"Круги на песке" - читать интересную книгу автора (Зарубин Алексей)

Глава 5

Со стороны могло показаться, что отец и сын ведут мирную беседу в окружении старых друзей. Да, в общем-то, так оно в конце концов и вышло. После перебранки, половину слов из которой я не понял, и оскорбительных жестов, понятных на любом конце Вселенной, они перешли к разговору внятному, полному упреков, но не угроз.

Я тихо радовался тому, что не пришлось пускать в ход кулаки и ножи, отбиваясь от настигшей нас погони, потом до меня дошло, что староста заявился по нашу душу один, без своих крепких помощников. Это меня насторожило. Я шепнул пару слов Керби, и на всякий случай мы вдвоем поднялись на холм.

Большой караван все еще был далеко, а на голых отрогах негде было затаиться. Когда мы вернулись обратно, отец и сын продолжали уныло перечислять обиды давних лет. Если они будут продолжать такими темпами, то к делам сегодняшнего дня подберутся разве что завтра утром. Но тут Маас вдруг бросил перечислять задарма съеденное и выпитое Беспалым и его дружками на третьей свадьбе старосты, сел на песок и захныкал, утирая слезы и сопли огромными мозолистыми кулачищами.

Неожиданное зрелище смутило меня, я снова принялся озираться, ожидая подвоха, внезапного нападения, но все тут же встало на свои места.

– Обидел, обидел папу, - бормотал старик, из грозного хозяина деревни внезапно превратившийся в дряхлую развалину. - Обокрал, унес единственное достояние. Не будет тебе моего благословения!

– Подавись своим благословением, - сквозь зубы процедил Саам. - Я взял свое по праву старшего сына.

– И женщин увел, - плаксиво пожаловался староста Чакмару, который стоял рядом и, вытаращив глаза, пытался понять, что происходит. - Увел женщин, ведь увел же. А?

Мальчонка улыбнулся и сплюнул себе под ноги, вроде давая понять - ну, увел, так увел, что же теперь делать!

– Народ взбаламутил, - продолжал ныть старик. - Все решили, что ты новую деревню хочешь основать. За тобой молодые собрались уйти, а когда я запретил, взбунтовались.

Тут он замолчал и, понурившись, уставился в песок.

– Это что же, - сказал Гинтар. - Ты больше не староста, что ли?

– Помолчи, пока мы разговариваем, - нахмурил брови Саам.

– Да ладно… - весело протянул Гинтар. - Я так понимаю, что отца твоего сместили. Вот как оно повернулось!

Беспалый задумчиво посмотрел на Гинтара, но тот встретил его взгляд без робости. Потом глянул на отца и спросил:

– Выгнали из деревни?

– Эх-хе-хе! - только и вздохнул горестно бывший староста.

– Кто выгнал?

– Да эти двое, что остались. Я ведь к ним, как к родным сыновьям, а они! Ну, обменял их стариков на новые сети, так ведь не кому-нибудь отдал, а в хорошие руки, и недалеко, полдня ходьбы. А брата его оставил, хотя добрую цену предлагали, да-да, оставил. Такие неблагодарные чужаки. Сначала они молодых подбивали за тобой идти, а когда я велел запереть всех в сарай, эти двое меня связали, а потом решили, что никуда идти не надо, проще меня выгнать. И выгнали. Пинками, как вьюка паршивого.

Вот тут у меня в голове все сложилось, я схватился за живот и плюхнулся на узел, смеясь так, что эхо отдавалось от скал.

– Так это… так это братья Во… Во… Волковы тебя вышибли из кресла? Ну и дела!

Засмеялся Керби, хохотнул Гинтар, лишь только отец и сын мрачно наблюдали за этим весельем.

– Разве я не был добр ко всем? - сказал наконец староста, когда все отсмеялись. - Разве я не судил как должно и как можно? Но вот появляются два чужака-молокососа, и, что обидно, о, как обидно, почти вся деревня поддерживает их. Ладно бы молодые, они все глупы, но и старшие тоже сошли с ума и решили «жить по справедливости»… - последние слова он выдавил с такой брезгливостью, словно на губу ему вьюк наложил.

