"Вилла «Роза»" - читать интересную книгу автора (Мейсон Альфред)

Глава 4 На вилле

По дорожке, обсаженной деревьями и кустами, они обогнули дом, и им навстречу двинулся невысокий бородач с военной выправкой. Тот, который только что выглядывал из окна, – комиссар полиции Луи Беснар.

– Значит, вы все-таки решили нам помочь, мосье Ано! – воскликнул он, протягивая руки. – Мы не претендуем на первенство в расследовании и готовы всецело вам подчиниться и довериться вашему мнению. Все, чего мы хотим, – это найти убийц. Мой бог, какое изуверство! И чтобы такая юная особа решилась на подобное преступление – непостижимо!

– Я смотрю, у вас уже есть твердое мнение относительно этой особы! – отрывисто сказал Ано.

– Осмотрите виллу и сами убедитесь; не уверен, что вам удастся сделать другие выводы, – комиссар махнул рукой в сторону дома, потом вдруг воскликнул что-то невнятное и весь подобрался.

Из-за поворота вышел и не спеша двинулся к ним высокий, сухощавый мужчина лет сорока пяти, в просторном плаще и высоком шелковом цилиндре. У него была мягкая курчавая бородка, как у человека, щек которого никогда не касалось лезвие бритвы, узкое лицо, светло-серые глаза и чуть выпуклый лоб.

– Это и есть следователь? – спросил Ано.

– Да; мосье Флерио, – шепотом ответил Луи Беснар.

Флерио, погруженный в собственные думы, заметил их группу, только когда Беснар шагнул ему навстречу и под его ногами захрустел гравий.

– Это мосье Ано, он из Сюртэ, из Парижа, – сказал Луи Беснар.

Флерио радушно поклонился.

– Рад вас приветствовать, мосье Ано. Мы ничего не трогали; как только мне сообщили, что вы изъявили желание помочь, я отдал приказ оставить все, как есть. Я думаю, что ваш опыт позволит вам увидеть то, что мы наверняка бы не заметили.

Ано поклонился в ответ.

– Я постараюсь, мосье Флерио, больше ничего не могу пока обещать.

– Но кто эти господа? – Флерио, словно очнувшись, заметил стоящих рядом Гарри Ветермила и Рикардо.

– Это мои друзья, – ответил Ано. – Если вы не возражаете. Они могли бы нам помочь, если вы, конечно, не против. Мистер Ветермил, между прочим, был знаком с Селией Харланд.

– А-а! – В глазах следователя появилась настороженность. – Вы можете что-нибудь о ней рассказать?

– Я с удовольствием расскажу все, что знаю, – ответил Гарри Ветермил.

В светлых глазах Флерио вспыхнуло холодное яркое пламя. Он сделал шаг вперед. Черты узкого лица обозначились еще более резко. Мистеру Рикардо показалось, что на какой-то миг Флерио перестал быть просто вежливым объективным следователем, за маской «официального лица» вдруг обнаружился страшный лик фанатика.

– Она еврейка, эта Селия Харланд? – громко выпалил он.

– Нет, мосье Флерио. Я не отношусь к этому народу с предубеждением, и у меня много друзей среди евреев, но Селия Харланд – не еврейка.

– А-а! – протянул Флерио; в его голосе мелькнуло разочарование и недоверие. – Ну ладно, докладывайте мне, как идут дела. – И он ушел, не сделав больше ни единого замечания и не задавая вопросов.

Четверо мужчин проводили его взглядом; когда он отошел достаточно далеко, Беснар, виновато разведя руками, обернулся к Ано.

– Он хороший следователь, мосье Ано, поверьте… Умный, изобретательный, вдумчивый, но у него есть свой пунктик, как у всякого из нас. Ему повсюду мерещатся козни Дрейфуса.[7] Это дело не выходит у него из головы. Как бы ничтожна ни была убитая женщина, он должен найти у нее письма, обличающие очередного Дрейфуса. Но вы же знаете, таких людей тысячи – простые добрые обыватели, которые во всех преступлениях всегда готовы обвинить еврея.

