"Колумбы каменного века" - читать интересную книгу автора (Варшавский Анатолий Семёнович)

Самый длинный путь

11 октября 1492 года. Где-то неподалеку от Багамских островов (они еще, разумеется, так не называются, да и вообще не известны в Европе) три небольших парусных корабля.

Соединенные королевства Кастилию и Арагон суда покинули два с небольшим месяца назад. Переход к Канарским островам занял шесть дней. 6 сентября они снова пустились в путь.

…По 60 лиг в сутки делали быстрые парусники, по 150 миль, и когда десять дней спустя на поверхности моря появилось — хвала тебе, пресвятая дева Мария, — множество пучков травы, и трава эта выглядела свежей, моряки решили: скоро Земля.

Земли, однако, не было. Да и откуда — теперь-то мы хорошо это знаем — могла она взяться в Саргассовом море? В этой странной океанской заводи с ее плавучими водорослями, странствующими по воле волн и ветров, не было никакой тверди — ни островов, ни тем более материка.

30 сентября над кораблями пронеслись дружной стайкой четыре фаэтона. Глупыши, фаэтоны, фрегаты появлялись и раньше.

Земли не было. 5 октября не стало и травы: суда вышли из Саргассова моря.

Кто знает, как сложились бы дела у экспедиции, если бы 7 октября Христофор Колумб не принял решения отклониться от западного курса и направиться на запад — юго-запад. Уже в наше время исследователи вполне убедительно высчитали: не миновать бы ему Гольфстрима (эскадра наверняка вышла бы к мысу Канаверал на восточном берегу Флориды), и не исключено, что корабли отнесло бы от берега или, того хуже, вынесло в Атлантику.

«Пролетело великое множество птиц от севера к юго-западу, — запишет в своем дневнике Колумб, — судя по всему, можно было полагать, что они летят, дабы ночевать на суше, или же бегут от зимы, которая в тех землях, откуда они вылетели, должна была уже наступить».

Птицы действительно летели к материку и едва ли не самым близким окажется избранное ими направление.

Но только этого еще никто не знал.

День 10 октября был нелегким для Колумба. От него потребовали, чтобы корабли повернули обратно, ему, Адмиралу Моря-Океана, посмели угрожать.

Обычно властный и вспыльчивый Колумб сохраняет спокойствие. И это действует. Принимается компромиссное решение: подождать еще три дня.

Как обычно, юнги встретили утреннюю зарю гимном, начинавшимся словами: «Благословен будь, свет дневной». С самого утра дули попутные ветры. Но море было бурным, и волны становились все круче.

Впереди шли «Пинта» и «Нинья», сзади — «Санта-Мария», флагманский корабль.

Взметнувшаяся ввысь волна принесла зеленую тростинку. Потом палку. Морякам на «Нинье» удается выловить другую палку, обтесанную — так им представляется — с помощью железа.

Моряки ошибаются: палку обтесывали каменными орудиями. Но этого никто из членов экипажа колумбовой эскадры представить себе не мог: в Европе каменных орудий уже давным-давно не было.

Проплывает мимо уносимая волнами дощечка. Чуть поодаль — усеянная ягодами шиповника веточка.

В десять часов вечера Колумб видит вдалеке мерцание.

Но, может быть, ему это только кажется? «Свет был неясен, и, чтобы удостовериться, не Земля ли впереди, Адмирал вызвал королевского постельничего, Перо Гутьереса, и сказал ему, что он видел свет, и попросил его всмотреться вдаль. Тот исполнил просьбу, также увидел свет. Об этом Адмирал сообщил Родриго Санчесу де Сеговии (полномочному инспектору короны. — А. В.)… и они стали всматриваться и раз или два увидели нечто подобное огоньку восковой свечи, который то поднимался, то опускался».

Был ли и в самом деле этот не очень правдоподобный сигнал (корабли Колумба находились в тот момент не менее чем в 35 милях от берега), решить трудно. Не исключено, что и Колумбу и его помощникам очень уж хотелось подобный сигнал увидеть.

Но когда в два часа ночи матрос с «Пинты» Родриго де Триана, стоявший на носовой надстройке, крикнул: «Земля! Земля!» — тут уж сомнений не было. Прямо впереди по ходу корабля виднелась кромка недалекого берега.

Колумб приказывает убрать паруса и лечь в дрейф.

…Ночной мрак рассеивается, и испанские моряки видят перед собой небольшой холмистый остров, окаймленный цепью рифов.

Не спеша подходят к нему корабли, не спеша огибают массивный береговой выступ.

На острове много зелени — это видно сразу.

И он населен.

С «Санта-Марии» спускают шлюпки. В них занимают свои места хорошо вооруженные матросы.

Первой к берегу пристает шлюпка Адмирала. В ней, кроме Колумба, капитан «Пинты» Мартин Алонсо Пинсон, едва ли не самый опытный моряк во всей эскадре, и Висенте Яньес Пинсон, капитан «Ниньи». Адмирал держит в руках королевский флаг. У капитанов два знамени с зелеными крестами и инициалами правящей в Испании королевской четы «F» и «I», Фердинанда и Изабеллы. Сверху над инициалами — изображение короны.

Пятница, 12 октября 1492 года.

Адмирал выходит первым. Дождавшись, пока высадятся остальные, он призывает обоих капитанов и всех прочих, в том числе Родриго Эсковеду, нотариуса флотилии, и Родриго Санчеса де Сеговию, и просит их под присягой засвидетельствовать, что он, Адмирал, первым, вступил, как оно и было, во владение этим островом от имени короля и королевы, его государей, свершив при этом все формальности, какие требовались.

Составляются тут же на берегу соответствующие акты. Их скрепляют подписями.

Все опускаются на колени, целуют землю и возносят молитву, благодаря Господа за его милость.

Сан-Сальвадором, островом Святого Спасителя, называет Колумб открытую им землю. Ныне этот остров носит двойное наименование: Уотлинг — Сан-Сальвадор.

…Кругом на некотором расстоянии толпились, наблюдая за странными действиями пришельцев, нагие, хорошо сложенные, с красивыми лицами островитяне.

Они держали себя дружественно по отношению к морякам.

«Я дал некоторым из них несколько красных колпаков и стеклянные четки, что вешают на шею, — напишет Колумб, — и много других малоценных предметов. Все это доставило им большое удовольствие. Они очень хорошо относились к нам».

Островитяне вплавь переправляются к лодкам, где находились испанцы, дарят морякам попугаев, мотки хлопковой пряжи и многое другое, с удовольствием получают в обмен бубенчики, погремушки, стекла.

«Мне показалось, — засвидетельствует Колумб, — что люди они очень бедные… Волосы зачесывают они вниз, на брови, только небольшую часть, и притом самых длинных, никогда не подстригаемых, они отбрасывают назад. Некоторые разрисовывают себя черной краской, а кожа у них, как у обитателей Канарских островов, которые и не черны и не белы; другие — красной краской, иные белой, а иные, чем попадется; и одни разрисовывают лицо, другие все тело, а у некоторых разрисован только нос или место вокруг глаз».

Островитяне не знали железа. У них были деревянные дротики. В качестве острия нередко использовался рыбий зуб. Встречались и наконечники из других материалов.

…Когда два дня спустя Колумб отправится в дальнейший путь (остров в общем был бедный, ни золота, ни корицы, ни других пряностей, и ему не терпелось отыскать более богатые земли), он прихватит с собой семь пленников. Двое из них на следующий день бежали, спасаясь, вплавь. Четверо вскоре умерли, не выдержав неволи, и лишь один, его окрестили Диего, станет переводчиком, а потом вместе с Колумбом попадет в Испанию.

В своем дневнике Колумб оставит свидетельство обуревавших его сомнений. Он никак не мог решить, как в будущем поступить с жителями Сан-Сальвадора: отправить ли их в качестве рабов в Кастилию или же превратить в пленников на самом острове, «ибо достаточно пятидесяти человек, чтобы держать их всех в покорности и заставить делать все, что угодно».

Известно, Колумб до самой смерти утверждал, что он открыл путь к Индиям.

Был ли он сам в этом уверен, сказать трудно. Вступив в 1498 году неподалеку от устья Ориноко на материк и пять лет спустя побывав у берегов Гондураса и Панамского перешейка, он, возможно, в душе догадывался, что отнюдь не в Азии находятся все эти земли. Но лишь единственный раз, насколько мы можем судить, в письме к властителям Испании — Изабелле и Фердинанду напишет: «А Вы, Ваши высочества, обрели такие земли, и их столько, что это иной мир…»

Впрочем, под иным в данном случае Колумб вернее всего подразумевал иной, чем ранее известный азиатский мир.

Однако уже в 1494 году знаменитый ученый-гуманист Пьетро Мартир де Ангьера, который всего за год до того полувопросительно писал о том, что «некто Колон дошел, как он полагает, до индийского берега», заметит: «Люди, привезенные Колумбом, не принадлежат ни к одной из известных национальностей. Они не жители Индии, не негры, не мавры, они не похожи и на подданных Великого хана.

Это какие-то новые люди. И это какой-то Новый мир».

Десять, считая Диего, жителей открытых по ту сторону Атлантики островов привозит в Испанию, возвратись из своего первого путешествия, Колумб.

Едва корабль подошел к берегу, как на борт поднялись инквизиторы и потребовали, чтобы им предъявили: списки команды,

В списках числились лишь правоверные католики.

«А это кто такие, — спросили инквизиторы, — что это за полуголые люди с длинными, черными, отливающими синевой волосами?»

Не вдаваясь в подробности, Колумб направляется в кормовую надстройку. Оттуда он выходит с привезенной им с Эспаньолы золотой маской. Удар меча — и вот уже разрублена на две части дивная маска. Большую часть Колумб молча вручает инквизиторам. Прервав дознание, они покидают борт корабля.

Шестеро из десяти привезенных индейцев — так назовет островитян Адмирал — будут сопровождать его во время торжественного приема в апреле 1493 года. Справа от возвышения, где находились король и королева, стояли на нижних ступенях живые экспонаты, привезенные пленники. На них были золотые маски.

…Золото — вот что, прежде всего, интересует испанцев. Золото и земли, приносящие пряности.

Скромного служащего банкирского дома Медичи во Флоренции тоже интересует золото. Но помимо всего прочего его волнуют и дальние страны. Чего только не вычитаешь порой в донесениях торговых агентов! Каких только рассказов не наслушаешься от возвращающихся из дальних странствий матросов, загорелых, пропахших морем и солью, видевших такие чудеса, о которых никто, кроме них, и понятия не имеет.

…Он подсаживался к этим отчаянным парням, и, словно наяву, перед ним возникали гордые корабли, бесстрашно идущие сквозь бури и штормы, дальние бухты, окаймленные буйной и сочной зеленью. Полунагие люди, вооруженные луками и копьями, шагали по им одним ведомым тропинкам, ведя за собою моряков к спасительным ручьям; сочные, диковинные плоды гроздьями свисали с деревьев.

Из уст в уста передавала молва рассказы о поистине прекрасных землях и дальних островах.

Вот бы побывать там, своими глазами увидеть все это!

В 1492 году Америго Веспуччи попадает в Севилью: выполнял поручение своей фирмы. Он жил там несколько лет и был, вероятно свидетелем триумфа Колумба. Путь, который проделал Адмирал от гавани Палос, куда вернулась «Нинья», до Барселоны пролегал через Севилью.

Достоверно известно: в 1499 году флорентиец, наконец, осуществил свою давнюю мечту. Он принимает участие в экспедиции Алонсо де Охеда, отправившейся (тут же после возвращения Колумба из третьего плавания) к берегам новооткрытого материка.

…Побережье современной Гвианы (ее первой и открыла экспедиция Охеды); северный берег Южноамериканского материка (от залива Пария до лагуны Маракаибо) — около трех тысяч километров; острова Арубо и Кюрасао. Венесуэлой, маленькой Венецией назвал широкую полосу увиденного им побережья Охеда: свайный поселок индейцев у полуострова Парагуана напомнил ему стоявший на сваях красавец город в венецианской лагуне.

Неплохо, очевидно, разбиравшийся к тому времени в морском деле Веспуччи побывал и на Эспаньоле, был свидетелем разбойничьего набега Охеды на Багамы. Предприимчивый идальго вывез отсюда в Кадис множество индейцев.

До сих пор не утихают споры ученых о том, участником скольких экспедиций был Веспуччи. В своем большинстве исследователи пришли к единогласию относительно того, что вряд ли мог Веспуччи свою первую экспедицию, якобы до той, которую он проделал вместе с Охедой, осуществить еще в 1497 году — хотя он и сообщает об этом в одном из своих писем. Вряд ли, потому что об этом деянии наверняка сохранились бы и иные сведения, а их нет. Или во всяком случае они нам не известны.

В упомянутом письме сказано, что Веспуччи принял участие в экспедиции, которую возглавляли Висенте; Пинсон и Хуан де Солис. Но в 1497 году вроде бы никуда не отправлялись эти моряки. Зато достоверно известно, что в 1499 году, то есть тогда, когда Веспуччи плавал с Охедой, а также в 1500 году Пинсон действительно находился в плавании и открыл устье Амазонки и остров Тобаго.

Экспедиция Пинсона вернулась в Палое 30 сентября 1500 года. За месяц с небольшим до этого Веспуччи отправил флорентийскому послу в Испании письмо с описанием экспедиции Охеды!

Спорны сведения и еще об одном плавании Веспуччи.

Бесспорно, однако, что в 1501–1502 годах Америго Веспуччи находился в плавании на португальских кораблях у берегов Южной Америки. В числе других он участвует в открытии немалого отрезка побережья Земли Святого Креста — Бразилии. Четырьмя годами позже, в 1505 году, за услуги, как было сказано в королевском акте, «которые он оказал и еще окажет кастильской короне», ему было даровано кастильское подданство.

Все-таки, вероятно, бывший банковский служащий достиг немалых успехов в мореходном деле, если его в 1508 году назначили на только что учрежденную должность главного кормчего Кастилии.

Он занимал ее вплоть до смерти, случившейся в 1512 году.

Главный кормчий — это означало, что он принимал экзамены от тех, кто стремился получить дипломы на звание кормчих, то есть штурманов, следил за составлением карт и глобусов, надзирал за составлением секретной сводной карты — Падрон реаль.

Веселый, наблюдательный человек, он был и очень любознательным. И хорошо писал. Его письмо к другу детства, знатному флорентийцу Пьеро Содерини читается и сейчас как своего рода путевой очерк, изобилующий прелюбопытными подробностями.

Климат, растительность, животный мир — Веспуччи помнит обо всем. Особенно, однако, его интересуют люди.

«Люди эти не очень высокого роста, но хорошего телосложения. Оружием им служат лук и стрелы. Поскольку у них нет ни железа, ни какого-либо другого твердого металла для наконечников стрел, они используют в качестве наконечников зубы животных или рыб или же острый клин твердого дерева, закаленный на огне. Кое-где пользуются луком и женщины. Все — и мужчины, и женщины — искусные стрелки. Все они отличные пловцы и чрезвычайно опрятны.

Вместо кроватей они используют большие сетки из хлопчатобумажного волокна, прикрепляя их к деревьям. Кое-кому может показаться, что это не очень удобно, однако я готов засвидетельствовать, что спать в таких сетках — одно удовольствие, сам испытал.

Люди здесь живут и довольствуются тем, что им доставляет природа».

«Какая своеобразная страна, — пишет он дальше. — Заброшенные за тридевять земель, местные жители ходят даже без набедренных повязок. Но у них удобные, нередко сооруженные очень основательно, из больших деревьев и покрытые пальмовыми листьями дома (в некоторых местах настолько широкие и длинные, что в каждом из них помещается не менее шестисот душ). У них замечательные плоды, вкусные коренья, овощи. У них превосходные лодки, и пусть не из железа, но достаточное число необходимых орудий труда. У них немало украшений».

