"Дом стрелы" - читать интересную книгу автора (Мейсон Альфред)

Глава 20 Карта и ожерелье

Ано повернул карту и придвинул ее к Джиму.

– Что вы об этом думаете? – спросил он.

Джим сел за стол и посмотрел на крупномасштабную карту Дижона и его окрестностей. Город располагался внизу красного овала. Сам же овал словно изображал маршрут, проделанный кем-то, выехавшим из Дижона и вернувшимся назад кружным путем. Разделительная линия тянулась сверху к городу, а у левого края круга, неподалеку от Дижона, виднелась красная точка, которую только что поставил Ано. Рядом было указано время – 11.00. В том месте, где разделительная линия отходила от овала, значилось другое время – 11.40.

Фробишер изумленно посмотрел на Ано.

– Господи! – воскликнул он, снова склоняясь над картой.

Место, где начиналась разделительная линия, находилось в долине – Джим узнал ее по контурам и даже прочитал название: Валь-Терзон. Незадолго до одиннадцати Бетти остановила машину напротив большого дома с парком и попросила его подтянуть ремень ящика с инструментами. Они выехали оттуда ровно в одиннадцать – Бетти запомнила время, – снова остановились у развилки с боковой дорогой и отправились назад в Дижон другой дорогой в том месте, где разделительная линия соединялась с овалом, ровно в одиннадцать сорок.

– Эта карта нашей сегодняшней поездки! – воскликнул Джим. – Значит, за нами следили?

Внезапно он вспомнил второго мотоциклиста, который появился из оставленного ими облака пыли и остановился возле их машины, чтобы присоединиться к разговору с туристом.

– Мотоциклист? – спросил Фробишер и снова не получил ответа.

Но мотоциклист не следовал за ними постоянно. По пути назад они остановились на ленч в саду и не видели этого человека. Джим снова посмотрел на карту, двигая пальцем вдоль красной линии от развилки вокруг долины к перекрестку с шоссе в Париж, где они закусывали. После этого они поехали по шоссе и вернулись назад более длинным и, очевидно, менее популярным маршрутом.

– Не понимаю, почему вы организовали за нами слежку сегодня утром, мосье Ано! – с жаром воскликнул Джим. – Но слежка была не слишком эффективной. Мы не возвращались домой этой дорогой.

– Я понятия не имею, как вы возвращались, – невозмутимо отозвался Ано. – Линия на этой стороне круга не имеет к вам никакого отношения, как вы сами можете убедиться, посмотрев на время, указанное возле ее начала.

Красный овал внизу был не замкнут – брешь занимал город Дижон, – а с правой стороны, где начиналась линия, виднелись маленькие, но четкие цифры: 10.25.

Джим был ошарашен.

– Не понимаю ни единого слова, – признался он.

Ано коснулся упомянутой точки колпачком ручки:

– Отсюда выехал мотоциклист, который встретил вас у развилки в одиннадцать сорок.

– Турист?

– Скажем, человек с чемоданом в коляске, – поправил Ано. – Как видите, он выехал из Дижона на тридцать пять минут раньше вас. Маневр был отлично спланирован, так как вы встретились в условленном месте без двадцати двенадцать. Ни автомобилю, ни мотоциклу не пришлось ждать ни минуты.

– Маневр! Условленное место! – с отчаянием в голосе воскликнул Фробишер. – Неужели все кругом помешались? Чего ради этому человеку выезжать из Дижона на мотоцикле с чемоданом в коляске в десять двадцать пять, мчаться кружным путем по сельской местности тридцать или сорок миль и возвращаться прямой, но скверной дорогой? В этом нет смысла!

– Несомненно, это может озадачить, – согласился Ано. Он кивнул Моро, который вышел в смежную комнату. – Но я вам помогу. В том месте на окраине города, где вы остановились подтянуть ремень ящика с инструментами, в парке стоит большой сельский дом.

– Да, – кивнул Джим.

– Это дом мадам ле Ве, где сейчас происходит костюмированный бал.

– Дом мадам ле Ве! – повторил Фробишер. – Там, где… – Он вовремя оборвал фразу.

