Дэниел Флетчер Коулбрук, седьмой граф Коулбрук, сложил газету и отбросил ее в сторону. Он любил Лондон, любил свой дом, в котором сейчас остановился. Как хорошо было посидеть в библиотеке в глубоком кожаном кресле в компании доброго друга, погреться у огня, полыхающего в камине, и окунуться в особый мир, создаваемый причудливыми отблесками на стенах, сплошь заставленных высокими книжными полками.

Дэниел налил себе бокал бренди и теперь в задумчивости согревал его ладонями, вдыхая божественный аромат. Тонкие пальцы уверенно обхватывали пузатый бокал. Дэниел с наслаждением сделал глоток янтарного напитка.

– Знаешь, Чилтон, поверить не могу, что мне теперь совершенно безразлично, что обо мне болтают.

Безукоризненно одетый, элегантный молодой человек, сидевший напротив Дэниела в кресле, усмехнулся и взглянул на друга с откровенным недоверием:

– Лукавишь, приятель! Я еще не забыл, с каким наслаждением ты просматривал газеты, выискивая любую информацию о себе. Ты стремился прославиться.

Все верно: были времена, когда Дэниел делал все возможное, чтобы о нем говорили куда больше, чем о его старшем брате, но времена изменились, изменился и он сам.

– Кажется, с тех пор прошла целая вечность, – задумчиво произнес Дэниел.

– Мы безумствовали два с половиной года! Что это были за времена! Ты был весел и неистощим на выдумки! Кутила и страстный поклон ни к женской красоты. А наши шалости! В какие только приключения мы с тобой не пускались! И куда все подевалось? Теперь ты зануда, каких поискать.

Дэниел добродушно рассмеялся. Как же он истосковался по дому, по друзьям и родным за все то время, которое ему пришлось провести вдали от Лондона!

– Да, кто, как не старый друг, способен поднять настроение! Я знаю, что мне давно надо было вернуться. А ты определенно не дашь мне заскучать.

– Ты и представить себе не можешь, какое разочарование постигло светских дам, когда ты решил оставить радости столичной жизни ради паломничества к своим дальним владениям.

– Ах, бедняжки! – Дэниел сочувственно покачал головой. – Но мне было не до них. Разве мог я думать о развлечениях? Я был вне себя от горя. Я носил траур, оплакивая безвременно ушедших из жизни отца и брата, и пытался утешить обезумевшую от горя сестру. Оставаться в Лондоне я не мог. На мои плечи легла немалая ответственность. Мне просто необходимо было уехать из Лондона, да и загородные имения требовали пристального осмотра и внимания. Кто-то же должен был ими управлять.

Чилтон небрежно закинул ногу на ногу.

– Я все понимаю, Дэниел, не стоит оправдываться передо мной. Но после печального события прошло уже восемь месяцев. Ты вполне можешь вернуться к светской жизни. К тому же ты теперь завидный жених! Девицы на выданье трепещут, а их мамаши строят планы, как заполучить тебя в зятья.

Дэниел усмехнулся:

– А ты, как я погляжу, настоящий светский лев – в курсе последних новостей и сплетен. По-прежнему не пропускаешь ни одного мероприятия? Странно, что на тебя еще не накинули брачные сети. Неужели ни одна юная красотка тебе не приглянулась? Уж какая-нибудь прелестница должна была тебя привлечь!

– Гуляю, пока могу! К тому же не хочу, чтобы родители девиц, которых вывозят в свет, расслаблялись!

– Да что и говорить, ты жених завидный, – согласился Дэниел.

– Вот только к женитьбе особого интереса не испытываю.

– Это еще почему?

– Тот образ жизни, который я веду сейчас, меня устраивает как нельзя больше. О чем еще мечтать? Свободен как ветер. Волен делать что хочу. Да и нет мне нужды жениться! Я абсолютно счастлив и доволен.

От Дэниела не укрылась наигранная бравада в голосе друга. Таких высказываний Дэниел прежде от него никогда не слышал. Что заставило его так думать? Какое-то событие? Человек? Что изменилось в его жизни за последний год?