– Это как - по справедливости? - удивился Беспалый.

– A я почем знаю?! - огрызнулся старик. - Наобещали всем еды из кладовых, долю от продажи соуса и свободу. А девки-то, девки как перед ними стелились, тьфу!

– Зря мы сбежали, господин Острич, - весело сказал Керби. - Остались бы, сейчас вместе с Волковыми могли бы управлять Райской Рыбалкой. Может, вернемся?

– Управляй своей задницей, - старик злобно высморкался в сторону техника. - Из-за вас у меня все отобрали. Раз сбежали, говорят, значит, слаб, правит плохо, вот народ и разбегается. Так на сходе решили. Вернетесь, может, и простят вас. Побьют, но простят.

– Волковы не дадут в обиду.

– Куда денутся! Слабость покажут - их тоже скинут или разбегутся, вот как вы сбежали.

– Про караван ты им говорил? - спросил Беспалый.

– Нет.

– А кто с тобой шел?

Вместо ответа Маас бросил к его ногам пустую холщовую сумку.

– На последние деньги нанял помощников, чтоб тебя быстрее найти. Все истратил, ничего не осталось. Вот, сынок, нашел я тебя. Пошли домой, забудем обиды. Лучше ты старостой будь, чем эти говнюки.

– Поздно возвращаться, - угрюмо ответил Беспалый. - Не дойдем, без еды-то. Когда обратно пойдет караван, тогда поглядим.

Так закончилась непредвиденная встреча с папашей Маасом. Не роковую и кровопролитную схватку отца и сына мы увидели, а мелкую семейную свару, которая завершилась если и не примирением, то чем-то очень похожим на примирение. Не было ритуальных песен. Вместо высокой трагедии случился фарс, а вместо трупа с колотыми и резаными ранами - еще один попутчик. Джо, наверное, был бы разочарован.

Три дня мы шли сквозь глубокое ущелье, а до выхода из горной теснины было еще далеко. Крутые склоны, ни воды, ни травинки, только камни справа, камни слева и песок под ногами - его нанесло сюда ветрами из пустыни. С каждым днем песка становилось все меньше, идти приходилось по каменным плитам, довольно-таки гладким, выровненным за века ногами и копытами. Шли в тесноте, но быстро. Дорога кое-где расширялась, иногда образуя вполне приличные площадки. Там сразу же располагались самые слабые, чтобы отдохнуть в тенечке. Иначе могли затоптать ненароком.

Керби все же упрекнул Беспалого: послушайся мы его, сейчас изнывали бы от жажды и голода. Рыбак ничего не ответил, только зыркнул сердито на техника и побрел дальше, а следом за ним плелся старина Маас. На привалах, когда караван замирал без движения бесконечной змеей, заполнившей собой дно ущелья, бывший староста уныло, намекал сыну: неплохо, мол, вернуть ему жезл, - на что Беспалый лишь морщил нос и отворачивался.

Джо теперь не донимал разговорами, купцы оказались далеко впереди, а чтобы во время остановок добраться до нас, ему пришлось бы идти по головам и телам сидящих и лежащих паломников. Лишь Чакмару удавалось ввинчиваться между людьми и скалами, ловко подныривать под брюхами вьюков в поисках уроненной кем-либо вещи.

На единственного вьюка мы усадили Катарину. Женщины шли, держась за большие переметные сумки.

Раздача мяса прекратилась. Неприятно пахнувшую воду, подкисленную какими-то травами, разливали помалу из больших бочек, повидавших, судя по разлохмаченным слоям пластика, не одно паломничество. Хорошо, что мы не выбросили пустые емкости. Тем, у кого не было ничего подходящего, приходилось пить из общих кружек, привязанных к бочкам крепкими веревками. К моему удивлению теснота, скученность и скудный рацион не сделали паломников агрессивными. Наоборот, ссор, криков, брани вообще не было слышно, они шли, сосредоточенно уставившись друг другу в затылок, кто-то тихо напевал себе под нос благодарственные песни, кто-то молча перебирал четки, время от времени опуская на миг глаза, чтобы посмотреть, на каком знаке лежит палец.

