"Разбитая Сфера" - читать интересную книгу автора (Аллен Роджер Макбрайд)3. НаказаниеПредпринималось немало попыток изобразить Ларри Чао маньяком или сумасшедшим, но все это неправда. Истина гораздо проще, хотя ее вряд ли примут те, кто во всех бедах мира привык винить негодяев и тайных заговорщиков. Истина в том, что грандиозная катастрофа произошла совершенно случайно. А Ларри был славным парнем, если говорить о его человеческих качествах. Людская молва называет его главным преступником, забывая, что пять лет назад никому и в голову бы не пришло, что гравитационный пучок способен причинить вреда больше, чем, например, игрушечный фейерверк. А тем более, что он способен пробудить к жизни страшного чужака, притаившегося в Солнечной системе. Ларри стал жертвой стихийных сил. Рок, или история, или игра судьбы — называйте их, как хотите. Кроме того, Ларри был лишь одним из тех, кто ставил злополучный эксперимент. Я была тогда вместе с ним, видела его в работе и одобряла его действия. Беда Ларри в том, что он оказался в центре событий. И теперь, как ни разделяй ответственность между участниками эксперимента, как ни оплакивай потери, факт остается фактом: именно Ларри О'Шонесси Чао нажал на кнопку. Люди не хотят понимать, что рано или поздно все равно кто-нибудь сделал бы это. Конечная неизбежность результата никого теперь не интересует. Это сделал Ларри Чао! — кричат все. И от этого никуда ни деться — ни нам, ни тем более ему. Луна. Космопорт Центрального Города. Экспериментальная Площадка имени Армстронга. День Похищения Ларри О'Шонесси Чао отметил мрачную годовщину исчезновения Земли тем, что изо всех сил пытался не вспоминать о ней. Проверка «Гравитона» занимала его куда больше, чем общий траур, но все-таки ему не удалось целиком посвятить день работе, и время пролетело впустую. В который раз разбирать устройство клешни давно сдохшего харонского робота-скорпиона нужно было лишь для того, чтобы не потерять рабочую форму. Рыться в куче полуорганических, полумеханических фрагментов харонских роботов не самая творческая часть его работы, но на большее Ларри сейчас был просто не способен. Он заставлял себя сосредоточиться на проклятой клешне, исследуя биоэлектронные цепочки с усердием примерного студента, как будто видел в этом смысл собственной жизни, но толку было мало. В обычные дни ему в общем-то неплохо работалось, сегодня же абсолютно все напоминало о проклятом прошлом. Пять лет. Ровно пять лет назад очнувшиеся от спячки харонцы украли у человечества Землю, в мгновение ока переправив ее черт знает куда. Ларри чуть слышно шептал ругательства, свирепо тыкая в проклятую клешню специальным щупом. Под действием мощных импульсов тока клешня извивалась, как змея, впиваясь своими острыми как бритва захватами в металл щупа. Горько вздохнув, Ларри отложил щуп в сторону и попытался расслабиться. Ну ладно, если уж мы не в состоянии произнести вслух то, что нас тяготит, позволим себе хотя бы поразмышлять об этом. Как давно ты последний раз позволял себе такую неслыханную роскошь? Нервно потирая руки, Ларри Чао неожиданно вспомнил о Понтии Пилате, умывшем их перед обезумевшим от ярости народом. Ларри внимательно посмотрел на свои ладони, потом положил их на лабораторный стол и задумчиво уставился в пустую стену. Мысль гулко звенела у него в голове. Итак, по порядку. Сегодня минуло пять лет с того дня, как я, Ларри Чао, инициировал похищение Земли. Он ненадолго задумался, подбирая правильные слова. Пять лет назад он превратил Кольцо Харона в гразер и сумел получить гравитационный луч. Именно он нажал на ту злополучную кнопку и нежданно-негаданно разбудил дремавших пришельцев, выкравших после этого Землю и чуть не разгромивших всю