И свой сложившийся уклад жизни. А как красивы здешние острова и земли — благоухающие, с нежной зеленью.

Зеленые холмы вздымаются к прозрачному голубому небу, отлогие берега окаймлены нежной изумрудной травой. Исследователя радует, что на этих дивных, таких праздничных островах великое множество разнообразных и красивых цветов. Ему доставляет истинное удовольствие гомон и щебетание птиц, их пестрое оперение.

Впрочем, племена, конечно, были разные. Рассказывая о своем путешествии к берегам Бразилии, Веспуччи охарактеризовал приморских индейцев как свирепых людоедов.

…В одном из писем к банкиру Лоренцо Медичи, сообщая о результатах осуществленного в 1501–1502 годах плавания, Веспуччи говорит: «Страны эти следует назвать Новым Светом… Никто из наших предков и понятия не имел об этих землях».

Несколькими годами позже, в 1505 году Колумб в письме к своему сыну Диего напишет: «Беседовал с Америго Веспуччи… Это очень достойный человек. Фортуна ему изменила, как изменяла многим, и его труды оценены далеко не в той мере, как они того заслуживают. Он готов отстаивать мои интересы и споспешествовать моему благу, хотя сие не в его власти… И он peшил сделать для меня все, что только сможет».

К тому времени были завершены и третья, и четвертая, последняя, экспедиции Колумба.

Напомним, Колумб открыл все Большие Антильские острова (Кубу, Эспаньолу — Гаити, Ямайку, Пуэрто-Рико), центральную часть Багамских островов, большинство Малых Антильских — все важнейшие острова Карибского моря.

И он положил начало открытию материка Южной Америки и перешейка Центральной Америки.

Современникам поначалу казалось, что Колумб и Веспуччи видели разные материки. Адмирал — ведь он и сам утверждал это — разыскал тропические острова и полуострова Восточной Азии, то есть Старого, известного Света. Что касается флорентинца, то, судя по его письмам, тот открыл или участвовал в открытии четвертой части света — Нового Света, нового материка, простирающегося, подобно Африке, по обе стороны экватора.

На карте мира Георга Рейса, выполненной в 1508 году, так оно примерно и изображено: Эспаньола к другие острова, рядом большая твердь, тоже остров, а южнее — довольно неопределенных очертаний крупный материк: Земля Святого Креста, или Новый Свет. Он круто обрывается примерно на уровне мыса Доброй Надежды. Дабы было понятно, что открытия здесь еще не завершены, Рейс сделал надпись: «Португальские моряки видели часть этой земли, но еще не дошли до ее южного края».

Годом раньше молодой ученый из города Сен-Дье в Лотарингии Мартин Вальдземюллер в своей книге «Введение в космографию», упомянув о том, что к известным ранее трем частям света — Европе, Азии и Африке — теперь следует добавить и вновь открытую Америго Веспуччи четвертую часть, написал: «…И я не вижу почему, кто и по какому праву мог бы запретить назвать эту часть света страной Америго или Америкой».

В книге были приложены два письма Веспуччи в латинском переводе. Переведены и опубликованы они были без ведома Веспуччи.

Много лет спустя, уже в XIX веке, знаменитый ученый, один из самых выдающихся исследователей Южной Америки, Александр Гумбольдт скажет: «Что касается имени великого континента, общепризнанного и освященного употреблением в течение многих веков, то оно представляет собой памятник человеческой несправедливости. Вполне естественно, в конце концов, приписать причину такой несправедливости тому, кто казался в этом наиболее заинтересованным. Но изучением документов доказано, что ни один определенный факт не подтверждает этого предположения. Название «Америка» появилось в отдаленной (от Испании) стране благодаря стечению обстоятельств, которые устраняют всякое подозрение против Америго Веспуччи… Стечение счастливых обстоятельств дало ему славу, и эта слава в течение трех веков ложилась тяжким грузом на его память…»

То, что Куба вовсе не полуостров, как думал Колумб, экспедиция Себастьяно Окампо доказала в 1508 году. На карту лег длинный «похожий на язык птицы» остров.

Два года спустя на восточном берегу Дарьенского залива возникает первая испанская крепость в Южной Америке — Сан-Себастьян. Новая Андалузия (северная приморская полоса Колумбии) и Золотая Кастилия (карибские берега Панамы и Коста-Рики) становятся важными центрами притяжения в заморских землях.

Тремя годами позднее наступает звездный час Васко Нуньеса де Бальбоа.

С кучкой авантюристов он направляется из Золотой Кастилии от залива Ураба на запад и, проплыв примерно полтораста километров, сходит на берег.

Три недели продолжается путь по лесистым дебрям неведомой земли. Преодолевая болота, прорубая себе дорогу в густых зарослях, отряд Бальбоа упорно продолжает идти вперед. С одной из горных вершин испанский конкистадор видит широкий залив, а за ним — безбрежное, уходящее вдаль море…

29 сентября 1513 года Бальбоа торжественно объявляет — текст грамоты заранее составлен участвовавшим в походе нотариусом — и новооткрытое море, и земли, и берега, и гавани, и острова со всем, что в них содержится, владением кастильской короны.

Открытые земли именуются Индиями. Впрочем, испанцы будут долго еще так называть найденные здесь территории, даже тогда, когда весь мир станет именовать их по-другому — вплоть до начала XIX века.

Экспедиции следуют одна за другой. На поиски неведомых земель выходят десятки кораблей — из Кадиса, Палоса, Лиссабона. Еще в апреле 1500 года португальский мореплаватель Педро Алвариш Кабрал, направляясь к Индии, несколько отклонился от курса (до сих пор идут споры, было ли это случайно) и вышел к берегам Бразилии, немного южнее тех мест, где почти одновременно с ним побывал Висенте Яньес Пинсон. С тех пор португальцы продолжают, и весьма энергично, свои плавания к Земле Святого Креста.

В набегах на новые земли принимают участие не только Испания и Португалия, весьма заблаговременно, в 1494 году, разделившие по Тордесильясскому договору сферы своих колониальных интересов (все, что лежало в 370 лигах к западу от островов Зеленого мыса — Испании, к востоку — Португалии), но и Англия, а немного позднее Франция.

Через пять лет после Колумба Джон Кабот, тоже генуэзец, но на английской службе, пересек за тридцать или сорок дней Атлантический океан и, держась севернее пятидесятой параллели, открыл «Терру Приму Веста» (вероятнее всего, Ньюфаундленд, а может быть, Лабрадор). Значительную часть побережья Северной Америки, между пятидесятым и шестидесятым градусами северной широты, в 1501 году исследовал португалец Гашпар Кортилиал. Флоридой, «цветущей», назвал открытую им в 1513 году землю Хуан Понсе де Леон, в свое время участвовавший во второй экспедиции Колумба. Губернатор Пуэрто-Рико, он и не подозревает, что открытый им как он думал, остров, на самом деле — полуостров и разумеется, не знает, что это первый уголок в Северной Америке, в котором развевается испанский флаг.

Рослых, сильных воинственных индейцев, одетых в звериные шкуры, вооруженных громадными луками и копьями, встретили здесь испанцы.

Еще шло открытие новых земель, а испанская корона уже устанавливала жесткую систему управления и освоения захваченных конкистадорами[1] территорий. Одним из важных пунктов этих статутов было предоставление короне права на добычу золота или иных драгоценных металлов в заморских владениях.

И уже с самого начала зверским образом повели себя захватчики по отношению к местным жителям.

Распаленные слухами о несметных богатствах Эспаньолы, Кубы и других дивных земель, в Индии стекались бывшие солдаты, оскудевшие идальго, а то и просто всякого рода проходимцы, составлявшие едва ли не основную часть всех этих завоевателей и колонистов.

Описывая результаты хозяйничанья конкистадоров на Эспаньоле, знаменитый испанский епископ Лас Касас, друг и защитник индейцев, попавший впервые в Новый Свет еще в 1502 году, напишет: «Из-за побоищ, учиненных в войнах, из-за голода, болезней, лишений и гнета, — а все это пришлось испытать индейцам, из-за нищеты, а особенно из-за неутешной скорби, печали и тоски, ставших уделом обитателей этого острова, из всего населения, каким оно было в 1494 году, осталось в 1496 году, как полагали, одна треть».

Индейцев, превращенных в рабов, отправляли на продажу в Кастилию.

С 1498 года, помимо введенной в 1496 году принудительно «золотой» повинности, на захваченных землях стали вводить систему так называемых репартимьенто, а тремя годами позднее и энкомьендо. Суть их сводилась к закабалению индейцев, к установлению жесточайшей эксплуатации.

Все это лишь начало. Ибо завоевание и освоение континента только начинается, да и вообще еще не ясно, что, собственно, представляют собой новооткрытые земли.

Растет, однако, смутное подозрение, что все эти земли — к северу и северо-западу от Карибского моря — тоже вовсе не азиатские. Может быть, здесь какой-то новый материк?

Мысль, та мысль, которая определила действия Колумба: достичь Индий, плывя на Запад, по-прежнему волнует мореходов.

Коль скоро на открытых землях нет городов, и местные жители не очень-то похожи на подданных Великого; хана, то, вероятно, следует продолжать поиск. Ибо вся новонайденная сушь представляет собой в лучшем случае окраинные земли, какую-то дальнюю провинцию владыки или же владык Азии. Искать надо и в том случае, если это вообще ранее никому не ведомая твердь, искать прежде всего прохода в ней.

Должен же быть где-то проход, ведущий к островам пряностей.

…Уже проложен из устья Тэжу морской путь в Индию, «путь Васко да Гамы», и беспрепятственно следуют груженные перцем, имбирем, корицей, шелком португальские суда, доставляя все эти немыслимые богатства в Европу.

Но только испанцам заказана эта морская дорога.

Неужели в тверди, открытой испанскими мореходами, нет ни одного прохода в омывающий восточные берега Азии океан?

Проход находит Магеллан. Ему, как известно, удается не только преодолеть сей, быть может, самый немыслимый на земном шаре пролив с его бесконечными теснинами, разветвлениями, излучинами, поворотами, отмелями, сумбурными течениями и бешеными ветрами, но и пересечь оказавшееся огромным, неизвестное европейцам море. Три месяца и двадцать дней идут через просторы Тихого океана, как не слишком удачно окрестит его Магеллан, суда. И наконец-то бросают якорь у Молукк. Происходит это в 1521 году.

Земля — шарообразна, пусть в этом никто не сомневается! Плывя на Запад, можно в конечном счете попасть на Восток.

Когда через три года после начала беспримерного плавания в бухту Сан-Лукар вошел потрепанный бурями трех океанов единственный возвратившийся на родину корабль Магеллановой эскадры (его вел Эль-Кано), стали непреложными несколько географических фактов основополагающего значения.

В том числе и тот важнейший факт, что встретившаяся Колумбу и его последователям суша отделена от вожделенных Индий огромным водным пространством, поистине поразительных размеров океаном, по самым скромным подсчетам раза в четыре более широким, нежели Атлантика. И следовательно, ни к каким Индиям новые земли не относятся.

Несомненным представляется теперь и то, что Новый Свет уходит значительно дальше на юг, нежели предполагалось. Гораздо дальше того тридцать пятого градуса южной широты, которого достиг, открыв устье Параны и Уругвая (ныне Ла-Плата) в 1516 году, сменивший Веспуччи на посту главного кормчего Кастилии, Хуан де Солис.

Впрочем, к тому времени немало нового было открыто и в других уголках огромной тверди, к которым проложил путь великий генуэзец.

Выясняется, в частности, что отнюдь не только идиллически красивыми, но в общем не слишком обильными золотом островами и островками, с населением, живущим, как дети природы, богат новооткрытый край, вовсе нет! Что есть здесь земли совсем иные, и если бы Колумбу довелось дожить до новых открытий, то совсем по-другому выглядело бы, к примеру, его послание папе Александру VI, написанное в феврале 1502 года, в котором он, стремясь доказать важность своих открытий, сообщает о тысяче четырехстах (!) открытых им островов. Совсем по-новому предстают теперь, в ходе дальнейших плаваний и походов, земли за океаном!

…А начиналось все еще во время четвертого путешествия Колумба, и, окажись он в тот день понастойчивее, кто знает, может быть, уже тогда удалось бы ему, пусть частично, осуществить свою мечту — доплыть до богатых областей.

Но Колумб довольствовался тем, что, потолковав с владельцем странной пироги, встретившейся ему неподалеку от Гондураса, отпустил ее восвояси и продолжил путь. Пирога была широкой — добрых восемь шагов — и длинной, выдолбленной из ствола какого-то огромного дерева. Женщины, дети и многочисленный экипаж — всего человек двадцать пять — были одеты в цветастые хлопчатобумажные одеяния. Немало было погружено всякого добра: медные топоры, ткани, бобы какао, ножи. Так, очевидно, и не разобрал великий генуэзец, что объяснял ему на своем гортанном наречии горбоносый владелец пироги, повторявший слово «майям». Досадный промах! Ведь случай позволил Адмиралу встретить представителей народа, чей уровень развития был совсем иным, чем уровень развития племен, населявших Эспаньолу и Багамы.

Колумб в тот день находился, в общем, совсем недалеко от Юкатана.

Но открыть Юкатан было суждено другим: Франсиско Эрнандесу Кордове и ста десяти его солдатам и матросам, разместившимся на борту трех небольших каравелл.

Произошло это 23 февраля 1517 года.

Уже первое здешнее поселение оказалось значительно крупнее, чем те, которые доводилось видеть испанцам на Кубе.

Индейцы пользовались большими пирогами, в них размещалось до сорока человек. У них были бронзовые топоры и колокольчики, они знали деревянную посуду и носили рубахи из хлопчатобумажной ткани. Каменные строения хорошей кладки («то были капища и молельни») видят испанцы, видят они и ухоженные поля с диковинными злаками.

Жители Юкатана вовсе не были расположены пускать в свои края чужаков. В городе Чампотон высадившихся на берег конкистадоров окружают воины, вооруженные луками, стрелами и щитами. В завязавшемся сражении испанцы терпят поражение. «Еще несколько минут, — напишет Лас-Касас, — и ни один бы не уцелел там».

В конце концов Кордове пришлось убраться восвояси. Половина его солдат получила тяжелые ранения. Двадцать человек были убиты. Скончался уже на Кубе от полученных ран и сам Кордова.

Но начало было положено. Известия о том, что всего лишь в какой-нибудь сотне километров от Кубы удалось разыскать богатые земли и многолюдные города, мгновенно разнеслись по всему острову. Это привело в большое волнение здешних колонистов и любителей легкой наживы.

Не проходит и года, как в путешествие к Юкатану на сей раз на четырех кораблях отправляется Хуан де Грихальва.

Да, испанцы возвращаются. Они высаживаются на острове Косумель, затем продолжают путь. Как всегда их интересует золото. Со своих кораблей они видят храмы Тулума, развалины которых сохранились и до наших дней. Впечатление, произведенное Тулумом, было столь велико, что один из участников экспедиции впоследствии даже сравнивал этот город с Севильей. В Чампотоне, где Грихальва хотел свести счеты с местным населением, незваные пришельцы терпят серьезное поражение: несколько десятков испанцев ранены. В том числе и сам предводитель.

Поход, однако, продолжается. В Табаско Грихальве удается выменять у местных жителей много золота. Он грузит сокровища на один из кораблей и отправляет его на Кубу. Остальные корабли продолжают плавание. Они доходят до устья реки Пануко, затем возвращаются на Кубу.

Во время этого плавания испанцы впервые услыхали слово «Мексика».

Проходит еще немного времени. 16 августа 1519 года, за месяц и четыре дня до того, как из устья Гвадалквивира вышли в свое бессмертное плавание корабли Магеллана, в далекой Кубе снялась с якоря флотилия из одиннадцати кораблей. В поход к «золотой стране» Мексике ее повел Антон Аламинос, участник путешествий Кордовы и Грихальвы.

