"Вначале были легенды" - читать интересную книгу автора (Варшавский Анатолий Семёнович)
Глава II Шестнадцать тысяч глиняных табличек
 |
20 октября 1933 года в Париже состоялся короткий телефонный разговор между Рене Дюссаном, хранителем восточных древностей музея в Лувре, и уже в ту пору известным знатоком древней истории Ближнего Восток Андре Парро.
— Можете ли вы немедленно выехать в Абу-Кемаль? — спросил тогда Дюссан.
— Немедленно, это как? В течение двух недель? — вежливо осведомился Парро. — Быстрее ведь не получится. Собраться надо. Добраться до Сирии. Да и там тоже намучаешься с дорогой.
Век космических скоростей был еще впереди. Самолеты в Бейрут летали от случая к случаю. В основном туда ездили железной дорогой, пароходами. В экспедиционной практике использовали верблюдов и ослов.
А ведь ослам случалось и заупрямиться.
Для понимания последующих событий стоит учесть два обстоятельства. Первое, что на слоеный пирог с самой неожиданной начинкой похожи земли Сирии. Издавна живут тут люди, на протяжении последних десяти тысячелетий сменяли друг друга, впрочем, как и в соседнем Ираке, различные племена и народы, в том числе аккадцы и митанни, хетты, арамейцы, ассирийцы, вавилоняне, медеи, персы. Проходили тут и армии Александра Македонского, а после неожиданной его смерти весь здешний регион попал под тяжелую руку Селевка — одного из удачливых военачальников Александра. В 64 году уже нашей эры в Сирию вторглись римские легионы. Сирийское царство Селевкидов было уничтожено, страна стала римской провинцией.
Крестный путь древней страны, чье выгоднейшее географическое положение — на пересечении морских и торговых путей — притягивало алчные взоры завоевателей чуть ли не всех времен, продолжался.
В XII веке на земли Сирии пришли крестоносцы, потом ею завладели египетские властители. Их сменили — и на целых 400 лет — турецкие захватчики. И лишь в 1920 году, после того как Турция, сражавшаяся во время первой мировой войны на стороне Германии, потерпела оглушительное поражение, Сирия по Версальскому миру была объявлена самостоятельным государством. Правда (колониальная система в ту пору действовала еще довольно исправно), под протекторатом Франции. И французским капиталистам очень не хотелось упускать завидные богатства здешней земли.
Естественно, что «опекуны» ввели в Сирию некоторый контингент войск, занявших стратегически важные пункты. В ряде мест были учреждены военные комендатуры.
И еще об одном хотелось бы напомнить: холм Телль-Харрири, а это был большой и давно всем известный холм, находится в Северном Двуречье, примерно в 120 километрах южнее слияния Хабура и Евфрата.
В первых числах августа все того же, теперь кажущегося таким далеким 1933 года лейтенант Кабан, офицер специальных служб при комендатуре в городке Абу-Кемаль вблизи границы с Ираком, совершая обычный объезд своего участка, увидел на склоне холма Телль-Харрири группу бедуинов, искавших, как они ему объяснили, большой камень.
Камень был нужен для надгробной плиты умершему сородичу. Искали они уже давно, однако здесь, в пустыне, найти его было непросто. Посоветовав все-таки поискать в другом месте, — может, там повезет — Кабан продолжил свой путь.
Но несколько дней спустя к нему вдруг пришел один из бедуинов и спросил, что делать с найденным человеком.
Кабан вновь едет к Телль-Харрири. Вот склон холма — и впрямь послушались его совета бедуины, принялись копать в другом месте. А вот и человек — большая, в человеческий рост высеченная из камня фигура. Голов нет. Руки скрещены — такое впечатление, что «человек» просит о чем-то или, быть может, кого-то.
По низу скульптуры виднелась какая-то клинописная надпись.
С помощью сослуживцев Кабан перевозит найденный монумент в Абу-Кемаль.
300 килограммов весила скульптура.
О находке лейтенант, как и положено, доложил по начальству.
Местные французские власти связались с Парижем, там обратились в Лувр.
Конечным итогом всех этих действий явилось то, что Андре Парро оказался во главе небольшой экспедиции выехавшей в Телль-Харрири.
Вскоре после начала раскопок обнаружилось место древнего паломничества.
Взорам исследователей открылся храм, вернее остатки некогда находившегося тут храма Иштар, богини войны и плодородия. Стали попадаться и культовые статуэтки, изображавшие мужчин и женщин, поклоняющихся божествам. В их числе «управитель» по имени Эвхил, «мельник» Идинерум.
И тогда же — Парро точно приводит дату: 23 января 1934 года — они разыскали еще одну статуэтку. Она была сделана из красивого белого камня, чуть больше четверти метра высотой, и изображала идущего с молитвенно-скрещенными руками человека. Узкая диадема поддерживала собранные в пучок на затылке волосы. У человека, была длинная ухоженная бородка — в XIX веке такие бородки называли эспаньолками. И хотя поврежденные нос и губы несколько обезображивали лицо, в целом он производил впечатление лукавого и тертого господина вполне себе на уме.
На левом плече статуэтки — короткая строчка надписи, исполненная все той же клинописью. (Когда Нибур 1780 году привез первые образцы клинописи в Европу и до расшифровки ее было еще далеко, ученые мужи никак не хотели принять ее всерьез. «Это выглядит так, будто по мокрому песку проскакали воробьи», — полупрезрительно говорили они.) Надпись свидетельствовала, что в камне запечатлен «Ламчи-Мари, царь Мари, великого Ишшаку».
Царь Мари. Не означало ли это, что здесь, под холмом, названным в честь известного арабского поэта, таятся остатки давно уже возбуждавшего любопытство и интерес специалистов древнего города Мари, знаменитого Мари, неуловимого Мари, казалось, напрочь исчезнувшего с земной поверхности?
А находки продолжались. Археологи обнаружили несколько маленьких, сделанных из алебастра женских фигурок. Одна из женщин восседала на троне. На женщинах были длинные, до пят, ворсистые платья. И высокие расширяющиеся кверху головные уборы без полей. Нашлись и многочисленные священные сосуды. Позднее в двух помещениях храма — вероятно, некогда там жили жрецы — сыскалось множество относящихся к середине третьего тысячелетия бус из лапис-лазури с нацепленными на них амулетами — вырезанными из перламутра совами, рыбами, птицами.
