"Творчество и есть жизнь. О прозе Рауля Мир-Хайдарова" - читать интересную книгу автора (Алиханов Сергей)

3

В творчестве Мир-Хайдарова следует выделить два периода.

Начальный — с 1971 года, охватывающий примерно полтора десятилетия, когда были написаны рассказы и повести. Второй — это преимущественно романное творчество. Дело тут не столько в объемности, сколько в качестве прозы. Малые формы спокойны по тематике, сюжет в них зачастую весьма условен. Читателю требуется особая зоркость, чтобы отличить героев рассказов и повестей от едва приметных и мало чем разнящихся обитателей человеческого, а главным образом социалистического, «муравейника», — герои раннего Мир-Хайдарова слиты с фоном общественного бытия.

Напряженные и насыщенные сюжеты романов Мир-Хайдарова охватывают совсем иные масштабы. Здесь вступают в действие «наполеоны» современности: мафиози, каталы, теневики, политики всех масштабов. Архитектоника прозы становится иной: появляются концепция, полифоничность звучания, жанровый синтез. Но уголовный сюжет важен для писателя не сам по себе, а как способ проникновения в суть жизни, во все ее немыслимые противоречия и перипетии. Романное развитие определяется не только усложнением сюжета, а расширяющимися творческими возможностями писателя. Ранняя проза для Мир-Хайдарова была одновременно и периодом плодотворного ученичества — работая над текстами, писатель оттачивал свое мастерство. Открывшиеся новые творческие возможности предопределили естественный переход автора от простых «рабочих» тем к сложному социальному и политическому анализу общества. При единстве образов, типов поведения и главенствующих сюжетных моделей переход от рассказов и повестей к романам стал для Рауля Мир-Хайдарова как для художника слова качественным прорывом в иное творческое пространство. Рассказы и повести, наподобие ручейков, слившись, превратились в могучие реки романов.

Однако вернемся к началу 80-х годов, когда в первых сборниках рассказов писателя выстроилась целая галерея социальных типов, весьма характерных для того времени. Одним из самых интересных, является образ Жорика Стаина («Седовласый с розой в петлице»), человека талантливого, с незаурядными способностями, неожиданно оказавшегося на обочине жизни. Развращенный нетребовательностью провинциальной среды захолустья, Жорик Стаин из многообещающего молодого эрудита незаметно превратился в мелкого пакостника, повсюду сеющего растление и зло. Писателем достаточно убедительно прослеживается процесс раздвоения личности, вскрываются внешние и внутренние факторы, повлиявшие на психологию человека, переставшего быть самим собой. Оставаясь холодным эгоистом, Жорик Стаин то принимает облик кумира спортивных болельщиков, то образ святоши, заучившего евангельские тексты, то становится неотразимым дамским угодником. Мельтеша и суетясь, он скатывается на дно, оказывается в подворотне, где соображают на троих. Видимость интеллектуальной жизни, имитация высококультурно общения только ускоряют распад личности. Двойственность становится причиной деградации. Но писатель останавливает своего героя у роковой черты нравственного небытия.

Образы мятущихся людей в переходные периоды жизни, когда одни устои обрушились, а другие еще не обретены, особенно удаются Мир-Хайдарову. Сказано: душа обязана трудиться! А легковерные и, значит, духовно ленивые люди зачастую принимают собственные мечты и иллюзии за действительность. Вот стареющий нотариус Акрам-абзы из затерявшегося в оренбургских степях села, овдовев, решил подыскать себе новую подругу жизни… Такова завязка повести «Жених». На ловко составленное брачное объявление, как бабочки на яркий свет, слетаются невесты. У бедного нотариуса голова идет кругом. История забавна и трогательна, но именно беспочвенная мечтательность порождает драматические коллизии и даже приводит к фатальному исходу. А случается, что истинное и прекрасное люди принимают за обман и отвергают. Подобная чрезмерная предосторожность, граничащая со слепотой, тоже характеризует леность души и отнюдь не есть нравственность. В повести «Жар-птица» Ленечка Солнцев набрел на «чудо», встретил саму любовь. Но Ленечка не верит своим глазам, потому что глаза его были устремлены в себя. Вертопрах Солнцев упускает свое счастье… Надо сказать, что сюжет «Жар-птицы» в творчестве Мир-Хайдарова стал сквозным. Двойственность характеров, предопределяющая жизненные неудачи героев ранней прозы Мир-Хайдарова, порождается их поверхностным отношением к жизни и сознательным, нарочито-блаженным неведением того, что в ней поистине ценно. В повести «Чти отца своего» писатель убеждает, что в душе каждого должен звучать внутренний камертон, по которому необходимо проводить постоянную выверку своих нравственных ориентиров — иначе бытие распадется, а личность деградирует и исчезнет.

