"Дом стрелы" - читать интересную книгу автора (Мейсон Альфред)

Глава 6 Джим меняет жилище

Библиотека представляла собой большую продолговатую комнату с двумя высокими окнами, выходящими во двор, и маленьким окошком в дальнем конце над тротуаром. Дверь рядом с ним вела в смежную комнату, а большой камин располагался напротив высоких окон. Стены были уставлены книжными полками. Ано вернул на место том, который держал в руке.

– Можно легко догадаться, что это библиотека Саймона Харлоу – знаменитого коллекционера, – повторит он. – Я всегда думал, что наилучший способ узнать правду о человеке – изучить и сравнить книги, которые он покупает и читает. Но, увы, на это никогда не хватает времени. – Детектив повернулся к Джиму. – Подойдите сюда, мосье Фробишер. Даже взгляд на корешки может поведать многое.

Джим занял место рядом с Ано.

– Смотрите, вот книга о старом английском накладном золоте, а вот… пожалуйста, прочтите название.

– «Марки и монограммы на керамике и фарфоре», – прочитал Джим.

Ано повторил название и двинулся дальше. С полки у окна, где сидела Бетти, он снял книгу в бумажной обложке и стал просматривать иллюстрации. Это была брошюра о бэттерсийской эмали.[19]

– Очевидно, должен быть второй том, – сказал Джим Фробишер, глядя на полку.

Его замечание было праздным. Он думал не о книге, а о том, почему Ано подозвал его. Не рассчитывал ли детектив, что девушки обменяются быстрым взглядом, свидетельствующим о том, что они состоят в заговоре? Если так, то его постигло разочарование, ибо ни Бетти, ни Энн не подали друг другу никакого знака.

– Да, похоже, – ответил Ано на предположение Джима. – Но эта брошюра – полная, продолжения не предусмотрено. – Он поставил книгу на полку, положив палец на свободное место рядом с ней, но его мысли явно блуждали далеко.

Спокойный голос Бетти вернул его к действительности:

– Мосье Ано, вы упомянули о втором пункте, насчет которого хотели задать мне вопрос.

– Да, мадемуазель, я не забыл о нем.

Он быстро повернулся к обеим девушкам. Бетти сидела на подоконнике слева от него, а Энн Апкотт стояла справа, с благоговейным страхом глядя на детектива.

– После того как Борис Ваберский предъявил свое обвинение, мадемуазель, – осведомился Ано, – не получали ли вы анонимных писем, которые распространяются по всему Дижону?

– Получила одно, – ответила Бетти, и Энн удивленно подняла брови. – Оно пришло в воскресенье утром. Письмо было абсолютно клеветническим, и я бы не обратила на него внимания, если бы там не говорилась, что вы, мосье Ано, должны приехать из Парижа, чтобы заняться этим делом.

– Ого! – воскликнул Ано. – И вы получили это письмо в воскресенье утром? Не могли бы вы показать его мне, мадемуазель?

Бетти покачала головой.

– Нет, мосье.

– Ну разумеется, – улыбнулся Ано. – Вы уничтожили его, как и следует поступать с подобными письмами.

– Нет, – сказала Бетти, – я его сохранила. Я положила письмо в ящик письменного стола в моей гостиной. Оно все еще там, мосье Ано, но комната опечатана.

Ано выслушал это с нескрываемым удовлетворением.

– Значит, оно никуда не убежит, мадемуазель. – Внезапно он помрачнел. – Выходит, комиссар полиции опечатал вашу личную гостиную. Это немного чересчур.

Бетти пожала плечами.

– Я храню там мои личные вещи, а обвиняют, в конце концов, именно меня! – с горечью отозвалась она.

Энн Апкотт шагнула к ней и посмотрела на Ано.

– Это не совсем так, – возразила она. – Гостиная Бетти принадлежит к тем же апартаментам, что и спальня мадам Харлоу. Это последняя комната в ряду выходящих в холл, поэтому комиссар извинился и сказал, что вынужден опечатать ее вместе с другими.

