"Капелька скандала" - читать интересную книгу автора (Грей Амелия)

Глава 9

Миллисент глубоко дышала, наслаждаясь поездкой в неторопливо двигающейся открытой карете. Она ехала в торговый квартал, расположенный неподалеку от дома ее тетки. Сопровождала ее – что требовалось ради, соблюдения приличий – экономка Беатрисы, а не ее горничная, потому что миссис Браун также должна была кое-что купить для своей госпожи.

На улице экономка была столь же немногословна, как и дома. Миллисент уже сделала несколько попыток начать разговор, заметив, какой чудесный сегодня день и какие красивые цветы цветут в садах, но миссис Браун отвечала только коротким «Да, мисс» на все, что бы ни сказала девушка.

Отказавшись от мысли завязать разговор, Миллисент тоже замолчала. Она впервые оказалась на лондонских улицах, с тех пор как приехала сюда, и действительно получала большое удовольствие от поездки.

Небо было ярко-синее, погода приятная, они ехали мимо зеленых скверов и стоявших в ряд особняков. Миллисент очень комфортно чувствовала себя в платье из легкого муслина и накидке на трех пуговицах. Ее соломенная шляпка, отделанная по тулье мелкими цветочками, держалась на жестких муслиновых лентах такого же светло-коричневого цвета, что и лайковые перчатки. Ее удобные полуботинки сделали бы любую прогулку легкой.

Уличное движение казалось Миллисент страшно оживленным для дневного времени. Она никогда не видела такого количества кабриолетов, фаэтонов, телег и прочих видов транспортных средств. Некоторые экипажи были изысканно украшены и имели на дверцах золотые гербы. В такие экипажи были впряжены пары или четверки лошадей одинаковой масти, которыми правили кучера в красивых ливреях. Когда они выехали на Оксфорд-стрит, направляясь к Сити, к экипажам добавились подметальщики улиц, толпа пешеходов, идущих по обычным дневным делам, и грубые тележки многочисленных уличных торговцев.

Миллисент заметила, что они проехали мимо нескольких лавок, в которых продаются ткани, кружева и швейные принадлежности, но, судя по всему, ни одна из этих лавок не была их целью.

Экономка везла Миллисент в самую любимую лавку тети Беатрисы. Тетка сказала, что есть одна старинная лавочка, где Миллисент сможет купить кружево для своей матушки, моток лент, нитки для вышивания и множество других вещей, которые легко послать с почтовой каретой.

По приезде в Лондон Миллисент некогда было подумать о матери. Она отправила ей всего одно коротенькое письмецо. Миллисент надеялась, что, купив для матери небольшой подарок, она восполнит этим недостаток внимания к ней.

Едва они вошли в лавку, Миллисент поняла, что миссис Браун и владелица лавки хорошо знают друг друга. Когда у миссис Браун спросили о здоровье ее хозяйки, она коротко ответила, что леди Беатриса, как и ожидалось, поправляется, а потом представила Миллисент.

Миллисент улыбнулась лавочнице. Она уверенно сказала, что ей не нужна помощь, оставила обеих женщин в передней части лавки и сразу же подошла к столу, на котором лежали кружева. Там она принялась внимательно рассматривать затейливые образчики. Оттуда она перешла к лентам таких разнообразных расцветок и ширины, что Миллисент не представляла, как здесь вообще можно что-либо выбрать.

Рассматривая красивые ткани, она слышала, как два-три раза открывалась и закрывалась входная дверь, но не обратила на это внимания. Хозяйка еще раз предложила ей свою помощь, но Миллисент заверила ее, что она все посмотрит, а потом уже сделает выбор.

Хозяйка и миссис Браун продолжали болтать, словно были давнишними подругами, которые не виделись несколько лет. Миллисент, которой казалось, что миссис Браун вообще не способна вести сколько-нибудь длительный разговор, теперь убедилась, что была несправедлива к ней.

Чтобы дать миссис Браун время закончить разговор, Миллисент медленно направилась в заднюю часть лавки, где хранились более дорогие ткани. Едва она положила ладонь на штуку синего бархата, как чья-то рука вдруг легонько подтолкнула ее сзади. Миллисент резко обернулась и увидела перед собой лорда Данрейвена. Она ахнула, однако позволила ему увлечь себя в конец прохода, где располагались рулоны темного бархата.