Возглавлял экспедицию (110 матросов, 553 солдата, 16 коней, 10 больших и 4 малых фальконета) Эрнандо Кортес.

Мы не будем останавливаться на перипетиях завоевательного похода Кортеса. Об этом говорилось неоднократно, и те, кто ими заинтересуется, найдут соответствующие описания во многих широко известных книгах, в том числе и превосходной книге Керама «Боги, гробницы, ученые», выходившей двумя изданиями на русском языке.

Сколь невероятным это ни представляется, но кучке авантюристов удается, казалось бы, невозможное: высадившись на побережье обширной державы (правда, раздираемой противоречиями, поскольку в непримиримо вражде находились с властителями-ацтеками некоторые из покоренных ими племен, и испанцы не преминули это использовать), не зная, как заметит один из историков, ни языка, ни страны, едва не потерпев поражения во время первых стычек, они умудрились захватить в плен правителя и в конце концов — насилие и веролом ство было их первейшим оружием — утвердить свое господство в Мексике.

«Ступив на сушу, возблагодарили мы господа и донес ли губернатору Диего Веласкесу, что мы открыли страну с большими селениями и каменными домами, жители которой одеты в бумажные ткани, возделывают маис и имеют золото», — писал участник завоевательных походов Кордовы и Кортеса, оставивший широко известные «Записки» Берналь Диас еще тогда, когда вернулся с Кордовой из похода на Юкатан.

Оговоримся: золото, разумеется, имели богатые жители, правящие, господствующие слои местного населения.

…Отряд Кортеса продвигается вперед и испанцы видят большие города, великолепные здания, храмы. Они видят хорошие дороги и бесчисленные каналы, плотины, дамбы, ухоженные поля. «Вся долина Мехико, — заметит Диас, — словно цветущий сад».

Столица страны была воздвинута на острове в центре огромного искусственного озера, окруженного городами и многими селениями.

«Мы не знали, что и сказать, мы просто не верили; своим глазам, — пишет Диас. — …Мы не могли прийти в себя от удивления при виде торгового центра города: великое множество людей сновало здесь взад, вперед, во все стороны; огромен был выбор и поразительно разнообразие товаров; всюду чувствовался порядок и дисциплина. Ничего подобного нам до того времени не приходилось видеть. Каждому товару соответствовали свои ряды, торговцы твердо придерживались отведенных им мест. И те, кто занимался продажей золота, серебра и драгоценных камней, и те, кто торговал перьями и тонкими тканями и безделушками, и те, кто продавал рабов — мужчин и женщин. Рабов, дабы они не могли сбежать, вели привязанных за шею к длинным жердям».

Чем только ни торговали на этом огромном рынке: и верхней одеждой из хлопка, и сандалиями, изготовленными из кактусового волокна, и выделанными шкурами животных, и всякого рода глиняной посудой. Полным полно было овощей, меда, соли, трав для лечения. Продавались медные и бронзовые топоры. В мастерских, расположенных прямо на рынке, ремесленники выделывали ножи из обсидиана.

«С вершины храма, возвышавшегося над пирамидой… мы видели все три дамбы, которые вели в город: Испапальпу — по ней мы четыре дня назад вошли в город; Такубу — по ней мы бежали в ночь, когда потерпели поражение, и новый правитель выгнал нас из города; и Тепекакиллью. Мы видели акведук, который снабжал город водой, и мосты, мы видели бесчисленное количество барок; на одних привозили съестные припасы, другие покидали столицу, нагруженные разного рода городскими товарами. И мы видели окрестные города с их ослепительно-белыми стоявшими на пирамидах храмами и капищами, напоминавшими наши башни и крепости; мы видели дома с плоскими крышами, а дальше снова башни и храмы…»

Почти то же самое в одном из своих писем-отчетов императору Карлу V (испанскому королю Карлу I) напишет и Кортес: «Великий город Теночтитлан построен посередине соленого озера, и от центра города до любой точки на материке не менее двух лиг. К нему ведут четыре (так в оригинале, на самом деле три. — А. В.) дамбы, каждая примерно в двенадцать футов шириной. Сам город такой же большой, как Севилья и Кордова. Главные улицы широкие и прямые; в своем большинстве они грунтовые. Но есть и водные пути, их, однако, немного. По водным путям передвигаются на каноэ.

В городе много площадей, на которых расположены рынки. Одна из таких площадей раза в два больше, чем площадь в Саламанке. Она вся окружена сводчатыми галереями и лавками. Каждый день их посещает не менее шестидесяти тысяч человек. Здесь можно приобрести любые товары: продовольствие, украшения из золота и севра, медные и бронзовые товары, драгоценные камни, кости, ракушки, улитки и перья, известняк для строительства, камни, обоженный и необоженный кирпич, всевозможные лесоматериалы. На этих рынках продается все, чем богата страна… Очень красивое здание в центре большой площади служит своего рода аудиенсией — местом, где разбираются возникающие тяжбы и выносятся приговоры преступникам. На площади, в толпе всегда находятся должностные лица, инспектирующие товары, выставленные на продажу, и наблюдающие за тем, как они продаются.

В городе много храмов и капищ для идолов. Все эти храмы представляют собой прекрасные строения, и в главных из них священнослужители живут постоянно. Таким образом, наряду с подлинными храмами, в которых находятся идолы, имеются роскошные здания, отведенные под жилье. Языческие священнослужители ходят в черном и не стригут волос. Среди этих храмов имеется один главный храм, его величина и пышность не поддаются никакому описанию.

В заключение мне хочется сказать, что жизнь в этом городе в общем-то напоминает жизнь в Испании. Учитывая то обстоятельство, что этот народ не знает истинного бога и не имеет никакой связи с просвещенными нациями, можно лишь удивляться четкому порядку и существующей здесь повсеместно хорошей системе управления».

Заметим, Кортес не сомневается в самобытности встретившейся ему цивилизации.

Награбленное золото («сокровища Монтесумы») Кортес отправляет в Испанию. Первые три груженные золотом корабля, однако, туда не доходят. Их перехватывает лихой французский корсар Жан Флери. Пиратам попадает в руки ценнейшая добыча, в том числе и сокровища, награбленные во дворце последнего правителя Теночтитлана, Куаутемока, возглавившего драматическое сопротивление испанцам.

«В ларцах из красного дерева, в огромных сундуках, обитых полосами красной меди, хранились десятки золотых и серебряных сосудов, сотни браслетов, ожерелий, серег, перстней, диадем, золотые идолы, украшенные драгоценными камнями, золотые и серебряные маски, одежды из разноцветных перьев и тканей, подобных шелку, златотканые облачения жрецов, великолепные изделия мексиканских ваятелей, ювелиров и камнерезов».

Часть сокровищ пираты передают французскому королю Франциску I.

Вскоре после этого Франциск I скажет свои знаменитые слова: пусть поделившие между собой весь свет испанский и португальский короли предъявят ему завещание Адама, пусть покажут, где и когда прародитель завещал им право на раздел Земли! До тех пор пока они этого не сделают, он будет считать справедливыми действия французских моряков, захватывающих новые земли — независимо от того, кто претендует на эти земли — испанцы или португальцы. И захватывающих в виде приза испанские или португальские корабли.

Лихой флорентиец на французской службе Джованни де Веррацано благополучно успевает делать и то и другое. В 1524 году он на протяжении более двух тысяч трехсот километров обследует восточное побережье Северной Америки — вплоть до Новой Шотландии.

Девятью годами позже, в 1533 году в северные воды Атлантики направляется французский капитан Жак Картье.

Он открывает южное и западное побережья залива Св. Лаврентия, большой участок Лабрадорского берега, обследует часть побережья Ньюфаундленда.

Потом он вновь отправляется в путешествие и находит реку Св. Лаврентия, словно клинок врубившуюся в огромную лесистую страну. Поднявшись по реке примерно на шестьсот километров до того места, где ее прозрачные зеленоватые волны смешиваются с желтыми струями реки Оттавы, Картье возвращается назад в Европу.

Следует официальное уведомление: Франциск I объявляет об осуществленных открытиях в Азии и присоединении к Франции обширных земель.

Да, в Азии, ибо все — в том числе и сам Картье пребывают в полной уверенности, что открытые им земли находятся в Азии, а река Св. Лаврентия каким-то образом связана с Тихим океаном. Еще никто не знает размеров Тихого океана и истинной конфигурации и размеров обнаруживаемых земель. Но одно непреложно: везде — и к северу и к югу, куда бы ни проникли европейцы, — их встречает заокеанская твердь!

Происходит еще один, быть может, самый вероломный из походов конкистадоров — в Перу. Они захватывают Тауантисуйю — «государство четырех стран света», знаменитое государство инков.

Слово «инка» означало и титул владыки, и господствующий слой в государстве инков, и весь народ в целом Инки принадлежали к семье племен кечуа.

Около 1250 года н. э. инки появились в высокогорной долине Куско. Отсюда они в XIV–XV веках и начали свои завоевания. И создали мощное царство, которое к тому времени, когда здесь очутился Писарро — в начале 30-х годов XVI века, — простиралось от северного Эквадора через Перу и Боливию до среднего Чили, на три тысячи пятьсот километров.

На здешних плоскогорьях, в долинах обитало великое множество различных племен и народов. Судя по сохранившимся сведениям не меньше ста.

Административной и религиозной столицей государства был город Куско. Его население, по некоторым данным, насчитывало до трехсот тысяч человек.

Так же, как и само государство Тауантисуйю, город делился на четыре части. Два центральных комплекса построек составляли его славу: храм Солнца и центральная площадь. Все главные церемонии в столице происходили на этой площади.

Пуму, грозную пуму напоминал своими очертаниями город. Хвостом служила река Вилькамайо. Головой — Саксауаман, огромная крепость: три колоссальных размеров каменных вала, один над другим, террасами. Гранитные блоки, местами в шесть метров высотой и три метра шириной, были скреплены намертво, без всякой замазки. В самом центре находились три башни: две на четырехугольном, одна на круглом фундаменте.

…Медь и олово (их сплав, как известно, дает бронзу), серебряная руда, свинец, золого — все эти металлы были хорошо известны инкам. Храмы, дворцы, крепости, укрепления они сооружали из тесаных каменных блоков, пригоняя их так плотно друг к другу, что даже лезвие ножа нельзя было просунуть между огромными, нередко многотонными глыбами. Впрочем, большинство домов было из адоб, высушенных на солнце кирпичей, сделаных из глины и соломы.

Отличными были дороги. У инков их насчитывалось много, и среди них две главные, пересекавшие всю страну с севера на юг, — одна вдоль побережья, другая — параллельно ей, по нагорью. Над реками и ущельями перебрасывались мосты, иногда каменные, чаще навесные: два каменных столба на одной стороне реки, два на противоположной, а между ними пять канатов из лиан. Три из них — сам мост, два — поручни. Через каждые несколько километров стояли почтовые станции, путь от Тиауанако до Куско (примерно две тысячи километров) курьеры пробегали за восемь дней.

В государстве Тауантисуйю умели со вкусом и очень тонко отделывать ткани; изготовляли и толстые, ворсистые ткани, и тонкие, воздушные; возделывали около сорока видов полезных растений, создали хорошую систему ирригации и дренажа, орошали поля и в то же время предохраняли почву склонов от размывания. Здесь многое умели. В почете были и математика, и астрономия, и медицина; помимо Куско выросли и другие города.

…Кто знает, быть может, если бы испанцы не вторглись в Перу, если бы захватчики вообще оставили в покое Новый Свет, то здесь, в Андах, образовалась бы крепкая нация, монолитная, единая, с единым языком — кечуа.

От удара, нанесенного конкистадорами, народы Перу оправиться уже не смогли. И хотя государство инков — об этом иногда забывают — вовсе не развалилось, как карточный домик, хотя инки и после гибели обезглавленного захватчиками правителя Атауальпы еще три с половиной десятилетия продолжали ожесточенное сопротивление (в том числе и в знаменитом «горном городе», известном под названием Мачу-Пикчу, в который так и не ступила нога испанских захватчиков), но вторжение Писарро и его головорезов стало началом конца Древнего Перу.

Впоследствии они почти все погибли во взаимных раздорах: золото, жажда власти не давали покоя их черным душам. Вначале затеяли между собой свару Диего Альмагро-отец и братья Писарро — Франсиско, Гонсало и Эрнандо. Она продолжалась довольно долго, события разворачивались бурно. Альмагро проиграл одно из сражений. Он попал в плен к Эрнандо Писарро и некоторое время спустя был удушен гарротой, своего рода железной удавкой. За это Эрнандо угодил на двадцать лет в тюрьму и вышел из нее глубоким старцем.

В воскресенье 25 июля 1541 года в доме сына Альмагро, Диего Альмагро-младшего, в Лиме, столице Перу, собрались заговорщики. Они решили убить Франсиско Писарро, когда тот будет возвращаться с мессы.

Писарро был уведомлен о заговоре. И не пошел в церковь. Но все равно был заколот несколькими часами позже: заговорщикам удалось ворваться в его дворец.

Гонсало Писарро поднял было бунт и объявил себя законным наследником брата, однако потерпел поражение и, обвиненный в государственной измене, лишился головы на эшафоте.

Ныне прах Франсиско Писарро покоится в соборе в Лиме. А лет двадцать назад, в старой столице Перу, в Куско, археологи разыскали прах Гонсало Писарро, а также отца и сына Альмагро.

Почти ничего не сохранилось от этих авантюристов. А храм Солнца, древний инкский храм Солнца стоит.

И вечным памятником героическому сопротивлению инков останутся величественные руины Мачу-Пикчу.

Между прочим, недавно решением правительства Перу обширная территория департамента Куско объявлена национальным парком. И главной его достопримечательностью станет знаменитый Мачу-Пикчу.

…Советский журналист В. Весенский, недавно побывавший в нем, напишет: «Поражает удивительный план застройки города. Архитектурный ансамбль организует площадь для сборов, спортивных игр и воинских упражнений. Над ней трибуны, выше — казармы, склады. С одной стороны — дома для правителей, с другой — для крестьян. Все клочки земли на близлежащих склонах гор искусно превращены в террасы для посевов… В городе-бастионе есть водопровод и канализация, храм и тюрьма. Сохранился и камень «Интуа тана» — «камень, к которому привязано Солнце». Испанцы завоеватели уничтожали эти камни, считая их чертовщиной, инки пользовались ими для наблюдения за светилами. Ровно сточенные углы камня указывали на место, где поднималось Солнце, и на место, где оно должно было быть в полдень, а ночью по граням камня можно было наблюдать за звездами и Луной».

Конкиста продолжается. И везде, куда бы ни проникали испанские отряды — на Тихоокеанское побережье Мексики или в ее юго-западные области, в Гватемалу и Гондурас, в Перу, в Чили, в бассейн Ориноко и Магдалены, на территорию Северных Анд, на Амазонку, в бассейн Ла-Платы, в земли, лежащие к северу от Мексиканского залива — везде им встречались, пусть нередко находившиеся на разных ступенях развития, многочисленные местные народы и племена. Перу населяло десять-одиннадцать миллионов людей, довольно много по современным критериям.

Люди жили на этих землях издавна, сие было понятно даже не слишком разбиравшимся в вопросах этнографии незванным пришельцам.

Но откуда же все-таки взялись эти люди?

Поначалу над этим не особенно задумывались: ну есть население, и слава богу, как оно может не быть в благословенных Индиях?

Чем дальше, тем, однако, все сомнительнее становилось: Индии ли?