Наше место в караване все время менялось, если перед нами останавливались на отдых, мы продвигались вперед, а когда обнаруживалась свободная площадка и ноги уже гудели - отставали. Шли тем не менее бодро и как-то незаметно оказались в голове колонны, там, где шли старшины, знатные паломники и богатые купцы. При виде нас Джо слегка оживился, но выглядел он уставшим, и сил у него хватило лишь на то, чтобы приветственно взмахнуть рукой.

– Это еще кто? - за моей спиной раздался хриплый шепот папаши Мааса.

– Торговый человек. Чужаки с ним задружились, - тихо ответил Гинтар.

– Купец? Богатый? - старик спросил, словно приценился.

– Вроде богатый.

– Будь я помоложе, хе-хе… Э-э, чего уж теперь!

Я с интересом прислушивался к негромкому разговору. Маас втолковывал Гинтару, что хоть сынок его оказался беспутным, но все же есть, наверное, крепкие, надежные люди, с которыми можно хорошее дельце провернуть. Для этого надобно лишь вернуть жезл власти, а остальное он берет на себя. Гинтар лишь сопел в ответ, дергал себя за редкую растительность на подбородке, но вразумительного ничего не сказал.

Вот ведь неугомонный старик, подумал я, вроде всего лишился, а все равно не успокоится, теперь норовит разбоем промышлять. Тут я вспомнил, что мы с Керби тоже собираемся слегка пощипать купцов, то есть даже не слегка, а попросту очень крупно. Но пока мы в караване, никому в голову не придет разбойничать.

В разговорах паломников все чаще упоминались некие Врата, перекрывающие выход из ущелья. Наверное, это своего рода пропускной пункт или таможенный терминал. Я ожидал увидеть что-то вроде блокпоста и поэтому растерялся, когда за очередным поворотом дорога оказалась перегорожена стеной, вздымающейся над нами так высоко, что пришлось задрать голову. Сложенная из белого камня, она ярким пятном выделялась на фоне темных скал. На высоте десяти - пятнадцати метров шли ряды узких бойниц, а еще выше к стене прилепились какие-то легкомысленные балкончики с тонкими, еле заметными перилами. На балкончиках толпились люди в пестрых одеждах. Наверное, разглядывали караван.

Тем временем команды старейшин уже слабым эхом доносились из глубины ущелья, колонна остановилась. Большая, хорошо утоптанная площадь перед стеной заполнилась людьми. Вьюков стреножили, зазвенели котлами кашевары, задымили костры - в дело пошли последние вязанки хвороста. Мне показалось, что паломники устраиваются на отдых слишком капитально.

Чакмар убежал, потом возник с обгрызенным по краям сухарем, снова исчез, а когда появился, то сказал, что сквозь Врата Святости скоро начнут впускать, но маленькими группами, так что лучше поесть и поспать.

– Вот они - Истинные Врата, - благоговейно произнес папаша Маас. - Я думал, вранье, нет никаких Врат, так, название одно.

– Это Последнее Препятствие, - кротко пояснил незнакомый паломник. - Кто любезен удаче, тот одолеет его без ущерба для себя.

– Нет-нет, - вмешался другой паломник. - Это не Врата, а Стена Преодоления, и одоление ее произойдет не в грубом телесном виде, а посредством испытания духа.

– Да как же так, - повысил голос третий. - Всем известно, что удача и благочестие равно приятны перед силами добрыми или равнодушными, а стены суть ложные обманки глаз…

С минуту я прислушивался к безумному спору мудрецов, лохмотья которых привели бы в восторг любого паразитолога, потом отвернулся. От высоких разговоров меня просто тошнило, местные верования и обычаи я презирал, не отдавая себе отчета, что давно уже следую этим обычаям.

Мы уже развязывали узлы, когда перед нами возник сияющий Джо.