– Стойте здесь и рассматривайте эти ткани, – сказал он, быстро водрузив несколько рулонов друг на друга. Мгновение – и лорд Данрейвен уже стоял, скрывшись за ними и оставаясь совершенно невидимым для тех, кто находился в передней части лавки.

Закончи в свои действия, он повернулся к Миллисент и сказал:

– Ну вот. Это скроет меня от сопровождающей вас дамы.

– Но что вы делаете в лавке тканей?

– Разумеется, ищу вас.

Миллисент глубоко вздохнула и сказала:

– Кажется, у вас появилась дурная привычка пугать меня, сэр.

– Это потому, что вас слишком легко напугать, мисс Блэр. Но почему вы называете это дурной привычкой? Почему бы не сказать, что у меня появилась хорошая привычка пугать вас?

Он положил еще один рулон ткани на ближайшую к Миллисент стопку и шагнул к девушке.

– А разве в страхе может быть что-то хорошее? – спросила она.

– Да.

– Как это?

– Когда-нибудь я покажу это вам, но чтобы все получилось, у вас должна быть нечиста совесть.

Миллисент подняла плечи, выражая крайнюю степень удивления.

– Что вы имеете в виду? – Она посмотрела через плечо в переднюю часть лавки. Миссис Браун и лавочница все еще были заняты беседой. – Из-за чего нечиста совесть?

– Вам виднее.

– Вы говорите загадками, сэр.

– Может быть, но вы для меня тайна, мисс Блэр, и я заинтригован.

– Я вовсе не собиралась быть для вас тайной, лорд Данрейвен, – заметила Миллисент, думая о том, не съехала ли ее шляпка набок – так внимательно граф смотрел на нее.

– Тогда почему вы не отвечаете ни на один из моих вопросов прямо? Поневоле решишь, что вы прячете в шкафу скелет.

Его слова встревожили ее.

– Скелет? У вас богатое воображение, сэр.

Озорная усмешка появилась на лице лорда Данрейвена, и это должно было означать, что он просто шутит, но Миллисент вдруг почувствовала себя так, будто она оказалась застигнутой за писанием своих заметок.

Он никак не мог этого узнать! Разве только... разве только он прочел ее бальную карточку! Может ли такое быть? Нет. Просто она так серьезно отнеслась к его небрежному замечанию именно потому, что у нее нечиста совесть. Откуда ему знать чта-то о ней или о том, чем она занимается по просьбе своей тетки?

Больше она на эту тему говорить не будет. Конечно, если лорд Данрейвен видел ее карточку, он выскажется прямо и станет ее обвинять, но Миллисент почему-то чувствовала, что ему не хочется этого делать.

Уже очень давно Миллисент усвоила, что если не знаешь, как отвечать на вопрос, или тебе не нравится, какое направление принял разговор, лучше всего переменить тему. И сейчас это, кажется, было бы вполне разумно.

– Эта встреча, лорд Данрейвен, никоим образом не может быть случайной.

– Так оно и есть.

– Ваше поведение – поведение повесы. Вы следили за мной, да? – спросила она, немного разозленная, немного польщенная и немного взволнованная.

– Да.

– Вы действительно повеса высшего класса.

– Есть такой грех. – Он помолчал, а потом добавил: – Правда, не всегда.

– Я слышала другое.

– В важных случаях, мисс Блэр, – и это всем известно веду себя прилично.

Лорд Данрейвен улыбнулся, и Миллисент вдруг показалось, что на лицо ей упал солнечный луч. Как могла его улыбка осветить все вокруг и наполнить ее такими приятными ощущениями? Миллисент вдруг охватило удивительное желание. Ей захотелось поднять руки и восторженно закружиться, словно ей снова пять лет.

Перед ней стоял записной повеса, который знал, как очаровать любую женщину, а не только ее. И все же от одного его присутствия у нее начинало учащенно биться сердце.

Стараясь, чтобы ее голос звучал твердо и в то же время негромко, Миллисент сказала:

– Следить за мной – вещь недопустимая. А стоять и разговаривать со мной в этой лавке – еще хуже. Вас совершенно не заботит моя репутация?

– Вашей репутации со мной ничего не угрожает. Вы не оставили мне никакого выбора, когда снова отказали в разрешении нанести вам визит, как это пристало джентльмену. Пришлось мне придумать план, как вас увидеть. Я решил дождаться у дома леди Беатрисы, когда вы снова выйдете в сад. Но, увидев, что вы покидаете дом, последовал за вами.