Ано кивнул.

– Знаю. Однако когда антисемитизмом заражен следователь полиции – это очень неприятно. Пойдемте.

На полпути от ворот к вилле дорога разветвлялась, и на другой тропе они увидели молодого крепыша в узких черных брюках.

– Это шофер? – спросил Ано. – Мне нужно с ним поговорить.

Комиссар подозвал шофера.

– Серветаз, отвечайте на все вопросы этого мосье.

– Конечно, мосье комиссар, – откликнулся шофер. Вид у него был озабоченный, но отвечал он охотно и без малейших признаков страха.

– Как давно вы служите у мадам Довре? – спросил Ано.

– Четыре месяца, мосье. Я привез ее из Парижа в Экс.

– И поскольку ваши родители живут поблизости отсюда в Шамбери, вы решили воспользоваться возможностью их навестить?

– Да, мосье.

– Когда вы попросили хозяйку отпустить вас?

– В субботу, мосье.

– Вы просили выходной именно на вчерашний день, на вторник?

– Нет, мосье; я просто попросил отпустить меня на день, когда это будет удобно мадам.

– Так. Когда мадам Довре сказала вам, что вы можете поехать к родителям во вторник?

Серветаз колебался. Вид у него стал несчастный. Он неохотно ответил:

– Мосье, это не мадам Довре сказала.

– Не мадам Довре! Тогда кто же? – резко спросил Ано.

Серветаз переводил взгляд с одного мрачного лица на другое; наконец он ответил:

– Мадемуазель Селия.

– О, – протянул Ано. – Мадемуазель Селия. Когда именно она вам это сказала?

– Утром в понедельник, мосье. Я мыл машину. Она вошла в гараж с цветами, которые срезала в саду, и сказала: «Я была права, Анри. У мадам доброе сердце. Можете ехать завтра поездом, который выходит из Экса в час пятнадцать и приходит в Шамбери в два девять».

Ано насторожился.

– «Я была права, Анри» – это ее точные слова? И «У мадам доброе сердце». Ну же, ну, говорите! – Он предупреждающе поднял вверх палец. – Но будьте внимательны, Серветаз.

– Это ее подлинные слова, мосье.

– «Я была права, Анри. У мадам доброе сердце»?

– Да, мосье.

– Значит, мадемуазель Селия отпустила вас в Шамбери, – сказал Ано, пристально глядя на шофера. Серветаз смущался все больше. Вдруг голос Ано грозно зазвенел: – Вы в чем-то неуверены! Начнем с начала. Говорите правду, Серветаз!

– Мосье, я говорю правду… И действительно, мне не хотелось вам говорить. Потому что утром слышал, о чем люди кругом толкуют… Не знаю, что и думать. Мадемуазель Селия всегда была такая добрая и внимательная… Но это правда, – продолжал он с отчаянием. – Да, это мадемуазель Селия надоумила меня попросить денек для поездки в Шамбери.

– И когда она вас надоумила?

– В субботу.

Мистер Рикардо вздрогнул и сочувственно посмотрел на Ветермила. Но тот все уже для себя решил. Он стоял, упрямо вздернув подбородок, и твердым взглядом смотрел на шофера. Комиссар Беснар тоже все для себя решил. Он лишь пожал плечами.

Ано дружески потрепал шофера по руке:

– Не горюйте, дружище. Рассказывайте, как было дело.

Серветаз сокрушенно продолжил:

– В субботу утром мадемуазель Селия пришла в гараж и заказала машину на вторую половину дня. Она постояла и поговорила со мной, как часто это делала. Сказала, что слышала, что мои родители живут в Шамбери, и, раз мы находимся так близко от них, я просто обязан попросить выходной. Что грех не навестить их.

– И это все?