Солнечную систему. Утешением может служить лишь то, что он же, Ларри Чао, и отбил атаку харонцев в тот момент, когда уже казалось, что спасения нет. Впрочем, людям до его заслуг нет никакого дела, они помнят лишь его вину, помнят и никогда ему не простят. Во веки веков. Ну хватит, сказал он сам себе и усмехнулся: рефлексия — удел вшивых интеллигентов. Потом подобрал упавший со стола щуп и снова приступил к работе. Робот-харонец был давно мертв, его пластиковая шкура, высохнув и приобретя коричневатый оттенок, расслоилась. Сильные и когда-то смертельно опасные пальцы-захваты без движения лежали перед Ларри. В лаборатории никого. Сегодня всем не до работы. По всем закоулкам Солнечной системы, где находились сейчас лишенные своей колыбели люди, шли траурные церемонии, и Луна не была исключением. Ларри, конечно, понимал, что он на таких церемониях желанным гостем не будет. Все равно как если бы преступник заявился на поминки по жертве. Ну что ж, людей можно понять. Кто-то непрестанно вызывает в памяти образ родного мира, с тоской вспоминает о пронизывающих ветрах высоких широт, о соленом запахе морского воздуха, о сладчайшем наслаждении вечерних прогулок в парке — это их право. Он не будет им мешать своим присутствием на печальном юбилее. Крепко зажав в руке щуп, но так и не вернувшись к работе, Ларри подумал о харонцах. Лунное Колесо было живым существом, все сомнения на этот счет отпали. Ларри сам принял деятельное участие в его уничтожении. Как и Люсьен Дрейфус. Эта страшная смерть тоже на его совести. Господи, они даже его тела не нашли! Куда его запрятали проклятые харонцы? Забыть. Забыть, — гипнотизировал себя Ларри. Умение в нужный момент забывать вообще с некоторых пор стало для людей одним из необходимейших навыков. Итак, клешня робота. Следует закончить работу с клешней. Большую часть времени в последние дни Ларри проводил в лаборатории, исследуя доставляемые сюда куски убитого Колеса, роясь во внутренностях причудливо устроенных полуживотных-полумашин. Эта трудная работа требовала нечеловеческого усердия и внимания. Именно поэтому Ларри занялся ею. Известно было немного, неизвестно — целый океан, почти все. Не работа, а каторга, но она помогала Ларри отвлечься от непрерывно терзавших его угрызений совести. Она была добровольно наложенной на себя епитимьей, его специфическим способом раскаяния. Кроме того, где-то внутри огромного Колеса находился ключ к разгадке всех тайн. Ключ не мог не существовать. Хотя бы крошечный кусочек закодированной информации, который не был уничтожен во время последней битвы. Поисковые команды в принципе уже нашли кое-что, и теперь ключ был особенно необходим, чтобы декодировать, проанализировать находки и использовать добытое знание для получения ответов на главные вопросы. Ларри не оставалось ничего другого, как найти Землю. И попытаться вырвать ее из лап харонцев, чтобы вернуть на место. Только таким путем он мог смыть с себя грех совершенного преступления. Разумеется, если жизнь на Земле не погибла. Он вновь засунул щуп в глубь хитросплетения проводов. Содрогнувшись от мощного импульса тока, клешня дернулась и свалилась со стола. Только за полночь Ларри удалось отогнать от себя тяжелые думы и немного успокоиться. Спать он, впрочем, по-прежнему не мог, но во всяком случае, почувствовал себя способным заняться серьезным делом. Он очистил свой лабораторный стол, убрал так и не исследованную до конца клешню и отправился в громадный темный ангар. Остановившись на пороге, включил свет, и мощные лучи прожекторов, отражаясь от высоких сводчатых стен, залили помещение ярким светом. Середину ангара занимали модели совсем уж древних аппаратов. Коллекция здесь была собрана любопытная: самолет