– Вы снова следили за домом? Это глупо. Я ведь могла оставаться дома весь день.

– Конечно, глупо, но мне повезло.

– Воистину повезло. Вы, очевидно, мастер устраивать тайные свидания с леди, когда и где вам захочется.

Лорд Данрейвен сложил руки на груди и принял расслабленную позу, прислонившись бедром к столу.

– Это верно, – улыбнулся он своей чарующей улыбкой. – Но верно также и то, что в последнее время я утратил интерес к таким выходкам. Когда-то я занимался этим ради забавы и развлечения. Теперь я делаю это, потому что вы – первая молодая леди, которая отказалась позволить мне нанести ей визит, как приличествует джентльмену.

Почему-то это откровенное признание вызвалоу Миллисент желание подарить графу искреннюю улыбку.

– Это следовало понять как намек, что я не хочу вас видеть.

– Намек? Я воспринял это как вызов. Я решил, что, возможно, вы не хотите, чтобы кто-нибудь увидел нас вместе из-за моей дурной славы и вашей безупречной репутации.

Услышав это, Миллисент тихонько рассмеялась – тихонько, но безудержно. Лорд Данрейвен был так очарователен, он окутывал ее, словно подарок, который предназначался ему самому.

– Ш-ш, – приложил он палец к губам. – Я думаю, никто не знает, что я здесь.

Миссис Браун и лавочница по-прежнему не были видны из-за рулонов тканей, только теперь они отошли гораздо дальше от Миллисент, чтобы посмотреть на баночки с кремом, с пудрой или на что-то еще, выставленное на дальнем прилавке.

Миллисент откашлялась и снова коснулась ткани.

– Вряд ли, – сказала она, но потом все-таки спросила: – Как вы могли сюда попасть, оставаясь незамеченным?

– Я прошел переулком и проскользнул через заднюю дверь. – Лорд Данрейвен оглядел рулоны тканей. – Я думаю, сейчас здесь никого нет, кроме нас с вами, вашей спутницы и лавочницы.

– Слава Богу. Вас могли бы поймать.

– Да.

– Вас это не тревожит?

Он еще немного приблизился к ней и, еще больше понизив голос, сказал:

– Из-за вас – да. Что же до меня, то есть вещи, ради которых стоит рисковать, мисс Блэр.

Миллисент взялась рукой за край ткани, сделав вид, будто рассматривает ее, хотя ей хотелось смотреть только в зовущие глаза лорда Данрейвена, хотелось сказать ему, как она польщена тем, что он преодолел такие трудности, чтобы снова увидеть ее.

По правде говоря, он должен бы знать, как ей трудно противиться ему. Его улыбка, его манеры и даже его дурная репутация смущали ее, тревожили... и пленяли. Но Миллисент ни в коем случае не должна показывать ему, что это сегодняшнее свидание с ним стоит, по ее мнению, риска быть застигнутой при интимном разговоре с мужчиной.

Она медленно, глубоко вздохнула. Но что же ей делать? Его ухаживания привлекут к ней внимание света и создадут угрозу ее работе по поручению тетки. А ведь самое главное – сохранить эту работу в тайне. Если на Миллисент падет подозрение, то могут узнать, что ее тетка и есть лорд Труфитт. Она не должна рисковать положением тетки в обществе.

Может, следует признаться тете Беатрисе или виконтессе Хиткоут и спросить, как ей вести себя с этим красивым повесой, который, конечно, действовал слишком напористо для нее, для девушки, выросшей в деревне.

Плавным жестом лорд Данрейвен взял ее руку в перчатке и осторожно притянул Миллисент к себе, скрывая ее вместе с собой за рулонами тканей. Миллисент вздрогнула, но не отодвинулась. Как могла бы она это сделать, если ей так хотелось снова почувствовать его объятия?

– А это вас напугало?

Она посмотрела ему в глаза. Они находились так близко друг от друга, что Миллисент ощущала его дыхание.

– Да.

Уголки губ лорда Данрейвена приподнялись в проказливой усмешке.

– А в этом страхе есть что-нибудь хорошее?

– Да.

«Очень даже хорошее».

Ах, какой он хитрый. Разве могла бы она солгать ему и сказать, что это не так? Потому что, конечно же, это было чудесно – чувствовать себя в уютной защищенности его сильных рук.

