Вахтанг Степанович Ананян
На берегу Севана (Повесть из жизни юных натуралистов)

ОБ АВТОРЕ

Вахтанг Степанович Ананян, автор этой книги, не знал счастливого детства героев своей повести – обеспеченного, радостного, полного безграничных возможностей детства советских детей. Родившийся полвека назад (в 1905 году), в дореволюционные дни, в бедной горной армянской деревушке, он с самого раннего возраста должен был трудиться, помогать своей вечно нуждавшейся семье.

Едва наступала весна, отец смотрел на начинавшую чернеть землю, на окутанный зеленой дымкой распускающихся почек лес и звал сынишку:

– Земля уже дышит, сынок. Погонишь завтра на пастбище нашу скотинку.

– А школа?.. – жалобно спрашивал маленький Вахтанг. На глазах у него выступали слезы.

– Шко-ола?.. – тянул отец. – Ты что, философом хочешь стать?..

И об уроках приходилось забывать. Весну, лето, а порой и часть осени мальчик проводил на горных лугах в обществе таких же, как сам, подневольных сельских пастушков. Да за учение, к тому же, надо было платить, а у отца денег не хватало. Когда кончались полевые работы, он брался за молоток каменотеса, но приработок был ничтожным – где уж платить за сына в школу!.. Так и не доучился Вахтанг, ушел из пятого класса.

Но пристрастившийся к чтению, стремившийся к знанию мальчик находил время для книг и на пастбище. Он доставал все, что только годилось для чтения, у бывших школьных товарищей, перерывал сундуки у бабушек и тетушек. Выстругивая спицы для колес, отдавал их сельскому лавочнику в обмен на разрозненные печатные листки, в которые тот завертывал свечи и селедку. Чего только не перечитал он у жарких пастушьих костров, нередко вслух, товарищам. Были тут и романы армянских писателей – «Смерть» и «Борьба» Нардоса, «Геворк Марзпетуни» Мурацана, разные повести в сборнике «Золотой друг армянской семьи», толстом-претолстом, и (в переводах на армянский) «Камо грядеши» Сенкевича, и «Всадник без головы» Майн Рида, «Эрнани» Гюго, «Воскресение» Толстого. Были и номера старых журналов, детских и недетских, и много страниц без начала и конца, добытых у лавочника. Попал как-то в руки мальчику и толстый сборник статей «Мысль», открывавшийся работой под заглавием «Дуализм Канта» – трудной и оставшейся непонятной, как и многое другое из прочитанных им книг. Но мысль читателя-пастушка была раздражена, встревожена, захвачена романтикой приключений, жизненной борьбы, человеческих отношений. И его тянуло самому рассказать о том интересном, что он видел вокруг себя – о чудесной природе и людях армянских гор, пересказать увлекательные сказки и предания, услышанные от старых пастухов, описать волнующие встречи и столкновения с волками и медведями… Вызывало это чтение, при всей его неразборчивости и беспорядочности, и жажду к знанию – большую, страстную, но по тем временам неутолимую.

Одна из учительниц сельской школы, пожалев мальчика, снизошла к его мольбе – взялась подготовить к экзаменам в открывавшуюся в соседнем курортном городке гимназию. Гимназия была армянская, но преподавали в ней и русский язык. Учительница-армянка не так уж хорошо знала его сама.

Деревенский мальчик в рваных лаптях и грубой, с заплатами куртке директору и некоторым преподавателям не понравился: ну куда ему в гимназию рядом с чистенькими, богатыми детьми! И они старались его «срезать». Но Вахтанг отвечал на все вопросы без запинки, без запинки прочитал и даже пересказал отрывок из рассказа Тургенева «Муму», напечатанный в русском учебнике под заглавием «Щенок».

– Ну, молодец, можешь идти, – сказал мальчику один из добрых учителей.

«Словно все жаворонки наших полей запели в моей душе», – вспоминает Ананян об этой минуте.

Радостно повторяя себе: «Принят, принят!» – он кинулся к дверям, но суровый голос директора остановил мальчика.