– Я все устроил, - сказал он. - Сейчас запустят нашу группу, вы можете пойти с нами. Иначе придется ждать день или два, пока старейшины будут тянуть жребий, кого вперед пускать, а кого придержать.

– Не оскверняй свой рот хулой, - прикрикнул на него Беспалый. - Нельзя гадать и ворожить, нельзя испытывать судьбу удачей.

– Здесь можно, - хором сказали паломники, прервав свою дискуссию относительно того, как следует называть стену.

– Разве уже дошли? - удивился Саам.

– Еще нет, но в этих краях силы Паука и Дракона уравновешиваются, - пояснил один из паломников.

Тут возник спор, на сколько шагов следует подойти к стене, приступив к испытанию удачи двоякому и троякому, и следует ли прислушаться к мнению толкователя такого-то, уличившего толкователя сякого-то в поспешности, то бишь в непочтении к силам, о которых пока не следует говорить…

Миновав шатры старейшин, мы подошли к стене. Врата оказались еле заметной дверцей, сквозь которую нагруженный вьюк не протиснулся бы. Чуть позже я заметил дверь пошире и выше, такую же неприметную, из выбеленных досок - через эту загоняли живность, тягловую и на прокорм. А вот как собирались втаскивать большие многоместные короба-носилки, я не понял. Наверное, разберут.

У дверцы стояли два зверовидных стража с огромными палицами, утыканными ржавыми штырями. Джо предъявил им дощечку с полустертым знаком. Эту хитрую загогулину, очевидно, выжгли с помощью раскаленного клейма. Судя по тому, что знак был еле заметен, дощечка побывала в великом множестве рук.

Стражники выстроили нас попарно, пересчитали по головам, двоим велели отвести вьюка к широким створкам, а потом впустили и нас. К моему удивлению, за дверью нас ждало не ущелье и даже не дорога.

Пыльные столбы света, наискось тянущиеся из бойниц, ложились на высокие колонны, подпирающие еле различимые своды огромного зала. Воздух пропитан многолетними испарениями человеческих тел и животных, но разве этим смутишь носы, вкусившие несравненного аромата черного соуса? Нет, нас этим не смутишь…

Низкие деревянные перегородки между колоннами рассекали помещение на расходящиеся от входа длинные коридоры, ведущие в темноту. Десятки людей в светлых долгополых рубахах навыпуск стояли у проходов и направляли группы паломников в свободные коридоры.

Все-таки очень смахивает на таможенный досмотр, подумал я. Дело привычное. А вот рыбаки были подавлены размерами помещения. Они притихли, жались друг к другу, и даже шустрый Чакмар старался не отходить от группы ни на шаг. Что касается нас, то мы насмотрелись на таможенные залы, пакгаузы и ангары, в которых трясли беженцев неимоверно, вытряхивая мало-мальски ценные вещи под предлогом карантина, проходного сбора, налога на спасение и на все остальное, что в силах было подсказать воображение фискалов.

Но здесь никто не проверял, что находится в больших кожаных баулах купцов и в наших узлах-котомках. Странно. Первыми сюда запускали тех, кому не хотелось ждать, когда выпадет его очередь по жребию. За приличную мзду выдавали пропускную дощечку на определенное количество паломников, не желающих испытывать силы удачи по мелочам. Казалось, вот кого нужно трясти мало-мальски опытному таможеннику. У нас-то опыт был немалый: на бесправных беженцах в космопортах кто только не тешил свое самолюбие.

А сейчас без всякого досмотра нас пропустили сквозь одну перегородку, другую, потом велели каждому приложить ладонь к навершию каменной тумбы. Было видно, как на шеи паломников надевали шнурки с талисманами. Мы двигались в очереди, а когда подошли к тумбе, вытесанной из серого известняка, я обнаружил, что в ее поверхность, залапанную тысячами грязных ладоней до черноты, врезана дырчатая пластина биосканера.

Верзила, нависающий над нами, был чем-то похож на старину Мааса. Наверное, староста был в молодости таким же мускулистым амбалом. И таким же грубияном.

