"Земля - Сортировочная" - читать интересную книгу автора (Иванов Алексей)ГЛАВА 10– Эй, пацан, ты чего?… - тормошил меня бригадир Орленко, пристально вглядываясь в лицо. – Н-не знаю…- без голоса ответил я и с трудом приподнялся на локтях. Я лежал в дорожной пыли на полпути между уборной и столбом. Невдалеке за липами желтел вокзал. По путям медленно катились цистерны. В моих глазах из всеобщего небесного сияния неохотно сконцентрировалось солнце, и я различил лицо Орленки. – У тебя -солнечный удар? - подсказывающее спросил он. – Ага… - для конспирации согласился я. – А что в уборной делал?… – Что-что!… - разозлился я.- Что и все, ничего нового!… – Ну-ну, - недоверчиво отступился тот и помог мне встать. В его кармане тяжело лежал пистолет, из которого я застрелил Бабекуса. «Вытащил уже и проверяет, помню я чего или нет», - догадался я про Орленку. – До дому довести? - спросил бригадир. – Сам дойду, - ответил я ему. До угла улицы Ингмара Бергмана он выслеживал меня и крался в акации. Я не выдержал и перебежал через огород Залымовых. Он за мной не полез, но долго торчал у забора, вытягивая шею. Потом его заметил потомственный рабочий Илья Петрович Фланг, засрамил и погнал на работу. Я еще придумать не успел, что мне теперь делать, как в переулке Робеспьера увидел дядю Толю и Лубянкина. Они, без сомнения, шли к Поповым. – Эй, Бабекус!… - вскинулся Лубянкин, увидев меня. Форы оставалось минуты три, и я очертя голову бросился к Барбарису. – Борька!…- отчаянно крикнул я, подлетая к воротам их дома. - Открывай!… Барбарис полз медленно-медленно, как инвалид войны и труда сразу. – Скорее!…- вопил я. Он вытащил щеколду из петель. – Ты чего? - спросил он, открывая. - Сегодня все какие-то чокнутые… – Молчи! - велел я, захлопнув створку ворот.- Слушай меня! Сейчас чеши на вокзал и найди товарища Палкина! Передай ему: дядя Толя, Лубянкин и Рыбец - диктаторские шпионы! Сегодня ночью - десант!… – Чего?… - ошалев, пробормотал Барбарис. - Вовтяй, ты чего городишь?… – Тупарь, дундук!…- разозлился я.- У меня времени - шиш да маленько!… Толстый, жирный, поезд пассажирный!… Помнишь, что Карасев нам впрягал? – Ну. Сто раз слышал. – Так вот, это правда! А на станции у мятежников Штаб! А сама станция - Карта! – Погоди, что-то я не врубаюсь, - забеспокоился Барбарис. - Какие, блин, мятежники?… Но тут ворота толкнули, и в щель всунулся дядя Толя. – Ты куда девался? - спросил он у меня. – Потом объясню, - тоном Бабекуса ответил я. – Борька, вали отсюдова, - велел сыну дядя Толя. – Ты чего, бать?… - начал было Барбарис, но дядя Толя молча поднес к его носу кулак. – Борька, иди в дом, а то убью, - спокойно повторил он. Барбарис побледнел. – Чокнутые все… - сказал он, уходя. – Ну что, - спросил меня дядя Толя, - как результаты? – Результаты превзошли все ожидания, - сказал я наобум. – И что же? – Нулевая группа секретности, - сказал я. - Сообщение только для генералитета. Дядя Толя долго раздумывал с оловянными глазами. – Лубянкин! - наконец окликнул он. - Забирай его! Он толкнул меня в щель между створками. Лубянкин с другой стороны вцепился в рукав и вытащил меня к себе. – Поступаешь в мое распоряжение, - сказал он. – Слушаюсь! - ответил я. Дядя Толя высунулся из ворот. – Набака фриба кабидо ка струп, - сказал он. – Папарела, - ответил Лубянкин. - Аплидо. Брама ка пой. – Ерепена крача, - на свой страх и риск вставил я. – Само собой разумеется, - ответил Лубянкин и козырнул. Дядя Толя захлопнул ворота. Мы пошли. – Ночью сбросили контейнер, - поведал мне Лубянкин. - Попали в Батькино озеро. Я весь продрог, пока достал, трусы разорвал о корягу… – Мне заштопать? - язвительно спросил я. Сладкий спазм опасности сжимал мой живот. – Не хами, - не обиделся Лубянкин. - Там десант, три сотни гвардейцев… – Так много? – Как выйдет. Не мое дело - Рыбец. Мне приказано передать ей, чтобы первый батальон запустила на обеде, второй - в ужин. – Очень хорошо, - отозвался я, ничего не поняв. – Ты отнесешь их Рыбец, - приказал Лубянкин. - Похоже, за мной хвост. Кругом одни шпионы. Меня ВАСКА засветил. – Понятно, - сказал я. Мы дошли до его калитки, и он пропустил меня во двор. – В сарай, - направил