А на каменных скамейках по сторонам храма верующие оставили множество статуй и статуэток в молитвенных позах — чтобы боги не забывали и после того, как уходили люди, их просьб.
Имя этого города не единожды встречалось в давних документах. Судя по ним, город возник где-то в начале четвертого тысячелетия до нашей эры. Но уже в первой трети третьего тысячелетия, после двух или трех столетий расцвета, успехи его были приостановлены, и весьма резко, соперниками, обосновавшимися на юге, — то ли царем Лагаша Эаннаду (около 2850 г. до н. э.), то ли царем Саргоном Аккадским (около 2750 г. до н. э.).
Более или менее достоверно одно: вначале Мари вынужден был покориться Эаннаду, потом Саргону и, наконец, Нарамсину.
На три или четыре столетия — так свидетельствуют источники — воцаряется тишина.
Вновь о Мари начинают говорить во времена третьей династии города Ура, около 2300 года до нашей эры. Некий Ишта-Ира становится царем города Изин, соперника Ура. В конце концов Изину удается одержать верх над Уром. К этому времени относится и новый взлет Мари.
Занимая ключевые позиции на Среднем Евфрате опираясь на родственную династию в Изине, находящемся километрах в 700 к югу, правители Мари осуществляют контроль едва ли не над всей Южной Месопотамией и над торговыми путями, которые ведут из Анатолии (ныне территория Турции) в Персидский залив.
От тех и несколько более ранних времен сохранилось немало работ художников и ремесленников, увы, в своем большинстве безымянных. Но так хороши утварь, предметы обихода, драгоценности, так подчас совершенны, что еще сто лет назад, когда были найдены следы этой древней цивилизации, им отвели почетное место своих коллекциях музеи Востока и Запада.
А между тем основные находки были еще впереди они нам добавили немало новых сведений о том, что представляло собой государство Мари.
Эти сведения были получены в ходе многолетних раскопок, осуществленных экспедицией Парро.
Пять сезонов успели до начала второй мировой войн поработать на холме Телль-Харрири Парро и его товарищи. Двое из них — архитектор-реставратор и фотограф — стали жертвами несчастного случая. В 1951 году раскопки продолжили.
20 лет раскапывали археологи древний холм в пустынном уголке Сирии. И открыли поистине фантастические вещи.
20 сезонов раскопок! И все же до сих пор не исчерпаны богатства, которые таит Телль-Харрири.
Итак, мы остановились на том, что Мари вошел в силу и стал одним из поистине великолепных центров цивилизаций, некогда существовавших на берегах Евфрата.
Но судьба переменчива.
Проходит время, и в Вавилоне, старом недруге, давнем сопернике, воцаряется новая династия. Шаг за шагом, не торопясь, но и не отклоняясь от намеченных целей, она укрепляет свои позиции.
Такое впечатление (не исключено, что в этом повинна нехватка источников), будто Мари первоначально лишь наблюдает за действиями Хаммурапи, когда тот захватывает Урук, затем Изин. Впрочем, некоторые данные позволяют считать, что город участвовал в коалиции, направленной против Вавилона. Возглавлял ее Рим-Син, властитель Ларсы.
Но коалиция потерпела поражение. Рим-Син лишается и столицы и трона.
Властитель Мари Симрилим не сомневается в том, что и над его городом нависла смертельная опасность.
И действительно, хотя некоторое время Хаммурапи еще шлет ласковые письма «своему брату Симрилиму», он лишь выжидает удачный момент. И когда этот момент настает, его войска начинают поход.
Движется пехота, вооруженная копьями, боевыми топорами и серпами. Едут боевые колесницы, те, кто сражается на них, вооружены луками. В специальных ящиках хранятся стрелы с различными наконечниками: кремневыми или из твердых пород дерева.
…33-й год царствования Хаммурапи. Войска Вавилона держат путь строго на северо-восток.
25 километров в сутки. Привал. И — снова вперед.
В точно намеченный срок боевые подразделения Хаммурапи начинают осаду Мари.
Мы не знаем, упорно ли сопротивлялся город. Известно только, что вскоре Хаммурапи объявил о своей победе.
Удалось ли городу откупиться, отвлекли ли Хаммурапи другие дела и планы, или просто не к его выгоде сложились обстоятельства, но он милостиво обошелся с Мари, во всяком случае не разрушил его. Не исключено, что он просто счел это для себя в то время невыгодным. Так или иначе, но Хаммурапи оставляет его в покое. Однако ненадолго.
…На 35-м году своего 43-летнего правления (ок. 1792–1750 гг. до н. э.) властитель Вавилона наносит еще один, на сей раз поистине сокрушительный удар ненавистному городу.
«По велению Ану и Энлила (двух главных божеств — бога неба и бога Земли) он разрушил стены Мари». Так сказано в одном из сохранившихся текстов того времени.
Захватчики сожгли царский дворец. Они разграбили и уничтожили посад, сровняв с землей домишки городской бедноты; нанесли жестокий урон кварталам ремесленников.
Город был уничтожен.
…Казалось, сама земля, прикрывая следы разбоя еще хранила память о злосчастном дне.
От наружных городских стен едва ли не на всем из протяжении сохранились лишь остатки насыпи. Пред ставшие перед учеными руины дворца были опалены огнем. На кое-где уцелевших стенах, казалось, еще играют отблески сгубившего их пламени. В огромном зале — следы гигантского костра, разожженного некогда захватчиками и придавленного тяжестью обрушившихся потолочных балок и алебастровой лепнины.
И такой же раззор, грабеж, неистовство пламени, красноречивые следы вражьей злобы открылись археологам в святилище Иштар. В одном из колодцев найдена изуродованная статуэтка: ее лицо расплющено ударами молотка. Всласть поиздевались чужеземцы и над большой статуей, сделанной из долговечного диорита. Отдельные обломки этой статуи были найдены все в том же колодце, остальные раскиданы.
И с бешеной злобой рушат, ломают, уничтожают воины Хаммурапи запечатленные в глине клинописные донесения, счета, расписки, хранившиеся в апартаментах царя.
Через 39 веков, уже в нашем столетии, знаменитому немецкому археологу Роберту Кольдевею довелось раскопать Вавилон эпохи наивысшего его расцвета — Вавилон эпохи «царя царей» Навуходоносора. Кольдевей сделав при этом три ошеломляющие находки. Он обнаружил сад легендарной царицы Семирамиды, Вавилонскую башню и «Дорогу процессий» в честь бога Мардука. Помимо этого, Кольдевей отыскал в Вавилоне вывезенные из Мари, угодившие, так сказать, в плен статуи некоторых царей поверженного города.