братьев Райт; настоящий посадочный модуль «Орел», на котором Армстронг впервые в истории человечества высадился на Луне; знаменитая «Деметра» и даже «Терра Нова». Ларри Чао страстно мечтал, чтобы когда-нибудь «Гравитон» занял почетное место среди этих экспонатов. Наверное, «Гравитон» выглядел бы здесь кое-как собранной кустарщиной. Ничего не поделаешь, его пришлось монтировать из подручных материалов. Корпус позаимствовали от одного из кораблей, перевозивших раньше металлическую руду с астероидов. Стартовую ступень взяли со старого транспортника, что же касается доброй половины оборудования, то никто толком и не знал, откуда оно взялось. «Гравитон» представлял собой короткий цилиндр, державшийся на четырех опорах. Он был окрашен в серый цвет, как военный корабль, и очень неуклюж на вид. Однако он был первым кораблем, на котором в качестве основного движителя применялся гравитационный пучок, генерируемый Кольцом Харона. Для старта же был предусмотрен обычный ракетный двигатель. Гравитационный начинал действовать только после выхода «Гравитона» на сильно вытянутую орбиту, характеристики которой были рассчитаны так, чтобы исключить вероятность пробуждения гравиимпульсом какого-нибудь дремлющего монстра вроде Лунного Колеса. Ларри учился на своих прежних ошибках. Люди вообще со времени катастрофы стали более осторожны. Гравитационно-лучевая движительная система «Гравитона» была наполовину собрана из кусков погибших харонцев, что дало шутникам повод прозвать корабль «Гробошмоном». Его создатели, скрипя зубами, пошли на откровенный плагиат, но выхода не было: чтобы наладить собственное производство необходимых материалов, землянам потребовались бы многие годы, если не десятилетия. Тут имелась и определенная доля риска. Сам Ларри Чао, безусловный специалист в области гравитационной технологии, не вполне понимал принцип действия харонского оборудования. Но времени на исследования не хватало. И конструкторы «Гравитона» сочли, что предсказуемого поведения во время испытательных полетов вполне достаточно, чтобы не слишком беспокоиться. Корабль был способен под действием внешнего гравиимпульса передвигаться с ускорением до 50 «g», в обитаемом же отсеке поддерживалось нормальное лунное тяготение. Ларри поднял глаза на корабль-уродец, свое детище. «Гравитон» был готов к пилотируемому полету. Вряд ли, конечно, он поможет вернуть Землю, но сам по себе это был настоящий прорыв в технологии межзвездных кораблей. Ларри испытал удовлетворение, видя результат своих трудов. Он зевнул и сладко потянулся. Потом подошел к дисплею и пролистал рабочий журнал. Отметил в нем, что сегодня нужно сделать. Вернувшись в лабораторию, Ларри взял необходимые приборы и отправился на борт корабля, предвкушая, как славно поработает этой ночью. Вместе с ним на борт поднялась дежурная бригада. Но не успел он заняться делом, как в кармане зазвонил радиотелефон. Вздохнув, Ларри вынул трубку. — Чао слушает, — недовольно бросил он. — Ларри? Екнуло сердце. Никто, кроме нее, не обращался к нему так фамильярно. — Да, это я. Привет, Марсия. — Привет. Слушай, Ларри, я звоню тебе с Северного полюса. Северный полюс. Для всех жителей Луны «Северный полюс» и «Станция имени Дрейфуса» означали одно и то же. Но не для Ларри. — У нас есть любопытные новости. Хотелось бы услышать твое мнение. Ты не мог бы срочно приехать? — Это действительно важно? Вопрос был излишен. Даже Марсия Макдугал не стала бы звонить ему без крайней необходимости. — Да. Очень. Ларри помолчал несколько секунд, тупо глядя на распотрошенный корпус в камере резонатора. Нужно будет записать данные в бортжурнал. Он закрыл глаза и негромко вздохнул. Услышит ли этот вздох Марсия? Впрочем, это не важно. Неожиданно