– А что говорят в свете? Ты завсегдатай всех более или менее значимых приемов и балов, знаком со всеми молодыми девицами брачного возраста, однако выбор свой, хотя тебе уже и стукнуло тридцать три, по-прежнему ни на ком не остановил.

Отблески огня играли в глазах Чилтона.

– Мне кажется, друг мой, ты упустил одно немаловажное обстоятельство. Я хоть и аристократ, но меня угораздило родиться позже моего брата. А кого интересует второй сын? Титул по праву первородства принадлежит старшему сыну. А я кто? Пусть я богат, но я никто. Свет ценит обладателей титулов, все же остальные – второй сорт. Вот ты – другое дело, судьба подарила тебе титул графа. Ты теперь лакомый кусочек – объект охоты алчных мамаш и их глупых дочек.

– Ах, Чилтон! Опять ты об этом!

– Что поделаешь, тебе не отвертеться. Свет находит крайне неприличным, когда достойный молодой граф покидает город в разгар светского сезона.

Дэниел криво усмехнулся:

– Пытаешься пристыдить меня? Тебя, случаем, никто не подослал, чтобы напомнить мне о моем долге?

Чилтон покачал головой. Движение было таким легким, что Дэниел мог бы и не заметить его в полумраке, если бы не смотрел на друга так пристально.

– Отныне ты граф и должен жениться, чтобы было кому передать титул. Положение обязывает.

– Какая неприятность, – пробормотал Дэниел и тяжело вздохнул.

– Нет охоты влезать в кандалы? Понимаю! Как никто другой понимаю. Однако что делать – такова твоя участь. Иного поведения свет не приемлет. Не хочешь же ты стать изгоем!

– Интересно, а кто распустил слухи, будто бы в Лондон я вернулся исключительно затем, чтобы найти себе жену? Уж не ты ли постарался? Я начинаю подозревать в злом умысле тебя, мой милый друг.

Губы Чилтона скривились в усмешке.

– Злой умысел? Как ты мог подумать! Да чтобы я подложил такую свинью своему лучшему другу? Зачем?

– Из зависти, разумеется.

– Ну конечно! – хмыкнул Чилтон. – Меня просто распирает от зависти из-за того, что ты обзавелся титулом и получил букет сопутствующих обязанностей в придачу. А я по-прежнему второй сын аристократа, имеющий, правда, весьма солидный доход, но абсолютно никаких обязательств ни перед кем. И я, по-твоему, могу тебе завидовать? Я, свободный и обеспеченный человек, который вправе делать все, что ему заблагорассудится!

Дэниел смотрел на друга с недоумением. Он совершенно его не узнавал. Шутит Каммерфолд или говорит серьезно? Он уже не мог уловить разницы. Что-то изменилось в поведении Чилтона, только Дэниел никак не мог понять, что именно. Сделав вид, будто не обратил на его слова никакого внимания, Дэниел произнес:

– Не иначе как Гретхен или тетушка Мэтти – из самых что ни на есть лучших побуждений – распустили слухи о том, что я подыскиваю себе жену. И вот уже все старые светские сплетницы всполошились!

– Скорее всего так и есть.

– И почему никто не поинтересовался, чего именно хочу я сам? Может, мне это совсем не нужно!

– Чего хочешь ты – никому не интересно. Твои желания никто в расчет не принимает. Ты – это твой титул. Это единственное, что имеет значение. А знаешь ли ты, что среди заядлых игроков уже делаются ставки? Немало желающих рискнули заключить пари на то, что уже завтра утром, еще до того как ты закончишь свой утренний туалет, к тебе в дом явится отец какой-нибудь молодой особы с предложением о выгодном союзе.

Дэниел вдохнул терпкий, сладковатый, с чудесным букетом аромат благородного бренди, прежде чем сделать глоток. Затем посмотрел на Чилтона и спросил:

– Ну и сколько ты поставил?

– Ах, Дэнни, неужели ты полагаешь...

– И все-таки?

– Пять фунтов.

– Ну и ну! А почему так мало?