– Да, там, где сейчас находится Энн Апкотт, – закончил за него Ано. – Вы выехали оттуда ровно в одиннадцать утра. – Он посмотрел на часы. – Еще нет одиннадцати вечера. Значит, она до сих пор там.

Фробишер вздрогнул. Слова Ано были подобны серебристому лучу, осветившему экран кинозала. Значение красной диаграммы на карте и тайный мотив утренней поездки Бетти стали ему очевидны.

– Это была репетиция! – воскликнул он.

Ано кивнул:

– Репетиция с целью хронометража.

«Да, – подумал Фробишер. – Процедура, которая происходит в театре без главных членов труппы». Но его не удовлетворило это объяснение.

– Подождите! – сказал он. – По-моему, это не так.

Мотоциклист с коляской ставил его в тупик. Время его действий отмечено на карте – следовательно, оно важно. Но какое отношение он может иметь к бегству Энн Апкотт? Чемодан в коляске подсказал Фробишеру ответ. Энн намеревалась покинуть дом мадам ле Ве в бальном платье, словно собираясь вернуться в Мезон-Гренель, и без всякого багажа. Но она не могла появиться в таком виде на следующее утро в Париже, не вызвав подозрений. Мотоциклист должен был встретить Энн с ее багажом в Валь-Терзон, перенести багаж в ее машину и вернуться в Дижон по короткой дороге, покуда Энн свернула бы в конце долины на шоссе в сторону Парижа. Джим вспомнил, что автомобиль и мотоцикл разъехались спустя семь минут после встречи. Эти семь минут были отведены на перенос багажа. Фробишеру пришел на ум еще один аргумент. Бетти ничего не сказала ему об этом плане, представив их поездку обычной экскурсией в летний день. Ее молчание было следствием требования Энн Апкотт держать его в стороне от заговора. Каждая деталь занимала соответствующее место, словно в картинке-загадке. Да, это была проверка хронометража. И Ано все об этом знал!

А ведь Бетти так хотела помочь Энн бежать!

– Не препятствуйте ей! – взмолился Джим. – Позвольте Энн Апкотт уехать в Англию!

Ано откинулся на спинку стула. На его губах мелькнула странная улыбка.

– Понятно, – сказал он.

– Да-да, знаю! – нетерпеливо продолжал Фробишер. – Вы из Сюртэ, а я адвокат и тоже служу закону, поэтому не имею права обращаться с подобной просьбой. Но я делаю это без колебаний. У вас нет никакого шанса добиться осуждения Энн Апкотт. Но вы можете запутать ее в паутине подозрений, из которой ей никогда не выбраться. Можете окончательно погубить девушку!

– Вы весьма красноречивы, друг мой, – заметил Ано.

Джим не мог объяснить, что его просьба вдохновлена стремлением Бетти спасти подругу. Поэтому он сделал акцент на скандале, который вызвал бы судебный процесс.

– Дело получило достаточную огласку из-за Бориса Ваберского, – продолжал он. – Это и так причинило много горя мисс Харлоу. Зачем же вынуждать ее свидетельствовать против подруги на суде, который все равно окажется безрезультатным? Я хочу, чтобы вы это поняли, мосье Ано. У меня есть некоторый опыт в процессах по уголовным делам. – О, тень мистера Хэзлитта! Почему этот педантичный человек не присутствует здесь во плоти, чтобы негодующими словами стереть пятно с репутации фирмы «Фробишер и Хэзлитт»? – Уверяю вас, никакой состав присяжных не вынесет обвинительный вердикт на подобных основаниях. Ведь даже жемчужное ожерелье до сих пор не нашли – и не найдут никогда! Можете мне поверить!

Ано открыл ящик стола, достал оттуда маленькую коробку из кедрового дерева, рассчитанную на сотню сигарет, и протянул ее Джиму через стол. В коробке затарахтело нечто более существенное, чем сигареты. Джим схватил ее, ощущая панический ужас. Он не сомневался, что Бетти предпочла бы навсегда лишиться ожерелья, чем позволить ему погубить ее подругу. Джим открыл крышку и извлек из ваты нитку розоватого жемчуга безупречной формы, показавшегося невероятно прекрасным даже его неопытному взгляду.