Так откуда же взялись люди? И кто они такие? Вообще-то (в особенности на первых порах), отнюдь не все конкистадоры, да и носители слова божьего — миссионеры были уверены в том, что индейцы — люди, такие же люди, как и жители Старого Света. Разные на сей счет существовали суждения. Помимо всего прочего, смущало то обстоятельство, что в Библии новоявленные люди не упоминались. Не значились они в библейской генеалогии племен и народов! И вопрос о том, следует ли считать людей Нового Света потомками Адама, обсуждался достаточно рьяно.

Понадобилась специальная папская булла для того, чтобы проблема была решена, так сказать официальным путем.

Булла была подписана папой Павлом III 2 июля 1537 года, и в ней разъяснялось — единожды и на все времена — что жители Нового Света «доподлинные люди» (veri hominae), такие же полноценные люди, как и все остальные, и что у них, как и у всех людей есть душа.

Эти души следовало «спасти», приобщив индейцев к пастве Христовой.

…К тому времени, по самым скромным подсчетам было убито, вымерло от болезней, от непосильного труда на новоявленных господ и пославшие их государств несколько миллионов индейцев.

Папская булла ни на йоту не улучшила их положения. Они продолжали гибнуть от изнурительного труд на плантациях и в рудниках, от голода и от болезней.

Заметим, лишь в 1924 году конгресс США признал индейцев гражданами США со всеми вытекающими от сюда «правами и обязанностями».

По господствовавшим представлениям, почерпнуты из Библии, все люди вели свою родословную от Адама и Евы, и вторично — от праотца Ноя и других членов его семьи, оставшихся, как известно, в живых после топа. В Ноевом ковчеге спаслись также животные и звери, «каждой твари по паре».

Библия считалась источником основополагающим.

Задача, следовательно, заключалась в том, чтобы выяснить, какие именно потомки Ноя добрались до двойного (это после путешествия Веррацано представлялось несомненным) материка, получившего в 1538 году общее название «Америка». И каким образом?

Откуда они шли — представлялось в общих чертах ясным, поскольку в Библии рассказывалось, что ковчег подошел к земной тверди где-то в районе горы Арарат.

Сравнительно легко было себе представить, как потомки обитателей Ноева ковчега расселились по Азии, Африке и Европе — все-таки один массив Земли. Можно было представить себе и как попали люди на прилегающие к континенту острова; не так уж сложно до них доплыть, каботажное плавание было известно исстари.

Но как люди попали в лежащий за морями-океанами Новый Свет? Когда? Откуда? К какому народу они принадлежали?

Слова, которые молва приписывала неистовому Парацельсу, первоклассному врачу и знаменитому естествоиспытателю: «Не создал ли бог еще одного Адама специально для Америки?» — дела, понятно, не прояснили,

В дубликат Ноева ковчега тоже не очень поверили.

Гораздо большее число сторонников приобрела гипотеза о том, что индейцы произошли от десяти пропавших колен Израиля.

Колено — это значит род. И эти десять колен пропали в очень давние времена: в 722 году до н. э. ассирийский царь Саргон II разгромил израильское царство и расселил более двадцати пяти тысяч пленных в Индии и Месопотамии.

Эти двадцать пять тысяч пленных и составляли десять, точнее — девять с половиной колен. Два с половиной колена царь-завоеватель оставил в Самарии.

В 538 году до н. э. персидский царь Кир разрешил пленникам (в том числе тем, кто был угнан царем Навуходоносором в 586 году до н. э.) вернуться на родину. Потомки израильтян, угнанных Саргоном II, на родину не возвратились. Вероятно, потому, что не пожелали: привыкли к новой родине, смешались со здешним населением.

Теперь получалось, что они и не могли возвратиться, поскольку, покинув Ассирию, переправились в Америку. Тем же, кто все-таки сомневался, пояснили, что ничего необычного в подобном путешествии нет: преодолел же Колумб просторы Атлантики! Почему бы этого не смогли сделать и пропавшие колена?

Несколько позднее, в начале XVII века, Коттон Матзер, проповедник из Бостона, не менее авторитетно заявил: «Краснокожих в Америку приволок сам дьявол».

Были и другие теории. В своей вышедшей в 1535 году книге «Всеобщая и подлинная история Индий, островов и материка в море-океане» испанский хронист Овьедо-и-Вальдес напишет: «Американские индейцы происходят от атлантов, упомянутых у Платона. Родина индейцев — Атлантида».

Вовсе нет, возражал испанский монах Хосе де Акоста. Причем тут Атлантида? Необходимо обратить внимание на другое: помимо людей в Индиях проживают еще и животные, и звери. Переплыть огромные океаны они не могли. Не следует ли из этого, что некогда между Старым и Новым Светом существовал, а может быть, существует и сейчас какой-то сухопутный мост?

Развивая свои идеи, Акоста скажет: «Новый Свет, который мы называем Индиями, не полностью отделен от остального мира. На севере или юге, в неисследованных пока районах, существует, вероятно, какой-нибудь перешеек. На худой конец, Старый и Новый Свет разделены каким-нибудь нешироким проливом, подобным Магелланову, и этот пролив может легко пересечь и человек, и зверь».

Пролив действительно существовал — Берингов. Им в 1728 году до 67° 38′ северной широты прошли суда руководимой Витусом Берингом первой Камчатской экспедиции — вдоль азиатского берега на север, как и предписывалось в инструкции Петра I («Не сходится ли Азия с Америкой?»). Подштурман Иван Федоров и геодезист Михаил Гвоздев в 1732 году осмотрели оба берега пролива и побывали на островах Диомида.

Впрочем, еще до Беринга, в сентябре 1647 года, идя «встречь Солнцу», им прошли Семен Дежнев и Федот Попов «с товарищами», совершавшие переход из Колымы на Анадырь — из моря Студеного, Ледовитого океана, в море Теплое, Тихий океан.

Берингов пролив существовал — в нем в 1778 году побывал и Джеймс Кук, после третьего путешествия которого, хотя и не сразу, появилось на картах название этого ранее безымянного пролива.

Пролив и в самом деле был неширок: в погожий день с мыса Дежнева можно иногда увидеть очертания противолежащего американского берега.

…Откуда пришли люди на американский материк, кто такие первые американцы — об этом продолжали спорить и в XVII, и в XVIII, и в XIX веках. «Они пришли из Финикии, — говорили одни, — ведь финикийцы были прекрасными мореходами». «Нет из Египта», — утверждали другие. «Из Древней Ассирии», — доказывали третьи. «Это беженцы из Трои». «Это древние римляне». «До Америки доплыли древние греки». «Нет, индусы». «Наверняка, скифы». «Они вообще ниоткуда не пришли: население Америки произошло от древнего, ныне вымершего вида американской обезьяны». «Да нет же, они выходцы из Австралии, переправившиеся через Южный полюс в Южную Америку».

Всех предположений не перечислишь.

И по-прежнему видное место в построениях продолжали занимать рассуждения о «пропавших коленах» и гипотеза о затонувшей Атлантиде.

Как это сейчас ни кажется странным, но еще в конце XIX века на многих конференциях и международных конгрессах историков шли бесконечные дискуссии об этом якобы существовавшем некогда на полпути к Америке острове в Атлантике, который, по мысли новоявленных толкователей Платона, стал родоначальником и средоточием всех и всяких цивилизаций, в том числе и американской; острове, с которого и пришли, как модно стало «доказывать», в древнюю Америку атланты. Источником культуры Нового Света, несомненно, является Атлантида, считали сторонники подобных концепций.

Звучит фантастично? Да, конечно. Нельзя же в самом деле объяснять неизвестное, подставляя другое неизвестное: где находилась Атлантида, что она собой представляла — об этом идут споры и до сих пор. Не исключено, что, если бы Платону пришло в голову назвать свой остров (как это сделал Томас Мор) Утопией, то есть «Нигде», не было бы и многовековых хлопот. Но даже если допустить, что Атлантида — действительно погрузившийся на дно Атлантического океана остров (напомним, «в одну ночь и в один день»), то какое это могло иметь отношение к Американскому континенту?

Книги об Атлантиде и Америке продолжали появляться в печати и в XX веке.

Одна из них «Атлантида в Америке» Льюса Спенса???? приобрела даже широкую известность. Кстати говоря, она вышла в свет всего за год до того, как Джордж Мак-Джанкин обнаружил следы фолсомского человека. И неоднократно переиздавалась.

«Атлантида, — писал Спенс, — состояла из двух островов. Западная ее часть, Антилия, и дала начало высоким цивилизациям Нового Света».

Не менее рьяно в изданной в 1924 году книге «Слоны и этнологи» Элиот Смит пытался обосновать, что своим происхождением древние цивилизации Центральной и Южной Америки обязаны выходцам из Древнего Египта.

…Изредка попадались, однако, и более свежие теории: так, в 40-х годах нашего столетия американец Гарольд Гледвин пытался приписать честь создания великих цивилизаций древней Америки воинам и морякам Александра Македонского: именно в Америку приплыл, по мнению Гледвина, «пропавший» флот великого завоевателя.

Мы упоминали: Фолсом стал первой ласточкой. За ней последовали другие.

…Вообще-то говоря, если бы ребята из туристской группы, отправившейся в поисках кладов в 1926 году в Сандиевы горы, расположенные в известном уже нам; штате Нью-Мексико, оказались понастойчивее, «человек, из Сандии» нашелся бы, наверное, еще тогда. Случаю, однако, было угодно распорядиться иначе. В пещере недалеко от входа оказалось нагромождение камней. Обойти его было нелегко, скорее всего и вовсе невозможно. Расчищать путь не хотелось. Пещер в округе насчитывалось немало, стоило ли задерживаться, и они пошли дальше. И то сказать, поди догадайся, что здесь сокровища!

Клад обнаружил американский историк Фрэнк Хиббен.

Случилось это в 1936 году.

Но широкую известность находка получила лишь в 1943 году, когда в одном из иллюстрированных журналов — «Сатердей Ивнинг Пост» появилась статья. Ее предваряло небольшое предисловие от редакции, начинавшееся такими словами: «Еще недавно все мы думали, будто человек из Фолсома — несомненно наш старейший согражданин. Теперь у нас есть доказательства, что у него был предшественник».

Студент Кеннет Дэвис попал в пещеру в 1935 году. О ней ему в свое время рассказал школяр из туристской группы: «Она в стороне от дороги, и вряд ли кто-нибудь там побывал после нас».

…Все так и было: и пещера, до которой нужно было добираться довольно долго, и круглый вход, и уходящий в скалу длинный коридор. Дэвис даже нашел на полу обгорелые спички (у школяров в тот день «села» батарейка ручного фонаря, а может быть, кто-нибудь забредал в пещеру и после них), увидел он и камни.

Дэвис принялся подкапывать один из камней, и уже в верхнем слое нашел наконечник стрелы, затем кусок плетенного изделия, обломки сосуда. Бережно сложив все находки в припасенный мешочек, студент отнес их в свой университет.

Кафедрой археологии в Альбукерке заведовал Фрэнк Хиббен.

Так он узнал о существовании этой находящейся на двухкилометровой высоте пещеры Сандиа.

В журнале «Сатердей Ивнинг Пост» Хиббен писал: «Пещера напоминала своего рода туннель. Он уходил на сто тридцать восемь метров в глубь скалы и был метра в три высотой. Продвигаться вперед оказалось, однако, непросто. Помимо настоящих баррикад, образованных обломками скал и нагромождением камней, немало хлопот нам доставили целые залежи местами плотно утрамбовавшейся пыли. Сплошь и рядом приходилось работать, лежа на боку или на животе. Пробираться вперед мы тоже, как правило, могли лишь ползком».

Главным врагом все же была пыль. Малейшее движение — и густые клубы ее заполняли, казалось, всю пещеру. Не видно ни зги, дышать невозможно.

«Пыльная дыра» успела уже изрядно надоесть археологам, и они стали подумывать о том, не пора ли им убраться восвояси: пыли много, а толку мало. Но тут произошло непредвиденное.

Один из участников экспедиции, нечаянно вспугнувший целую стаю летучих мышей, со свистом промчавшихся мимо него, потерял от неожиданности равновесие и упал. Под руку ему попалась какая-то кость. Естественно, что он ее поднял.

Однако это была не кость. Коготь, узкий, довольно крупный коготь, напоминавший по форме турецкий ятаган.

Неужели коготь ленивца? Огромного пещерного ленивца, вымершего, как считали ученые, примерно десять тысяч лет назад! Эти медлительные, не быстро передвигавшиеся животные должны были представлять для первобытных охотников желанную и не слишком опасную добычу.

То, что древние индейцы действительно охотились на ленивцев, подтверждалось находками, сделанными в других местах. Часто рядом с костями животных находили, как в Фолсоме, орудия охоты.

Найдутся ли они и здесь?

Сооружается лагерь — нужно же людям где-то жить; пещера оборудуется аппаратурой, отсасывающей пыль.

Слои здесь, в пещере, «чистые»: они не размыты водами, не было тут, очевидно, резких сдвигов почвы.

Четыре года продолжается работа.

И каждый год открывал новые горизонты америкаской истории.

Первый раскоп заложили неподалеку от входа. вскоре под верхним слоем ученые находят обломки костей, зубы, остатки рогов вымерших животных. Нашлись массивные кости, принадлежавшие мамонтам и мастодонтам, верблюжье копыто и нижняя челюсть крупного бизона.

А потом сыскалось и самое главное: в одном слое с бизоньими и верблюжьими костями, в одном «сплаве» с ними, лежали наконечники из кремня.

Наконечники были известного уже нам фолсомского обличья, и слой соответственно получил наименование фолсомского.

Но самое главное оказалось впереди.

В пятом слое археологи находят девятнадцать наконечников дротиков вперемешку с костями лошадей, бизонов, верблюдов и мамонтов. От четвертого фолсомского слоя он был отделен заметным слоем охры.

Найденные наконечники были иного типа, чем фолсомские, — длиннее, грубее сработаны, более примитивны!

Повторяю, фолсомский слой в раскопке был совершенно четко отделен — археологи потом неоднократно это подчеркивали — от того слоя, в котором были сделаны все эти находки: между ними находилась прослойка охры. Все было достаточно четко, и никакой путаницы вроде бы не должно было возникнуть. И все же впоследствии будут говорить о том, что якобы первооткрыватели не разобрались и неверно определили последовательность залегания слоев. А объяснялся подобный скептицизм просто: не верили в возможность столь давнего появления человека в Новом Свете.

Оговоримся, человека, или хотя бы часть его скелета, или часть черепной коробки, не нашли. Так же, как и в Фолсоме.

Нашли остатки убитых животных, нашли оружие, откопали следы двух кострищ. Некогда тут сидели люди, разделывали туши, готовили еду, и голоса их, наверное, были далеко слышны в ночной тиши.

К какому однако, времени все это относилось?

Утешно применяемого, когда речь идет о сравнительно недавних временах (не больше, чем пятьдесят тысячелетий до н. э.), радиоуглеродного метода еще не существовало. Прибегли, как обычно, к стратиграфическому исчислению.

«Около двадцати пяти тысяч лет, — скажет эксперт, профессор геологии Кирк Брайен, — таков примерно возраст слоя охры».

Что же удивительного в том, что возникают споры. Они и до сих пор еще не утихли. Мнение первооткрывателя Фрэнка Хиббена, искренне верящего, что двадцать пять тысячелетий назад обитал в штате Нью-Мексико «человек из Сандии», не находит поддержку у ряда его коллег. Их не убеждает даже то обстоятельство, что Хиббен ссылается на соответствующие, сделанные, правда, в 50-х годах, радиоуглеродные даты.

«Вряд ли все-таки наконечники из Сандии относятся ко временам столь давним, — говорят оппоненты Хиббена. — Двенадцать — тринадцать тысяч лет, не более».

Здесь нужны, очевидно, перепроверки.

Пока исследователи определяли возраст человека из Сандии, произошло немало новых событий.