– Я рассчитываю проиграть.

Дэниел расхохотался. Как же ему недоставало этих добродушных перепалок! В дни юности они с Чилтоном были неразлучны. Сколько бессонных ночей они провели на вечеринках! Сколько карточных партий было сыграно! А уж сколько вина было выпито – и не счесть! Игры, скачки – чем только они не развлекались! Но дни бесшабашного веселья, увы, остались в прошлом навсегда. Теперь приличия требовали от Дэниела респектабельности. Дебошир и повеса – это привилегия юности. Он достиг возраста зрелости, а значит, пора подумать и о долге, и своем земном предназначении.

– Всего сутки, как я здесь, а на меня уже делают ставки! Небывалая популярность! Я польщен.

– Ну вот это разговор! Узнаю старого друга!

– Черт возьми, Чилтон, насколько же проще была .моя жизнь раньше! Мне и в страшном сне не могло привидеться, что титул отца перейдет ко мне, – сказал Дэниел.

Чилтон опустошил свой бокал и только потом заговорил:

– Мне жаль тебя, мой друг, но изменить что-либо мы не в силах.

Еще недавно Дэниел даже не подозревал, насколько богата его семья. Он никак не предполагал, что титул когда-нибудь перейдет к нему. Дэниела вполне устраивал образ жизни светского повесы, занятого исключительно развлечениями.

Дэниел взял со столика графин с бренди и протянул Чилтону.

– Скажу тебе откровенно – не очень-то я хочу обзаводиться женой.

– Жаль разочаровывать тебя, приятель, но ты не оригинален. Скажи, ты хоть раз встречал того, кто добровольно соглашался жениться? Кому охота по доброй воле лишаться свободы и обременять себя обязанностями? Куда как проще жить, когда нет нужды заботиться еще о ком-то, кроме себя.

– Что верно, то верно!

– Однако жениться все же придется. Тебе предстоит выбрать подходящую молодую девицу, чтобы сделать ее графиней, если ты, конечно же, не хочешь, чтобы графский титул перешел к твоему кузену или его сынку, – заметил с усмешкой Чилтон.

Дэниел и сам понимал, насколько все серьезно. Он пристально посмотрел на друга:

– Я не допущу, чтобы титул уплыл в руки моего нерадивого кузена. Брэдфорд в один момент спустит все деньги. С его страстью к азартным играм наследства и на год не хватит. Нет, я не доставлю ему такого удовольствия. Я действительно собираюсь связать себя узами брака еще до того, как мне стукнет тридцать.

– Значит, сего радостного события следует ожидать уже этой осенью?

– Я намерен завершить все необходимые дела к лету. Чилтон щедро плеснул себе бренди и вернул графин Дэниелу.

– Вот это прыть! А откуда такая уверенность, что тебе удастся все сделать к назначенному сроку?

– Главное – решиться, а хорошеньких девиц пруд пруди. Их каждый сезон в огромных количествах свозят в Лондон. Уж как-нибудь найду себе среди них жену. Тоже мне премудрость!

– Вижу, ты никогда всерьез о женитьбе не задумывался, раз полагаешь, будто главная забота в этом деле – поиск достойной твоего внимания девицы.

– Отрицать не стану, не задумывался, хватало других забот. Ну а ты сам-то когда-нибудь собирался жениться?

Дэниел и сам не знал, зачем задал этот вопрос Чилтону. Как было не поинтересоваться мнением своего лучшего – и холостого к тому же – друга. Вот только то, как Чилтон отреагировал на столь невинное на поверхностный взгляд замечание, в немалой степени удивило Дэниела.

Чилтон опустил голову, пытаясь скрыть не то разочарование, не то боль. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем он наконец ответил:

– Нет, всерьез я об этом никогда не задумывался. – Чилтон заставил себя встряхнуться. Он резко вскинул голову и постарался беззаботно улыбнуться. – Однако у дела есть и положительная сторона. Всегда остается шанс, что ты встретишь на одном из приемов потрясающую девушку, о которой мечтал всю жизнь, и влюбишься в нее до безумия!

