"Судный день" - читать интересную книгу автора (Приставкин Анатолий)23Сквозь узкое окошко они легко вышли наружу в теплый, в сквозной апрельский день. Собаки при их появлении не стали лаять. Но это было начало, потому что и далее им везло. Им так в этот странный день везло. Никто из знакомых не встретился им и никто им не мешал делать то, что они хотели. Но что они особенно хотели-то: просто бродить по улицам, смотреть вокруг, любоваться весной. Еще мечтали они попасть в кино, и они туда попали. Хотя никто из них не знал, работает ли кинотеатр в дневное время, ведь не было у них прежде повода все это узнать! А потом они сидели на бугорке за линией, уйдя далеко за станцию, и смотрели, как мимо проходят поезда. Катя сказала: – Давай уедем? – Куда? – Все равно куда. Лишь бы отсюда, чтобы ничего не помнить. – А не жалко? – Жалко, – сказала Катя. – Вообще-то мне Зину жалко… Она будет плакать. – А мне маму. – Что же делать? – спросила Катя. – Идти в кино? Костя при слове «кино» развел руками. – Все. – Что все? – Промотали! – и вывернул карманы наружу. – Всю твою зарплату? – ужаснулась Катя. – Может, ты потерял? – Я думал, что там что-то осталось, – удрученно произнес Костя, – но там ничего не осталось. – Вы мот, Константин Сергеич. Вы мот и гуляка. Сейчас будем считать, – деловито произнесла Катя и взяла щепочку. – Пишем: пятнадцать мороженых… – Сколько? – спросил Костя, сраженный такой цифрой. – Шестнадцать, – поправилась Катя. – А вообще, после того как вы девятое начали есть, я сбилась со счета. Я боялась, что вам будет плохо. – А мне было хорошо, – подтвердил Костя. – Даже в пингвина не превратился! – И живот не отморозил! Костя постучал по своему животу и спросил, наклоняя голову: «Эй, живот? Как живешь? Как? Не слышу! Громче! Еще хочешь? Да?» И Кате: – Он еще хочет! Он говорит: «Мороженого много не бывает». Катя засмеялась: – Он у тебя рекордсмен и растратчик! Просадил на мороженом всю зарплату! – А газировка? – вспомнил Костя. – Ведь была еще газировка! – Была, – подтвердила Катя. – Восемь стаканов с сиропом и три без сиропа. И еще – штраф! – Ах, штраф! – вспомнил теперь Костик, как же он мог забыть. В том самом кинотеатре, где они четыре подряд сеанса смотрели сказку «Василиса Прекрасная», а потом еще довоенную кинокомедию «Цирк», он увидел цветок в кадушке, замечательный алый цветок, и, сорвав, поднес Кате. А его за этим делом и застукали! Но прежде-то он успел подарить. Как он сказал ей: «Разрешите, Екатерина Егоровна, поднести этот цветок в честь нашего с вами праздника, который называется «День чудес». – Первый цветок в моей жизни, – произнесла Катя задумчиво. – И первый штраф за цветы в моей жизни, – в тон ей будто бы огорченно, но вовсе не огорченно, а счастливо сказал Костик. Да и могло ли быть у него другое состояние, если весь день, такой замечательный, они пробыли вдвоем. Костик посмотрел на Катю и сказал о том, что он думал целый день. – Знаешь, – сказал, – если меня за этот день будут казнить, я все равно не пожалею о нем! – Я тоже! – воскликнула Катя. – Если даже на всю жизнь они посадят меня в подвал! Ты, Костик, самый замечательный в мире человек! Правда! – Ну, что ты… – смутился он. И даже отвернулся, побоявшись, что она увидит, что вовсе он не такой, каким себе представляет. Ему ведь говорили: от горшка два вершка, и еще так: «метр от земли, если с кепкой…» Но Катя уже не смотрела на него. Она смотрела в ту сторону, куда начинало клониться долгое, терпеливое сегодняшнее солнце. Сложив руки на груди, Катя сказала тихо-тихо вслед солнцу: – Господи! Сделай так, чтобы этот день никогда не кончался! Ну что тебе стоит, господи! Ну часок, если нельзя день… Только часок, молю… Крошечный, крошечный такой часок… И вдруг они неподалеку увидели Зину. Она держала в руках что-то похожее на веревку. Они даже не успели понять, почему же веревку, только Катя шепнула холодея: «Идет!» – Суд идет! – крикнула, запыхавшись, Зина, карабкаясь на бугор. И посмотрела при этом на Катю. – Спряталась, поджала хвостик, думаешь, не увижу? Нет, миленькая, я тебя даже на луне найду! – Мы не прячемся, – сказал Костик, прикрывая собой Катю. – Кто это мы? – передразнила Зина. – Мы – Николай Второй! Половину города обежала, в милиции заявление оставила, как хулиган наши яблоки обворовал… Но за ним тоже… И за тобой, и за ним… И тут они увидели, что из-за ближайшей водопроводной будки выныривают один за другим люди, и первый среди них Чемоданов, потом Букаты, потом Силыч и мама Кости позади, чуть поотстав. А далее еще незнакомые… Вот тогда они заметались. Они схватились за руки, и Костя быстро шепнул: «Летим!» – Как? – в смятении не поняла Катя, огромное горе было в ее глазах. Целый поселок бежал к ним, и все для того, чтобы их унизить, опозорить. И было понятно, что это сейчас у всех на глазах произойдет. – Как в «Василисе», помнишь? – шепнул Костик и посмотрел в Катины глаза. – Мы же умеем, ну… Вспомни! Когда толпа во главе с решительным Чемодановым, у которого в руках была двустволка, посверкивающая на солнце, стала взбираться на бугор, а запыхавшейся Зине оставалось до беглецов всего несколько шагов, они оттолкнулись и вдруг стали подниматься вверх, чуть наискось, по направлению к станции. Зина в сердцах швырнула веревку на землю и произнесла: «Ушли! Но я все равно догоню!» Все посмотрели на Чемоданова и закричали: «Стреляй! Стреляй скорей! Они же улетят!» Было сверху видно, как среди замершей на склоне темной цепочки людей стоит, широко расставив ноги, и целится в них Чемоданов, в шляпе, из-за которой не видно его лица, и в военном френче, сливающемся с буровато-зеленым бугром. Настоящая форма для охотника. Ружье он вскинул, уткнув приклад в плечо, а все кругом кричат: «Стреляй! Ну стреляй же, а то улетят!» И он выстрелил. |
||||
|