Если придерживаться хронологии, то стоит заметить, что находка эта была сделана до того, как удалось разыскать следы «человека из Сандии», еще в 1931 году. Любопытно, однако, что «человек из Кловиса» — и на этот раз находка была сделана все в том же штате Нью-Мексико! — населял здешние места тоже до фолсомских охотников.

Но позднее сандийских.

…Некогда тут был озерный край и привольно, видимо, жилось многочисленным стадам лошадей и верблюдов.

Во многих местах разыскали археологи оружие охотников. Здесь также в ряде случаев остались между ребер животных наконечники дротиков, большие наконечки, крупнее чем фолсомские. Некоторые из них имели пять — семь сантиметров в длину; встречались десяти и даже двенадцати с половиной сантиметровые.

Итак, сначала культура Сандиа, затем Кловис, потом, в более близкие к нам времена, — Фолсом.

…Не следует думать, будто доисторические охотники Америки избрали местом своего расселения только штат Нью-Мексико! Вовсе нет. Находки множатся, следы древних людей находят и в Аризоне, и в Техасе, в Колорадо, и в Юте, и в Небраске, и в Неваде, и в многих других местах. В «Дейнжер Кэйв» — «Пещере опасностей» в Западной части штата Юта удалось раз добыть четкие свидетельства о том, что люди населял ее не много ни мало одиннадцать тысячелетий подряд вплоть до нашей эры: почти беспрерывная смена поколений. В пещере Форт Рок американский археолог Кроссмен даже находит своего рода мастерскую по изготовлению плетеных сандалий. Около ста штук, некоторые из них почти полностью готовы. Девять тысячелетий тому назад выделывали из сыромятных ремней сандалии здешние индейцы.

Следы постоянного проживания, и тоже на протяжении по меньшей мере десяти тысяч лет, американский археолог Эмиль Ори находит и в пещере Вентана В Гипсовой пещере в Неваде, расположенной неподалеку от знаменитого своими игорными домами Лас Вегаса, Марку Харрингтону попадаются останки еще одного ленивца: на этот раз сохранилась даже лапа с костями, даже косматая красноватая шерсть! А рядом лежали наконечники дротиков, но только иного, доселе еще невиданного типа: ромбовидные.

«Мистер Человек, — меланхолично заметит Харрингтон, — явно не давал покоя мистеру Ленивцу». Так было и за десять с лишним тысячелетий до н. э., и за восемь тоже (именно к этому времени относились останки другого найденного ленивца). А вообще-то люди населяли и эту пещеру, или во всяком случае посещали ее вплоть до исторических времен.

Ну, хорошо. Несомненные следы присутствия людей: оружие, утварь, орудия, кости убитых животных. Ho находили ли останки людей?

К сожалению, очень и очень немногих. И далеко не всегда удавалось ученым толком разобраться в находках. Дело в том, что это отнюдь не просто.

Говарду Вильсону в 1933 году было семнадцать лет, и как многие в его годы, он увлекался поисками индейских кладов. В какой-то мере успех ему сопутствовал. Постепенно удалось собрать довольно приличную коллекцию В ней среди прочего оказались несколько наконечников стрел и другие занятные вещи.

Но все же дело продвигалось небыстро, может быть, из-за того, что мать не очень одобряла его отлучки из дома, и с этим приходилось считаться. И он искренне обрадовался, когда в один из летних дней мать, хотя и поворчала по привычке, но довольно спокойно отнеслась к тому, что Говард вместе с приятелем отправился в очередной поход.

Итак, Лагуна-Бич, Калифорния, 1933 год. Немного покопав, юноши находят кость. Они не слишком искушены в анатомии, но, как потом расскажет Вильсон, обоим приходит в голову одна и та же мысль: кость принадлежит человеку.

Они продолжают рыхлить землю, в ход идет кирка, и в конце концов извлекают из земли череп.

На нем свежая вмятина — от неосторожного удара киркой. Конечно, юноши не обращают на нее внимания. Они принимаются рассматривать череп.

Вмятина еще сослужит свою службу.

Говард приносит находку домой и показывает матери. «Выкинь ты ее на помойку», — советует мать. Но юноша предпочитает спрятать череп в чулане, в старой картонке из-под обуви.

Два года спустя Вильсон вспомнит о нем и напишет письмо в музей Хайгланд-Парка, в Калифорнии. Он расскажет о том, как они с приятелем разыскали череп и где, и вложит в письмо сделанный им рисунок.

«Верно ли, что этот череп принадлежал древнему человеку, а если верно, то сколь древнему?» — спрашивал он.

Недели через две приходит ответ.

«Находка, вероятнее всего, действительно относится к доисторическим временам».

Вильсон не очень удовлетворен этим общим ответом, посылает свою древность в музей Сайта Барбара в Калифорнии, оттуда она попадает в Калифорнийский университет. На сей раз вывод не слишком обнадеживающий. «Череп ничем не отличается от обычного индейского».

Ну, коли так, значит ничего не поделаешь.

Проходит шестнадцать лет. Вильсон знакомится со скульптором, работающим над портретами первобытных людей. Когда скульптор узнает, что у нового приятеля есть индейский череп, он просит разрешения взглянуть на него. А потом пересылает череп в «Myзей Человека» в Париже.

Там находят, что череп принадлежит человеку, жившему на свете много тысячелетий назад.

Сколько же все-таки лет черепу?

Ответ, мало-мальски вразумительный ответ Вильсон получает в 1967 году.

В тот год всемирно-известный антрополог, нашедший Homo habilisa, человека, жившего два с половиной миллиона лет назад, Луис Лики посетил Калифорниию «Десять минут, — говорят Вильсону, — мистер Лики может уделить вам только десять минут».

Увидев череп, Лики не отпускает Вильсона без малого час.

От Лики череп попадает к Райнеру Бергеру, бывшему ассистенту изобретателя радиоуглеродного метода Либби.

Выясняется: череп принадлежит человеку, жившему около восемнадцати тысяч, а может быть, шестнадцать тысяч лет назад! Есть основания думать, что это череп девушки.

В 1968 году ученые предпринимают раскопки в том месте, где был найден череп: не сыщется ли здесь еще что-либо?

К тому времени дотошный Бергер уже успел удостовериться, что за годы странствий по музеям и университетам Соединенных Штатов, Рима, Мадрида, Брюсселя, Лондона, Парижа череп не подменили, — о чем между прочим, свидетельствовала и упоминавшаяся нами небольшая вмятина, сделанная киркой Вильсона. Раскопки, однако, не принесли удачи. Более того они даже несколько запутали вопрос. Дело в том, что череп разыскали между двумя слоями. Первый находился на глубине 60 см, и археологи датируют его примерно девятью тысячами лет. А второй, нижний, находившийся на глубине 180 см, вроде бы оказался моложе: восемь тысяч триста лет.

Странно? Несомненно, странно. То ли расчеты не совсем точны, то ли здесь, в районе Лос-Анджелеса, славящегося своими подземными толчками, землетрясение некогда перепутало все слои.

Словно подтверждая правильность диагноза, все в том же 1968 году в окрестностях Лос-Анджелеса происходит очередное землетрясение.

В 1953 году был найден еще один череп женщины, «женщины из Мидленда». Исследования показали, что ее возраст, вероятнее всего, десять — двенадцать тысяч лет. Но может быть, и больше. Несколькими годами ранее, в 1947 году, были найдены останки погибшего, вероятно, насильственной смертью человека в местечке Телеппан в Мексике. Это был еще не очень старый человек, лет пятидесяти — пятидесяти пяти, со стертыми зубами, и жил он, вероятно, десять тысяч лет назад.

За два-три тысячелетия до н. э. — максимум! — населил человек Новый Свет, так — мы уже упоминали об этом — в начале двадцатых годов нашего века считала наука.

Теперь подобные даты могли вызвать лишь улыбку.

…Находки продолжаются — не только в Соединенных Штатах, но и в Центральной Америке, и в Южной. В пещере Фелл на юге Патагонии люди поселились восемь тысяч семьсот пятьдесят лет назад. Это — на самом юге Американского континента.

Да будет нам позволено небольшое отступление.

Снова 1925 год. Известный в Соединенных Штатах археолог Нильс Христиан Нельсон отправляется в путешествие по одной из самых своенравных на свете пустынь — Гоби.

…Когда впервые возникла мысль, что в Азии должна находиться колыбель человека?

С большей или меньшей степенью вероятности следует назвать 1863 год. В том году Эрнст Геккелъ, друг и почитатель великого Дарвина, сделал на заседании Естественноисторического общества в Штеттине доклад, суть которого сводилась к тому, что человек несомненно произошел от обезьяны. Точнее, у человека и современных обезьян общие предки. А с другой стороны, так считал Геккель, в процессе развития человек, прежде чем стать человеком, прошел определенную промежуточную фазу.

Итак, промежуточная форма между обезьяной и человеком.

Геккель — ученый, и он даже дает соответствующее название своему гипотетическому существу: Pithecanthropus, составив слово из двух: Pithecos по-гречески — обезьяна, anthropos — человек.

Тремя годами позже Геккель вновь возвращается к своей идее и в «родословном древе» человечества (двадцать две ступени, начиная с простейших организмов), помещает — все еще чисто гипотетически — между двадцатой ступенью (обезьяна) и двадцать второй (человек) «промежуточную ступень» «питекантропуса».

Учитывая то обстоятельство, что, по мнению Геккеля, прямо противоположному мнению других специалистов, ископаемый человек ближе всего не к орангутангу и шимпанзе, а к гиббонам (гиббоны же водились в основном на островах Нидерландской Индии, нынешней Индонезии), туда в 1886 году отправляется некий доктор медицины и кандидат естественных наук, читающий курс лекций в Амстердамском университете.

Зовут исследователя Евгений Дюбуа.

Мы теперь знаем, предположение было неверным, и Геккель оказался неправым в своей приязни к гиббонам.

И все же — надо же так! — именно эта неверная посылка в конце концов приводит к открытию.

Археологи обычно знают, хоть примерно, где копать и что копать. Дюбуа ведет вперед чутье. Он — первопроходец в самом буквальном смысле этого слова. А если оценивать его действия с точки зрения здравого смысла — сумасброд, одержимый, чудак. Духовно он чем-то сродни тем неистовым древним мореплавателям, которые отправлялись отсюда, из Индонезии, на поиски новых архипелагов и островов, в бурное море, где каждый ложный шаг, любая неосторожность, не говоря уже о тысячах случайностей, могут привести к неудаче.

Но какой истинный искатель думает о неудаче? И где было бы человечество, если бы всегда, во все времена, во все эпохи не находились впередсмотрящие — люди, одержимые идеями, люди, верящие в поиски и находки.

Дюбуа из этого же теста.

К тому же он чертовски упорен и методичен в своем поиске.

Самое удивительное, что он действительно находит искомое! Находит, несмотря на то, что шансов у него, если трезво взвесить, почти никаких. Находит, несмотря на то, что угадать, где искать никем еще на земле не виданное, никем еще не найденное существо — задача неимоверно сложная, почти неосуществимая. Находит, несмотря на то, что, как вы сами догадываетесь, кости древнейших доисторических людей встречаются крайне редко, настолько редко, что об этом обычно сообщают все газеты мира.

Счастье? Везенье? Не без того, конечно. Но ведь под лежачий камень-то вода не бежит.

В 1894 году на немецком языке появляется статья мало кому известного военного врача (для того, чтобы иметь возможность уехать на Яву, Дюбуа пришлось надеть военную форму). В ней много иллюстраций и еще больше цифр. Статья озаглавлена сенсационно: «Pithecanthropus erectus, яванская переходная форма человеческого типа».

В статье сказано: «Pithecanthropus erectus» (а под этим названием Дюбуа разумеет свою находку) есть та форма, которая, согласно эволюционистской доктрине, Должна была существовать в качестве переходной между людьми и антропоидами; он предок человека!»

…Споры на IV Интернациональном конгрессе в Лейдене. Споры в Париже, в Лондоне, Дублине, Эдинбурге. Кому принадлежит череп — человеку или обезьяне? Нормальный ли он или патологический? К какой геологической эпохе относится? И как соотнести похожее на человеческое бедро с черепным сводом, напоминавшим еще обезьяний?

Вопросы, действительно, прелюбопытные. Но если взять главное, то по сути — спор вертится вокруг основного вопроса: прав Дарвин или нет? (Противники эволюционного учения еще дер лот в руках свой потрепанный флаг).

Лишь впоследствии будет доказано: то, что считалось странным, вполне нормально. И лишь в наше время, используя новейшие технические данные, удастся установить, что и бедренная кость, и черепная коробка, найденные Дюбуа, несомненно, принадлежат одному и тому же существу, нечего было в этом сомневаться. Более того, сочетание примитивных особенностей черепа с прогрессивным строением костей — передвигались-то эти существа на двух ногах — как раз и является характерным для древнейших ископаемых людей, или, как их по-научному называют, архантропов.

Как обстояли дела с изучением ископаемых людей впервые два десятилетия нашего века? Что признавала и что не признавала наука? Конечно, дарвиновы идеи, взятые в самом общем виде, уже не вызывают особых сомнений, а «Происхождение видов» становится, по выражению Тимирязева, «единственным ключом для понимания общего строя органической природы».

Но при всем том антропология делает только свои первые шаги. А если говорить о конкретных находках, то геологический возраст найденных останков считается еще весьма неопределенным.

Различают два вида ископаемых черепов: один, более часто встречающийся и свидетельствующий о достаточно высокой организации, — кроманьонский и другой, весьма редкий, так сказать, отсталый, — неандертальский.

Мнения о питекантропе расходятся. Для одних он действительно среднее звено между обезьяной и человеком, человекообезьяна или обезьяночеловек. Для других — все еще гигантский гиббон.

Тем временем тоже в Азии, но на сей раз в Китае, немецкий врач Габерер собирает совершенно уникальную коллекцию. И, надо сказать, весьма полезную для науки. В 1913 году, в канун войны, он привозит ее в Германию и передает знаменитому в те годы немецкому палеонтологу Максу Шлоссеру зубы, принадлежавшие примерно ста видам животных, из коих многие давным давно вымерли: древние антилопы, жирафы, гиены, слоны, носороги, некогда обитавшие в тех местах, где ныне находится Пекин. И зуб, который, по мнению Шлоссера, мог принадлежать человеку с чертами обезьяны или обезьяне с чертами человека.

О том, что зуб этот принадлежал новому, неизвестному еще в ту пору, роду ископаемых человекообразных, наука узнает в 1929 году, когда на Драконовом холме, близ Чжоукоудяня, что в сорока километрах от Пекина, молодой китайский ученый Пэй Вэнь-чжун найдет череп синантропа.

Первым, однако, раскопки в Чжоукоудяне в 1918 году предпринимает прибывший в Китай, дабы возглавить только что организованную службу геологии этой страны, Гуннар Андерссон. Местность тут действительно примечательная: кругом в скалах гроты — чем не прибежище для первобытного человека?

Вскоре Андерссон получает подкрепление. По его просьбе, ему присылают помощника, австрийца Отто Зданского.

Зданский в 1923 году покидает Китай. С собой он увозит несколько ящиков найденных в Чжоукоудяне костей, которые многое сообщат исследователям о давних геологических эпохах в здешних краях. В отчете о былой фауне Чжоукоудяня Зданский упомянет добрых два десятка видов животных, найденных в древних отложениях, в том числе носорога, буйвола, медведя. «Но самый большой сюрприз, — сообщит он Андерссону, — это два зуба, напоминающие зуб из коллекции Габерера».

Андерссон в восторге. «Мы нашли человека, которого я предсказывал», напишет он Зданскому.

Человек, которого предсказывал Андерссон, — синантроп. Пока он еще не найден. И Зданский в своих высказываниях более осторожен, чем Андерссон: как-никак слои, в которых найдены зубы, относятся к очень давним временам. В конце концов Зданский все же соглашается отнести зубы к виду «человек». А профессор Грабоу из Пекинского института дает этому человеку название — пекинский.