Бывшая столица Среднего Евфрата после нанесенного поражения уже никогда не сумела подняться.
Примерно десять веков спустя, во времена ассирийского владычества, в Мари находилась резиденция губернатора. Город в те годы ничего особенного собой не представлял. Привлекательным было лишь его географическое положение: на перекрестке торговых дорог, на берегу Евфрата.
Но канули в Лету и ассирийцы. Песок, ветры заносят руины былого Мари.
Проходят века и века. И, наконец, теряются в безбрежной Сирийской пустыне с ее бесчисленными теллями даже следы Мари.
Медленно струится в этом царстве желтых песков и голубого неба, под испепеляюще жарким солнцем время.
…1933 год. Мари найден!
Можно много и подробно рассказывать о результатах раскопок Парро и его коллег, приоткрывших интереснейшую страницу древней истории Сирии, поведавших нам о величии и падении одного из центров здешних начальных цивилизаций. Города, где соприкоснулись шумерский мир и мир эгейский. Столицы царства на краю Сирийской пустыни, но одновременно и на берегу — кстати сказать, на правом берегу — Евфрата. Заметим: все мало-мальски значительные поселения и в древности — Ашарах, Дура-Эуропос, Хана, и в наше время — Деир, Абу-Кемаль, Анах — возвышаются именно на правом берегу этой самой большой реки Передней Азии. Евфрат берет начало в Турции и несет свои воды сквозь Сирию и Ирак, вместе с Тигром орошая земли древней Месопотамии.
Но вот что самое главное: раскопки позволили добыть много новых, ранее неведомых науке, а потому и особенно заманчивых для исследователей данных, относящихся к одной из малоизученных эпох истории человечества. Эпох, где каждый факт нередко дороже золота. Впрочем, стоит ли вообще сравнивать переменчивую ценность желтого металла с поистине бесценными сокровищами знания?
«Мы разыскали, напишет впоследствии Парро, 15 храмов самых различных божеств этой политеистической цивилизации со множеством культовых скульптур. И хотя большинство из них предстало перед нами в виде обломков, многие тем не менее удалось реставрировать. Но наибольшее впечатление производили храм богини Иштар, раскопанный еще до войны и датируемый третьим тысячелетием до нашей эры, и остатки огромного дворца, занимавшего территорию по меньшей мере в 2,5 гектара, возведенного в XIX–XVIII вв. до н. э. Здесь находилась резиденция династии, представителем которой и был царь Симрилим — тот самый, что вел войны с Хаммурапи и пал жертвой вавилонского владыки.
Еще в 1936 году превосходно сохранившиеся стен дворца (сейчас они, увы, превратились в руины) достигали пяти метров в высоту!»
…Около трехсот помещений и внутренних двориков насчитали исследователи, и, судя по всему, те, кто строил этот огромный дворец, придерживались одного основного правила: они группировали вокруг того или иного открытого двора множество комнат и помещений, обычно сообщавшихся друг с другом. Двор этот служил и источником света, поскольку окон — на нижнем этаже уж определенно — не было. Может быть, отсутствие окон объяснялось климатом?
Конечно, десятилетиями строился дворцовый комплекс, работали тут, вероятно, поколения архитекторов, и остается только удивляться, как гармонично «подстраивались» к ансамблю последующие сооружения. Правда, материалы, находившиеся в распоряжении зодчих, на отличались разнообразием: кирпич-сырец для стен, обожженный кирпич на плиточное покрытие, гипс для полов в помещениях, которые отделывались особенно тщательно.
Стены, имеющие в центральной части три, иногда четыре метра в ширину, покрывались своего рода облицовкой — смесью глины с изрубленной соломой. Это покрытие, когда оно ветшало, недолго было и восстановить — ремонтные работы были не слишком хлопотными!
Входили во дворец через единственные ворота, расположенные с северной стороны. Его легко было охранять и наверное, удобно защищать. Миновав наружную лестницу с ее каменными плитами, несколько ходов, переходов дворов, посетитель попадал в главный двор. 49 метров имел этот двор в длину, 33 — в ширину.
Лестница с несколькими ступенями вела в зал, разукрашенный фресками.
Это здесь собирались некогда те, кто имел доступ в королю (придворные, послы иноземных держав, богатые купцы, члены администрации), в ожидании приема. Здесь был центр царства.
Апартаменты царя находились в северо-восточной части дворца. Хорошо защищенные с наружной стороны стенами высотой в семь, десять, а порой и пятнадцать метров, они были связаны между собой изнутри узкими проходами со множеством перегородок. Анфилада комнат вела из внутренних покоев монарха в тронный зал, находившийся всего в восьмидесяти метрах от опочивальни, причем царь мог проделать этот путь будучи практически невидимым.
Помещения для царских чиновников, частные покои, ванные комнаты — обычно с двумя терракотовыми ваннами тут же специальные, сделанные из битума сидения с подлокотниками — для массажей. Целая система отводных сооружений. Когда уже в наши дни однажды случился ливень, и казалось, вскрытые археологами помещения неминуемо затопит, ничего подобного не произошло: система сработала отменно.
И к большому удивлению исследователей — вполне современного типа туалеты с канализацией, напоминающие те, что повсеместно можно увидеть и до сих пор на вокзалах, с небольшими, сделанными из асфальта подставками для ног.
Главная кухня помещалась рядом с одним из внутренних двориков: так и остались сводчатые печи. И бессчетное количество всяких форм и формочек: рыбы, звери, даже царь пустыни лев. Другие формы украшены геометрическими узорами. Нашлось здесь и множество блюд — среди них и прямоугольные и круглые.
Чудо как хороша была эта разукрашенная всякого рода рельефными изображениями древняя утварь. Человек ведет козу. В стремительном броске лев настигает здоровенного быка. Птицы в полете. Еж в поисках пищи вместе с целым выводком ежат. Порой целыми группами собаки, шакалы, газели…
В нескольких метрах от кухни находилась обширная зона складов и кладовых. В одном месте так и остались на века 11 больших амфор, стоявших на длинной подставке вдоль стены. К ним вели маленькие ступени.