– Благодарю вас, мадемуазель, – улыбнулся Ано. – Это в какой-то мере оправдывает его действия. – Он с усмешкой бросил взгляд на Бетти. – Боюсь, я имел несчастье оскорбить мадемуазель Харлоу. Не поможете ли вы мне прояснить вопрос с датами? Насколько я понимаю, мадам Харлоу похоронили в субботу утром, двенадцать дней тому назад?

– Да, мосье, – ответила Энн Апкотт.

– И когда вы вернулись в этот дом после похорон, нотариус вскрыл и прочитал завещание?

– Да, мосье.

– В присутствии Бориса Ваберского?

– Да.

– Значит, спустя неделю, в субботу седьмого мая, он поспешил в префектуру полиции?

– Да.

– И в воскресенье утром по почте пришло анонимное письмо? – Ано обернулся к Бетти, которая молча кивнула. – А немного позже, тем же утром, комиссар опечатал комнаты?

– В одиннадцать, если говорить точно, – ответила Энн Апкотт.

Ано отвесил поклон.

– Вы обе просто чудесные юные леди. Отмечаете не только день, но и час! Это редкий дар, и он очень полезен для таких, как я.

С каждым ответом Энн Апкотт становилась все менее напряженной.

– Увы, мосье Ано, – засмеялась она, – я рождена, чтобы быть старой девой. Передвинутый стул, книга не на своем месте, часы, показывающие неправильное время, даже булавка на ковре выводят меня из себя. Я сразу замечаю такие вещи и сразу же должна навести порядок. Да, было ровно одиннадцать, когда комиссар позвонил в дверь.

– Он обыскал комнаты, прежде чем опечатать их? – спросил Ано.

– Нет. Нам обеим это казалось странным, – ответила Энн, – пока он не сообщил нам, что магистрат потребовал оставить все нетронутым.

Детектив рассмеялся.

– Это из-за меня, – объяснил он. – Кто мог предвидеть, какие удивительные вещи способен обнаружить Ано со своим увеличительным стеклом, когда он приедет из Парижа? Какие отпечатки пальцев и клочки сожженных писем? Хо-хо! Но если здесь действительно было совершено убийство, мадемуазель, то даже Ано не смог бы сделать никаких поразительных открытий в комнатах, куда могли свободно заходить все обитатели дома в течение двух недель после преступления. Как бы то ни было, – детектив двинулся к двери, – раз я уже здесь…

Бетти вскочила на ноги с быстротой молнии. Ано остановился и повернулся к ней.

– Вы собираетесь сломать печати? – спросила она. – Тогда можно я пойду с вами? Ведь обвиняют меня! Я имею право присутствовать…

– Успокойтесь, мадемуазель. – мягко произнес Ано. – Никто не станет лишать вас ваших прав. Я не намерен взламывать печати. Это могут сделать только комиссар и магистрат, а они ничего не предпримут, пока не получат результаты анализов. Я всего лишь хочу попросить вашу подругу… – он кивнул в сторону Энн, – показать мне то, что находится снаружи этих комнат, и остальную часть дома.

– Хорошо. – Бетти снова села на подоконник.

– Благодарю вас. – Ано снова обратился к Энн Апкотт: – Тогда пошли? Заодно расскажите мне, что вы думаете о Борисе Ваберском.

– Наглости ему не занимать. – отозвалась Энн. – Он осмелился вернуться в этот дом после того, как предъявил свое обвинение, и попросил меня поддержать его. – Она вышла из комнаты, и детектив последовал за ней.

Джим Фробишер подошел к двери и закрыл ее за ними. Теперь он не сомневался, что подлинной целью детектива был автор анонимных писем. Его поведение резко изменилось, когда он начал расспрашивать о них. Цветистые фразы и насмешки над гневом Бетти сразу прекратились. Вопросы стали конкретными и деловыми. Отойдя от двери, Джим достал из кармана портсигар и открыл его.