– Да, мосье.

– Отлично. – Резкий голос и настороженные манеры детектива сразу куда-то подевались. Казалось, он выбросил Серветаза из головы, как человек, изучивший внимательно какой-то важный документ, который до поры до времени можно убрать в дальний угол. – Посмотрим гараж!

Они прошли между кустами, и за поворотом дороги показался гараж. Ворота были открыты.

– Вы обнаружили, что ворота открыты?

– Ну да, как сейчас.

Ано кивнул.

– Что вы сделали во вторник с ключом?

– Запер гараж и отдал ключ Элен Вокье, мосье. А она повесила его на кухне.

– Понятно. Значит, ключ мог взять кто угодно?

– Да, мосье, – если знал, где искать.

В гараже возле дальней стены выстроился ряд огромных канистр с бензином.

– Одна из канистр пропала? – спросил Ано.

– Да, мосье. Когда я уезжал, в баке машины почти не оставалось бензина. Его взяли отсюда, но почему-то из середины ряда. – И он ткнул пальцем в одну из канистр.

– Вижу. – Ано в задумчивости поднял брови.

Комиссар нетерпеливо повел плечами:

– С конца или из середины – какая разница? Взяли бензин, да и все.

Однако Ано не стал отмахиваться от этой подробности.

– Вполне возможно, что это имеет значение, – мягко сказал он. – Например, если бы Серветаз не знал в точности, как стоят канистры, он мог бы еще долго не заметить пропажу.

– Да, и мог даже подумать, что сам взял эту канистру, просто запамятовал, – вставил Серветаз.

– Вот именно. – Ано обратился к Беснару: – Я думаю, это может быть важно, но еще не знаю почему.

– Но ведь если машину угнали, – воскликнул Беснар, – шофер первым делом проверит, все ли канистры с бензином на месте, верно?

Рикардо тоже об этом успел подумать, и ему было интересно, что скажет Ано. Но тот не собирался отвечать. Он вообще не придал этой реплике значения, не заботясь о том, что о нем подумают компаньоны. Он просто вскользь обронил:

– Ну да, раз машину угнали, как вы выражаетесь, то все так и есть. – И снова обратился к Серветазу: – Какая мощность у машины?

– Шестьдесят лошадиных сил, – сказал Серветаз.

Ано повернулся к комиссару.

– Я думаю, у вас есть ее номер и характеристики? Надо бы объявить, может, ее где-то видели.

Комиссар ответил, что описание машины уже отпечатано, Ано одобрительно кивнул и уставился в землю. Перед гаражом была каменная площадка, но на ней не было видно никаких следов.

– Хотя гравий был мокрый, тот, кто вывел машину, сумел сделать это очень осторожно и тихо, – сделал заключение Ано, помотав головой.

Он повернулся и пошел назад, глядя себе под ноги. Вдруг он подбежал к полоске травы между гравием и кустами.

– Смотрите, – позвал Ано Ветермила, – здесь трава слегка примята, и здесь тоже. Кто-то бежал по траве на цыпочках. Да-да, он был очень предусмотрителен.

Они опять свернули на главную дорогу, немного прошли по ней и оказались перед виллой. Это был маленький, красивый, как игрушка, домик посреди зеленого газона с веселыми цветочными клумбами. Дом был очень славный. Почти квадратной формы, из желтого камня, у двери с обеих сторон – резные колонны, на островерхой крыше – позолоченный флюгер. Рикардо не верилось, что не далее чем двенадцать часов назад в стенах такого милого домика могло произойти подлое, грязное преступление, – он так весело блестел на солнце. Одни окна были закрыты ставнями, другие распахнуты настежь, впуская свет и воздух. Большой холл освещался высокими окнами по обе стороны от входной двери; за ними следовали стеклянные двери, выходящие в сад; их защищали зеленые деревянные створки, сейчас закрепленные за стену. Стеклянные двери вели в продолговатые комнаты, тянувшиеся до другой стороны дома, они дополнительно освещались боковыми окнами. В левой комнате была столовая и позади нее – кухня; комната справа служила салоном, там нашли убитую. Перед стеклянной дверью из этой комнаты был газон, но траву так вытоптали, что из-под нее проступала черная грязь. Это была полоса метра полтора шириной, и еще издали было заметно, что после вчерашнего дождя там осталось много следов.