Было найдено множество святилищ. Одно находилось в самом центре дворика. Извлекли археологи из подземных кладовых большую статую богини Иштар. Голова и руки у нее были отбиты; однако недостающие фрагменты удалось сыскать. И перед исследователями предстала богиня с вазой в руках. Благодаря системе сообщающихся сосудов из вазы могла литься вода. Богиня плодородия!
Обнаружена и статуя бритоголового мужчины с бородой, завитой в локоны. Глаза у него, как и у многих других статуэток, инкрустированы лапис-лазурью. Найден также слепок с лица молодого человека — в святилище, относящемся к третьему тысячелетию.
На многочисленных фресках — сцены жертвоприношений; некоторые фрески украшены геометрическими узорами.
А на полу Тронного зала археологи обнаружили большую, в человеческий рост статую правителя Иштупилима, сброшенную с пьедестала, видимо, в тот черный для Мари день, когда город стал добычей вавилонской солдатни.
И было найдено великое множество глиняных табличек — архив правителей царства Мари. Это, вероятно, самое ценное из всех богатств, обнаруженных в Мари экспедицией, возглавлявшейся Андре Парро.
Всего лишь навсего небольшая прямоугольная пластинка — в длину тридцать, в ширину — девять, толщиной в два, два с половиной сантиметра. Глиняная табличка с нанесенными на ее поверхности странного вида знаками — клинописью. Материал, который оказало прочнее бумаги, которому не очень страшны пожары, который способен тысячелетиями лежать в земле, ведь глина — это тоже в конце концов земля.
На этих рукотворных табличках запечатлена бездна премудрости прошедших времен, практически все знания века. В их числе и сведения о том, как жили люди, что ели, как работали, какие события происходили в их время. С помощью этих табличек легче было вести счет, учет и в конечном счете — управлять.
Насколько беднее были бы наши представления прошлом, если бы не дошли до нас древние эти тексты. А ведь еще полтораста лет назад даже уже обнаруженные клинописные документы казались людям тайной за семью печатями.
Какой бездной любознательности, каким терпением, какой любовью к делу нужно было обладать исследователям, чтобы добиться первых скромных результатов.
Здесь все бралось с бою; здесь каждый шаг, даже если он был неверным, в конечном итоге приближал к разгадке. Личное самопожертвование и благородное бескорыстие были само собой разумеющимися. Поколения ученых не жалели ни времени, ни сил во имя истины.
И если человеческому разуму все же было суждено проникнуть в эпохи, считавшиеся древними и напрочь забытыми уже во времена Древней Греции, если науке удалось отыскать следы древней культуры на нынешних территориях Сирии, Ирака, Ирана, Турции, если из небытия были вызволены Ассирия и Вавилон, открыт Шумер, если удалось разобраться в истории древних хеттов и совершить много других не менее важных деяний, то славу здесь, и по праву, вместе с археологами разделяют филологи и дешифровщики. Их совместными усилиями линия исторического знания, исторического горизонта далеко отодвинута ныне в глубь времен.
Найденные в Мари бесчисленные документы открывают целый неведомый нам мир.
Они рассказывают о строе и о верованиях, о социальных порядках и разнообразнейших событиях — политических, военных. В них и будничное течение жизни со всеми присущими ей в те времена особенностями. Читаешь эти тексты — и перед тобой словно слепок давным-давно ушедших в небытие дней. И как бы порой ни были несовершенны и неполны содержащиеся здесь сведения, как бы ни были они подчас отрывочны, взятые в целом, все эти указы, расписки, отчеты, установления, предписания и прочее многое позволяют нам понять в истории исчезнувшего с лица земли государства.
…Мы узнаем, например, что однажды, примерно четыре тысячелетия назад, несколько человек доставили в королевский дворец в Мари какие-то таблички (послания? счета? секретные документы? — тут можно только гадать) и что в награду было им выдано по мере масла наивысшего качества.
В царской канцелярии Мари господствовал строжайший порядок. Все регистрировалось, все записывалось, все складывалось — чуть не сказал было в папки, но нет — в большие корзины строго по принадлежности. «Родственные» корзины хранились вместе.
Конечно, отнюдь не всегда предстают документы в этом идеальном порядке перед исследователями. Отнюдь! И разобраться в них — труд, который под силу лишь специалистам очень высокой квалификации.
Годы жизни уходят у ученых на то, чтобы привести их в порядок, расшифровать, прочесть, понять, сопоставить. Далеко не всегда эти таблички целые, и сколько угодно зияющих лакун, нет продолжения — и все тут; и относятся они нередко к самым разным годам.
Но эти тексты — уникальны. Найти не отдельные таблички, а целое собрание клинописных текстов — это вообще почти немыслимая удача.
Не часты и царские надписи, высеченные на камне. Вот, к примеру, каким языком разговаривали владыки Мари в годы, когда царство набирало силы, когда были победоносными были походы и все большую власть приобретала столица царства на Среднем Евфрате: «Если кто-либо, царь или паресп (правитель) уничтожит мои указы (об основании города. —
…А вот сообщение о том, что в древнем Мари, оказывается, употребляли 11 сортов растительного масла. И среди них масло из мирта, вечно зеленого кустарника с белыми и розовыми цветами и глянцевитыми листьям, два сорта масла из можжевельника, оливковое масло, масло из кедра и кипариса, масло «для готовки», которое не имело ровным счетом никакого отношения к приготовлению пищи, а служило одним из основных ингредиентов при изготовлении духов и благовоний…
Среди великого множества сведений, содержащихся в 23 тысячах обнаруженных в Мари табличек (они еще далеко не все расшифрованы), внимание ученых не могли не привлечь сообщения о некоем городе Эбле, явно соперничавшем в свое время с Мари, и даже вроде бы сумевшем в какой-то момент подчинить себе Мари.
Упоминания об этом городе были известны и до открытия Парро. Они изредка встречались в аккадских, египетских, хеттских документах.
Но где находился этот город, кому принадлежал, чем был знаменит, никто толком не знал.
Была и такая версия: Эбла — город анатолийский и, следовательно, искать его нужно на территории нынешней Турции.
А нашли в Сирии.
Собственно говоря, итальянские археологи во главе с Паоло Маттиэ и Джованни Петтинато вовсе и не искали Эблу. Их просто заинтересовало, что собой представляет холм Мардих, с незапамятных времен возвышавшийся в северной Сирии, на полдороге между древним Угаритом и не менее древним Каркемишем. Кстати, он там отнюдь не единственный, чего-чего, а древних холмов в Сирии хватает. От Алеппо до Телль-Мардиха 60 километров, от сирийского города Халеб — 70.
