"Контрразведка. ФСБ против ведущих разведок мира" - читать интересную книгу автора (Елизаров Анатолий)

Почти треть уголовных дел, связанных с агентами иностранных спецслужб, которые возбуждают Следственное управление ФСБ и Главная военная прокуратура, основаны на материалах военной контрразведки, осуществляющей контрразведывательное обеспечение армии и флотов, внутренних и пограничных войск, ФАПСИ и иных воинских формирований.

Если в 80-е годы и ранее основными противниками военной контрразведки являлись спецслужбы США, Великобритании и Германии, то сейчас количество желающих стать обладателями оборонных тайн Российской Федерации многократно увеличилось. Северный флот и Ленинградский военный округ усиленно опекают разведки скандинавских стран и Балтии. Последние 5-6 лет деятельность шведского МУСТа в России во многих случаях отвечает интересам военной разведки Великобритании. Северо-Кавказский ВО курирует турецкая разведка. ДальВО, СибВО и Тихоокеанский флот-китайская, обе корейские, японская и даже тайваньская. Московским военным округом занимаются все в меру своих возможностей. И естественно, повсеместный интерес к строительству ВС России, к состоянию ее военного и мобилизационного потенциалов, боевым системам управления РВСН, ВВС, ПВО и ВМФ, а также научно-исследовательским и конструкторским работам в военных областях проявляют спецслужбы ведущих западных держав. Приоритетным направлением для них является агентурное проникновение в органы управления Вооруженных Сил РФ, ФАПСИ и ФПС.

До начала военной реформы конца 90-х годов основные усилия иностранных разведок были сконцентрированы на получении информации об ударных родах войск — подводному и надводному флотам, авиации и ракетным войскам стратегического назначения. Сегодня в цене информация о так называемых мобильных силах — местах их дислокации, структуре и системе управления, стратегии и тактике.

Одной из самых сложных задач для военной контрразведки ФСБ в 90-х годах стала нейтрализация деятельности германских, американских, английских и французских спецслужб в период вывода полумиллионной Западной группы войск (ЗГВ) из Германии. Тогда контрразведчики разоблачили 12 агентов БНД, которые продавали немцам секретные сведения о тактико-технических характеристиках военной техники и специальной аппаратуры, а также отдельные образцы вооружения. Учитывая, что в ГДР была сосредоточена самая лучшая техника, урон мы понесли немалый.

По данным журнала «Шпигель», в период с 1990 по 1995 годы немецкие спецслужбы совместно с американскими разработали и реализовали операцию под кодовым названием «Жираф». Ее план был утвержден и принят к действию в 1991 году. Согласно этому плану, предполагалось всеми доступными средствами и способами получить из ЗГВ все, что составляет военную тайну — от секретной документации до образцов новейшей артиллерийской, танковой и воздушной техники.

Как пишет «Шпигель», БНД и РУМО (Разведывательное управление Министерства обороны США) организовали в берлинском районе Далем совместное разведывательное подразделение под вполне невинной вывеской «Федеральное ведомство по военной технике и поставке». В трехэтажной вилле на улице Ференвег на первом этаже разместились американцы из группы «Гортензия II», верхние этажи заняла немецкая группа 12 VA — 30 сотрудников во главе с подполковником Эрнстом Ассингером. В штаб-квартире германской разведки в Пуллахе их действия координировали и направляли полковник Карл Гигл, начальник разведки по Советскому Союзу, и руководитель отдела оперативного приобретения Фолькер Ферч.

Задачу по обеспечению спецслужб секретной информацией русских взяла на себя группа 12 VA. Ее агенты активно вели поиск источников в среде советских военнослужащих в восточногерманских гарнизонных городках. Они представлялись торговцами оружием или выступали под иной «крышей».

Так как многие возвращавшиеся в Россию офицеры ЗГВ хотели и имели возможность приобрести для личных нужд автомобиль, сотрудники БНД поставили предпродажную подготовку этого товара на промышленный поток. Особой популярностью у русских военных пользовались подержанные «Жигули». Агенты группы 12 VA выменивали их в гарнизонах на образцы новейшей секретной техники.

Некоторые военнослужащие не гнушались продавать секреты и казенное имущество за дойчмарки. Например, некий г-н Крушель приобрел у капитанов Л. и В., а также у прапорщика Б. три секретных блока системы «Пароль», копии кодовых таблиц по системе армейской связи ЗГВ и Вооруженных Сил СНГ.