– Сначала обойдем вокруг дома, – сказал Ано и пошел вдоль виллы в направлении к дороге.

Над его головой было четыре окна, три из них относились к салону, а четвертое принадлежало маленькому кабинету. Под этими окнами трава была не смята, а тропинка гладкая. После внимательного осмотра стало ясно, что в качестве входа пользовались только той стеклянной дверью салона, что выходила на дорогу. Туда они и вернулись. На земле отпечатались три цепочки следов. Одна делала большой круг от дороги к двери и не пересекалась с другими.

– Это следы моего смышленого друга Перрише, который не хотел портить картину.

Розовая физиономия Перрише засияла от удовольствия, и Беснар одобрительно ему кивнул.

– Мосье комиссар, было бы неплохо, чтобы и остальные ваши офицеры были так же смышлены и благоразумны, – сказал Ано, указывая на мешанину следов. – Смотрите! Следы ведут от стеклянной двери к дороге, но по ним словно бороной прошлись.

Беснар придвинулся.

– Ни один из моих офицеров не входил в дом через эту дверь На этот счет были даны строжайшие указания, и они были выполнены. Земля выглядит так же, как двенадцать часов назад.

Лицо Ано стало задумчивым.

– Вот как? – Он нагнулся над второй цепочкой следов, по правую сторону от двери. – Мужчина и женщина, – сказал он. – Но это не следы, а только намек на них. Можно подумать… – Не закончив предложение, он поднялся, повернулся в сторону третьего следа и просиял от удовольствия: – Ага, вот это что-то интересное.

Отпечатков было три; если стертые цепочки следов шли по краю, то эти три – прямо от центра стеклянной двери к дороге. Они были пропечатаны отчетливо, все три оставлены маленькой туфелькой на высоком каблуке. Расположение следов имело некоторую особенность: первым был след от правой нога, он находился в полуметре от двери, причем носок впечатался глубже, чем пятка. Отпечаток левой ноги был чуть ближе к первому, чем тот к двери, и пятка пропечаталась несколько глубже, а след носка был шире и слегка смазан. Следующий отпечаток правой ноги был совсем рядом со вторым, и тонкий каблук пропечатался отчетливее, чем носок. Он вошел в землю не меньше чем на два сантиметра. Других следов не было. Последние два были близко друг к другу и к дороге, на самом краю травы.

Ано задумчиво посмотрел на следы и повернулся к комиссару:

– Вы нашли в доме эти туфли на каблуках?

– Да. Мы проверили обувь всех женщин: Селии, горничной и даже мадам Довре. Подходят только туфли из комнаты Селии Харланд.

Беснар окликнул офицера, дежурившего на подъездной дорожке, и тот принес из холла пару замшевых туфель.

– Смотрите, мосье Ано, вот эта ножка оставила такие четкие отпечатки. Нежная ножка с высоким подъемом. У мадам Довре нога квадратная, у горничной широкая и плоская. Эти туфли не налезут ни на мадам Довре, ни на Элен Вокье. Они валялись в комнате Селии так, как будто их сбросили в спешке. Как видите, они почти новые. Их надевали один раз, не больше, и они точно соответствуют следам на земле, кроме передней части второго отпечатка.

Ано взял у него туфли и, присев, один за другим начал приставлять их к следам. Рикардо видел, что они точно входят в отпечатки.

Комиссар сказал:

– Должен заметить, Селия Харланд убежала в точно таких же новых туфлях.