Основные темы и образы первых лет творческой работы писателя нашли своеобразное преломление и развитие в романе «Ранняя печаль», законченном в 1991 году и вышедшем отдельным изданием пять лет спустя. Жанр этого произведения — беллетризированное воспоминание. Форма чрезвычайно трудная, в которой читательский интерес поддерживается не перипетиями сюжета, а чередой самых обыденных реалий, подробностями бытия, лишенными внешних эффектов. Предвосхищая опыты А. Битова, воплощенные в книге «Неизбежность ненаписанного» (М., «Вагриус», 1998), Мир-Хайдаров в романе «Ранняя печаль» использует метод коллажа — включает в текст фрагменты из других своих произведений, тематически и эмоционально созвучных этому поразительному роману. Оригинальный прием автора активизирует читательское восприятие, связывая в единый узел тематические нити всего творчества писателя. Возникает целостный и самодостаточный мир. «Ячеистая» структура повествования позволяет обстоятельно обрисовать судьбы людей, совершенно разных по характерам, социальному статусу, а главное — по итогам жизненного пути. В романе, наряду с вымышленными персонажами, действуют и реальные люди (некоторые даже под собственными фамилиями), и географически достоверные города и поселки. Степное, Скудное, Хлебодаровка, Мартук — все это синонимы населенного пункта, откуда писатель родом. Этот затерянный в степи поселок, расположенный у самой границы между Европой и Азией, для Мир-Хайдарова не только «малая родина», а нечто большее — особый мир, в котором жили и живут многие герои писателя или оттуда они родом. Подобное уже встречалось в мировой литературе: в мифическом округе Йокнапатофа происходит действие большинства романов Уильяма Фолкнера. Перефразируя слова братьев Гонкуров, Мир-Хайдаров однажды сказал: «То место, о котором не осталось литературных памятников… обречено на выпадение из истории, на безвестность». Высшей для себя честью писатель считает не дифирамбы критиков, а слова мартучанина о себе: «Я из Мартука, описанного в известном романе…»

Размышляя о прошедшей эпохе, автор не скатывается на нигилистические позиции огульного очернения. Он не уподобляет людей «манкуртам» или «совкам» в угоду текущей политической конъюнктуре. Мир-Хайдаров не льстит ушедшему времени, но и не обрушивает на него ушаты грязи, как это делают многочисленные радетели «минутной истины». Герои «Ранней печали» — люди-созидатели, которые убеждены, что «только делом утверждается человек на земле». Книга получилась пронзительно грустная. Преодолевая льдистые барьеры людской разобщенности, Мир-Хайдаров подходит к широкой общечеловеческой теме, осмысливая жизнь как драгоценный дар Божий. Как бы ни скупилось время на радости, люди остаются людьми, они созидают счастье и живут в той реальности, которую им предоставили судьба и история. Рушан Дасаев, герой романа, не может похвастаться ни шикарной квартирой, ни особым благополучием, и автомобиля у него нет. Но он молод, его жизнь насыщенна и полна интересов. Любимая работа, музыка, литература, спорт — все входит в эту орбиту. Рушан открывает новых для себя писателей: Казакова и Распутина, Трифонова и Каледина. Трогательно гордится тем, что раньше всех в своем окружении прочел и оценил Фицджеральда и Дзюнпея Гомикаву. Прелесть жизни, ее очарование — вот основной мотив «Ранней печали». Оптимистическое восприятие рождается вовсе не от обладания дорогими и престижными вещами. Радость не имеет стоимостного выражения, и это тем более важно, что явственно и неумолимо ощущаемый фон романа — это трагическая суть бытия. Жестокость и крушение привычных устоев, словно мельничные жернова, перемалывают человеческие судьбы. Особое внимание автора привлекают неудачники, чья жизнь не состоялась не потому, что они сплоховали, а в силу враждебных обстоятельств. Сердце чуткого и восприимчивого читателя наполняется жалостью к героям, наделенным достоинствами, но обманутым бездушным временем.

Герой романа Рушан сожалеет не столько о том, что его поколение уходит, сколько о том, что оно уходит, не оставив достойного следа в духовной жизни исчезнувшей с мировой карты страны. Рушану нет еще и пятидесяти, а «он стал свидетелем крушения надежд, судеб, и не только людских. На его памяти исчезали города, кварталы, любимые здания и вокзалы, казахские аулы и русские селения». Жившие люди и существовавшая действительность исчезают с легкостью миража в пустыне. За текстом романа возникает мотив фантастичности, иррациональности бытия. Кафе-стекляшка под названием «Лотос» — последнее прибежище «элиты среди пьющих» — на самом деле становится дальним берегом реки забвения, уже размытым дымкой времени. В такой ситуации и трагично, и несколько смешно выглядят люди с их неписаными правилами и манерой общения. Всем своим поведением они пытаются убедить себя, что еще на плаву, «оттого и галстук, и учтивые разговоры, и неестественная галантность, давно ушедшая из общения нормальных людей, и тщательные проборы в давно немытых, посеченных волосах, и кокетливый платочек в кармане затертого пиджака». Невостребованность человека обществом — это мировая современная проблема, которую не решить усилиями одних психологов. Не тривиальная безработица, а фатальная ненужность и, как ее следствие, невовлеченность в жизнь порождают внутреннее чувство никчемности и мучительные духовные коллизии.