В другом случае в местечке Эбервальде некто Уве Велерт вместе с сообщником Хансом наладили деловые отношения с прапорщиками К. и Д., которые продали немцам совершенно секретную документацию. Агенты группы 12 VA после такой удачи наверняка продвинулись по службе. Благодаря их деятельности за несколько лет БНД получила в свое распоряжение стратегические планы московского Генштаба, детальный регистр личного состава, шифровальные блокноты и книги, образцы бортового компьютера истребителя МиГ-29 и опознавательной системы «свой—чужой» вертолета Ми-24, мотора, оптики и орудий танка Т-80, детальное техническое описание большинства последних военных разработок.

Таков итог разыгранной как по нотам западными спецслужбами операции «Жираф». Но создать устойчивые агентурные позиции в Вооруженных Силах РФ путем вербовки офицеров ЗГВ им помешали.

Как пишет «Шпигель», после вывода советской группировки войск из Германии подразделение 12 VA перебазировалось из Берлина в Нюрнберг, где разместилось в пехотных казармах на Тиллиштрассе. На этот раз под вывеской «Пункт координации по военной технике». В действительности речь шла о работе с агентурой в российской армии, завербованной в период вывода ЗГВ. Однако дела здесь с каждым годом шли все хуже и хуже. Военная контрразведка ФСБ спутала все карты аккуратно подобранной БНД агентурной колоды. Предстал перед судом и осужден на длительный срок лишения свободы негласно сотрудничавший с немцами майор Л., нейтрализованы и другие, не менее ценные для БНД «кадры» в России. И, наконец, в Берлине разразился скандал: на трех немцев, входивших в состав группы 12VA, пало подозрение о работе на британскую разведку. Предположительно, они втридорога перепродавали англичанам добытые для своей разведки секреты русских военных.

Финансовые проблемы армии периода военной реформы негативно сказались на моральном облике части офицерства: иногда военные секреты России иностранцы покупали за очень смешные деньги. Хотя некоторые инициативники рассчитывали заработать на этом целый капитал. Как, например, майор РВСН Игорь Дудник, который был задержан сотрудниками ФСБ 13 марта 1997 года. До недавнего времени майор служил в одном из управлений Оренбургской ракетной армии и имел доступ к документам с грифами «секретно» и «совершенно секретно».

В инициативном порядке он записал несколько компьютерных дискет с информацией об органах управления частей и соединений Оренбургской армии РВСН, чтобы предложить их московской резидентуре ЦРУ. По его оценке, за дискеты можно было потребовать как минимум 500 000 долларов. Однако за свои действия он заплатил гораздо более высокую цену еще до встречи с американцами, сразу же после того, как был задержан военными контрразведчиками. Весной 1998 года Дудник был осужден на 12 лет лишения свободы.

Представители спецслужб действуют ныне по отношению к российским военнослужащим подчас очень напористо и весьма откровенно. Например, вот так. На приеме в иностранном посольстве к нашему разведчику подошел военный атташе США. За бокалом шампанского они разговорились и атташе невинно поинтересовался:

— Чего вам не хватает в жизни для полного счастья?

— Давно мечтаю приобрести дачу. Но до нужной суммы недостает еще несколько тысяч долларов.

Во время следующего приема они опять встретились и американский атташе сказал разведчику:

— Ваша мечта сбылась. Вот деньги. Вербовка состоялась.

Большинство вербовочных подходов сегодня основаны на меркантильном интересе. Правда, из контрразведывательной практики известны случаи, когда в таких ситуациях в ход шел компромат.

Одного из разведчиков, работавшего в Алжире, «подставили» следующим образом. Резидент начал работу под дипломатической «крышей». В свободное время он часто посещал магазины и приобретал справочную литературу по этнографии. В магазине случайно познакомился с симпатичной девушкой, которая загорелась желанием помочь ему в подборе книг. А вечером пригласила к себе домой.

Через пару дней, когда он шел на работу в посольство, рядом затормозил автомобиль. В нем сидел знакомый американский дипломат, предложивший разведчику подбросить его до посольства.

Когда тот сел в машину, ему предъявили фотографии, запечатлевшие эпизоды его встречи с дамой у нее на квартире. Затем последовало предложение: либо сотрудничество, либо эти фото получит КГБ. Разведчик А. Филатов попросил время на обдумывание ответа. Он сделал свой выбор в пользу ЦРУ.

Но даже в советские времена чаще всего спецслужбы вербовали просто за деньги. Как в случае с офицером разведки В. Барановым.

Ему, например, только за согласие работать на американцев было обещано открыть счет в иностранном банке и перечислить на него 25 тысяч долларов. Кстати, разоблачение Филатова помогло установить вину Баранова, хотя эти два события разделяет почти пятнадцатилетний срок.

Вот как все происходило.