он. В темном сарае стоял забрызганный грязью мотоцикл «Хорьх». Лубянкин снял с его заднего сиденья брезентовый рюкзак и вытащил оттуда заплесневелый и слипшийся кирзовый сапог в свежей тине. Повернув его подошвой к солнечному лучу, он нажал несколько гвоздиков, и подошва с пружинным кряканьем отскочила, как обложка книги. Внутри было выстланное каучуком гнездо с малюсенькими лампочками. В гнезде лежал медный пенальчик. Лубянкин бережно извлек его и протянул мне. – Передашь Рыбец, - повторил он. - Ей все известно. – Так точно! - подтвердил я и отдал честь. Отойдя подальше от дома Лубянкина, я открыл пенальчик и заглянул внутрь. Пять столбиков таблеток и были двумя батальонами гвардейцев. Уж они у меня повоюют… Одна мысль бросилась мне в голову. Я принял решение как пенсионер - бежать в аптеку. Аптека у нас была только на вокзале. Я сунул гвардейцев в карман и побежал на вокзал. На мое счастье, в аптечном киоске сидела тетя Аня Варежкина, а не старуха Паклина. Паклина бы меня пожалела, ничего химического не продала, а вместо этого насоветовала кучу народных трав. На витрине я сразу увидел упаковку с подходящими по размеру таблетками. Ткнув пальцем в стекло, я сказал: – Мне таких штук десять, тетя Аня. – Это пурген, Вовка, - сказала она. – Яд? – Да нет… Хуже. – Все равно давайте. Выгребя всю мелочь, я забрал упаковки, убежал в сквер и достал пенальчик. Я вытряхнул гвардейцев в ладонь и ссыпал их в карман, а пурген аккуратно заложил на их место. Подлог был незаметен. Надо было спешить, и я вдоль путей помчался обратно, по тропинке выбрался на улицу Долорес Ибаррури, перелез забор и через пустырь вышел к столовке. На мой стук Рыбец открыла сразу. – Принес? - волнуясь, спросила она. – Принес, - ответил я, доставая пенальчик. – Смерть мятежникам! - сказала она, выхватила пенальчик из моих рук и исчезла за дверью. – Смерть, смерть… - задумчиво пробормотал я, оглядываясь, куда можно сплавить гвардейцев. А Рыбец в это время в душном пару и в зное на кухне пихала таблетки в скользкие, разбухшие тушки пельменей и разбрасывала пельмени по тарелкам, подкладывая в каждую по одному диверсионному пельменю. С раздачи доносились ругательства и громыханье подносов. Кто-то колотил ложкой по стакану. Но Рыбец не покинула кухню, пока не покончила со своим делом. (Забегая вперед, скажу, что эти невинные таблетки в нашей Сортировке никому не повредили, потому что у всех наших организмы уже приспособились к стряпне Рыбец и поглощали из нее только питательные элементы, а на остальные никак не реагировали. Только вот четырнадцать приезжих, которые коротали время от одного поезда до другого, все поголовно опоздали и потом скандалили.) А я в это время подбежал к свиньям, которые все так же высовывали пятачки из-под ограды, достал из кармана десант и беспощадно скормил его свирепому борову. Дело было сделано, и я устало уселся на ящик. Хотелось отдохнуть или вздремнуть, и я расслабился. Поэтому внезапный яростный свинячий визг подействовал на меня сильнее, чем спичка на ведро бензина. Я подлетел вверх и уже оттуда увидел, что боров, съевший десант, издавая этот сверхъестественный звук, несется в свинарник. Он влетел туда, и тотчас послышались хруст и треск. Свинарник дрогнул, еще раз закачался, роняя со стен и крыши труху, и наконец треснул, как дамская перчатка, напяленная на лапу грузчика. Крыша свинарника покосилась и мелкими толчками поехала набекрень. Что-то розовое и горбатое высунулось из-под нее. Лопнув от перенапряжения, свинарник расселся, и из него медленно поднялась вверх чудовищная свинья размером с дирижабль. Непосредственно от борова в этом раздувшемся существе остались только крошечные выпученные глазки, четыре копытца, спиралька хвостика, пятачок и розовый ротик. Грузно вращаясь, свинья поднималась все выше и выше, под облака. Из столовки высыпал народ, глядел и шепотом переговаривался. И я тоже глядел, пока железная рука тетки Рыбец не впилась мне в ухо и не повернула его вокруг своей оси, как переключатель у телевизора. Это означало то, что тетка Рыбец догадалась обо всем: и обо мне, и о Бабекусе, и о десанте. – 3-заморю!… - тихо сказала мне она. |
||
|