В 1961 году Андре Парро, оценивая сделанные в Телль-Харрири открытия, написал: «Право, маловероятно, что нам удастся сделать такие находки, которые превзойдут уже осуществленное».
Он ошибся.
В 1964–1972 годах его экспедиция на радость науке обнаружила под дворцом второго тысячелетия еще два дворца. Перед людьми XX века предстали, как напишет сам Парро, ни с чем не сравнимые памятники древней архитектуры. «Высота стен ранее известных дворцов Месопотамии в Кише и Эриду, относящихся к третьему тысячелетию, не превышала одного-двух футов. Высота стен вновь найденного дворца достигала 20 футов. Защищенные стенами дворца Симрилима второго тысячелетия, разрушенного Хаммурапи примерно в 1770 году до нашей эры, стены более древнего дворца великолепно сохранились».
Сделаны были и другие важные открытия. Они добавили немало нового к славе Мари — одного из самых древних и великолепных центров месопотамской цивилизации.
И в том же 1964 году, когда началась новая эра находок в Мари, археологическая экспедиция под руководством профессора Римского университета Паоло Маттиэ приступила к раскопкам на холме Телль-Мардих.
Уже первые разведочные шурфы показали, что итальянские археологи сделали счастливый выбор.
В дальнейшей работе немалое содействие им оказали сирийские коллеги: раскопки велись в тесном сотрудничестве с Отделом древности Сирийской Арабской Республики.
«Эбла — новонайденная империя» — так озаглавлена вышедшая в Риме в 1977 году книга профессора Паоло Маттиэ. И речь в ней идет об открытиях поистине необычайных.
«Самые поразительные находки современности», — напишет о экспедиции «Курьер ЮНЕСКО».
Они действительно превзошли все ожидания ученых. В самом деле, кому могло прийти в голову, что холмом Телль-Мардих (правда, размеры его впечатляют, как-никак площадь холма — 56 гектаров, высота — метров 15–16) скрываются доказательства существования на Древнем Востоке никому ранее не известного государственного образования! Государства, занимавшего в XXV–XXIII веках до нашей эры обширную территорию в Северной Сирии, а возможно, и в Палестине. Державу, чье влияние, и не только экономическое, но, по мнению ряда исследователей, и политическое, распространялось на юге вплоть до Синая, на западе доходило до Кипра, на севере до Каниша, на востоке до Месопотамии.
Здесь, под холмом Телль-Мардих, найдена столица этого могучего государства. Найдены и свидетельства существования нового, неведомого ранее языка — на нем изъяснялись в этом царстве. И веские доказательства тому, что в середине третьего тысячелетия до нашей эры — это тоже было ново! — сирийская культура, отличавшаяся, как выяснилось, поразительной самобытностью, достигла больших высот и в области урбанизации, и архитектуре, и в художественном видении.
И многое-многое другое.
Суммируя итоги проделанных работ, советский историк Н. Я. Мерперт имел все основания написать: «Открыт новый большой город новой, не известной доселе державы древнего мира, новая цивилизация и, наконец, новый язык.
В таких случаях обычно говорят о новой странице истории человечества».
Итак, в 1964 году на холме Телль-Мардих начинаются раскопки.
Четыре года спустя здесь находят обломок жертвенном статуи, посвященной богине Иштар. На статуе надпись: «От Иббат-Лина, сына Игриш Хепа, царя — Эблы…» В какой-то мере повторялась история раскопок Мари там ведь тоже найденная статуя с посвятительной надписью помогла определить, что за город лежал пол многометровыми наслоениями холма.
Раскопки продолжаются. В 1974 году исследователям попались первые 42 глиняные таблички с клинописными текстами. Что касается языка, то специалисты определят: это древнеханаанский. Язык-основа, из которой впоследствии развились аморейский, угарййский, финикийский, древнееврейский и некоторые другие, принадлежащие к северо-западной группе семитских языков.
А годом позже было сделано, вероятно, самое важное открытие в Эбле: найден царский архив. В нем находилось в общей сложности 16 тысяч испещренных клинописью табличек разной сохранности. Разыскали их в двух комнатах древнего здания. Более четырех тысяч лет пролежали эти документы, и следы рухнувших полок, на которых они некогда хранились, были, как пишет Маттиэ, видны еще вполне явственно.
В честь города Эбла язык назвали эблаитским. А жителей города нарекли эблаитами.
Каких только сведений не содержат эти таблички! Здесь счета, отчеты, списки отправленных товаров — в том числе и в дальние города: Библос (близ Бейрута), Ассур (неподалеку от Моссула), в Палестину, в Анатолию; здесь и тексты, относящиеся к сельскому хозяйству — земледелию, животноводству; есть сообщения послов; административные документы: государственные установления, царские указы, эдикты. Обнаружены тексты международных договоров, извлечения из свода законов, военные реляции, приговоры судов, описания обрядов и жертвоприношений. Нет, право, всего найденного не перечислишь. А между тем чтение документов только начинается. Многое до сих пор просто не разобрано: невозможно себе представить, сколько ценных и самых неожиданных сведений таят в себе найденные сокровища. За всем этим — история Эблы, ее политическое устройство, ее общественные порядки. Первые прямые свидетельства о жизни древнесирийского города.
Прочесть обнаруженные тексты, однако, было довольно сложно.
Вообще-то подавляющее большинство слов в них было шумерским. И это не должно удивлять. Как справедливо напоминает доктор Петтинато, шумеры и их письменность господствовали на Ближнем Востоке добрую тысячу лет. И даже когда в XXIV веке до нашей эры шумеры потерпели поражение и их земли отошли к Аккаду, шумерский язык сохранился повсеместно и шумерская система письменности была приспособлена к другим языкам.
Но немало было слов на неизвестном языке. К тому же писцы Эблы легко переходили с шумерского на этот до поры до времени абсолютно непонятный нам язык, это тоже не облегчало задачу.
Ученым, однако, повезло. Среди множества найденных учебных текстов (а в Эбле, как выяснилось, существовала школа писцов — скрибов, причем это самая ранняя из обнаруженных до сих пор подобных школ, находящихся вне пределов шумерских земель) были найдены — и вновь мы должны подчеркнуть: впервые! — двуязычные словари. Три тысячи шумерских слов — и рядом перевод.
Предоставим слово первооткрывателю Эблы.