Дэниел кивнул:

– Я верю в это так же свято, как и в то, что когда-нибудь в июле вдруг выпадет снег! И ты, и я – скептики, каких поискать. Ведь мы с тобой в любовь не верим. Так, дружище? Нет, жена нужна мне лишь затем, чтобы нарожала сыновей, а любовь – это все сказки. К тому же раз ты сам не нашел жены для себя – а твоему вкусу я доверяю, – значит, достойной девицы, на которую мне следовало бы обратить внимание, в высшем свете нет.

– Какой изысканный комплимент моему тонкому вкусу! – Чилтон поднял бокал в шутливом тосте. – Но знаешь, моя любовница вполне меня устраивает, да к тому же мне нет необходимости искать себе жену. А вот тебе законный наследник просто необходим! Дэниел тяжело вздохнул:

– Меня эта мысль просто убивает! Чилтон задумчиво уставился в бокал.

– Да, кстати, надо наконец просветить тебя относительно истинной причины моего сегодняшнего появления в твоем доме.

– Я полагал, ты это уже сделал.

– В самом деле? И что же, ты думаешь, я явился в такую премерзкую погоду только ради того, чтобы иметь удовольствие побеседовать с тобой?

– Ты привез мне газету, чтобы я был в курсе последних скандальных, то есть, прости, светских, новостей, а я, как гостеприимный хозяин, угостил тебя бренди.

– Вот-вот, эти скандальные, как ты изволил заметить, новости и привели меня к тебе.

Дэниел, глядя на друга, наконец осознал, что Чилтон не шутит – уж слишком серьезным был его взгляд. Он попытался припомнить то, что успел прочесть в газетенке, которую принес с собой Чилтон. Там было что-то про какую-то особу, которая собрала вокруг себя таких же молодых, как и она сама, девиц, и про то, что они невесть что замышляют. Но какое отношение к нему имеют чьи-то шалости?

– Я хотел поговорить с тобой о Гретхен. Дэниел насторожился:

– О моей сестре? Не припомню, чтобы в статье упоминалось ее имя. – Он нагнулся поднять газету, которую так небрежно отбросил всего несколько минут назад на пол.

– Нет-нет, не беспокойся, на газетные страницы ее имя не попало.

– Тогда, будь любезен, объясни, в чем дело. – Дэниел всерьез забеспокоился. – Мне крайне важно знать все, что происходит в жизни моей сестры. Я попросил тетушку Мэтти позаботиться о том, чтобы Гретхен получила приглашения на все значительные балы сезона и подтвердила ее участие на балу в «Олмаке».

– Уверен, тетушка Мэтти прекрасно с этим справилась. Проблема не в том, что Гретхен сумеет или не сумеет попасть на какое-нибудь важное мероприятие сезона. Важно то, с кем на этих самых балах она танцует и в чьем обществе проводит время.

– И кто же это? Где она бывает?

– Ты не обрадуешься, когда узнаешь имя того, кто ухаживает за твоей сестрой.

Дэниел подался вперед:

– Рассказывай!

– Босуэлл Трокмортен.

– Вот так-так! Этот повеса и пьяница увивается за ней? Да разве такое возможно? Ты уверен?

– Более чем.

Дэниел потряс головой. Такого не может быть! В то, что сказал Чилтон, верилось с трудом.

– Тетушка Мэтти должна была проследить за тем, чтобы Гретхен представили достойным молодым людям, таким как Томас Райт, например, или Гарри Пепперфилд.

– Уверен, она это сделала. Я своими глазами видел, как Гретхен танцевала и с Томом, и с Гарри.

– Тогда как получилось, что она дала свое согласие танцевать с Трокмортеном?

– Он весьма хорош собой и импозантен, этого отрицать нельзя. Его внимание не могло не польстить юной неопытной девушке. Да и почему, собственно, ей отказывать ему?

– Хорошо, пусть Гретхен ему уступила. Танец-другой – в этом нет преступления. Только где в это время была тетушка Мэтти? Ей прекрасно известно, что собой представляет этот Трокмортен. Как вышло, что она позволила Гретхен общаться с ним?