навалилась страшная усталость. Разбить бы этот телефон к чертовой матери, подумал Ларри. Конечно, он понимал, что никогда не сделает этого; может быть, потому-то ему было особенно обидно. Ничего не поделаешь. Если бы помочь мог кто-нибудь другой, к нему не обратились бы; все знают, сколько стоит время Ларри Чао. — Да, разумеется, — сказал он в трубку. — Я вылетаю в 16:00. — Отлично, Ларри. Мы тебя встретим. — В трубке раздались гудки. Северный полюс. Отметка 40 000. Лунное Колесо Марсия правильно сделала, что вызвала сюда Ларри. Он весьма хладнокровно оглядывал страшную находку, и со стороны невозможно было определить, что он при этом чувствует. Потом они сидели в импровизированном штабе, устроенном Сэлби в соседней пещере. Сэлби налила в стакан изрядную порцию виски и протянула его Ларри, который, чуть поморщившись, сделал большой глоток. В свое время винокуренная промышленность на Луне по понятным причинам не развивалась. Но вместе с Землей исчезла, разумеется, и Шотландия, и теперь живительный напиток стал большой роскошью. — Люсьен Дрейфус, — произнес Ларри. — Это действительно Люсьен Дрейфус. Итак, вы разгадали загадку его исчезновения… — Да, дорогой, — ласково ответила Сэлби Богсворт-Степлтон. Наступила томительная пауза. Прислонившись плечом к стене, Марсия внимательно наблюдала за Ларри. В харонской мифологии Макдугал разбиралась лучше, чем в человеческой психологии, и отдавала себе в этом отчет. Поэтому сейчас она просто ждала, трепетно ждала, как подействует целебный британский напиток на человека, с которым знающие люди связывали столько надежд. Возможно, именно сейчас удастся сделать первый правильный шаг к возвращению Земли. Для Марсии он был бы шагом навстречу любимому мужу. Сэлби, налив виски себе, протянула бутылку Марсии, но та отрицательно мотнула головой. Бутылку забрал у нее Ларри, хотя он не опорожнил еще и первый стакан. Он крепко прижал ее к телу, словно защищаясь этой склянкой от неизвестности. Не снимая скафандра, Ларри допил виски и тут же наполнил стакан снова. Молчание становилось невыносимым. Наконец Ларри решительно вздохнул. — Можно как-нибудь извлечь его оттуда? — спросил он. Сэлби осторожно присела на стул и тревожно посмотрела на Ларри. Нервно побарабанила пальцами по столу. Одним глотком допила виски. И лишь после этого поднялась — получилось даже торжественно. — Мы не знаем, как это сделать. Но может быть, этого и не следует делать… — Как это так? — возмутился Чао. — Люсьен найден, и наша обязанность освободить его. — Спокойно, — подала голос Марсия. — Сейчас мы проводим исследования микрообразцов кокона, в который он заключен. В принципе мы способны разрушить оболочку механическими методами. Но для чего это нужно? — Надо же хоть похоронить его по-человечески! — Ларри едва не сорвался на крик. — А если он еще не мертв? — спросила Сэлби. — Очень похоже на это. — Она подошла к Ларри, забрала у него бутылку и вновь наполнила свой стакан. — А вот если мы извлечем его оттуда, он наверняка погибнет окончательно. И тогда мы будем виновны в его смерти. — Подождите! — воскликнул ошарашенный Ларри, переводя недоуменный взгляд с Марсии на Сэлби и обратно. — Я не совсем понял… Так Люсьен жив?! — Мы не знаем, — сказала Марсия. — Я даже не уверена, можно ли ставить вопрос таким образом. Я пять лет исследовала харонские знаковые системы и не обнаружила никаких указаний на то, что они проводят различие между жизнью и смертью. — О чем ты говоришь? — пробормотал Ларри, он выглядел совсем ошарашенным. Марсия беспомощно взмахнула рукой. — Я говорю о том, что не в состоянии ответить на твой вопрос. Возможно, он одновременно мертв и не мертв. Возможно, перед нами вообще не Люсьен Дрейфус, а некий