Теперь уже лорд Данрейвен не усмехался, а широко улыбался. Миллисент не ощущала страха в его объятиях, не чувствовала никакой опасности. Он был сильный, и ему ничего не стоило подавить ее волю. Миллисент знала только, что находится сейчас там, где ей хочется находиться.

– Вы не возражаете, если я вас поцелую? – спросил лорд Данрейвен.

Она ответила, удивившись:

– Вчера вы не спрашивали разрешения.

– Вчера мне было бы нетрудно убежать, если бы вы закричали. Сегодня это создало бы много проблем.

Миллисент улыбнулась.

– Значит, я могу избавиться от вас, только если закричу?

– Почему же? Громкий кашель тоже мог бы привлечь к вам внимание, мисс Блэр. Итак, что это будет?

– Поцелуй, – поспешила ответить она, боясь, что если не ответит сразу, победит ее рассудок, а ей этого не хотелось.

Нагнув голову, лорд Данрейвен слегка коснулся губами ее губ. Поцелуй был так ласков и короток, что, если постараться, Миллисент ничего не стоило бы убедить себя, что его вообще не было, но сердце у нее забилось чаще, а в лоне что-то сжалось от возбуждения.

Миллисент смотрела ему в глаза. Она боялась, что он еще раз поцелует ее, но и боялась, что он этого не сделает. Ах, какая сладкая мука!

Облизнув губы, она сказала:

– Приятно сознавать, что повеса может спрашивать разрешения на поцелуй.

– Я же говорил вам, что умею вести себя как джентльмен – иногда. У меня было ощущение, что вы не закричите, если я обниму вас и поцелую, но мне не хотелось вас пугать.

– Вы меня не испугали, сэр.

– Я вижу. Значит, я могу поцеловать вас еще раз?

– Поцелуйте, пожалуйста.

Лорд Данрейвен крепче обнял ее, ближе притянул к себе. Потом опять наклонил голову, и губы Миллисент сами собой раскрылись, позволив его языку проскользнуть в рот и ощутить его теплоту. Поцелуй был долгим, щедрым, пьянящим. Короткие порывистые вздохи смешивались с долгими и тихими. Миллисент не знала, какие звуки издает лорд Данрейвен, а какие вырываются у нее.

Наконец он прервал поцелуй, но не отпустил ее. Заглянув глубоко в глаза Миллисент, лорд Данрейвен проговорил:

– Мне хотелось поцеловать вас вот так с того момента, как я впервые увидел вас тогда в коридоре. Помните тот вечер?

– Вы послали мне воздушный поцелуй.

– Это еще одно доказательство того, что иногда я бываю джентльменом.

И не отпуская Миллисент, он осторожно толкнул ее, так что она оказалась прижатой к столу с тканями.

– Что вы собираетесь делать?

– Поцеловать вас по-настоящему.

Миллисент закусила нижнюю губу и возразила – но только мысленно.

– Не тревожьтесь, – тихо прошептал он. – Я не выпускаю из поля зрения вашу служанку. Я буду следить и не позволю ни ей, ни кому-либо еще застигнуть нас. Если она направится сюда, я залезу под стол.

Миллисент кивнула, и граф опять наклонил к ней голову. Она знала, что то, что она позволяет ему делать, выходит за всякие рамки, однако теряла всякую осторожность и рассудок, когда имела дело с лордом Данрейвеном. Было что-то решительно мятежное, волнующее и немного порочное в этих поцелуях в лавке. У нее не было никакого желания прекращать это, как не оставалось никаких сдерживающих начал, когда она была в его объятиях.

И снова губы ее раскрылись ему навстречу. После первого же прикосновения Миллисент поняла, что это не будет осторожный, ласковый поцелуй, и от желания она начала дышать часто и прерывисто.

Данрейвен жадно впился в нее губами, и она отвечала ему. Еще крепче обняв ее, он прижал Миллисент к себе.

Она, не рассуждая, снова раскрыла губы, приняла его язык и отдала ему свой. Ей нравилось слышать тихие вздохи наслаждения всякий раз, когда Данрейвен касался ее языка.

– Какая вы сладкая, – прошептал он ей в губы.

– А вы прекрасно умеете целоваться, сэр, – еле слышно ответила она.

Оторвавшись от ее губ, он поцеловал ее щеки, подбородок, шею.

– Вам нравятся те чувства, которые я у вас вызываю?