– Возможно, она просто ничего не может с этим поделать. Следует признать, что Трокмортен весьма обходителен с дамами, вот Гретхен и предпочла общаться с ним, а не с Пепперфилдом или Райтом.

– Хорошо, понять, почему так поступила Гретхен, можно. Но что Трокмортен нашел в такой девушке, как Гретхен?

– Да что и говорить, братья никогда не способны по достоинству оценить своих сестер!

– Ладно, ты пристыдил меня, Чилтон! Но ты и сам прекрасно знаешь, что она ужасно застенчива. А какое у нее вечно выражение лица? Похожа на слепого котенка, ведь не видит же ничего без своих очков! Но носить их не желает. Оттого и неловкая такая – она же постоянно натыкается на все, что только можно!

– Скажи, а давно ли ты виделся со своей сестрой? Дэниел задумался.

– Мы расстались чуть больше месяца назад. А что?

– Думаю, ты будешь немало удивлен.

– Неужели за столь короткий срок она успела измениться?

– В некоторой степени да. Кое-чего она уже больше не стыдится – она стала носить свои очки. – Чилтон постарался оценить эффект, который произвели на друга его слова. – И должен тебе заметить, они ничуть ее не портят. Она прелестна.

Сестра успела измениться, а Дэниел даже не заметил этого. Последнее время из-за постоянных разъездов он не слишком много времени уделял сестре, и, уж конечно, он никогда не смотрел на нее, как мужчина смотрит на женщину.

– По-твоему, Трокмортен намерен добиться ее расположения?

– Скорее ее денег, – ответил Чилтон.

Дэниел откинулся на спинку кресла. Ему и в голову не приходило, что кто-то вроде Трокмортена способен заинтересоваться его сестрой. Мужчины, как правило, ухлестывают за красотками, но Трокмортен явно решил, что наследство Гретхен куда важнее. Такие моты если и женятся, то лишь на больших деньгах.

– Думаю, ты прав, Чилтон.

– Я всего лишь высказал предположение, Дэнни. Как я уже заметил, Гретхен стала весьма соблазнительной молодой девушкой.

«Это Гретхен то соблазнительная? Ну чудеса! – Дэниел был ошарашен. – Надо будет присмотреться к ней повнимательнее», – решил он.

– Я бы хотел, чтобы она вышла замуж за достойного молодого человека, а не за какого-то там прохвоста, который только и делает, что проматывает деньги, играет и пьет как сапожник, как бы смазлив он ни был. Не сомневаюсь, что Трокмортену необходим стабильный доход, а солидное приданое окажется ему как нельзя кстати.

– Да, ты прав, но проблемы на этом не заканчиваются.

– Боже, Чилтон, не томи! Почему каждое слово приходится вытягивать из тебя клещами?

– Меня беспокоят те особы, с которыми Гретхен водит дружбу. Именно о них шла речь в статье, если припоминаешь.

– Да, и кто же они?

– Этих дамочек называют «Обществом неудачниц». Дэниел поднялся со своего кресла и встал возле камина.

– Что за чудовищное название! И каким же образом к ним затесалась Гретхен? Это надо же! Да, за время моего отсутствия произошло немало неприятных событий. Сначала я выясняю, что Трокмортен преследует Гретхен, теперь узнаю, что она сама связалась невесть с кем. О чем только она думает? А чем, собственно, занимаются эти... неудачницы?

– Ну разумеется, название это шутливое. Так этих юных дам называют только за глаза. Насколько мне известно, сами себе они дали совсем другое название. «Любительницы чтения» или что-то в этом роде. Ничего толком про них и про то, чем они занимаются, неизвестно. Подробности я и сам хотел бы выяснить. Говорю тебе все это лишь затем, чтобы ты был в курсе событий – ведь ты только что вернулся. Будет лучше, если ты узнаешь обо всем сейчас, а не из сплетен на первом же балу. Эти юные девицы, надо полагать, не делают ничего предосудительного, однако...

– Говори! Я хочу знать все!