«А эти беспечно бросила посреди комнаты, чтобы каждый мог их заметить!» – подумал Рикардо. Как будто девушка старалась дать против себя побольше улик. Хотя, конечно, преступника изобличает как раз пренебрежение к мелочам, таким несущественным в угаре преступления и таким многозначительным на следующий день.

Ано поднялся и вернул туфли офицеру.

– Да, похоже на то. Надо бы справиться у сапожника – как вижу, туфли были изготовлены в Эксе.

Беснар посмотрел на золотые буквы на подкладке.

– Я сделаю запрос, – сказал он.

Ано кивнул и, достав из кармана рулетку, измерил расстояние от окна до первого следа и дальше между всеми следами.

– Какого роста мадемуазель Селия? – спросил он у Ветермила. Рикардо был поражен: детектив не колеблясь задает вопрос, который может привести Селию Харланд на гильотину, и задает человеку, который сделал ставку на ее невиновность, поставил на кон свое счастье.

– Примерно метр семьдесят, – ответил тот.

Ано сунул рулетку в карман. Он поверялся к Ветермилу и угрюмо на него посмотрел:

– Я вас предупреждал, не так ли?

Бледное лицо Ветермила дрогнуло.

– Так. Я не боюсь. – Но вид у него стал еще более встревоженным.

Ано торжественно указал на землю:

– Прочитаем рассказ, написанный этими следами. Молодая, полная сил девушка примерно того же роста, что и мадемуазель Селия, обутая в новые туфли мадемуазель Селии, выскакивает из комнаты, где произошло убийство и где лежит труп женщины. Она бежит. На ней длинное платье. На втором шаге девушка наступает на подол, спотыкается и, чтобы удержаться на ногах, переносит вес тела на пятку, так что каблук впечатывается в землю. Ей удалось сохранить равновесие, после чего она ступила на дорогу. Гравий здесь действительно твердый, но вы видите, что на нем осталась часть грязи, прилипшей к туфлям. Она садится в машину вместе с мужчиной и другой женщиной, и они уезжают – между одиннадцатью и двенадцатью часами.

– Между одиннадцатью и двенадцатью? Почему? – спросил Беснар.

– В одиннадцать ворота были открыты, и Перрише их закрыл. В двенадцать они опять были открыты. Следовательно, убийцы до одиннадцати не уезжали; они оставили для себя открытые ворота, но не уехали, иначе как бы ворота могли оказаться открытыми в полночь?

Беснар согласно закивал, и вдруг вперед выступил Перрише. Его глаза были круглыми от ужаса.

– Значит, когда я в первый раз закрыл ворота и подошел сюда, они были здесь, в этой комнате?! О господи! – Он с открытым ртом уставился на окно.

– Боюсь, дружище, так оно и было, – важно произнес Ано.

– Я стучал в деревянную дверь, дергал болты – а они были внутри, они затаились в трех метрах от меня!

Перрише стоял как громом пораженный.

– Проверим, – сказал Ано.

Он пошел, ступая в следы Перрише, и остановился на пороге комнаты. Изучил зеленые деревянные двери, которые открывались наружу, и стеклянные, открывавшиеся внутрь, вынул из кармана лупу и пригласил Беснара.

– Смотрите! – Ано показал на деревянный край.

– Отпечатки пальцев? – с надеждой спросил Беснар.

– Да; но руки в перчатках. Из этого ничего не извлечь, кроме того, что убийца знал свое дело.

Ано наклонился над порогом, где были видны какие-то следы, но с сожалением разогнулся.

– Резиновые подошвы, – произнес он и ступил в комнату, за ним последовали Ветермил и остальные.

Они оказались в маленькой нише, обшитой деревом, покрашенным в белый цвет, с мелкими резными розетками. Нишу венчала арка, опиравшаяся на две изящные колонны, между которыми висели розовые занавески из плотного шелка. Они были задернуты неплотно, и через просвет была видна комната, вся, целиком. Они вошли.