«Основная ценность архивов города, — пишет профессор Маттиэ, — состоит в том, что они дали нам возможность узнать о великом государстве третьего тысячелетия до новой эры, его административном и социально-экономическом устройстве, религиозных верованиях. В более широком плане они открыли для нас совершенно новый неизвестный мир — культуру, ставшую основой для последующих блестящих цивилизаций Сирии. Империя Эбла коренным образом изменяет наши представления о древней истории».
И еще одно не следует упускать из виду, когда мы говорим о найденных в Эбле письменных сокровищах. Как подчеркнул один из участников экспедиции Маттиэ доктор Гельб, все ранее найденные письменные источники этого времени составляют в общей сложности менее четверти богатств, обнаруженных в столице государства, которое, как это становится ясно, подчинило своему влиянию, а может быть, и господству значительную частым территории Ближнего Востока в середине третьего тысячелетия до нашей эры.
…Тут сыскались даже некоторые ранее неизвестные фрагменты классического шумерского эпоса о Гильгамеше — пожалуй, первого в истории сказания, в центре которого находятся не боги, а человек. Они записаны на языке эблаитов и относятся ко второму тысячелетию до нашей эры.
Нет, конечно, те, кто считал, что Эбла — анатолийский город, ошибались. Сирийским был город, это не подлежало сомнению. Но кто мог предположить, что в Сирии в столь далеко от нас отстоящие времена существовали города?
Разве не было сказано во всех энциклопедиях (и справедливо, ибо наука не располагала иными сведениями), что Сирия в третьем тысячелетии в лучшем случае являла миру отблески влияний соседних, более высоких цивилизаций Двуречья? Что населяли ее в основном кочевые племена, занимавшиеся скотоводством. Что не было здесь предпосылок для образования городов, и соответственно — городской цивилизации.
Теперь все эти умозрительные теории блекли перед лицом фактов. Нет, неверно, что развивать города, вести торговлю, производить металл, текстиль, керамику и многое иное было в третьем тысячелетии уделом лишь Месопотамии. Совсем об ином свидетельствуют документы, найденные в Эбле.
Свыше пяти тысяч географических названий населенных пунктов упомянуты в табличках. Отнюдь не пустынной, как это еще недавно представлялось, была Северная Сирия. Наоборот, это был достаточно густо населенный край! Для тех давних времен — просто неправдоподобно густо населенный.
Факты свидетельствовали: не только деревушки, но и города — и во множестве — существовали на той территории, которую было принято рассматривать как своего рода соединительное звено между двумя блестящими цивилизациями Египта и Месопотамии.
«Мы вдруг узнали, — напишет уже известный нам сотрудник Маттиэ доктор Петтинато, — что в непосредственной близости от Эблы существовало множество мелких государств… Огромное число городов рисуют совершенно новую картину урбанизации Сирии и Палестины в третьем тысячелетии до новой эры».
К четвертому тысячелетию до нашей эры относятся следы деревушки, существовавшей на месте Эблы еще до возникновения города.
Расцвет города наступил позднее. К середине третьего тысячелетия Эбла становится мегаполисом. По подсчетам профессора Маттиэ, в 2400 году до нашей эры в пределах городских стен здесь жило по меньшей мере 30 тысяч человек. А всего вместе с близлежащими поселениями здесь насчитывалось более четверти миллиона человек.
Это тогда в крепкий узел завязалась вражда между Эблой, вставшей во главе сильной северо-сирийской державы, и государством Аккадом, пришедшим на смену шумерским городам-государствам в Месопотамии.
Основная забота обоих царств заключалась в том, чтобы нанести друг другу максимальный урон, еще лучше — вообще сжить со света. Основной сферой, где сталкивались их интересы, была река Евфрат. Тяжкое соперничество имело вполне реальное экономическое обоснование. Цари Эблы хотели поставить под свой контроль важнейшие торговые пути. А пути эти, в свою очередь, были жизненно необходимы Месопотамии: по ним поступали металлы из Анатолии и древесина из средиземноморских лесов Сирии. Не давал покоя соперникам и обоюдный рост могущества, в котором каждый усматривал опасность для себя.
Пользуясь сведениями, полученными во время раскопок, и данными, содержащимися в табличках, Пасоло Маттиэ следующим образом реконструирует дальнейший ход событий.
Завязавшаяся борьба достигла основательного накала в царствование Саргона Аккадского и завершилась около 2300 года поражением Эблы.
Неизвестно, был ли город взят войсками Саргона. Скорее всего Саргону это не удалось. Следы разрушений и пожаров прослеживаются в слоях Телль-Мардих относящихся к несколько более поздним временам, что вполне соответствует и сведениям, почерпнутым из письменных источников.
Саргон, насколько можно судить, ограничился тем, что, обложив Эблу данью, возможно, заставил ее на время отказаться от завоевательных планов. Держава, однако, продолжала существовать, и такое впечатление, что очень уж существенного урона она не понесла.
Но соперничество продолжалось. Примерно около 2250 года до нашей эры Нарамсин, внук Саргона Аккадского, штурмом взял укрепления Эблы и предал город огню.
Сделав это, он повелел воздвигнуть в свою честь монумент, а на нем высечь горделивые слова: «Нарамсин могущественный завоеватель Эблы, которую раньше никому не удавалось покорить».
И все-таки Эбла восстала из руин.
Около 200 лет продолжался следующий период расцвета.
200 лет — срок немалый. Еше 200 лет удастся властителям Эблы играть активную роль на авансцене истории.
Потом пришла гибель. «Примерно в 2000 году до нашей эры, — пишет доктор Маттиэ, — Эбла вновь была разрушена. Об этом свидетельствует мощный слой пепла, из которого состоит пласт, относящийся именно к этому времени. Могуществу города был положен конец. Правда, спустя некоторое время Эбла еще раз пережила короткий период расцвета — около 1800 года до нашей эры. Но постепенно город приходил в упадок и через два столетия исчез навсегда».
Во времена расцвета Эбла была связана более чем с пятьюстами поселениями (среди них находились, очевидно, и достаточно крупные).
Велики были доходы и от торговли — с Египтом, Месопотамией, Ираном. Далеко тянулись торговые караваны, и богатело государство. В нем, напоминаем, четыре с половиной тысячи лет назад было уже введено то, что мы ныне называем государственной монополией — на закупку и продажу благородных металлов, текстильных и гончарных изделий и дерева.