– Поговаривают, что в общество этих... неудачниц обычно принимают лишь тех, кто по тем или иным причинам завидными невестами считаться не могут. Все они либо дурнушки, либо... впрочем, не хотелось бы говорить о них слишком плохо. Они собираются днем в доме мисс Уинслоу по вторникам и четвергам.

– Неудачницы, значит? Любопытно! И моя Гретхен оказалась среди них?

– Мне и самому хотелось бы знать, почему она водит дружбу со столь неподходящими для нее особами. И еще любопытнее выяснить, что представляет собой эта мисс Уинслоу. Здесь определенно все не так просто.

– Вполне возможно, она сама дурнушка, и именно поэтому ей и не остается ничего иного, как собирать вокруг себя таких же, как она сама, не самых успешных молодых девушек. Но все же опасным это общество мне не представляется. Что дурного могут натворить особы, именующие себя любительницами чтения?

– Возможно, ты и прав.

– Интересно, кто такая эта Уинслоу? И что за собрания она устраивает в своем доме?

– Оставляю за тобой право составить мнение о ней. Такой случай тебе непременно представится, причем на первом же балу, на который ты соберешься поехать. Эти собрания она начала устраивать еще в прошлом году, но тогда их мало кто посещал. Однако теперь у нее собираются едва ли не с дюжину девиц. Их мамаши, судя по всему, не имеют ничего против, потому что деятельность этих юных дамочек вызывает в обществе повышенный интерес. Соответственно на них обращают внимание.

– Кого могут заинтересовать неудачницы?

– Неудачницами их зовут отнюдь не все, и не всем известно это колкое прозвище. Лишь некоторые хорошо информированные джентльмены знают об этом и находят немалое удовольствие в возможности пошутить на их счет.

– И Гретхен водит с ними дружбу? Что они там делают, чем так привлекают, к себе?

– Если судить по одной лишь Гретхен, можно предположить, что они помогают юным девушкам избавляться от излишней застенчивости, причем делают это весьма успешно.

Дэниел задумчиво смотрел на огонь. Возвращение в Лондон оказалось не слишком приятным. Он надеялся отдохнуть от проблем и заняться поиском жены, а оказалось, что появились дополнительные поводы для беспокойства.

– Как мне кажется, все не так уж и плохо. Однако кое-что вызывает у меня серьезные опасения. Очень скоро второе название общества станет достоянием общественности, Гретхен это может серьезно навредить, и девушка не сумеет сделать хорошую партию.

– Вот-вот, и я думаю о том же.

– Поговорю с ней тотчас же, как она вернется домой. Больше ездить к мисс Уинслоу я ей не позволю.

– Элизабет открыла глаза. Что-то странное, какой-то непривычный звук нарушил ее сон! Она приподнялась с подушек и внимательно прислушалась. Что это было? Глаза девушки настороженно всматривались в темноту. Элизабет не сразу смогла различить то, что ее окружало. Когда глаза немного привыкли к темноте, она внимательно огляделась вокруг. На беглый взгляд все было как всегда. Каждый предмет стоял на определенном для него месте, и уж что совершенно не вызывало никаких сомнений, так это то, что в комнату никто посторонний не пробрался тайком, как ей почудилось поначалу.

Она впервые осталась ночевать в Гленбери-Хилл – в этом старом полуразрушенном доме, в котором гуляли жуткие сквозняки.

Неожиданно из соседней комнаты послышался шум – как будто кто-то беспокойно метался во сне. Глаза Элизабет распахнулись от ужаса. Как ей быть? Остаться в постели или проверить, что стало причиной этого странного шума? Девушка решительно спрыгнула с постели и, осторожно ступая по мягкому турецкому ковру, пробралась на цыпочках к двери, соединявшей две смежные комнаты. Тяжелая дубовая дверь, как ни странно, была чуть-чуть приоткрыта.

Элизабет толкнула дверь и изумленно застыла на месте. Передней стоял мужчина, высокий и широкоплечий. Лунный свет смутно высвечивал резкие черты его лица, точно высеченного грубым резцом...»