– Могу я закурить? – Повернувшись к Бетти, он застыл как вкопанный. Лицо девушки превратилось в трагическую маску, в глазах светился панический ужас.

– Этот человек считает меня виновной, – прошептала она.

– Нет, – возразил Джим, шагнув к ней. Но Бетти его не слушала.

– Я в этом уверена. Разве вы не понимаете, к чему он клонит? Его прислали из Парижа. Он должен заботиться о своей репутации и найти добычу до возвращения.

Джим испытывал сильное искушение нарушить слово. Достаточно было назвать подлинную причину приезда Ано, и Бетти перестала бы волноваться. Но он не мог так поступить. Принципы, в которых он был воспитан, велели ему молчать. Джим не осмеливался даже сказать девушке, что обвинение против нее было всего лишь предлогом. Ей придется еще какое-то время жить в тревоге. Он ласково положил руку на плечо Бетти.

– Не верьте этому, – сказал Джим, сознавая, насколько слабо звучит эта фраза сравнительно с той, которую он не мог произнести. – Я внимательно наблюдал за Ано. Уверен, что он заранее знал ответы на вопросы, которые задавал вам. Ему даже было известно о страсти Саймона Харлоу к коллекционированию, хотя об этом не говорилось ни слова. Ано интересовало, как вы будете отвечать – он сам признался, что расставлял вам ловушки…

– Да, – дрожащим голосом подтвердила Бетти. – С начала и до конца.

– Но с каждым вашим ответом, – продолжал Джим, – ваша невиновность становилась все более очевидной.

– Для него?

– Да, для него. Я и так в ней уверен.

Бетти схватила его за руку и склонилась к ней. Сквозь рукав пиджака он ощутил тепло ее щеки.

– Спасибо, Джим, – прошептала Бетти и улыбнулась. Она была благодарна ему не столько за уверенность в ее невиновности, сколько за утешение, которое давало ей его присутствие. – Возможно, я делаю из мухи слона и была несправедлива к мосье Ано. Но он столько времени живет среди преступлений и преступников, что должен был привыкнуть к тому, как людей отправляют в тюрьму и на гильотину, поэтому еще один осужденный, заслуженно или нет едва ли много для него значит.

– Думаю, Бетти, вы в самом деле несправедливы, – заметил Джим Фробишер.

– Хорошо, беру свои слова обратно. – Она отпустила его руку. – Тем не менее, Джим, я надеюсь на вас, а не на него. – Девушка засмеялась, и при этих звуках сердце Джима едва не растаяло.

– К счастью, вам незачем надеяться на кого бы то ни было.

Едва он успел закончить фразу, как Энн Апкотт вернулась в комнату. Она была примерно одного роста и возраста с Бетти, а ее фигуру отличала та же мальчишеская худощавость, свойственная девушкам этого поколения. Но во всех прочих отношениях вплоть до одежды Энн совсем не походила на подругу. На ней было все белое от платья до туфель – а большая золотистая шляпа почти сливалась с волосами.

– А где мосье Ано? – спросила Бетти.

– Обследует дом самостоятельно, – ответила Энн. – Я показала ему все комнаты и объяснила, кто ими пользуется, а он заявил, что должен взглянуть на них, и отослал меня к тебе.

– Он сломал печати на дверях гостиных?

– Нет. Он же сказал, что не может сделать это без комиссара.

– Да, – сухо отозвалась Бетти. – Но меня интересовало, не расходятся ли его слова с делами.

– Не думаю, что нам следует из-за этого тревожиться, – промолвила Энн. У Джима Фробишера создалось впечатление, что она в любой момент может назвать его «дорогой». Энн еще не совсем справилась с шоком, вызванным сообщением о его присутствии. – Кроме того, – добавила она, садясь на подоконник рядом с Бетти и доверчиво глядя на Джима, – теперь мы в любом случаем можем чувствовать себя в безопасности.