У профессора Генри Ферфилда Осборна, директора Американского музея естественной истории, свои идеи. Конечно, он в курсе поисков коллег. Но, по его мнению, не Юго-Восточная Азия, а Центральная Азия являлась очагом происхождения и расселения по остальным континентам значительнейшего числа млекопитающих.

В том числе, конечно, и человека.

В своих построениях он придает особое значение еще во многом неисследованной в те годы Монголии. Особый интерес с его точки зрения представляет огромная древняя пустыня Гоби.

«Гоби» — слово монгольское и означает оно «пустыня».

Пустыня эта, однако, особого рода. Песков здесь относительно мало. Зато бесконечна череда каменистых равнин, невысоких сопок, иссушенных впадин.

Каменистые россыпи, глинистые почвы, безводные, практически незаселенные районы.

Начиная с 1922 года и по 1928 год будет вести в пустыне Гоби раскопки экспедиция Американского музея естественной истории, с участием Нильса Нельсона.

«Пусть Вас не смущают трудности, — говорит Осборн Нильсу, — Это поразительная страна. И я убежден, что для археолога там поистине непочатый край работы. Именно археолога не хватает в экспедиции, которую возглавит Эндрюс. Соглашайтесь!»

…Милях в ста от Калгана Нельсону попадается на глаза обломок кремня со следами искусственных сколов. Древний человек? «Ну, даже если и человек, — говорят ему, — то почему же древний? Просто кому-то из нынешних монголов-скотоводов понадобилось огниво».

Но нет же, не похоже на огниво. В этом и Нельсон и Эндрюс убеждаются в тот же вечер, сравнивая находку с теми огнивами, которыми пользовались встретившиеся им по пути местные пастухи. Есть и еще одно соображение. Вряд ли кому-нибудь придет в голову в наши времена снимать с каменных обломков сколы.

Находки продолжаются: каменные отщепы, пластины. Время от времени попадаются ядрища-нуклеусы, обломки глиняных сосудов. Три-четыре тысячелетия назад здесь, несомненно, жили люди.

Но может быть, они жили здесь и раньше?

…Сухие русла рек, разрушенные временем скалы. Огромные расстояния, которые удается более или менее быстро преодолевать только благодаря тому, что экспедиция передвигается в основном на автомашинах. Это не значит, конечно, что все идет гладко. Иной раз глубоко, по дифер садится машина, буксуют все ее четыре колеса, песок разлетается во все стороны. И тогда начинается обычное: плечом, руками, всем корпусом, кто как может, налегая дружно, выталкивают машину и, глядишь, можно снова ехать — до следующей остановки.

Все дальше на северо-запад движутся машины — к Гобийскому Ала-Тау, к Долине Озер.

Чего только не находят здесь участники экспедиции, в особенности в древней котловине Шабарак-Усум. Здесь некогда текла мощная, стремительная река, а река — это жизнь, людские поселения, стада животных, приходящих на водопой. Чем больше исследуют котловину ученые, тем несомненнее становится, что по меньшей мере с четвертого — третьего тысячелетий до н. э. населяли здешний оазис многочисленные группы древних охотников и собирателей.

…Археологов, геологов часто сравнивают с детективами. И в этом, бесспорно, своя закономерность. Идти по следам, другим порой не видимым или не понятным, не страшась ни долгих поисков, ни неблагоприятных обстоятельств — всегда трудно. Это особенно трудно, когда перед тобой нехоженые пути, когда открываешь новое, никем еще неопознанное. Но именно в этом великое очарование научного поиска!

Древние поселенцы охотились на многочисленных и ныне дзеренов-куланов, на зайцев, птиц, даже лягушек. Прямо в песке вырывали яму для очагов и калили в огне камни, на которых жарили дичь, прекрасно умели обрабатывать куски яшмы и халцедона, выделывая острые ножевидные пластинки и универсальные орудия труда — скребки. Знали и украшения: бусинки из кости, перламутровые раковины.

Исследователи находят несколько каменных плит с поверхностью, покрытой мелкими выбоинами; не очень понятно, для чего употреблялись плиты, пока кого-то не осеняет: зернотерки! «Мельницы» каменного века.

Это и вовсе неожиданно. Неужели в пятом — четвертом тысячелетиях до н. э. населявшие пустыню Гоби люди употребляли в пищу дикорастущие хлебные злаки?

Оббитые камни в большом числе встречаются Нельсону и в других местах. Среди камней немало таких, которые, похоже, относятся к достаточно давним временам: десять, двадцать, а может быть, и все сто тысяч лет назад коснулась их рука человека.

Но недостающего звена, того самого, о котором говорил Осборн, исследователи не находят. Хотя, по идее, несомненно, что Гоби поистине клад для тех, кто хочет раскрыть тайны древнего животного мира. Кладбища динозавров! Гнезда с яйцами динозавров! Черепа первых предков млекопитающих!

Поистине поразительные вещи удается разыскать в этих, ныне безводных, напоминающих порой лунный пейзаж причудливых долинах, ущельях, оврагах.

Их будут находить и впредь. И находки эти откроют новые горизонты.

Совсем недавно были опубликованы результаты пятилетней (1970–1975) работы в пустыне Гоби советско-монгольской палеонтологической экспедиции. И некоторые из полученных данных оказались настолько неожиданными, что заставили ученых пересмотреть ряд, казалось, уже устоявшихся положений науки о древнем мире нашей планеты. Так, еще недавно считалось, что мало-мальски значительную роль млекопитающие стали играть около шестидесяти миллионов лет назад. Неверно это. Находки в Монголии свидетельствуют о том, что это произошло не менее ста миллионов лет назад!

Весьма похоже, что именно здесь, в Монголии, и следовательно, в Евразии был очаг древнейших млекопитающих современного облика.

Между прочим, и это была одна из самых больших неожиданностей советско-монгольской экспедиции, в Гоби сыскались и кости пумы. Специалисты буквально глазам своим не поверили. Вот тебе и американский зверь!

Среди бесчисленных каменных ядрищ, имеющих цилиндрическую форму, Нельсон все в той же Долине Озер находит, к своему удивлению, и несколько необычный нуклеус треугольной формы, плоский, длинный. А вот и еще один такой нуклеус: следы выдавленных, может, вернее сказать, отжатых некогда ножевидных пластинок покрывают лишь одну его сторону — неглубокие параллельные друг другу желобки.

На правах первооткрывателя Нельсон называет эти ядрища «гобийскими».

Проходит десять лет. Близ Фербенкса, на Аляске Нельсон находит нуклеус, как две капли воды похожий на гобийский.

Вряд ли речь может идти о случайном повторении. Хотя, разумеется, полностью такое тоже не исключено.

Но тогда что же, собственно, остается: неужели вот оно наконец, первое археологическое свидетельство связей между Азией и Америкой, давних миграций из Азии в Америку?

Нельсон вертит находку в руках, он снова и снова рассматривает ее. Нет, никаких сомнений: копия загадочных гобийских нуклеусов!

…Итак, еще раз. Июнь 1728 года. Миновав устье Анадыря, вдоль азиатского берега на север продвигается первый в этих водах русский, нет вообще европейский корабль «Гавриил». Неизведанные, нехоженые места, 65° 30′ северной широты.

Беринг созывает совещание. Мнения офицеров разделяются. Лейтенант Чириков настаивает на том, что следует продолжать плавание — до устья Колымы.

Капитан-лейтенант Шпанберг советует плыть на восток до 16 августа (совещание происходит 13), а затем повернуть назад.

После совещания Беринг еще три дня продолжает свое плавание по проливу, который назовут его именем.

16 августа он поворачивает обратно. Собственно говоря, «Гавриил» уже находится в Ледовитом океане. Четыре года спустя русские мореплаватели завершают дело. Они устанавливают, что напротив Чукотки, отделённая от нее нешироким проливом, лежит земля. Земля Америки.

Можно не сомневаться: Азию от Америки отделяет пролив.

…Без малого два десятилетия едва ли не на краю света прожил замечательный русский мореплаватель Витус Беринг. Строил корабли, исследовал неведомое море. Вместе с Чириковым и другими мореходами прокладывал дорогу в Новый Свет через Тихий океан.

Он умер на маленьком безлюдном острове, который ныне носит его имя, возвращаясь с победой к берегам Русской земли, в декабре 1741 года. Участники экспедиции приплыли на боте «Святой Петр». Корабль к тому времени был практически неуправляем. Обветшали паруса, расшатался корпус.

Продолжать на нем после зимовки путь оказалось невозможным.

Весной моряки построили бот и добрались до Петропавловска на Камчатке. Обломки «Святого Петра» занесло землей, о корабле позабыли.

В 1975 году работавшие на острове геологи нашли эти обломки.

Но сомнения все-таки были, и по просьбе геологов на остров Беринга пригласили археологов.

…Тщательно все осмотрев, их руководитель сказал: «Действительно, скорее всего остатки корабля Беринга. Деревянная конструкция, как мы ее условно называем, находится недалеко от сохранившихся остовов землянок, в которых зимовали мореходы. Слой речных наносов, скрывший землянки, равен по толщине слою над таинственной находкой. Возраст наносов определен в 200–260 лет».

Фамилия руководителя была Мочанов. Кандидат исторических наук, заведующий археологической лабораторией Института истории языка и литературы Якутского филиала Сибирского Отделения АН СССР Юрий Алексеевич Мочанов.

Запомним эту фамилию.

Итак, неширокий пролив с несколькими островами, прерывающими пространство открытого моря, близкое соседство двух материков.

Но может быть, не всегда были отделены материки друг от друга? Может, сохранившиеся острова — свидетельство того, что некогда здесь простиралась суша? И что самым тесным образом связаны были между собой земли Азии и Америки?

Твердь, несомненно, была, писал адъюнкт Петербургской академии Степан Петрович Крашенинников, который в 1737–1741 годах занимался изучением Камчатки. В своем знаменитом «Описании земли Камчатки» он выскажет, разумеется, предположительно, ту мысль, что Чукотка и Аляска некогда представляли собой единое целое и что по этой исчезнувшей суше, должно быть, перешли в Америку животные и люди.

Того же мнения придерживался и Жорж Луи Леклерк, граф де Бюффон. Сорока двух лет от роду он в 1749 году выпускает в свет первый том своей «Естественной истории» — монументальнейший труд, который будет выходить добрых полсотни лет, законченный уже учениками Бюффона.

История мира и Земли, происхождение и развитие жизни на нашей планете, судьбы растительного и животного мира, место человека в природе, все это интересует и волнует Бюффона. Написана книга блестяще. И не без основания, говоря о ней, один из крупных современных нам французских историков, Кальметт, заметил: «Здесь впервые сделана, и удачно, попытка популяризовать науку, отнюдь не принижая ее».

«Азию с Северной Америкой некогда соединяла суша», — утверждал Бюффон.

Эту гипотезу, основываясь на палеозоологических данных, подкрепит в том же XVIII веке русский академик П. С. Паллас.

Исчезнувшая земля? Именно так, считают ученые.

И в XIX веке и в начале XX века все полнится сумма сведений об этой земле. Геологи, палеоботаники, палеозоологи, палеонтологи кропотливо добывают все новые «вещественные доказательства».

И все-таки вплоть до начала 50-х годов нашего века сведения о Берингии носили во многом предположительный характер.

Берингией ее окрестил (раньше говорили Берингиада) в середине 20-х годов один из крупнейших советских зоологов академик П. П. Сушкин.

Именно существованием Берингии (считается, что этот «мост» неоднократно возникал и пропадал на протяжении последних семидесяти миллионов лет) объясняют сходство фауны всех континентов Северного полушария.

Передо мной книга. На суперобложке рисунок: мамонты, олени, позади них — группа бродячих охотников.

Книга вышла в 1967 году в США и называется «Берингов мост». Помещенные в ней доклады и сообщения — плод нелегких многолетних исследований многих ученых, в том числе и советских.

Особое место в ней занимает большая статья Дэвида Гопкинса, посвященная истории Берингии — «Тверди, которая то опускалась на дно моря, то превращалась в обширную сушу, покрывалась лесами, становилась тундрой. Здесь некогда бродили стада мамонтов, лошадей, бизонов, и на них охотились люди палеолита».

В одном из своих интервью известный советский археолог академик А. П. Окладников однажды сказал: «Два человека прославили свое имя открытием материков: Колумб — открытием Америки, а доктор Гопкинс — Берингии». И раскрывая суть шутливой фразы на сей раз уже вполне серьезно добавил: «Именно доктору Гопкинсу принадлежит честь надежного обоснования существования в четвертичное время сухопутного широкого моста, соединявшего Азию и Американский континент».

Свои исследования Гопкинс начал проводить в середине 50-х годов. Постепенно они приобретали все более широкий характер.

…Какая долгая, долгая история, уходящая корнями в бог знает какие времена. И на этом долгом пути, словно зарубки, — свидетельства, оставшиеся в толще слоев земли.

О том, что она некогда существовала, суша, соединявшая в одно целое Азию и Америку — Берингов мост, — сейчас уже не спорят. Это твердая установленная истина.

Спорят о другом. О размерах Берингии и ее конфигурации. О том, сколько раз уходила она под воду. О том, чем, собственно, вызвано появление и исчезновение этой необычной суши, сыгравшей столь важную роль в истории Нового Света. И о многом ином. В том числе — такова была тема симпозиума, проведенного в 1973 году в Хабаровске, — о значении Берингийской суши для развития голарктической (северная область Азии и Америки) флоры и фауны в кайнозое.

Нет, право, совершенно удивительная, возникающая и исчезающая твердь! Второй такой — нет на свете.

Между прочим, исследования показали, что понижения уровня моря на сорок шесть метров вполне достаточно для того, чтобы Берингов пролив снова превратился в Берингов мост.

Уже в начале третичного периода по существовавшей в то время тверди между Азией и северо-западными районами Северной Америки, из Старого в Новый Свет и из Нового в Старый переселялись млекопитающие. Переселялись более или менее беспрепятственно, барьером в ту пору служило разве лишь большое море, находившееся к востоку от Урала.

Климатические условия в общем не мешали и распространению растений.

Это была своего рода срединная провинция, ничем, вероятно, особенно не отличавшаяся от соседних, — на западе и на востоке земель, — с их смешанными лесами, простиравшимися далеко к югу и на азиатском и на американском берегах Тихого океана.

Похоже, что на протяжении едва ли не всего третичного периода Берингийская суша занимала значительную часть нынешних Берингова и Чукотского морей, а также центральную и северо-западную часть Аляски и Чукотку. Это была довольно ровная долина, изредка прерывавшаяся грядами невысоких холмов.

Берингов пролив первый раз обозначился уже в более близкие к нам времена, относительно близкие, конечно: примерно три миллиона лет назад, незадолго до начала четвертичного периода. Хотя какой-то морской барьер между Азией и Америкой, похоже, появлялся еще десять — двенадцать миллионов лет назад, просуществовав, однако, не слишком долго.

…По меньшей мере шесть раз в соответствующие ледниковые периоды обнажалось дно Берингова и Чукотского морей и возникал огромный массив суши. Если уровень воды снижался на четыре с небольшим десятка метров, то обнажалась полоса суши, соединяющая Чукотку и Аляску через остров Св. Лаврентия. Понижение Уровня на пятьдесят метров обнажало еще одну значительную полосу суши в северной части Берингии. Понижение уровня на сто метров приводило к тому, что вода уходила со всей территории Беринго-Чукотской континентальной платформы. Случалось, что уровень воды падал и ниже ста метров.

Во времена Висконсинского, или, как его называют в Европе, Вюрмского, оледенения, пятьдесят — сто тысяч лет назад, минимум дважды возникал мост. Он существовал с семидесятого — шестидесятого тысячелетий до сорок восьмого — тридцать пятого, и с двадцать восьмого — двадцать пятого тысячелетий до одиннадцатого — десятого.

