"Если б заговорил сфинкс..." - читать интересную книгу автора (Аматуни Петроний Гай)

1

«Слово труднее всякой работы!..»

Прав, воистину прав был многоопытный Птах-хотеп, однажды, тысячелетия назад, написавший эту фразу в своих поучениях.

И перо есть, и бумага, а... слов — нужных, единственных, выразительных — маленькая горстка. И ту сидишь и перебираешь, как рис из замусоренного мешка: не знаешь, что проще — выгребать сор или выискивать драгоценные зерна.

Кто сможет описать каирский базар Хан-аль-Халили, где вот уже сотни лет происходят ристалища мастеров и ценителей, умельцев продать и гениев, наловчившихся купить только то, что им нужно?

Более достойные, чем автор этих строк, считают каирский базар вторым после истамбульского, а тот — вторым после багдадского. Не бывал я в Багдаде, а под крышей истамбульского базара бродил. Нет, не то, друзья мои, совсем не то! Там более благоустроенно и четко распланировано — это верно. Зато на каирском базаре любой запутается!

Зайдешь в одну лавку — и ладонью прикрываешь глаза, до того нестерпимо сияние медных тазов и кувшинов, старинных ламп и кальянов. Приметив какую-то дверь, толкаешь ее, но... вместо улицы снова попадаешь в лавчонку, где несколько прохладнее и еще светлее от звонкого сияния серебра.

Хочешь выйти на воздух? Ступай вон в ту дверь... Но будь внимателен — улица узка, и ты, идя по ней, невольно задеваешь плечами гирлянды золотых украшений, что висят по сторонам, как шнурки для ботинок.

А вот золотых дел мастер. Не спеши, присмотрись, как он ловко чеканит бесценную безделушку. Рядом горн и простейшие инструменты. Постукивая молоточком, мастер чеканит браслет. Какая красавица наденет его? Бог весть! Теперь чадра не в моде — девушки ходят в коротких платьях и оголяют руки, — чтобы украсить их, надо немало вдохновенного труда, споря с самой природой.

А вот гравер покрывает мелким узором золотой кулон с головкой прекрасной Нефертити. Заметив мое любопытство, мастер весело смеется. «Нынешние девушки ничуть не хуже, — уверяет он. — Чья грудь и бронзовая гибкая шея созданы для этого украшения?»

За поворотом — башмачник. Виртуоз! Глядя на его товар — расписные пантальеты, сандалии и туфли на высоком каблучке, — веришь ему, будто нет на свете ничего прекраснее и более всего примиряющего с житейскими невзгодами, нежели стройная, нежная женская ножка! На этот раз башмачник изобрел больше эпитетов, чем их имеет сам Аллах.

Но что это? Я набрел на уникальный магазин шахматных досок и фигур. Но каких! Из слоновой кости, эбена, красного дерева, пальмы. Одни доски инкрустированы перламутром, другие утопают в орнаментах из серебра.

— Ах, эффенди, — тянет меня кто-то за рукав. — Именно вас я и ожидал... Еще утром, открывая магазин, я сказал себе: Санд, сегодня у тебя необычный день... Заходите ко мне — и вы поймете, что металлы — это мразь, как бы их ни называли благородными. Дерево и перламутр — забава. Истинное наслаждение человек получает в созерцании драгоценных камней. Вы мусульманин?

— Нет, добрый человек, я по происхождению христианин, но стал безбожником...

— Мир велик, а Аллах — мудр, — уклончиво говорит продавец. — Места в мире хватит всем. Не знаю, почему люди воюют, когда можно честно торговать? Смотрите, это — александрит...

Он ловко включает освещение с разных сторон, поочередно, — и чудесный камень изменяет не только свой цвет, но кажется, будто меняет размеры и форму. А ведь прав шельмец! Может быть, любование такими камнями и породило в головах поэтов и сказителей волшебные сказки «Тысяча и одной ночи»?

«Добрый человек» назначает королевскую цену и готовится к самому священному обряду в этих торговых храмах каирского базара — торгу. Длительному и страстному. Образному и неустанному.

Но я не подготовлен к ритуалу и исчезаю быстрее обычного: меня привлекает иное...

Гордость базара Аль-Халили — антикварные лавки. Вы заходите в обширное помещение, погруженное в полумрак. Пыль веков на старых стенах и ветхом, подозрительно упругом полу. И попадаете в мир вещей, услаждавших сердце и глаз наших предков тысячелетия назад.

Браслеты и кольца, кувшины и скульптуры, летающие сундуки и волшебные лампы, ковры-самолеты и амулеты, письмена и фигурки из гробниц фараона... Как в сказке!

Большая часть их — оригиналы. Каждое произведение искусства снабжено документом, подтверждающим его подлинность и историю открытия. А рядом — бумажный кружочек или квадратик с ценой, взглянув на которую покупатель издает цокающий звук, закатывает глаза к небу и начинает быстро перебирать четки...

Но как бы то ни было, а каждая лавка древностей Аль-Халили — настоящий музей, и многие часы, проведенные в них, оказались весьма полезными для меня. Благо, что добрые по натуре продавцы с явным удовольствием давали необходимые пояснения на смеси из десятка языков и ста тысяч жестов и даже позволяли потрогать или взять в руки, если сама вещь была мала, а то и зарисовать.