– Конечно, было бы лучше, если бы я нашел ожерелье в спичечном коробке, – сказал Ано. – Но я объясню мосье Бексу, что спички и сигареты не так уж далеки друг от друга.

Джим все еще удрученно смотрел на жемчуг, когда Моро постучал в дверь из соседней комнаты. Ано снова взглянул на часы.

– Да, уже одиннадцать. Нам пора идти. Машина выехала из дома мадам ле Ве. – Поднявшись со стула, он положил ожерелье назад в коробку и запер ее в ящике. Перед мысленным взором Джима предстали большой, ярко освещенный дом и девушка, которая выскальзывает в сад через окно и, завернувшись в накидку поверх бального платья, бежит по темной аллее к поджидающему ее автомобилю.

– Машина могла еще не выехать, – с внезапной надеждой возразил он. – Возможно, шофер опоздал или произошла поломка.

– При таком тщательно продуманном и отрепетированном плане? Нет, друг мой.

Детектив взял из стенного шкафа пистолет и сунул его в карман.

– Вы собираетесь оставить ожерелье в ящике стола? – спросил Джим. – Нам нужно прежде всего доставить его в префектуру.

– Комната находится под наблюдением, – ответил дно. – Ожерелье здесь в полной безопасности.

Фробишер попробовал использовать еще один довод.

– Мы уже не успеем перехватить Энн Апкотт на боковой дороге. Сейчас уже двенадцатый час. А тридцать пять минут на мотоцикле днем означает пятьдесят минут на автомобиле ночью, тем более если дорога скверная.

– Нам незачем перехватывать Энн Апкотт на боковой дороге. – Ано сложил карту и опустил ее на каминную полку. – Я очень рискую, но у меня нет выхода. Надеюсь… нет, уверен, что я не ошибаюсь! – Тем не менее, когда детектив повернулся от полки, его лицо было обеспокоенным. Внезапно он посмотрел на Джима: – Между прочим, как насчет фасада церкви Богоматери?

Фробишер кивнул.

– Мы видели барельеф Страшного суда и решили, что вы выразили свое мнение довольно жестоким способом.

Несколько секунд Ано молча смотрел в пол.

– Очень сожалею, – промолвил он наконец. – Вы сказали «мы»?

– Мадемуазель Харлоу и я, – объяснил Джим.

– Ну разумеется. Мне следовало догадаться… Да, я не мог ошибиться… К тому же слишком поздно что-либо менять.

Моро постучал во второй раз. Детектив встрепенулся:

– Берите вашу шляпу и трость, мосье Фробишер! Вы готовы? – Он повернул выключатель, и комната погрузилась в темноту.

Ано открыл дверь в смежную спальню, окна которой выходили на привокзальную площадь. Лампы не горели и здесь, но ставни были открыты, и на стенах виднелись полосы света от фонарей на площади и возле «Гранд-Таверн». В сумраке лица спутников казались Джиму призрачными.

– Доне занял свой пост, когда я постучал в первый раз, – сказал Моро. – Патино только что присоединился к нему.

Он указал на здание вокзала. Несколько такси поджидало парижского поезда, а перед ними стояли двое мужчин, одетых как ремесленники. Один из них прикуривал от сигареты собеседника. Из комнаты было видно, как светится кончик сигареты.

– Путь свободен, мосье, – продолжал Моро. – Мы можем идти.

Он повернулся и вышел на лестничную площадку. Джим последовал за ним. Он понятия не имел, куда они идут, но беспокоился все сильнее. Все надежды его и Бетти на быстрое завершение дела Ваберского таяли, как дым. Внезапно Джим почувствовал на своем локте руку Ано.

– Надеюсь, вы понимаете, мосье Фробишер, – властно произнес детектив, – что теперь правосудие Франции берет дело в свои руки. Никто не должен ни словом, ни действием препятствовать его служителям исполнять свой долг. С другой стороны, я даю вам обещание, что никто не будет арестован на основании одних лишь подозрений. Вы убедитесь в этом собственными глазами.

Двое мужчин последовали за Моро вниз по лестнице и на улицу.