Изабелла Уинслоу закрыла книгу. Молодые девушки слушали ее затаив дыхание. Изабелла улыбнулась. Ей приятно было видеть столь неподдельный интерес на их юных лицах.

– На сегодня все, мои милые. В четверг начнем читать следующую главу.

– Ах, Изабелла! Пожалуйста, почитай еще! – воскликнула Абигайль Редклифф. – Я просто сгораю от нетерпения! Так хочется узнать, что же было дальше!

– Пожалуйста! Всего одну главу! – с мольбой в голосе произнесла Аманда Райт.

Изабелла окинула взглядом собравшихся у нее в гостиной молоденьких девушек, вместе с которыми она читала захватывающий роман. Она любила вторники и четверги, когда днем за чаем они собирались все вместе и читали. И когда подходило время, всякий раз происходило то же, что и сегодня – никто не желал расставаться.

– Ну хотя бы две странички, Изабелла! Я не найду покоя до тех пор, пока не узнаю, кто это был: живой человек или привидение! – ничуть не стыдясь своего интереса, произнесла леди Линетт Найтингтон.

– Ну разумеется, это никакое не привидение, – уверенно заявила Абигайль. – Но все же и мне хочется узнать, кто это был.

– Откуда тебе знать, что это не призрак лорда Пинкуотера? – заявила Линетт, раздосадованная столь безапелляционным заявлением Абигайль.

Изабелла молча наблюдала за девушками. Ей нравилось, что роман вызывает у них такой неподдельный интерес. Леди Линетт, сидевшая справа от нее, статная, крепкая, полногрудая девица, всем была хороша, если бы не уродующая ее миловидное лицо большая коричневая родинка на щеке. Она отличалась необычайной решительностью и никогда не стеснялась высказывать свое мнение. По другую руку от Изабеллы сидела Абигайль Редклифф. Та, напротив, была невысокого роста и очень хрупкого телосложения. В юности она крайне неудачно упала с лестницы и с тех пор хромала.

Мисс Беверли Смит, расположившаяся на оттоманке, была необычайно хороша, пока не открывала рот. Два передних зуба она потеряла еще в детстве, и сейчас, даже после того как ей вставили протезы, она никогда не отваживалась не то чтобы смеяться – даже улыбаться в присутствии мужчин.

Бедняжке леди Гретхен Коулбрук приходилось носить очки, чтобы хоть что-нибудь разглядеть. Те, кто собирался у Изабеллы, были самыми обыкновенными девушками. У каждой можно было бы при желании отыскать какой-нибудь изъян, но все они были по-своему очаровательны, даже те, кто особой привлекательностью не отличался. Но их общим – самым большим, по мнению Изабеллы, – недостатком была болезненная застенчивость. Изабелле приятно было осознавать, что она помогает этим юным созданиям раскрепоститься. Ведь жестокий свет ценит красоту превыше всех прочих достоинств.

– Леди! – Изабелла поднялась со всего места. – Я жду всех вас в этот четверг, и тогда мы узнаем, как автор объяснит нам появление загадочной тени. Тетушка Пифани и миссис Доусон помогут вам одеться, а ваши служанки уже позаботились о том, чтобы экипажи ждали вас у дверей.

Одна за другой элегантно одетые молодые леди неохотно потянулись к выходу. Изабелла и ее тетушка побеседовали с каждой гостьей, пока те укутывались в теплые накидки и надевали перчатки и шляпки.

Проводив последнюю гостью легким взмахом руки и закрыв дверь, Изабелла поежилась от холода и устало прислонилась к стене.

– Меня радует общение с этими славными девушками, – проговорила Изабелла с улыбкой. – Однако часы чтения становятся с каждым днем все длиннее и длиннее и все сложнее становится выпроводить гостей излома!

– Просто им приятно у нас. Здесь им не нужно лезть из кожи вон, чтобы произвести на кого-либо впечатление. Они свободны и потому с удовольствием общаются друг с другом.

Пифани Уинслоу весьма уважали и радушно принимали в обществе. Высокая крепкая женщина всегда радушно улыбалась всем, кого встречала. Изабелла прожила с теткой, так и не вышедшей замуж, более двух лет под одной крышей и очень дорожила ее добрым расположением.