– Да. Я никогда не испытывала таких сильных ощущений от поцелуев.

– Значит, вас уже целовали?

– Конечно. Мне почти двадцать один год.

– Но полагаю, вас не целовали так пылко, как это сделал только что я?

– Это верно. До сих пор я только разрешала достойным джентльменам поцеловать меня в щеку.

– Достойным джентльменам? А я не отношусь к их числу?

– Вы, сэр, не являетесь подходящим кандидатом на брак, и мне не стоило бы позволять вам такие вольности.

– Но вы позволили.

– Ваши чары очень действенны.

– Вы ведете меня быстрым шагом.

– У меня нет такого умысла.

– Пожалуй, мне нравится такое сочетание: ваша смелость не запрещает вам парочки поцелуев, но ваша рассудительность не позволяет мужчине воспользоваться вами.

Из передней части лавки внезапно донесся смех, и Миллисент насторожилась.

– Все в порядке, – прошептал лорд Данрейвен, глядя сквозь небольшие щели между рулонами. – В данный момент ваша служанка очень занята.

Тяжело дыша и желая удостовериться в этом собственными глазами, Миллисент откинула назад голову и увидела, что обе женщины открывают баночки и нюхают содержимое.

Миллисент облегченно вздохнула.

– Не опускайте голову, – попросил граф. – Так мне очень удобно поцеловать вашу прекрасную шею.

– Шеи не бывают прекрасными, сэр. Они бывают жилистыми и тощими.

– У вас шея красивая, и еще она чувствительная. Вот почему мне нравится целовать ее. – И он осыпал ее поцелуями.

– Да, – прошептала Миллисент, отдаваясь наслаждению.

Отбросив все опасения, отшвырнув подальше заботу о своей репутации, Миллисент позволила графу исследовать, как ему того хотелось, свою шею.

От его нежного поцелуя за ухом по коже у нее побежали приятные мурашки, хотя никогда в жизни ей не бывало так жарко. Данрейвен поцеловал мочку уха и слегка пососал ее, а потом проложил путь туда, где ямка на шее встречалась с жестким кружевом воротника.

По телу Миллисент пробегала дрожь наслаждения, опутывая ее паутиной, которую ткал этот невозможный человек. Миллисент удивляло, сколько удовольствия она получала от его прикосновений.

– Меня никогда так не целовали, – тихо пробормотала она.

– Прекрасно. – Он поцеловал ее губы, подбородок, потом опять вернулся к шее. – Никому не разрешайте так себя целовать – кроме меня, разумеется.

Данрейвен снова страстно поцеловал ее в губы. Затем провел рукой по спине, по плечам, по рукам. Его руки не замирали ни на минуту, пока губы их оставались сомкнутыми.

Свои руки Миллисент тоже не могла удержать. Она провела ладонями по сильным плечам графа, запустила пальцы в его волосы на затылке. Ей нравилось, с каким знанием дела его губы изучали ее губы. Ей нравился вкус его языка. Ей страшно хотелось наслаждаться всем, что принадлежало ему, в том числе и ощущением дорогой ткани его фрака у себя под ладонью.

– Мне нравится, что мои поцелуи доставляют вам удовольствие, – прошептал он.

– Это вам приятно?

– Очень.

– Мне тоже. – Одни поцелуи были теплыми и нежными, другие – неистовыми и пылкими. Миллисент считала, что ее уже целовали, но теперь она знала, что это было не так. Вот это поцелуи! У нее подгибались колени. Если бы она не прислонялась к столу, ей пришлось бы опуститься на пол.

Лорд Данрейвен внимательно посмотрел ей в глаза, словно искал там ответ на какой-то вопрос. Одной рукой он прижимал Миллисент к себе. Другая его рука медленно повторила тот же путь по ее шее, который проделали его губы, только на этот раз путешествие не прекратилось у кружевного воротничка. Рука двигалась все дальше вниз, пока раскрытая ладонь не обхватила ее пышную грудь.

Миллисент почти не дышала. Ей казалось, что внутри у нее образовался странный чувствительный узел. Никто никогда не прикасался к ее груди. Прикосновение это потрясло ее. Данрейвен обхватил ее грудь пальцами и сжал нежно, но крепко. Ее пронзило сладостное ощущение.

Нижняя часть ее тела напряглась и придвинулась к графу, и он ответил на это приглашение, еще крепче прижавшись к ней. Ощутив твердость его тела, Миллисент снова задохнулась.