Заметив мое изумление, верзила заржал, схватил меня за руку и на секунду прижал ладонь к сканеру. Мигнула зеленая точка.

– Что, деревенщина, перетрусил? Это Камень Истины! От него не скроешь дурные помыслы.

Я даже не поднял на него глаза. В последнее время я был готов на любой конфликт, драку, поножовщину, если понадобится. Но страх многолетней выдержки, страх перед официальными лицами при исполнении, настоявшийся за годы скитаний, все же оказался сильнее. Рядом с верзилой суетился мелковатый человек в одеждах, которые были явно ему велики. Он подавал веревочки и шнурки с талисманами, которые полагалось вешать на шею. Талисманом оказался круглый камешек с грубо выдолбленной дыркой посередине. Недалеко от нас, в соседнем проходе, заспорили, зашумели, а потом и закричали. Прибежали стражники с дубинками и, схватив под локти какого-то паломника, потащили его обратно к двери.

– Хворых нам не надо, - сказал верзила, провожая их взглядом. - От них самое невезение. Приходят сюда всякие, удачу тратят.

В нашей группе и у купцов больных не оказалось. Так, по крайней мере, был истолкован сигнал сканера. Судя по его габаритам, это была очень старая модель, и вряд ли она могла практически мгновенно провести прионный анализ. Может, он настроен на людей потливых или с повышенной температурой, а местные власти не только не могут настроить его, но даже не знают, как им пользоваться. Да-а, еще немного, и я поверю в странные идеи Джо…

На одного из носильщиков, что тащил вещи купцов, сканер вообще не отреагировал. Верзила непочтительно пнул Камень Истины, или как он еще там его назвал, и после этого наконец моргнул зеленый огонек.

– Батарейка села, - шепнул мне Керби.

Верзила подозрительно глянул на нас, потом отошел в сторону и за шиворот поднял какого-то спавшего у деревянной перегородки оборванца.

– А ну, дармоед, быстро к Хабану, скажи, пусть еды для камня выдаст. Опять потеряешь, съем твои уши!

Заспанный тщедушный человек хрустко зевнул и поплелся в темный проем между колоннами.

– Идите за ним, - сказал верзила. - На выходе сдадите ошейники, иначе не выпустят.

За нашей спиной хлопали двери и ворота, негромкий рокот голосов долгим эхом шелестел во тьме. Когда мы подошли к выходу, то обнаружили, что здесь уже интересуются не здоровьем паломников, а денежками в их поясах.

Чтобы выйти на ту сторону, необходимо было сдать нашейный талисман-пропуск и заплатить что-то вроде налога на удачу. А кроме того, толпящиеся у выхода люди требовали проходных, ножных, узловых, вьюковых и прочих выплат в пользу сил добрых и семей многодетных.

Я даже воспрянул духом! Нет, ошибается Джо, цивилизация здесь еще не совсем скатилась в глухое варварство - пока таможенники блюдут традиции мздоимства, хоть кривой, а все же порядок сохраняется, и незаметно подкрадывающийся хаос не стал полным распадом. Кто бы подумал несколько лет тому назад, что меня обрадует такая малость?!

После мрака и затхлого воздуха даже неяркий свет в ущелье показался слишком ярким. Глаза наконец привыкли, но ничего похожего на оазис я не увидел - все те же камни, отвесные скалы, кое-где пробивались жалкие кустики с бурыми веточками. Ржавые потеки на склонах говорили о том, что когда-то здесь текли ручьи, а наверху имеет смысл поискать железный колчедан. И еще я обратил внимание на то, что при строительстве здания, которым, словно затычкой, перекрыли ущелье, местами использовании большие, прекрасно обработанные блоки из красного гранита. Уложенные вперемешку с грубо обтесанными глыбами известняка, они смотрелись очень странно. Джо наверняка решит, что это остатки циклопических строений древних цивилизаций.

– Ну что, - спросил Керби, - дальше сами пойдем или проводников подождем?

– У купцов, наверное, есть проводники, - отозвался Саам. - А если и нет, так ведь дошли вроде.