Джим Фробишер не знал, куда ему деться. Энн Апкотт вслед за Бетти давала понять, что надеется на него. Если бы эти две девушки обратились к нему за помощью, застигнутые внезапным шквалом во время прогулки под парусом, оказавшись на склоне ледника или спасаясь от носорога в африканских джунглях, он бы не обманул их доверия. Но сейчас ситуация была принципиально иной. Они методично противопоставляли его Ано.

– Вы и раньше были в безопасности! – воскликнул Джим. – Ано вам не враг, а что касается меня, то я не обладаю ни опытом, ни природным даром для подобной работы… – Он застонал, так как девушки смотрели на нею с недоверчивой улыбкой.

«Господи, они думают, что я пытаюсь схитрить! – подумал Джим. – И чем больше я буду твердить о своей неспособности, тем более хитрым они будут меня считать!»

– Разумеется, я полностью к вашим услугам, – добавил он, исчерпав все аргументы.

– Благодарю вас, – сказала Бетти. – Надеюсь, вы перенесете сюда из отеля ваш багаж и остановитесь у нас?

Джиму очень хотелось принять приглашение. Но, с другой стороны, ему может понадобиться увидеть Ано в «Гранд-Таверн» или же Ано может захотеть повидаться с ним, а такие встречи должны происходить в обстановке абсолютной секретности. Так что ему лучше сохранить полную свободу передвижений.

– Не хочу причинять вам лишние хлопоты, Бетти, – ответил Джим. – Тем более что в этом нет никакой необходимости. Вы можете позвонить мне по телефону, и через пять минут я буду у вас.

Казалось, Бетти Харлоу сомневается, следует ли ей настаивать на своем приглашении.

– С моей стороны это было бы негостеприимно… – начала она, но тут дверь открылась и вошел Ано.

– Я оставил здесь мою шляпу и трость, – сказал он. Подобрав их, детектив поклонился девушкам.

– Вы все осмотрели, мосье Ано? – спросила Бетти.

– Все, мадемуазель. Больше я не стану вас беспокоить до получения результатов анализа. Желаю вам доброго дня.

Бетти соскользнула с подоконника и проводила его в холл. Джиму казалось, что она старается загладить свою нелюбезность, а когда он услышал ее голос, в нем звучали виноватые нотки.

– Буду очень рада, если вы сообщите мне эти результаты как можно скорее, – сказала девушка. – Вы лучше всех способны понять, какое трудное время я переживаю.

– Я отлично понимаю, мадемуазель, – серьезно ответил Ано. – Я прослежу, чтобы это время оказалось недолгим.

Стоя в дверях, Джим наблюдал за ними, когда они стояли в залитом солнцем холле. Внезапно он почувствовал прикосновение и быстро обернулся. Энн Апкотт стояла рядом с ним, с мольбой глядя на него.

– Пожалуйста, переезжайте сюда! – прошептала она.

– Вы ведь слышали, как я только что от этого отказался, – ответил он.

– Да, – кивнула девушка. – Но вы можете передумать. Я ничего не понимаю и напугана до смерти!

Даже в глазах Бетти несколько минут назад Джим не видел такого отчаянного страха. Хорошенькое личико Энн казалось постаревшим и изможденным. Но прежде чем он успел ответить, трость упала на плитки холла, заставив их обоих вздрогнуть, как от пистолетного выстрела.

Джим снова посмотрел в холл. Ано наклонился, чтобы поднять свою трость. Бетти тоже попыталась нагнуться, но он уже выпрямился с тростью в руках.

– Благодарю вас, мадемуазель, но я еще в состоянии коснуться носов моих туфель. Я проделываю это пять раз каждое утро в пижаме. – Засмеявшись, Ано быстро пересек двор и вышел на улицу Шарля-Робера.

Повернувшись к Энн, Джим едва мог поверить своим глазам – страх полностью исчез с ее лица.

– Он согласен остаться у нас, Бетти! – весело воскликнула она.

– Я так и поняла, – со странной улыбкой отозвалась Бетти, возвращаясь в комнату.