Впервые в жизни она узнала, что значит хотеть, чтобы мужчина любил тебя. Желание это заставило ее прижаться губами к его губам и глубоко просунуть язык ему в рот. Данрейвен с трудом подавил стон.

– Так я и знал, – страстно прошептал он ей на ухо. – Ваша грудь совершенно подходит к моей ладони.

«Прекрасное ощущение».

– Если бы я мог снять с вас платье и видеть вашу красоту при том желании, которое я испытываю в данный момент! Я показал бы вам, как мужчина любит женщину.

Словно обдумывая эту возможность, он бросил взгляд на переднюю дверь, откуда все еще доносился приглушенный разговор. На мгновение он прижал лицо к ее груди, но тут же снова поднял голову.

– Но сейчас не время и не место. Я хочу еще целовать вас. Мне повезло, но я не намерен больше искушать судьбу и торопить события.

Лорд Данрейвен медленно отпустил ее и отодвинулся. Миллисент почувствовала себя брошенной. Она не могла дышать. Граф помог ей поправить воротничок, провел пальцем по ее губам и улыбнулся.

– У вас такой вид, словно кто-то только что вас целовал.

Миллисент потрогала свои губы.

– Что же мне делать? – растерянно спросила она.

– Ничего. – Он отвел ее руку от губ. – Это быстро пройдет.

Миллисент с тревогой покачала головой.

– Просто не верится, что я позволила вам целовать себя и прикасаться ко мне так интимно, да еще в общественном месте. Боюсь, что я сама себя шокировала.

Едва успев проговорить это, Миллисент уже пожалела. Наверное, он ожидал услышать, что она огорчена тем, с какой легкостью покорилась его желаниям. Сердце у Миллисент билось так часто, и желание сделало ее такой легкомысленной, что ничего разумного она сейчас не могла произнести.

Лорд Данрейвен улыбнулся.

– Не тревожьтесь о своей репутации. Со мной вы в безопасности.

– После того, что произошло между нами, сэр, это замечание представляется мне почти нелепым. Я в безопасности где угодно, только не в вашем обществе. С вами я превращаюсь в какую-то распутницу...

Он прервал ее, легко прижав палец к губам.

– Мы обменялись страстными поцелуями. Вот и все. Никто об этом не узнает, кроме нас.

Конечно, что еще он мог сказать? Вряд ли ему хотелось, чтобы его застали в такой компрометирующей и недвусмысленной ситуации и заставили жениться на ней. Он ведь закоренелый холостяк. Нет, лучше им обоим забыть о произошедшем, и ей во что бы то ни стало нужно держаться от него подальше.

– Понятно. – Миллисент поправила вырез платья и облизнула губы. На них остался вкус лорда Данрейвена, и сердце у нее сжалось – она уже скучала по его объятиям. Что же она наделала? Как могла она позволить ему целовать себя так интимно, прикасаться к ней в таких запретных местах?

– Где вы будете сегодня вечером?

– Мы едем к Довершафтам, а потом в «Олмакс». А что?

Лорд Данрейвен отступил на шаг и объяснил:

– Потому что, зная, где вы, я не буду терять время, отыскивая вас. А сейчас идите к другой стороне прилавка, пока ваша горничная вас не хватилась.

Вот он уже готов и избавиться от нее. Так как же она могла столь легко упасть в его объятия и позволить ему делать все, что ему захочется?

– Очевидно, лорд Данрейвен, до встречи с вами мне не приходилось встречать повесу. Мне больше не следует общаться с вами.

Его взгляд остановился на ней.

– Может быть, и не следует, но вопрос в том, захотите вы или нет.

Миллисент закрыла глаза и сосчитала до трех.

Ангелы небесные! Ей надо бы беспокоиться о гораздо более важных вещах, чем его пылкие поцелуи. Как это она так быстро и полностью подпала под его чары?

Она поступила именно так, как никогда и не думала поступать – как ее мать. Она собирается влюбиться в лондонского негодяя и будет вынуждена покинуть Лондон опозоренной, как когда-то покинула его ее мать.

Нет, она должна твердо сказать лорду Данрейвену, чтобы он не пытался больше с ней заговаривать. Да, именно так она и поступит.

Обретя решимость, Миллисент открыла глаза, чтобы высказать ему это, но лорда Данрейвена уже не было.