Дерево была особая статья дохода в Эбле: ведь в нем остро нуждалась безлесная Месопотамия и оно дорого ценилось в Двуречье.
В Эбле едва ли не впервые в мире был установлен (и поддерживался строго!) государственный контроль за качеством товаров. И контроль за тем, чтобы не нарушались сроки поставок. Существовала и специальная служба, работники которой должны были информировать «деловых людей», «промышленников», торговцев о том, где нуждаются в их товарах и как вообще обстоят дела со сбытом и предложением.
Эблаитские таблички вообще внесли немало нового в наши представления о городах Передней Азии в древности. Сама Эбла отмечена печатью своеобразия. Недаром идут среди ученых споры о том, как управлялся город. Документы свидетельствуют, что царская власть не была пожизненной. Царя избирали и правил он семь лет…
И мы находим в табличках упоминания о событиях, имеющих самое непосредственное отношение к истории открытого Парро города Мари.
Ибо, как теперь выяснилось, история Мари была тесно связана с экспансией, как мы сказали бы сегодня, эблаитской державы. Впрочем, трудно разобраться до конца, кто, собственно, начал первым. Ясно одно: выгодное положение Мари на землях Среднего Евфрата многим не давало жить спокойно.
Найденные документы запечатлели тот момент, когда в поход против государства Мари отправляются войска Эблы. Конкретная причина? Отказ Мари платить дань.
Время действия — конец XXIV века до н. э. Требуемая эблаитами сумма — 5 тонн серебра и 500 кг золота.
Карательная экспедиция заканчивается успешно. Непокорный Эбле властитель Мари теряет свой трон. Царем становится военачальник эблаитских войск.
Итак, удача Эблы?
Не будем спешить с выводами. Ибо отнюдь не только противостояние Эблы и Мари определяло положение регионе. Была еще одна мощная сила, и она, разумеет поспешила вмешаться. Царя Аккада, известного уже нам Саргона Аккадского, не могло устроить, что Эбла утверждается на путях, жизненно важных для его державы.
Саргон предпринимает большой поход и в конечном итоге не только изгоняет эблаитов из Мари, но даже какое-то время подчиняет своему влиянию Эблу.
Переменчиво воинское счастье. Едва Саргон возвращается в Месопотамию, как все начинается сызнова. Слишком велики ставки в игре. В Эбле происходит государственный переворот. Вновь движутся эблаитские отряды (не исключено, что это были отряды наемников), снова овладевают они городом Мари.
Саргону не удается противодействовать этому. Такая же неудача ожидает и его преемников. Лишь при Нарамсине, известном уже нам внуке Саргона, Аккад берет реванш.
Еще одна из значительнейших находок последних лет в Сирии — написанные клинописью, или, может быть, правильнее сказать, клинописными знаками ноты. Они обнаружены в Угарите, бывшем некогда столицей Северной Сирии, том самом Угарите, на чей след ученые напали в 30-х годах нашего века — после трех тысячелетий полного забвения.
Говорят, что именно в Угарите изобрели алфавит. Но то, что уже начиная со второго тысячелетия до нашей эры Угарит был преуспевающим городом, ввозившим медь из Кипра, предметы роскоши — с Крита, широко торговавшим с Египтом, доказано документально.
По меньшей мере около четырех тысяч лет назад в Угарите, писец нанес на податливую глину музыкальные знаки.
Расшифровать древние значки было не просто, но ученые сумели это сделать. И в мае 1974 года в одной из консерваторий Калифорнийского университета (США) состоялся необычный концерт. Как бы восстав из небытия, звучала мелодия, заставлявшая трепетать сердца влюбленных примерно в те самые времена, когда не на жизнь, а на смерть шла борьба между Эблой и Аккадом.
Давно исчезли некогда грозные царства, а песнь любви пусть чудом, пусть случайно — сохранилась, дошла до наших дней.
Впрочем, некоторые исследователи считают, что вовсе не к земной женщине, а к богине обращена была эта песнь любви.
Произведение исполнили на лире. Это была реконструкция древнего инструмента, найденного в Сирии еще полвека назад, лиры примерно тех же времен, что и сама песня.
Но вот что поразило первых слушателей: весь музыкальный строй, лад песни, если, конечно, верна реконструкция, оказались вполне близкими и понятными нам, людям иной эпохи. В основе произведения — та же диатоника (система звуков, образуемых последовательностью основных ступеней лада), что лежит в основе современной европейской музыки.
Так было совершено еще одно немаловажное открытие — на сей раз относящееся к истории музыки.
До сих пор считалось, что в основе так называемой западной музыкальной культуры — музыка Древней Греции.
Поскольку, однако, вроде бы получается, что эта же самая диатоническая лестница существовала задолго до греков, и следы ее найдены, есть все основания считать, что древние греки не изобрели ее, а позаимствовали у ассиро-вавилонян.
Да, немало еще бесценных сокровищ таят в себе бесчисленные телли Сирии. И сопредельный Ирак, расположенный, как известно, на древних землях Месопотамии. Не перестаешь удивляться искрометной творческой силе первых насельников здешних мест, их труду, таланту, их кипучей деятельности!
И их поистине выдающимся научным открытиям.
Раскопки в Телль-Хармале в 1977 году подтвердили это блестяще.
Итак, Телль-Хармаль. Ныне этот холм, под шапкой которого покоятся остатки древнего Шадупума, находится в одном из ближних пригородов Багдада, неподалеку от Тигра, как раз там, где полным ходом идет городское строительство.
Едва только археологи поняли, какое сокровище скрыто под бурым, выжженным солнцем холмом, они предприняли все необходимое, чтобы спасти руины давным-давно забытого города. И холм и близлежащая территория бы ли объявлены неприкосновенными. Начались раскопки.
Оказывается, за XVIII веков до Эвклида эрудиты и Телль-Хармаля занимались, к примеру, вопросами изучения равенства треугольников.
И неплохо преуспели в этом. Впрочем, «академики из Телль-Хармаля», как их назвали исследователи, изучали и многое другое.
Сегодня мы можем говорить о том, что здесь на протяжении долгого времени находился своего рода научный центр.
Бесстрастная клинопись сохранила для нас сведения, которые относятся к самым различным областям науки.
Уточним: похоже, Телль-Хармаль был не только научным центром, но и — что, в общем, характерно для всех времен, — крупным учебным центром.