Висконсинский период — особая эпоха. Ибо именно в те сравнительно близкие к нам времена появился впервые в Новом Свете человек.

Помните, в какой неистовый восторг пришел нашедший гобийский нуклеус Нельсон?

Но вскоре такого же типа нуклеусы, на сей раз в Китае, находит известный антрополог Пьер Тейяр де Шарден, прославившийся исследованиями в области геологии и палеонтологии.

Проходит без малого сорок лет. Аналогичный нуклеус находит километрах в ста от Комсомольска-на-Амуре, возле нанайского села Кондон молодой еще в ту пору советский археолог Юрий Мочанов.

Когда же, из каких областей Старого Света пришли первопроходцы в Новый Свет?

Высказывалось мнение, что вовсе и не приходили. Apгентинский историк Амегино именно подобную точку зрения и отстаивал. По его мнению, первоначальное население Америки автохтонно: оно тут находилось всегда.

Но до сих пор не обнаружено никаких признаков того, что в Америке существовал самостоятельный очар происхожения людского рода.

Не найдены в Новом Свете останки ни одной человекообразной обезьяны.

Похоже, что их не было и нет.

Необходимо взять в расчет и то обстоятельство, что по своему антропологическому типу коренное население Америки явно близко к монголоидам. Сейчас это считается общепризнанным.

Наконец, можно не сомневаться в том, что заселение Нового Света шло с севера на юг. Это сейчас тоже представляется доказанным.

Откуда же все-таки начали свой поход Колумбы каменного века?

Каскад открытий в Танзании, в Эфиопии и в других африканских странах в последние годы — чего стоит одно только знаменитое Олдовайское ущелье с его Homo habilis’om — в немалой степени способствовал обоснованию гипотезы о том, что род человеческий, вероятнее всего, возник в Африке. Хотя, честно говоря, несмотря на поистине эпохальные находки супругов Лики и их сына, а также других счастливых искателей, несмотря на то, что сенсационные открытия позволили по-новому представить себе родословное древо человека и доказать, что процесс очеловечивания продолжался значительно дольше, чем это думали совсем недавно, по-прежнему остается спорным — свидетельствуют ли все эти открытия о месте происхождения человека. Тем более, что, как недавно удалось установить, в плиоценовые времена разнообразные группы млекопитающих прекрасно знали дорогу из Азии в Африку.

К слову сказать, недавно два американских специалиста в области молекулярной биологии Джордж Тодаро и Рауль Бенвенисте опубликовали результаты своих исследований, и суть этих исследований сводится к тому, что очеловечивание все-таки началось в Азии.

Но если африканская гипотеза и верна, все равно остается несомненным, что по меньшей мере восемьсот тысяч лет, а по некоторым данным и все два миллиона лет населяют Азию питекантропы, и пятьсот тысяч лет назад неподалеку от Пекина на холме Драконовых костей разводили свои костры первобытные люди, получившие, с легкой руки Блека и Пэй Вэнь-чжуна, название синантропов.

В немыслимо далекие времена уходит прошлое азиатских народов, и в более ранние, чем предполагалось еще совсем недавно, века появились здесь и люди неандертальского обличья, и человек современного вида.

Где искать, как искать?

Ситуация осложнялась еще из-за того, что вплоть до самого последнего времени в Старом Свете не было известно ни одной палеолитической культуры, которую «по времени и облику» можно было бы признать исходной для развития древних американских культур.

Ее пытались обнаружить и в Восточной Азии, и на Русской равнине, и в Прибайкалье…

Но тщетно.

Впервые несколько более обнадеживающе позволило подойти к проблеме древнего населения Америки открытие, сделанное на крайнем северо-востоке нашей страны.

В 1961 году из Магадана отправилась на Камчатку археологическая экспедиция, которую возглавлял Николай Николаевич Диков, большой знаток археологии северо-востока СССР.

В ту пору очень приблизительными были еще сведения о древнем каменном веке Магаданской и Камчатской областей. Удивительного в этом не было ровным счетом ничего. Ведь даже для Сибири еще совсем недавно начало исторических времен относили ко второму — третьему тысячелетию до н. э., и считалось само собой разумеющимся, что во времена палеолита Дальний Восток еще не был заселен.

И только ли, к слову сказать, Дальний Восток? Разве не вызвало первоначально вполне законное в те годы недоверие сообщение (появилось в начале 60-х годов) о том, что первобытный человек жил у Полярного круга? Во всех монографиях, энциклопедиях, справочниках, в полном соответствии со знаниями тех лет, утверждалось, что люди пришли сюда, на Печору, с юга, после таяния льдов, в эпоху неолита, не ранее восьмого тысячелетия до н. э. Оказалось — в восемнадцатом-девятнадцатом тысячелетии.

И это было не все! Как показали последующие находки, в урочище Крутая гора в ста семидесяти пяти километрах от Полярного круга люди жили пятьдесят —, шестьдесят тысяч лет назад!

…В верховьях Камчатки участники экспедиции Н. Н. Дикова пересаживаются на катамаран и вниз по реке спускаются на нем к океану. Здесь, на берегах Ушковского озера, соединенного протокой с рекой, они начинают свой поиск.

Места — живописнейшие: сосновый бор, изумрудная чаша озера, а неподалеку видны снежные вершины Ключевской и ее собратьев — Толбачека, Шивенучи.

Пробы показывают, что наиболее перспективным, несомненно, является южный берег озера. Тут некогда века и века жили люди. «Едва ли не самые «многоэтажные» пласты со следами жизни поколений и поколений людей, — напишет в одной из своих статей Н. Н. Диков, — на всем Северо-Востоке».

Впрочем, все это выяснится позднее. Но уже начиная с пятого слоя для археологов становится очевидным, что еще никто до них не проникал так глубоко в прошлое здешних мест.

Время — десять тысяч лет. И явное отличие от неолитической эпохи предыдущего четвертого слоя. Можно не сомневаться, и пятый слой тому свидетель, что и во времена палеолита здесь жили люди.

Последующие раскопки, проведенные в 1964–1967 годах, подтвердили: здесь, действительно, было палеолитическое становище. И что весьма любопытно — полуподземные жилища своим выходным коридором поразительно напоминали и землянки древних ительменов (их потомки и сейчас живут на Камчатке), и жилища некоторых американских индейцев.

Самое интересное и значительное оказалось еще глубже, в седьмом слое, относившемся к еще более давним временам. Не менее пятнадцати тысяч лет назад горели здесь костры древних рыболовов и охотников на мамонтов. Археологи нашли следы, которые свидетельствовали об этом с полной достоверностью: угольки, грубые отщепы и скребки; каменные, с одной или с двух сторон обработанные наконечники стрел. Рядом с древними кострищами нашлось и погребение. И могильная яма, выдолбленная в каменистом грунте, и площадка вокруг нее были засыпаны яркой, как огонь, алой, как кровь, охрой — характерным для палеолитических погребений «магическим» восстановителем жизненной силы. На дне могилы находилось огромное количество бисера, бус и различных подвесок, сделанных из мягкого цветного камня пирофиллита. Этот типичный индейский вампум украшал всю одежду погребенного.

Повторим еще раз: Камчатка, времена верхнего палеолита, люди, вооруженные копьями с черешковыми наконечниками, вампум.

Когда Н. Н. Диков и его сотрудники принялись изучать остатки той культуры, которую они разыскали в седьмом слое, они пришли к любопытным выводам. Насколько можно судить, подобные же каменные, обработанные с двух сторон наконечники почти такой же листовидной формы были обнаружены в известной уже нам пещере Фелл, на самом юге Американского материка.

Далековато? Конечно. Но в принципе вполне возможно, что добрались-таки в те далекие края люди, вооруженные копьями с черешками!

…Сначала была заселена Аляска. Затем по коридору между Лаврентьевским и Кордильерским ледниковыми щитами они проникли на юг Северной Америки. Оттуда племена «культуры наконечников с черешком» добрались до самой южной точки Америки.

Но откуда все-таки началось это путешествие? Кто такие были люди, чьи следы, как теперь представлялось, экспедиция Н. Н. Дикова обнаружила на Камчатке?

Судьбы, как известно, складываются по-разному. В том числе и судьбы открытий. Помните, мы упоминали о том, что Юрий Алексеевич Мочанов обнаружил «нельсоновский» нуклеус в Приамурье, севернее Комсомольска-на-Амуре.

Шел 1962 год, и возможные маршруты протоамериканцев задавали все большие загадки исследователям. Естественно, что находка привлекает внимание: новое; звено в возможной цепи.

Необходимы, однако, подтверждения, необходимы дальнейшие исследования.

Самым тщательным образом ведет разведку молодой археолог. Окрестности близлежащего озера Эворон, берега петляющей по тайге Амгуни, другие речки — ведь по берегам рек и вообще возле воды с самых древних времен селились люди.

Он находит много интересного, открывает новые, неизвестные науке памятники. Края тут нехоженые, археологами неисследованные, и открытия следуют за открытиями, жаловаться грех.

Но они не проясняют главного. И вообще относятся к более близким к нам временам.

Находка, сделанная возле дальнего нанайского села, продолжает оставаться уникальной.

В 1963 году Мочанов попадает в Якутию. Там, начиная с 1959 года, ведет, и успешно, археологические изыскания экспедиция Института языка, литературы и истории Якутского филиала Сибирского отделения АН СССР. Двумя годами позже завершившая задание экспедиция — она в основном занималась исследованием археологических памятников, находившихся на дне создаваемого вилюйского водохранилища, — получает наименование Приленской.

Следует новое задание: приступить к археологическому обследованию территории, лежащей к востоку от бассейна Енисея и к северу от бассейна Амура.

Начальником экспедиции назначается Мочанов.

Лена, Вилюй, Оленек, Витим, Амга, Алдан, Индигирка, Берелех, Колыма, северо-западное побережье Охотского моря, Новосибирские острова — где только ни побывают в ближайшие годы разведывательные партии экспедиции.

Бурные, порожистые реки. Тучи гнуса и комарья. Крепкая, как железо, даже в летние дни, схваченная вечной мерзлотой земля.

Среди многих сделанных открытий едва ли не наиболее значительная — самая северная в мире палеолитическая стоянка на Берелехе. 71° северной широты!

Населял ли древний человек в плейстоценовые времена Якутию?

Еще сравнительно недавно (я прошу простить меня за, должно быть, надоевшую фразу, но что поделаешь, мы рассказываем об открытиях и свершениях самого последнего времени!) на подобный вопрос ничего достоверного ответить не могли. В лучшем случае говорили: не знаем.

Первая в Якутии стоянка древних людей, относящаяся к верхнему плейстоцену, была обнаружена в 196В году. Нашла ее в низовьях Алдана, в местечке Ихине экспедиция под руководством Мочанова. «В бесспорных плейстоценовых отложениях, впервые в Якутии, — напишет впоследствии ученый, — были обнаружены следы охотников на мамонтов, шерстистых носорогов, бизонов, лошадей и северных оленей».

На следующий год экспедиция возвращается сюда вновь. Очень уж необычной кажется Мочанову непохожая на другие сибирские палеолитические культуры сделанная находка.

Помните, с каким старанием искал он на Дальнем Востоке гобийский нуклеус? Тогда ему так и не удалось найти второй экземпляр.

Но тот, кто ищет, тот находит, во всяком случае имеет шансы найти. И действительно. Среди костей мамонта, лошадей и бизонов — вот он долгожданный гобийский нуклеус. Серовато-зеленого цвета, клиновидный — как и полагается, с тщательно обработанными широкими боковыми сторонами. Высота нуклеуса была 4,9 см, высота торцовой части — 3,3.

Время? Значительно более давнее, чем можно было предполагать: восемнадцать — двадцать тысячелетий назад. Впрочем, позднее, в 1973 году исследователи пришли к выводу, что возраст стоянки еще более древний: двадцать пять — тридцать тысяч лет.

В своей обзорной статье, опубликованной в 1975 году, подытоживая результаты работ за предшествующие десять лет, Юрий Алексеевич Мочанов напишет: «В настоящее время на территории Восточной Азии археологические памятники, приуроченные к плейстоценовым отложениям, известны на Лене, Витиме, Алдане, Индигирке, Колыме, Камчатке и Северо-Западном побережье Охотского моря».

Эти памятники помогли установить факты. Речь шла не более не менее как о новой, неизвестной до тех пор культуре каменного века.

Река Алдан, как известно, впадает в Лену, река Дюктай — в Алдан. Неподалеку от устья Дюктая на правом берегу реки есть небольшая пещера — длиной метров тринадцать, шириной десять с небольшим метров. К центру пещера суживается. Довольно резко понижается ее высота — до метра — метра двадцати сантиметров. Пещера сухая, и в летнее время солнце освещает даже самые отдаленные ее уголки.

Здесь некогда жили люди. Это стало непреложно ясно двадцать первого сентября 1967 года.

…В Якутии короткое лето, и отряд Мочанова, завершив сезон раскопок, возвращался домой из Белькачей. Привал решили сделать на берегу Дюктая: хороша здесь вода, чистая, прозрачная, и обед сварить, и умыться.

Юрий Алексеевич Мочанов — страстный охотник. Вместе с ним пострелять уток на обед отправились еще двое участников экспедиции.

Метрах в ста от устья Мочанов увидел пещеру. Говорят: прирожденный врач или педагог. Не сомнейвайтесь, бывают и прирожденные археологи тоже.

Уже первый шурф показал — здесь клад.

Раскопки начинаются на следующий год, к ним приступают на небольшой площадке, что расположена перед пещерой. В своем официальном отчете начальник экспедиции напишет: «Сначала пылеватая серовато-коричневая супесь, корни деревьев, кустарников. Толщина слоя — двадцать-тридцать сантиметров. Затем еще один слой супеси с вкраплениями древесного угля».

Находки встретятся ниже.

В третьем культурном слое, в желтовато-коричневом суглинке археологи обнаруживают нечто такое, что заставляет их прервать работу. И не удивительно. Еще ни на одной алданской стоянке не удавалось отыскать следы мамонта. А здесь сразу двадцать четыре обломка бивня!

Находят исследователи и кремневую ножевидную пластинку, резец, множество кремневых отщепов.

В шестом слое внимание ученых привлекает обломок кремневого ножа. На нем плоская ретушь, у него уплощенно-линзовидное поперечное сечение. А рядом наконечник копья из бивня мамонта. Подобных орудий в Якутии археологи еще никогда не видели. Наконечники напоминают найденные в Америке, характерные для культур Сандиа и Кловис.

Четырнадцать слоев насчитывают исследователи. Они находят кости мамонтов, бизонов, лошадей, быков. И свыше десяти тысяч орудий, в том числе и обработанные с двух сторон наконечники копий, похожие на ивовый лист, и овальные ножи клиновидной формы.

Своеобразие культурных остатков, найденных в пещере, их явное отличие от обычных, встречавшихся ранее — бесспорно. Похоже, что новую культуру можно отнести к особой верхнепалеолитической культуре Северо-Восточной Азии. Но торопиться с выводами не следует. Необходимы дальнейшие исследования.

Первый горизонт пещеры — это двенадцать тысячелетий назад. Нижний четырнадцать-шестнадцать.

…Вместе со своей женой, известным археологом Светланой Алексеевной Федосеевой, вместе с другими участниками экспедиции, где на машинах, где на лодках, а где и пешком, продолжает поиск Мочанов. Летом — «поле», и тут только успевай, коротко лето в Якутии. Но и зимой, в лабораториях продолжается обработка полученных материалов. Продолжается и работа мысли.

В шестидесяти километрах от Дюктайской пещеры, в Усть-Миле археологи раскапывают еще одну палеолитическую стоянку. Привычные уже кости мамонта, кости лошади, кремневые отщепы. И заготовки для трехгранного клиновидного нуклеуса, гобийского нуклеуса.