Тщедушный человек, которого послали за питанием для сканера, был на голову, а то и полторы головы ниже рыбака, но каким-то образом он сумел посмотреть на него сверху вниз.

– Откуда бредете, паломнички? - высокомерно спросил он, отвесив нижнюю губу. - Из деревни Малые Пердунцы?

– Нет, - простодушно ответил Беспалый, - мы из Райской Рыбалки.

– Ну, разницы никакой, если ты меня понимаешь. Значит так, всем слушать меня и быстро соображать! Без проводника далеко не уйдете. Ясно, да? Здесь места опасные. Пять монет, и Радук приведет вас в нужное место. Радук - это я, а нужное место - это оазис. Оазис, понимаешь? Там вы сумеете выпросить удачу у Каменной Рыбы для себя и своей родни в вашей Рыбалке.

Я присмотрелся к незваному проводнику и засмеялся.

– А что, отважный Радук, - поинтересовался я, - разбойное дело оказалось неприбыльным? И где, кстати, твои отважные воины?

Неудачливый разбойник даже не смутился.

– Воины? Тьфу, а не воины! Жалкие пастухи, нанятые за кусок вяленого мяса. Вот раньше, бывало, ни один караван не входил в ущелье, не заплатив за проход. Мой отважный дед…

От бесконечной истории Радука о своей отважной родне и ее бесконечных приключениях у меня зазвенело в ушах. Я подхватил Катарину на руки и прошел вперед, к группе купцов, а рыбаки, раскрыв рты, остались слушать похвальбу Радука.

Трепался он недолго, потому что торговые люди уже собрались в дорогу, не ожидая большого каравана. Да, собственно, из-за этого они и заплатили проходные, чтобы не ползти с толпой.

Двинулись было в путь сразу же после того, как вывели вьюков, но тут оказалось, что один затерялся где-то. Пока шумели, искали пропажу, лаялись со стражниками Врат, подошли еще паломники. Вьюка так и не нашли.

В узком извилистом ущелье становилось прохладно, сухая жара сменилась свежим ветерком. Кустарник теперь покрывал все склоны, затем появились кривые деревца, торчавшие над скалами, как редкая цепочка стражей. Я брел, размышляя о том, что наша компания быстро обрастает новыми неудачниками. Джо никак не может найти доказательств своим странным теориям, Беспалый хотел убежать от отца, но так и не смог, Маас, который лишился власти, и теперь в придачу неудачливый разбойник Радук. А другие? Разве благополучные люди становятся паломниками? И разве мы, беженцы, не нуждаемся в везении, чтобы попасть домой?

Оазис предстал перед нами внезапно. Мы еще бредем в тени ущелья, но вдруг за очередным поворотом открываются не нагромождения камней, не острые клыки скал, облепленные мхом и травой, а чаша, огромная чаша, гористые края которой еле заметными зубчиками видны далеко, очень далеко на горизонте. Мы видим спирали густых облаков, кругами идущие над оазисом, видим там, внизу, квадраты и прямоугольники садов и пашен, видим скопления шатров, какие-то лачуги, хижины, домики. А впереди возвышался холм, более похожий на огромный булыжник, аккуратно помещенный чьей-то могучей рукой в середине чаши оазиса. В мареве дрожащего воздуха его очертания немного расплывались, он был, скорее, похож на ковш с короткой ручкой.

Купцы зашумели, загомонили, и спор длился до тех пор, пока не вмешались старшины. Джо потом рассказал, что торговые люди никак не могли решить: надо идти к подножью большого холма или выбрать стоянку подальше. Я так понял, что этот огромный камень в центре и есть средоточие удачи или сил, у которых паломники выпрашивают удачу, но чем ближе к нему, тем больше надо заплатить или отработать еду и место, нежели на периферии, у обросших лесами гор, опоясывающих оазис.