«Мы в восторге от наших открытий, — заявил руководивший раскопками профессор Бакир из Багдадского университета, — нам удалось найти величайшее хранилище научных знаний древности».
Это хранилище свидетельствует: немалая часть достижений человеческой культуры, приписывавшаяся другим, жившим в последующие века народам, на самом деле относится к более ранним временам.
Вот краткий и далеко не полный перечень:
1. Математика. Математические таблицы (таблицы счисления), четыре арифметических действия, квадратура сегмента, квадратные и кубические корни, отношение окружности к диаметру, известное впоследствии у греков под названием числа π, и равное, по представлениям телль-хармальцев, 3,1416; элементы алгебры и геометрии.
Эти люди, жившие за две тысячи лет до нашей эры, пользовались таблицей умножения, таблицами обратных чисел, таблицами квадратов и кубов; они имели даже логарифмы с основанием два. Удалось разыскать доказательства тому, что они знали числовые прогрессии, что им были ведомы проценты и пропорции, что они вычисляли площади и объемы различных фигур — не только шаров и кубов, но и усеченных конусов и пирамид.
2. Целый комплекс сведений из области астрономии. В Телль-Хармале вели регулярные наблюдения за небом, за солнечными и лунными затмениями; здесь знали календарный год — он всего лишь на три минуты не сходится с нашим; следили за временем и ориентировались в сутках.
3. Труды по географии, ботанике, зоологии с описанием тех или иных мест, с многочисленными выдержками из сочинений различных авторов.
4. Законодательство: кодекс, который примерно на два века старше знаменитого кодекса царя Вавилонии Хаммурапи, до самого недавнего времени считавшегося едва ли не самым ранним кодексом законов.
А на одной из глиняных табличек, обнаруженных при раскопках Телль-Хармаля, исследователи увидели «Пифагоровы штаны». По меньшей мере за XIV веков до Пифагора вавилоняне умели использовать (для рациональных чисел) соотношения между сторонами в прямоугольном треугольнике.
…Квадрат гипотенузы равен сумме квадратов катетов.
Вернемся, однако, снова в Сирию. Вернемся, ибо именно здесь несколько лет назад было сделано еще одно привлекшее всеобщее внимание открытие.
Еще недавно вряд ли кто-нибудь, кроме жителей близлежащей деревушки, знал о существовании Телль-Морейбета: в конце концов мало ли таких древних холмов насчитывается в Сирии.
Ныне Морейбет стал знаменит. И не удивительно: сделанные здесь находки открывают новые дали.
А все началось с того, что было решено построить в Сирии большой современный гидроэнергетический комплекс. Сооружался он с помощью советских специалистов. Плотина должна была перегородить Евфрат; проектом предусматривалось и водохранилище. Это было важно еще и потому, что очень уж необходима здесь вода для орошения. Искусственное море должно было разлиться на 800 километров в длину.
Мы упоминали, что на прилегающих к Евфрату землях издревле жили люди, и эти земли представляют собой уникальнейшее хранилище сведений о былых цивилизациях. Отдать воде бесценные участки, даже не попытавшись провести раскопки?
ЮНЕСКО обратилось ко всем странам: необходимо спасти сокровища прошлого, необходимо самым тщательным образом исследовать те телли, которые окажутся на дне будущего водохранилища.
Археологическая разведка и первые раскопки на начались в 1964–1965 годах. Голландец Морис ван Лоон возглавлял экспедицию Чикагского университета. Под толщей холма Телль-Морейбет удалось найти остатки докерамического поселения, относившегося, насколько можно судить, к концу девятого — началу восьмого тысячелетий до нашей эры.
В последующие годы раскопки здесь вел французский археолог Жан Канвен.
Телль-Морейбет находится на левом берегу Евфрата, неподалеку от одноименной деревушки, в 80 километрах от Алеппо.
Холм имеет 300 метров в длину, 25 — в высоту.
Ван Лоон вел раскопки с северо-восточной стороны. Канвен начал работы с западной. Ему тоже удалось разыскать следы пребывания людей, относящиеся примерно к тем же временам, что и следы наиболее древних поселенцев в соседней Палестине. Это уже само по себе было достаточно весомым, но Канвен на этом не останавливается. Он продолжает работы, на сей раз с восточной стороны: именно там холм вплотную подходил к реке.
…В те давние времена, 11 тысяч лет назад, земли вокруг не были такими засушливыми, как ныне. И хотя ландшафты не отличались особым разнообразием, но зелени было достаточно. Кругом паслись стада диких животных: быки, газели, ослы. И произрастали на этих полях рожь и дикая пшеница.
В конце концов человеку, как известно, удалось «приручить» эти злаки; приручил он и животных. Начался новый этап в жизни людей, в том числе и тех, кто жил в Морейбете. Тогда же люди неолитической эпохи занялись и сооружением долговременных жилищ.
И такие дома, но только относящиеся к несколько более позднему времени, археологи разыскали в Чатал-Гуюке (Турция) и в ряде других мест.
Но археологам хотелось найти еще более ранний дом неолитических времен! Как он выглядел бы?
Сейчас, кажется, можно с большей или меньшей степенью вероятности ответить на этот вопрос — во всяком случае в отношении Сирии.
…Некогда, видимо, в этих местах бродячие охотники и их соплеменники пользовались легкими, сделанными из ветвей, а возможно и из шкур животных навесами и круглыми хижинами. Вот этот принцип круглой хижины и был, очевидно, взят на вооружение теми рыболовами и оседлыми земледельцами, которые обитали в Телль-Морейбете 11 тысяч лет назад.
Но, разумеется, дом теперь должен быть более прочным. На смену веткам приходят стволы деревьев. Естественно, соответствующим образом — с помощью тесел — обтесанные и заостренные. Их вкапывали в землю и они как бы составляли основу. А с пола сантиметров на 50–60 пространство между стволами заполнялось глиной. Возможно, что эти глиняные стены перекрывали потом шкурами. Верх хижины, или, может, следует говорить, уже дома, также покрывали шкурами или ветвями.
Потом эти дома стали модифицироваться. В слоях, относящихся к восьмому тысячелетию, нашли остатки такого круглого дома (диаметром, возможно, метров шесть), разделенного внутри глиняными стенками на сектора — комнаты.
…Прямоугольной формы дома Чатал-Гуюка, едва ли не древнейшего неолитического города мира, раскопанного в 60-х годах нашего века, появятся позднее.
| © 2024 Библиотека RealLib.org (support [a t] reallib.org) |