Проверка на сей раз по калий-аргоновому методу показывает необычно давний возраст для тех горизонтов в которых было сделано открытие. Тридцать тысячь! Тридцать три тысячи! Тридцать пять тысяч лет!

Самые древние в Азии к северу от 53° северной широты находки. Это действительно очень давние времена для охотников верхнего палеолита.

Не свидетельствует ли стоянка в Усть-Миле о том, что верхний палеолит в Северной Азии не менее древен, чем в Европе и на Ближнем Востоке? И что в плейстоцене в доступных для обитания районах Северной Евразии развитие человеческого общества происходило примерно одинаковыми темпами.

В 1969 году успешно проходят раскопки Нижне-Троицкой и Верхне-Троицкой стоянок. Это все там же, на Алдане в пяти и в десяти километрах выше впадения в Алдан одного из его притоков. Вновь столь характерные для дюктайской культуры двусторонне обработанные кремневые наконечники и ножи. Возраст отложения — восемнадцать тысяч лет.

Экспедиция продолжается. В 1970 году археологи раскапывают на Алдане стоянку Эжанцы. Среди найденных орудий, обработанных с двух сторон, овальный нож, очень напоминающий тот, что был обнаружен в Дюктайской пещере.

Возраст стоянки — тридцать пять тысяч лет.

Всего на стоянке было обнаружено более шестисот каменных предметов (отщепы, пластины, сколы) и четыреста с лишним костей животных. Двадцать принадлежали лошади, девять — шерстистому носорогу, десять — оленю, восемь — бизону, восемь — мамонту.

…Однажды, отвечая на вопрос о том, что именно привлекло его в археологии бассейна Лены, Юрий Алексеевич полушутя заметил: «Мне кажется, палеолитических предков американских индейцев надо искать где-то здесь. Чтобы найти их, я и прибыл сюда».

Дюктайской называет Ю. Мочанов по праву первооткрывателя найденную им культуру.

…Далек путь от Алдана до Колымы. Но и здесь, на Колыме, нашлись следы древних дюктайцев. Ю. А. Мочанов и С. А. Федосеева доказали это блистательно в 1970 году. В тот год на стоянке Майорыч, примерно на 53° северной широты, они вновь находят среди костей мамонта, шерстистого носорога, бизона, лошади знакомые кремневые наконечники копий и ножи. Возраст стоянки двадцать два тысячелетия. Это примерно на полпути между Алданом и Беринговым морем.

Кстати говоря, на Колыме в 1974 году была сделана еще одна небезынтересная находка. Ее осуществили археологи Северо-Восточного комплексного научно-исследовательского института под руководством Н. Н. Дикова. Им удалось обнаружить на мысу между ручьем Детрином и Колымой остатки древнего очага. Нашли здесь и древние каменные топоры — чопперы. И эти чопперы напоминали такого же типа орудия, найденные в Британской Колумбии, в Канаде, относящиеся к XI–XII тысячелетиям до н. э. Но одновременно, — и грубые рубила двадцатипятитысячелетней давности, обнаруженные А. П. Окладниковым в селе Кумары на Амуре.

Чопперы, найденные на Колыме, отделены от нас семнадцатью-восемнадцатью тысячелетиями. И они занимают своего рода промежуточное положение, между явно родственными приамурскими и канадскими чопперами.

Судя по радиоуглеродным данным и геологическим условиям залегания, считает Ю. А. Мочанов, дюктайская культура существовала в Северо-Восточной Азии добрых двадцать — двадцать пять тысяч лет, с тридцать пятого до середины одиннадцатого тысячелетия до н. э.

Похоже, что именно эта культура имела прямое отношение к древнейшим этапам заселения Америки.

1973 год. Чикаго. Девятый Международный конгресс антропологических и этнографических наук. Доклад Ю. А. Мочанова назывался так: «Древнейшие этапы заселения Америки в свете изучения дюктайской палеолитической культуры Северо-Восточной Азии».

…Итак, тридцать пять-сорок, а может, и больше тысячелетий назад на территории Восточной Азии, очевидно, завершается формирование человека современного физического облика, обладающего протоамериканоидными чертами. Одновременно здесь же происходит становление особой верхнепалеолитической культуры — дюктайской. Какое-то время спустя протоамериканоиды переходят через Становой хребет и заселяют бассейн средней Лены.

Начинается освоение протоамериканоидами Якутии и Чукотки. На северо-восток от долины Алдана вслед за стадами животных идут охотники.

Ареал культур дюктайского облика охватывал, считает Ю. А. Мочанов, не только территорию к востоку от Лены и к северу от Амура, но и, очевидно, Сахалин, Хоккайдо и северную часть Хонсю.

А когда около двадцати пяти тысяч лет назад восстанавливается прерванная воронцовской трансгрессией сухопутная связь Азии с Америкой, туда, опять-таки вслед за стадами животных проходит и человек.

«Сейчас, — подчеркивает О. А. Мочанов, — почти не вызывает сомнений предположение, что именно из Северо-Восточной Азии (из Якутии через Чукотку и Аляску) происходило и первоначальное заселение человеком Нового Света».

…На Аляске — мы уже упоминали об этом — в ту пору существовал коридор между Лаврентьевским и Кордильерским ледниками. Им и проникают во внутренние области Америки древние дюктайцы.

Тысячелетие спустя сплошной ледниковый барьер высотой до полутора километров отделит Америку от Аляски и Северо-Восточной Азии. Оказавшись к югу от него, человеческие коллективы будут развиваться теперь изолированно. Между ними и их родственниками на Аляске, Чукотке и в Якутии — непроходимая преграда.

Эти древние американцы и создадут несколько различных культур, являющихся по сути локальными культурами все того же дюктайского обличья.

А как же с более ранним появлением людей в Америке? Правы ли те американские ученые, которые предполагают, что человек мог прийти сюда еще ранее?

Скажем так: не исключено. Не исключено, поскольку, как мы знаем, Берингийский мост в верхнем плейстоцене существовал дважды, и в первый раз, мы уже упоминали об этом, «нижний» его край приходился примерно на тридцать пятое тысячелетие. Но нужны дополнительные факты.

…Тут еще непочатый край работы, в том числе и по уточнению дат. Ведь во многом порой условны цифры: к числу недостатков радиоуглеродного метода относится и то, что для получения правильных результатов необходимо иметь «чистые» образцы, без посторонних примесей, а последнее не всегда в возможностях исследователей. Наконец, еще только начались фактически исследования путей переселения «эмигрантов».

Конечно, все, что связано непосредственно с Беринговым мостом: остатки стоянок, кострища, оружие, орудия — вне пределов досягаемости, на дне холодных Берингова и Чукотского морей. Но пути от долины Алдана до побережья Тихого океана поддаются изучению. Можно не сомневаться: по мере дальнейшего археологического проникновения в эти районы откроют еще не один маршрут отважных землепроходцев каменного века.

Так или иначе, но, насколько можно судить, последние дюктайцы около одиннадцати тысяч лет назад покидают бассейн средней Лены и через Чукотку и Берингию уходят на Аляску.

Около десяти с половиной тысячелетий назад на юге Якутии, там, где еще незадолго до этого обитали дюктайцы, появляются представители иной, Сумнагинской культуры. Предполагают, что ее корни — на Енисее.

По мнению Ю. А. Мочанова, о западном (приенисейском?) происхождении Сумнагинской культуры в какой-то степени свидетельствуют и многие черты ее сходства с относящимися к тем же временам археологическими культурами Восточной Европы и Урала. В северных районах (а насколько можно судить, сумнагинцы в X–V тысячелетиях широко расселились по всем крайним просторам Северо-Восточной Азии) в основном охотились на северного оленя. Но брали и бурого медведя. В южных районах, помимо охоты на лося, занимались также охотой на благородного оленя.

…Начиная примерно с десятого тысячелетия, вновь прерывается связь между Новым и Старым Светом.

Согласно гипотезе, которую выдвинул американский ученый Лафлин, существовало минимум два великих пути расселения древнейших обитателей Американского континента. Один уже знакомый нам северный путь. Другой более поздний, южный, через Алеутские острова.

Острова эти с 1867 года принадлежат США. Ранее они составляли собственность России.

Именно потому еще со времен «Русской Америки» многие жители на Алеутах из поколения в поколения знают русский язык. До сих пор существует там, на острове Уналашка, русская православная церковь, построенная известным сибирским просветителем Иннокентием Вениаминовым в 1826 году.

Неподалеку от Уналашки находится другой остров — Умнаку. Примерно одиннадцать-двенадцать тысяч лет назад здесь проходила юго-западная граница Берингийской суши.

В восьми километрах от Умнака расположен еще один островок длиной в три километра, шириной чуть меньше километра. Островок называется Анангула. На алеутском языке это означает «кит, плывущий на Север».

На Анангуле еще в 1938 году были обнаружены древние каменные орудия. В их числе длинные, тонкие лезвия-пластины. Уже после второй мировой войны профессор Лафлин пришел к выводу, что «культура пластин» уникальна. Ничего похожего на нее до той поры не встречалось ни на Алеутских островах, ни на Американском материке. Около девяти тысяч лет назад населяли Анангулу люди, скалывавшие с ядрищ длинные тонкие лезвия-пластины.

По гипотезе Лафлина, через Алеутские острова, вероятно, пришли в Новый Свет предки нынешних эскимосов и алеутов.

Не являются ли люди «культуры пластин» этими предками?

Именно это и должна была проверить совместная советско-американская экспедиция на Алеутские острова.

Она была организована в 1974 году. С советской стороны в ней участвовали академик А. П. Окладников, доктора исторических наук А. П. Деревянко, В. С. Ларичев, Р. С. Васильевский, а также А. К. Конопацкий.

Конечно, впереди еще много работы. И все же несомненно: экспедиции удалось найти вещественные доказательства того, что каменная индустрия Анангулы имела отчетливо выраженный азиатский облик. Существуют и элементы, подтверждающие связь этой культуры с культурами Америки…

Очень удачен был тот день, когда, закончив работу на своем участке, советские ученые перешли на участок американцев. «Самые поздние находки, — вспоминал впоследствии А. П. Окладников, — имели здесь возраст до четырех тысяч пятисот лет… Я неожиданно наткнулся на односторонне обработанную пластину, которой было по крайней мере девять тысяч лет и которая напоминала пластины, найденные ранее в Азии. А минут через пятнадцать на том же месте я обнаружил двухсторонне обработанный черешковый наконечник ушковского типа… Короче говоря, было открыто промежуточное звено, подтверждающее, что переселенцы из Азии являются прямыми предками алеутов».

…Результаты последних исследований Н. Н. Дикова подтверждают, как считает ученый, что истоки эскимосской культуры и истоки культуры древнейших алеутов и ительменов близки. Их далеких палеолитических предков он так и называет: протоэскимоалеуты.

Итак, попав через Берингов пролив на Аляску, первоначальные жители Нового Света, передвигаясь вслед за стадами животных, заселили юго-восточное побережье, проникли в Мексику (самая древняя из твердо установленных дат здесь двадцать две — двадцать четыре тысячи лет), а затем и в Южную Америку и примерно десять тысяч семьсот лет назад, завершив свое, быть может, самое длительное в истории путешествие, достигли южной оконечности материка.

Но находки продолжаются.

«Гостиницей для первых американцев» назвали американские археологи пещеру в штате Пенсильвания, близ города Питтсбурга. Двадцать три тысячи лет тому назад уже жили в этой пещере люди. И вплоть до XVI тысячелетия до н. э. Хотя и с перерывами: ее нередко покидали — и надолго.

Двадцать три тысячи лет — это вполне почтенная Цифра, если учесть то обстоятельство, что, по совсем недавним бытовавшим представлениям, восточная часть страны была заселена — в лучшем случае — в V тысячелетии до н. э.

Вот еще один любопытный факт.

Несколько лет назад в Чикагский университет пришел фермер. Но вопрос о том, что его интересует, фермер вежливо ответил, что у него на участке что-то зарыто, хорошо бы, если бы поглядели ученые.

Ученые поглядели и взялись за раскопки. В 1974 году здесь откопали древнюю деревушку. Начиная с десятого тысячелетия до н. э. жили здесь люди. Это самое раннее из известных поселений Нового Света! Деревушка охотников, что было полной неожиданностью для исследователей, поскольку считалось: оседлые поселения появились в Новом Свете лишь с началом земледелия.

Как тут не вспомнить, что в Северной Хакассии несколько лет назад советскими археологами было открыто явное поселение людей древнекаменного века — существовавшие многие годы землянки, руины почти десятка наполовину углубленных в землю построек. Охота не мешала оседлой жизни и сооружению капитальных по конструкции домов!

…Нет, право, все уязвимее выглядит гипотеза о том, что человек добрался до Атлантического побережья Америки не более пяти тысячелетий назад.

Об этом лишний раз свидетельствуют находки, сделанные в поселке Медоукрофт близ Питсбурга.

А началось здесь все с того, что летом 1974 года студенты-археологи Питсбургского университета (на окраине Медоукррфта находится их учебный полигон) нашли при раскопках ветхую полуистлевшую, сплетенную из древесной коры корзину. Анализ показал: без малого четыре тысячи лет назад была она выброшена за ненадобностью. И вот дождалась своего часа. Как и почерневшие от времени семена культурных растений, кости животных, обломки орудий труда — свидетельства того, что некогда здесь было древнее поселение.

Еще большие сюрпризы ожидали молодых археологов, когда они принялись углублять раскоп под расположенным неподалеку скальным выступом. Идея принадлежала их профессору, давно уже присматривавшемуся к этому самой природой устроенному навесу.

Около ста тысяч костей животных нашли студенты. Сыскались тут и обломки глиняной посуды, и раковины, и каменные орудия труда. Судя по нижним слоям, впервые человек почтил своим вниманием Медоукрофт примерно пятнадцать тысяч лет назад. И не зря. Очень удобно, надо думать, было ему здесь: вид на южную, ручеек и вдобавок сколько угодно камней для изготовления орудий.

…Около двенадцати тысяч лет назад, судя по исследованиям профессора Аугусто Кардичи, населяли пещеры в глубинах Патагонии, на расстоянии двух тысяч семисот километров от столицы Аргентины, первые жители здешних мест.

…Наконечник копья, возраст которого равен шестнадцати тысячелетиям, обнаружили археологи в штате Пенсильвания.

…Если верить соответствующим сообщениям, то возле Пуэблы, в Мексике человек обитал двадцать восемь тысяч лет назад, а может быть и все тридцать пять. И может быть, не такой невероятной покажется теперь и сделанная в 1971 году находка в Эквадоре: человеческий череп, чей абсолютный возраст якобы составляет двадцать восемь тысяч лет. Если датировка верна (а ее вроде бы перепроверяли), это самый древний ископаемый человек не только в Южной Америке, но и вообще на Американском материке.

А по мнению профессора Бада (он изобрел новый способ исчисления дат), первые следы появления человека в Северной Америке относятся к сорок восьмому тысячелетию!

Семьдесят тысяч лет назад началось заселение Нового Света — такова выдвинутая в 1976 году группой американских и канадских ученых гипотеза. Уже составлен проект соответствующих изысканий. Основным местом поиска станет долина в ста двадцати километрах к югу от известного нам Фербенкса на Аляске. Уже собраны средства — шестьсот тысяч долларов. Проект поддерживает Американское географическое общество.

…Когда в 1968 году Льюис Лики предположил, что первые люди в Америке могли появиться пятьдесят, а может и сто тысяч лет назад, к этому отнеслись с недоверием. А известный нам археолог Эмиль Ори даже заключил с Лики пари (проигравший платит сто долларов), что тому не удастся подтвердить свою гипотезу по крайней мере в ближайшие пятнадцать лет.

Лики умер в 1972 году. Но не получится ли, что все-таки прав был он?