Изабелла кивнула. Что-то привлекло ее внимание! Что-то определенно было не так, как всегда. Увидев темно-синюю накидку в руках тетушки, Изабелла открыла дверь и выглянула на улицу. У обочины стояло два экипажа, в один из них как раз садилась Аманда Райт. Кучер захлопнул за девушкой дверцу кареты, вскочил на козлы, и карста покатила по дороге. Другой экипаж – роскошное ландо – остался стоять, поджидая свою хозяйку. Как странно! Изабелле казалось, что Аманда была последней, с кем они попрощались.

Тогда чей же это в таком случае экипаж? Могли кто-то из девушек задержаться в доме? Маловероятно. Изабелла повернулась к тетушке:.

– Скажи, тетя, а ты, случайно, не заметила, не ушла ли одна из наших гостий без своей верхней одежды?

. Тетушка Пифани изумленно взглянула на накидку, которую продолжала сжимать в руках.

– Ах ты Боже мой! Я и не заметила, что что-то держу! Мне казалось, мы попрощались со всеми. Да кто же мог уехать, не надев теплой одежды и перчаток?

– Думаю, кто-то остался в доме. Вон и экипаж ее дожидается.

– Дай-ка взглянуть. – Тетушка Пифани повесила накидку в передней и выглянула на улицу. – Как странно! Постой здесь, а я выясню у кучера, чей это экипаж. Может, что-то случилось, вот они и не уезжают.

Изабелла наблюдала за теткой из-за приоткрытой двери. Та, поговорив со служанкой, дожидавшейся появления своей госпожи в экипаже, крайне удивленная, вернулась в дом.

– Это экипаж леди Гретхен Коулбрук. Должно быть, она где-то в доме. Давай-ка мы с тобой ее поищем!

– Посмотрим в спальнях. Она могла почувствовать себя нехорошо и прилегла где-нибудь отдохнуть.

– Чтобы девушке стало дурно и никто этого не заметил? – Тетушка Пифани с недоверием покачала головой.

– Она могла попросить о помощи миссис Доусон. Давай поскорее найдем ее!

Четыре комнаты на первом этаже оказались пусты, а на кухне находились лишь экономка и служанка, перемывавшая чашки.

– Скажите, миссис Доусон, вы никого постороннего в доме не видели?

Дородная ирландка с удивлением взглянула на Изабеллу:

– Это когда же, мисс? Минут пять назад в доме было полным-полно гостей!

Изабелла улыбнулась:

– Да, конечно. Я хотела сказать, не заглядывал ли сюда кто-нибудь в то самое время, когда мы были в прихожей и провожали наших гостий?

– Нет, мисс. Уверена, они все уже ушли. – Миссис Доусон повернулась к плите и принялась что-то помешивать в кастрюле.

– Нигде ее нет, – сказала тетушка Пифани, осмотрев весь дом.

Осталось поискать в саду. Изабелла открыла дверь и сразу же увидела Гретхен. Девушка стояла возле скамейки спиной к Изабелле.

Озадаченная тем, что Гретхен стоит на улице, да еще и без верхней одежды, Изабелла закрыла за собой дверь и спустилась по лестнице в сад.

– Гретхен! – позвала она.

Девушка обернулась. Она в ужасе смотрела на Изабеллу, смертельная бледность разливалась по ее лицу. Пальцы девушки судорожно сжимали небольшую мраморную статуэтку ангелочка, а у ее ног на земле распростерся мужчина.

Мужчина в саду у тетушки? Как он здесь оказался? И почему лежит на земле?

– Гретхен! Что с тобой? – осторожно спросила Изабелла. – Что случилось?

По тому, как выглядела Гретхен, нетрудно было догадаться, что девушка пребывает в состоянии шока.

– Я разозлилась, очень сильно разозлилась. – Гретхен взглянула на статуэтку и тут же отбросила ее в сторону, словно та внезапно обожгла ей руку. – Я ударила его, но не хотела убивать!