Американский разведчик Винсент Крокетт должен был провести с агентом Филатовым тайниковую операцию в Москве. Он не знал, что «русский друг» уже дает показания в следственном изоляторе в Лефортово. Крокетт должен был заложить в условленном месте контейнер в виде куска ржавой трубы, обмотанного промасленной тряпкой. В течение получаса Филатов обязан был его забрать. Общее правило для таких операций — минимальный срок между закладкой «посылки» и ее изъятием. Крокетт, тщательно соблюдая правила конспирации, поехал на автомобиле к условленному месту вместе с женой. В машине находилась радиоаппаратура, настроенная на частоту русских спецслужб. Но те, готовясь к проведению контрразведывательной операции, сохраняли в данном районе полное радиомолчание.

Когда группа захвата молниеносным броском преодолела разделявшее их и американский автомобиль расстояние, оперативники на мгновение пришли в некоторое замешательство. Крокетт успел заблокировать все двери и отчаянно сигналил, чтобы предупредить о провале Филатова.

Выход у опергруппы оставался один — бить окна. Приняли решение — бить. На Лубянке американскому консулу было предъявлено вещественное доказательство провала Крокетта — контейнер. И вопрос о правомерности действий контрразведчиков уже не обсуждался.

Несмотря на этот провал, г-н Крокетт по-прежнему продолжал работать в своем ведомстве на русской линии. То в Японии, то на Ближнем Востоке. В очередной раз им заинтересовались контрразведчики ФСБ во время его визита в Бангладеш, куда он отправился для вербовки русского резидента.

Полковник разведки Вячеслав Баранов служебную карьеру начинал блестяще. Сослуживцы отмечали в нем ярко выраженное стремление к лидерству. Он поступил и закончил вначале суворовское училище, а затем престижное летное училище.

Через три года его и еще двух кандидатов из военного округа отобрали для учебы в Военно-дипломатической академии. Место было одно на троих, к тому же соперники Баранова имели покровителей, но конкурс сумел выдержать именно он.

После завершения учебы, получив диплом, в котором значится профессия «военный дипломат», Баранов пришел в разведку. Как правило, молодых специалистов направляют в Управление информации и «сажают» на какой-нибудь иностранный регион. Через три года начинаются зарубежные командировки. Впервые удача отвернулась от Баранова. Он занимался обработкой поступающей по всем каналам общей информации целых 8 лет. Быть может, именно этот факт сыграл роль скрытой мины и ее механизм сработал много позже, когда ему предложили сотрудничать с иностранной разведкой.

И вот долгожданный выезд «в поле»: Баранова направляют в Бангладеш. В конце трехгодичного пребывания в этом государстве к нему был сделан первый подход, предваряющий вербовку. Американские дипломаты вызвали русских на товарищеский матч по волейболу.

Баранов — замечательный спортсмен и на волейбольной площадке ему не было равных. За это он и удостоился лестных похвал американского коллеги «дипломата» — сотрудника ЦРУ Брета Ли Брефорда.

Спустя некоторое время их знакомство получило дальнейшее развитие. Семья Баранова в связи с болезнью ребенка выехала в Москву, а сам он был оставлен руководством еще на год, до тех пор, пока ему найдут замену.

Однажды г-н Брефорд предложил русскому коллеге зайти к нему в гости, забыть об одиночестве в домашней обстановке. Супруга американца накрыла на стол и почти сразу же под каким-то предлогом удалилась. А уже за десертом Баранову было сделано вполне откровенное предложение о вербовке. Была достигнута договоренность о следующей встрече. На завершающем этапе вербовки присутствовал уже известный нам Винсент Крокетт.

После возвращения Вячеслава Баранова в Москву началась рутинная работа на американскую разведку. Тайниковые операции, шифры, конспиративные встречи и все это, как говорится, в свободное от основной работы время.

Американцы мало заботились об удобствах связи для своего агента. Однажды ему необходимо было поставить условный знак — жирную красную точку — на опоре виадука, под которым проходит шоссе. Он остановил автомобиль, поднял капот, имитируя поломку, но все равно поставить знак никем не замеченным было нереально. Поднял еще крышку багажника и с грехом пополам нарисовал дамской помадой злополучный знак. При этом испачкал одежду и, когда вернулся домой, вынужден был как-то объяснить происхождение пятен от помады супруге.

В другой раз метку следовало поставить на стене дома. Место довольно людное, а погода была достаточно скверная. Штукатурка на доме разбухла, помада рисовать не хотела. Если провести эксперимент и попробовать подобно Баранову поставить в этих условиях тайный знак, то можно очень долго промучиться, и все безрезультатно.