Писатель тем самым предвосхитил проблемы, которые появились только сейчас, в связи с глобализацией экономики. В иных случаях это приводит к жизненной катастрофе, как у знаменитого когда-то форварда столичной футбольной команды Камила, которого восторженные поклонники сравнивали с Пеле. Подчас к жизненной неудаче проводит уверенность в собственном обаянии — как у Тамары Давыдычевой из «Жар-птицы», Светланы Резниковой из «Ранней печали». Они мечтали о большой любви — казалось, все было рядом, только поверни голову, протяни руку, но…

Экранизации литературных произведений и большие деньги, приносимые в случае удачи, наложили на сегодняшнюю торопливую литературу отпечаток алчности. Действие, голливудский «экшен» стали главными составляющими современной прозы. На каждой странице бульварной книжки постоянно должно что-то происходить. Главную же мысль «модерновый» прозаик приберегает для сюжетного пика. Энергичный, ослепительно красивый литературный герой, убивая главного врага или отбирая партию героина, непременно произносит сентенции. Телевизионное, клиповое восприятие массового потребителя требует непрерывных развлечений. «Современная литература», к великому сожалению, стала походить на учительницу математики, которая, чтобы поддерживать видимость дисциплины в классе, вынуждена одновременно с разъяснением теоремы, проводить возле доски сеанс стриптиза — иначе ее ученики ничего не узнают о «пифагоровых штанах». Тут о понимании и осмыслении жизни не может быть и речи. Тут сплошная «развлекаловка». Цель подобной стряпни — помочь уставшему после работы человеку забыться после тягот дня, расслабиться, приморить глаза перед сном.

В романе Мир-Хайдарова «Ранняя печаль» никаких «экшен» нет, ничего остросюжетного не происходит. Никаких развлечений, никто никуда не мчится, не стреляет, никого не насилуют. Громкий разговор в чайхане, и тот вызывает замечание старика, пьющего чай: «Уважай других — будут уважать тебя». Полутонами, пастельными, неяркими красками писатель рассказывает об ушедшем и уже не имеющем никакого практического значения человеческом бытие. По сути этот роман — история любви инженера Рушана и архитектора Глории. Женский образ особенно удался писателю. Глория вынуждена уехать на Запад, потому что в стране, где все здания сооружались из однотипных железобетонных блоков, ее профессия архитектора оказалась ненужной. Любовь или реализация жизненного предназначения? — этот выбор и стал главной темой (так и хочется сказать «мелодией») романа «Ранняя печаль». Они любили друг друга, любили музыку и футбол своей молодости… Но Глория предпочла расставание, забрав с собой, как уезжающая, только четверть печали. Она решила воплотить свой дар в реальные постройки, добиться, чтобы ее призвание, способности и таланты не увяли втуне, а были воплощены в сооружения из бетона и кирпича. Глория выбрала востребованость, а не показной патриотизм. Следуя своему предназначению, только за границей она смогла осуществить свои ранние проекты: по ее чертежам возведены дворцы в Кувейте, дома в Германии. Глория воплотила свои чертежи, а значит, и свои мысли в реальные постройки, у нее архитектурная мастерская, она признана. Собственное умение и дар оказались для нее важнее продолжения рода на родной земле. Она предпочла жить в обществе, которое воспользовалось ее талантом и щедро за это заплатило.

А Рушан остался дома. Он грустит: ведь три четверти печали, судя по поверию и по тексту романа, действительно достались ему. Рушан тоскует, вспоминает, грезит. На волнах памяти он поднимается ввысь или опускается… На этой грустной ноте мы и расстаемся с героем, которому, как и всем нам, предстоит действовать, добывать хлеб насущный… Но это уже за рамками романа.

Архитектору Глории было что предложить на Западе. Она дорожит собой и, пока молода, работоспособна, покидает край, овеянный романтической дымкой молодости. Начало ее новой жизни — это достойное продолжение прежней. Оно оказалось возможным только в обществе взаимных услуг, в обществе «сервиса». Глория, конечно, тоже тоскует — Рушан угадывает ее печаль, чувствует ее грусть между строк письма, пришедшего спустя десять лет после разлуки. Но как раз за эти десять лет многие проекты Глории были воплощены в жизнь — построены дворцы и дома.

Здесь, как в зеркалах, расположенных друг против друга, множатся жизненные пути героев Мир-Хайдарова. В тексте романа ощущается зыбкая неопределенность, присущая самой жизни.

Вернется ли Глория строить пятизвездочные отели-дворцы, больше похожие на миражи в пустыне, например в Душанбе? Вряд ли. Поедет ли Рушан в Германию, чтобы навестить возлюбленную? Это еще менее вероятно. Он хочет остаться в ее памяти таким, каким она его помнит — молодым или почти молодым. И он не поедет к ней, потому что автор советует не возвращаться в те времена, когда мы были счастливы. Возврата в прошлое нет…

А между тем лиричные звуки музыки на площадке истории стихли. Алчность и бесстыдство породили диссонансы, под которые не потанцуешь. Человеческие законы попраны. На балу удачи дирижером стал Сатана… Именно об этом затянувшемся периоде, которому не видно конца, повествует знаменитая тетралогия Рауля Мир-Хайдарова.