«Погоди, – сказал он, – экзамен еще не кончился». Я обернулся. Глаза у директора блестели злорадно. «А что такое щенок?» – спросил он. Ну и вопрос! Мне-то не знать! Ест с одного стола с детьми, спит в постели… Чем же другим мог быть этот найденный на улице щенок? Ясно – голодным ребенком. Мог ли я, клавший на пастбище голову на камень, подумать, что существо это, спящее на мягкой подушке, происходит из одного рода с моим псом Чамбаром? И на своем русском, в котором не было мягкого знака – откуда у мальчика-горца этот мягкий знак! – я так и ответил, ничуть не колеблясь, уверенно: «Щенок – это малэнки малчик…» И, когда я это сказал, директор в первый раз за все время экзамена широко улыбнулся, радостно засверкали злые искорки в его глазах. «Русского не знает, не принимать», – с глубоким удовлетворением произнес он. Словно молотом по сердцу ударили меня эти слова. Я покачнулся, все вокруг завертелось. Ах, этот щенок, слепое, беспомощное существо, преградившее мне дорогу…» – так описывает Ананян этот случай из своего далекого детства в рассказе, названном им «Экзамен».

Вот как трудно было в те годы деревенскому мальчику в лаптях пробивать себе дорогу к знанию. Не так, как в наши дни, когда даже деревенская школа мало чем отличается по проходимым в ней предметам от прежней гимназии, а обучение в нашей стране стало бесплатным и обязательным для всех наших маленьких граждан. Об этих днях и Ананян и маленькие пастушки, друзья его детства, могли разве только мечтать, как о чем-то очень далеком и неосуществимом.

О своем детстве, о товарищах пастушках и испытанных вместе с ними горестях и радостях Ананян, став писателем, увлекательно рассказал в своей книге «Детство в горах», которую наши маленькие читатели знают и любят.

Но как же этот пастушок, голодавший и холодавший, ходивший в рваных лаптях и заплатанной домотканой одежде, стал писателем?

Это могло произойти лишь тогда, когда в Армении установилась советская власть и то, что прежде казалось неосуществимой мечтой, стало реальностью.

Ананян стал комсомольцем, начал посещать вечерние классы, поступил в партийную школу. Он получил теперь возможность рассказать о том, о чем ему так хотелось рассказать когда-то. И в редакцию «Крестьянской газеты» посыпались письма о жизни села, очерки и заметки, написанные, недавним пастушком. Все эти первые литературные опыты были удачными, корреспонденции интересными. Способности молодого селькора заметили, и он вскоре стал одним из активных сотрудников газеты, а затем и ее редактором.

В 1931 году вышла в свет первая книга Ананяна – «В огненном кольце», рассказывавшая об участии деревенских ребят в партизанском движении. Она была написана несколько торопливо, сыровато, но хранила в себе зачатки того обильного материала, который в последующие годы был использован уже окрепшим пером писателя в его чудесных рассказах о людях и природе Армении. А за этой книгой последовали и другие – «Очерки с колхозных полей», «Дали-даг», «На фиолетовых вершинах», «Обитатели пещеры». Рассказы и очерки, посвященные Великой Отечественной войне, в которой Ананян участвовал добровольцем, составили книгу «После войны». Его охотничьи рассказы вышли за последние годы в четырех книгах в Армении и несколько раз были изданы на русском языке в Москве.

В 1945 году Ананян написал приключенческую повесть из жизни сельских колхозных ребят – «Тайна Адских врат». Годом позже, переработанная и расширенная, повесть эта вышла под новым заглавием – «На берегу Севана».

«На берегу Севана» быстро стала одной из любимых книг юного читателя, и не только в нашей стране. В переводах с нею познакомились и полюбили ее ребята также в странах народной демократии. Трехсоттысячным тиражом разошлась она в одном только Китае. В короткое время книга выдержала до тридцати изданий на семнадцати языках народов нашего Союза и ряда зарубежных стран.

И «На берегу Севана», и вышедшая недавно новая повесть Ананяна «Пленники Барсова ущелья», тоже рассказывающая о приключениях колхозных ребят, стали известны и по выпущенным под теми же названиями фильмам.

Увлекательно, талантливо рассказывает Ананян в своих книгах о счастливой, содержательной жизни советских детей, их любви к Родине и стремлении стать ее полезными гражданами.

А. Гюль-Назарянц.