В апреле 1991 года в посольстве США произошел пожар. Выгорела как раз та часть здания, где размещалась резидентура ЦРУ. Видимо, американцам в это время было не до работы с агентом и они отправили ему радиошифровку: «На личные встречи и тайники не выходить, о получении этого сообщения поставить метку в обусловленном месте». Шифровку Баранов не принял и остался без связи. Он уже был «под колпаком» контрразведки. Именно благодаря знакомству с Крокеттом. После его посещения Бангладеш в контрразведке решили проанализировать, что кроется за визитом американского резидента в маленькое государство Юго-Восточной Азии. Определили круг подозреваемых лиц, с которыми у Крокетта могли быть контакты. Да и в Москве американская резидентура совершила несколько ошибок во время подбора мест для тайников. В поле зрения контрразведки попал в том числе и Баранов. И в ходе проверки стало ясно — он связан с ЦРУ.

Потеряв связь, Баранов решился на крайние меры и рискнул, без санкции руководства, выехать в Австрию, чтобы выйти на контакт с ЦРУ. Американская карьера агента завершилась 11 августа 1992 года в аэропорту «Шереметьево». Вместо Вены Баранов оказался в Лефортово.

На счету военных контрразведчиков есть одно необычное по длительности разработки агента дело. Оно началось еще в середине 70-х годов. Тогда зарубежными спецслужбами был расшифрован ряд источников информации советской разведки в ведущих западных странах. После ареста генерала ГРУ Дмитрия Полякова и его признания о работе на американцев ему вменили в вину и этот факт. Но он его категорически отрицал. Следовательно, действовал другой агент и до тех пор пока его не установят, резидентуры за рубежом находятся под постоянной угрозой провала. Так было заведено дело под кодовым названием «Источник» (название изменено).

Агента раскрыли только спустя 24 года после его вербовки иностранной контрразведкой. Активно же он работал на американцев в общей сложности 9 лет. Кстати, на определенном этапе те предполагали, что агент поставляет им дезинформацию.

В 1963 году Николай Чернов числился служащим ГРУ и работал в нью-йоркской резидентуре. Профессия у Чернова скромная — опертехник, но весьма ответственная. В его обязанность входила съемка на фотопленку всей поступающей в резидентуру информации. И уже в виде пленок она переправлялась в Москву. Чернов был высококлассный профессионал, но питал слабость к спиртному и был неравнодушен к женщинам.

Денег ему все время не хватало. Как-то в конторе ему поручили вместе с другим служащим закупить для ремонта стройматериалы. По дороге Чернов предложил напарнику финансовую аферу.

— Попросим хозяина магазина указать в счете на сто долларов больше, чем на самом деле. Деньги поделим пополам, — сказал он.

Так они и сделали. Заказали, что требуется в магазине стройматериалов, и хозяин предъявил им счет. Тут приятели попросили счет переписать, постаравшись доходчиво объяснить хозяину, для чего это нужно. Тот со своим американским менталитетом долго не мог вникнуть в суть просьбы. А когда понял, то смял счет, отбросил его в сторону и выписал новый.

Спустя несколько дней Чернов опять посетил этот магазин. И там состоялась неожиданная для него встреча: двое крепких парней, предъявив удостоверения ФБР, показали ему копии «липового» и настоящего счетов и предложили на них работать. Он бросился бежать. В другой раз его подстерегли в парке, на этот раз уже уклониться от беседы не удалось. Сотрудники ФБР разузнали о нем все: где работает, чем занимается, какие у него слабости и достоинства. В заключение разговора ему показали компрометирующую его фотографию. Растерянный и окончательно запутавшийся Чернов согласился сотрудничать с ФБР.

Успеху вербовки способствовало и то обстоятельство, что вскоре заканчивался срок его командировки в Штатах. Боязнь вернуться на родину с изрядно подмоченной репутацией и стать «невыездным» тоже сыграла свою роль. Обычный способ вербовки спецслужбами человека в экстремальных для него условиях.

Когда речь зашла о гонораре, он подошел к этому вопросу ответственно, попросив время на обдумывание, и принялся что-то подсчитывать на листке бумаги. Произведя вычисления, назвал сумму — 50 тысяч рублей. Американские контрразведчики согласились, но поинтересовались, почему именно столько?

— Да вот я тут прикинул. До следующей заграничной командировки еще как минимум два года. На еду и одежду зарплаты мне хватает. А вот на отдых и развлечения средств недостает. В день я выпиваю бутылку водки, в выходные хотелось бы с дамой в ресторан сходить. На два года как раз пятьдесят тысяч нужно.