неизвестный объект, состояние которого нельзя определить в наших, человеческих категориях жизни и не-жизни. В этом случае ставить подобный вопрос так же бессмысленно, как и спрашивать, глубок солнечный свет или мелок? Насколько я могу судить, биохимические процессы в теле Люсьена практически прекращены. Готова побиться об заклад, что в его желудке остались полупереваренные остатки пищи пятилетней давности. Борода и ногти не выросли ни на миллиметр. Если бы нам удалось исследовать его внутриклеточную структуру, мы обнаружили бы, что она не подверглась разрушению. По-видимому, харонцы в состоянии вернуть его к жизни. Более того, для них в подобной процедуре нет ничего необычного. В некотором смысле в настоящий момент Люсьен Дрейфус сам является харонцем, но это лишь гипотеза, потому что мы не знаем, какую информацию будет содержать в себе возвращенное к жизни тело. Кем оно будет осознавать себя — Люсьеном Дрейфусом, движущимся растением или, быть может, полноценным харонцем? Но даже если он по-прежнему Люсьен, и мы сумеем оживить его, кто поручится, что мы не причиним ему необратимых повреждений? А вдруг именно после непродуманной реанимации он и перестанет быть Люсьеном Дрейфусом? Марсия встала и, обращаясь к Ларри, продолжала: — Я считаю, что нас не должно сейчас интересовать, жив он Или мертв. Его нет, и мы не знаем, что нужно делать, чтобы он снова был. Его сердце не бьется, в его теле не теплится даже искорка жизни. Как вдохнуть ее, мы не знаем. Сейчас самое главное не спешить. — Хорошо, пусть так. Но что-то все равно делать нужно, — сказал Ларри. Марсия Макдугал на секунду замешкалась, подбирая слова. — Полностью его жизнедеятельность не прекратилась, — наконец ответила она. — Поддерживается слабая активность коры головного мозга. Она исчезающе мала, но она есть. Это что-то вроде глубочайшего сна… — Так почему бы нам не попытаться разбудить его? Марсия, выразительно взглянув на Сэлби, печально покачала головой. Ларри не понимал, не хотел понимать. Она повернулась к нему спиной, сделала несколько шагов и тихо сказала: — Потому что, возможно, он использует нас в своих целях. — Да как ты смеешь? — Ларри вскочил на ноги. — Кто дал тебе право так говорить о… — Нечего болтать о моих правах! — Марсия потеряла терпение. — Это открытие дает нам некоторую надежду. Пойми, Ларри, мы находимся с ними в состоянии войны. Пять лет назад мы вышвырнули их отсюда, но разрушения чудовищны. И один Господь знает, какие сражения ведет сейчас Земля там, где она оказалась. У себя в Солнечной системе мы каждый день теряем колонии, потому что не в силах поддерживать в них жизнь. Уже стоит вопрос, быть ли лунному поселению, теперешнему центру Системы? Не хватает ресурсов, производство везде останавливается. Мы буквально задыхаемся без Земли. Возможно, процесс уже необратим, и мы стоим на пороге неминуемой гибели. Возможно, достаточно двух-трех необдуманных шагов… Ларри, я не хочу делать эти шаги. Я хочу бороться до конца и победить. — Да с кем бороться? — завопил Ларри. — С Люсьеном? — Конечно же, нет, — устало ответила Марсия. Приступ гнева прошел, и она старалась говорить помягче. — Бороться нужно с харонцами. Со Сферой и проклятой Мультисистемой, с похитителями Земли. И именно Люсьен Дрейфус может оказаться наилучшим оружием в борьбе с ними. Ларри совершенно перестал соображать. Сидел и только хлопал глазами. — Ничего не понимаю, — наконец выдавил он. — Возможно (я не уверена в этом, но в принципе такое возможно), он способен передавать нам информацию. — Сэлби была невозмутима. — Черт побери, да перестаньте же говорить загадками! Выкладывайте, что вы там задумали! — Мы имеем в виду Колесо, — пояснила Сэлби. — Нам нужна хранящаяся в нем