Чернову вручили спецпринадлежности, инструкции, гонорар и пожелали счастливого возвращения домой. Ему присвоили условный псевдоним «Скотч» — по названию виски. Примечательно, что генерал Поляков проходил у американцев тоже под псевдонимом по названию виски — «Бурбон».

Через две недели после вербовки Чернов вылетел в Москву. В штаб-квартире ГРУ он принялся методично выполнять свою обычную работу и задания ЦРУ. За два года он скопировал для ЦРУ 3 тысячи кадров. Чернов копировал для американцев все фотоматериалы, проходящие через его руки. Делал он это с помощью позитивной пленки во время процедуры промывки. По инструкции в этот момент с опертехником в его помещении должен находиться офицер ГРУ. Чернов проявил изобретательность. Он придумал, как ненадолго спроваживать нежелательного свидетеля. Комнатка у него была небольшая, а офицеры приходили к нему, как правило, курящие.

Во время работы он предлагал вместе выйти покурить. Выкуривал сигарету за полминуты и возвращался к себе. Пока офицер докуривал, Чернов доставал мокрую фотопленку из промывочной ванны, прижимал ее к позитивной пленке и на 2—3 секунды включал свет. Впоследствии было подсчитано, что на всю операцию он затрачивал 30—40 секунд.

Вскоре его перевели в другое место — в международный отдел ЦК КПСС. Можно представить, какие возможности открылись у него для сбора секретной и ценнейшей для американцев информации. Однако он потерял связь и переправить за океан фотоматериалы не мог.

В 1972 году ему все же удалось выехать за рубеж. Его и другого технического работника направили в качестве дипкурьеров в США. Поездка проходила по маршруту Москва—Вашингтон—Нью-Йорк. В американском аэропорту его уже ждали «друзья» из ФБР. Они незаметно дали понять агенту, что рассчитывают на встречу.

Передав диппочту в Вашингтоне, Чернов с напарником сели в поезд, который должен был доставить их в Нью-Йорк. В вагоне он заметил встречавшего его в аэропорту сотрудника ФБР. Когда тот вышел в туалет, Чернов направился за ним следом и во время встречи незаметно сунул ему пакет с материалами, которые так долго ждали американцы. Взамен получил листок бумаги. На нем было написано только одно слово — название известного ему ресторанчика, а также проставлены дата и время.

В указанный день Чернов сумел на время остаться один и приехал в ресторан. Встреча агента с работодателями состоялась. Правда, прошла она не в ресторане, а на конспиративной квартире ФБР, и не по тому сценарию, на который рассчитывал агент. Вместо благодарности за ценную информацию он получил разнос за то, что вовремя не вышел на связь. Вдобавок ему стали угрожать, что если он и дальше будет так же работать на американцев, то о русском агенте ФБР узнают в КГБ.

Чернов покинул конспиративную квартиру в состоянии, близком к шоковому. По возвращению в Москву он уволился из аппарата ЦК КПСС, нашел какую-то неприметную работу и полностью порвал связи с американцами. Жил очень скромно и незаметно до тех пор, пока его прошлое не заинтересовало военную контрразведку. Сотрудники органов безопасности все эти годы методично собирали информацию по делу «Источник». Ведь по вине неизвестного агента в 70-е годы За рубежом были зафиксированы провалы нескольких десятков разведчиков и людей, снабжавших их конфиденциальной информацией. В итоге из многих кандидатур сошлись на одной — Чернов. Но как к нему подступиться? За давностью лет — почти никаких вещественных доказательств, хотя и существовали веские доводы в пользу его работы на американцев. Контрразведчики решили просто поехать к нему домой и попытаться разговорить.

Визит гостей с Лубянки не удивил Чернова. Его пригласили проехать для беседы в контрразведку. Он признался сразу, заметив при этом, что примерно так и представлял себе финал своей работы на ФБР. Долгие часы допроса принесли результат: дело «Источник» можно было передавать следователям.

Суд состоялся 11 сентября 1991 года. Учитывая смягчающие обстоятельства и пожилой возраст подсудимого, Военная коллегия Верховного суда назначила ему срок лишения свободы ниже низшего предела — 8 лет. А через несколько месяцев потрясенный Чернов узнал, что в числе десяти человек указом президента России он помилован. Только в Указе все помилованные были названы правозащитниками.

После пресс-конференции, посвященной помилованным, один из журналистов в коридоре что-то спросил Чернова по поводу его деятельности.

— Никакой я не правозащитник, — ответил с горечью Чернов, который, по-видимому, очень раскаивался в своих поступках. И честно признался журналисту, за что был осужден на самом деле.