информация. — Колесо мертво, — воскликнул Ларри. — А значит, мертва и его память! — Да не мертво оно. Его — Так дерзайте, — усмехнулся Ларри. — Только при чем тут Люсьен? — Я уже говорила, — сказала Марсия, — что мы зарегистрировали активность коры головного мозга. Но ведь мозг должен был умереть через четыре минуты после прекращения кровоснабжения. То есть пять лет назад. Однако этого не произошло. Почему? Единственно возможный ответ: потому что он как-то связан с Колесом. — И эта связь осуществляется по проводам, которыми опутано тело? — Да, в большей или меньшей степени, — сказала Сэлби. В продолжение всего разговора она не забывала прикладываться к стакану. — Мы зарегистрировали сигналы, передаваемые по этим каналам. Природа сигналов нам неизвестна. Может быть, Колесо переправило всю информацию в мозг Люсьена перед тем как самоликвидировалось, но это только догадка. Нам трудно представить, что происходило здесь, когда ты расправлялся с Колесом. Мы знаем точно лишь следующее: информация, которая циркулирует по каналам, периодична. Такое впечатление, что он снова и снова вспоминает какое-то событие или обдумывает одну и ту же мысль, но только в чрезвычайно медленном темпе. Нам удалось также установить, что информация по каналам идет в двух направлениях — от Люсьена к Колесу и обратно. Как минимум часть мозга Люсьена находится в постоянном диалоге с харонцами. — Мы очень осторожно отнеслись к изучению этих странных проводов, — вмешалась Марсия, изо всех сил стараясь казаться спокойной. — Составлена схема их расположения. Один ведет прямо в центр Брока, руководящий речью. Другие подсоединены к зрительным нервам. Мы, очевидно, сможем подключиться к ним. И тогда есть шанс восстановить зрение и слух Люсьена, а потом попытаться послать ему наши зрительные и звуковые сигналы. Во всяком случае, вся необходимая техника имеется. Проблема в психологии. — Это вы про что? — спросил Ларри. — Люсьен Дрейфус был похищен, — сказала Сэлби, — и помещен в искусственную среду. Деятельность его мозга поддерживается извне и поддерживается на минимальном уровне. Все это время он находился в полной темноте, в изоляции, парализованный, неспособный не то что пошевелиться, а даже дышать или разговаривать. Его ощущение времени, должно быть, страшно замедленно, но это-то и спасет его при пробуждении, потому что прошедшие пять лет покажутся ему несколькими днями или даже часами. То есть все это уляжется в обычный ночной кошмар. Вот он проснулся — и кошмара как не бывало. Впрочем, это, конечно, только предположение. — Сейчас он, очевидно, как сумасшедшие, совершенно не контролирует себя, — продолжала Марсия. — Его психика подавлена внешней силой… — А подключившись к нему, мы освободим его от ее власти, — закончил за нее Ларри. — В принципе да, только бы добраться до Люсьена. — Марсия вздохнула. — Вот тут-то и понадобится человек, которого он хорошо знал. Очнувшись от тяжелого кошмара, сразу же успокаиваешься, увидев перед собой родное лицо. И самое главное, таким образом мы получим доступ к генетической памяти Колеса. Я думаю, Люсьен сейчас знает массу любопытных вещей… Ларри переводил взгляд с Марсии на Сэлби и назад, но те, как по команде, уставились в пол. — Договаривайте, — потребовал он. — Черт побери, — сказала наконец Сэлби, тщетно пытаясь найти в стакане хоть каплю виски. — В общем, все очень просто. Мы просто хотим подсоединить твой мозг к этой сети. Так что вы с Люсьеном сможете славно потрепаться. Она по-прежнему не поднимала глаз, ее лицо как-то сразу осунулось, а от придурковатой веселости не осталось и следа. — Мы хотим, чтобы ты помог нам вытащить Люсьена. А заодно разгадать загадку Колеса, — сказала Сэлби. — Разе это не прекрасно? |
||
|