Впоследствии я узнал также, что купцы отправились в долгое путешествие, чтобы именно здесь заключить сделки, удача в которых весьма сомнительна, а потому ей надо немного помочь, как пояснил один из них. Возможно, дела эти были сомнительны и с точки зрения тугамских законников, и на взгляд чужаков-контролеров. Но мне-то что?! Даже если я увижу, как контейнер с партией ручных дезинтеграторов меняют на стадо баранов - палец о палец не ударю и, скорее всего, даже помогу ящики грузить за небольшое вознаграждение.

Радук, вместо того чтобы идти по своим делам, долго топтался рядом, прислушивался к спору купцов, и как-то незаметно торговые люди обнаружили, что слушают его россказни о родственниках, о шатрах родственников и о гостеприимстве родственников, которые рады будут в своих садах принять щедрых путников. Старшина в полосатом длиннополом одеянии, недоверчиво щурясь, поинтересовался у Радука именами родственников.

– Если ты приходишься сыном брата свояка досточтимого Садзандара, мы могли бы разбить шатры вблизи Средоточия Вопрошения. За умеренную плату, разумеется, - тут он скосил глаза на Радука. - Чем умереннее траты на постой, тем больше вознаграждение проводнику.

– Дядюшка Садзандар не нуждается в деньгах, - с достоинством ответил Радук. - Его стада тучны, поля необозримы, а закрома полны в сени Великой Рыбы. Все, что заплатят щедрые путешественники ему и мне - всего лишь достойный знак уважения.

– Мы не путешественники, а паломники, - поправил его старшина. - Но насчет щедрости ты не ошибся, мы и впрямь щедры к тем, кто послужит нам в этих благословенных местах.

С этими словами он кинул к ногам Радука горсть монет. Радук отважно нырнул под ноги старшине, вылавливая монеты. Наверное, плата показалась ему более чем достойной, потому что он чуть ли не на руках готов был нести старшину во время нашего пути к центру оазиса. А когда техник Керби спросил его, не достанется ли отважному проводнику тумаков и пинков за то, что он не исполнил поручение, в ответ Радук бесшабашно щелкнул пальцами над головой - пустяки, мол, никуда не убегут дела, и вихляющей походкой продолжил свой путь. Потом он рассказал, что батарейки для стражи выдает лекарь Хабан, обитающий аж на самой вершине святого места, до него добираться - только время зря переводить, да и стража не всегда пропускает, хотя за вознаграждение отчего же не подняться… Лекарь, как же! Видел я местных лекарей, вьюка им доверить - и то не всякий пастух решится.

Идти к садам дядюшки Садзандара пришлось долго. Паломники могли следовать лишь дозволенными тропами и дорогами, которые были заботливо размечены пирамидками, выложенными из белых камней. Наверное, для того, чтобы тысяченогая толпа не вытоптала посадки и огороды. Чем ближе, к каменному сердцу оазиса мы приближались, тем плодороднее были земли и богаче шатры. Появились озерца и пруды. Рыбы здесь водится немало, судя по обилию сетей, растянутых на шестах для просушки. Старина Маас ворчливо заметил, что дымы коптилен стелятся низко. А все потому, что сырое дерево никуда не годится, и соус, соус-то здесь явно не умеют готовить. И то верно: пахло чем угодно, кроме тошнотворно знакомого аромата.

Шатры кочевников сменились желтыми и красными черепичными крышами сложенных из пористого известняка домов. Порой на околицах селений встречались и длинные одноэтажные строения, напоминающие унылые пакгаузы в космопорту захудалого мирка, где приходилось коротать время беженцам. Пару раз к нам выходили из этих пакгаузов не то местные обитатели, не то хозяева, и предлагали остановиться именно в их недорогом приюте покоя и благоденствия, обещая еду и ночлег за посильную работу на полях или в мастерских. Радук улыбался им, благодарил и кланялся, кланялся и благодарил, но при этом торопил купцов, не позволяя им даже вступать в переговоры. Ютиться среди сотен паломников в закрытом помещении мне тоже не хотелось, сквозь распахнутые широкие двери были видны длинные ряды двухэтажных нар, а скопище людей надоело сверх всякой меры.

Движение замедлилось, и мы остановились у поворота. Купцы прикасались к губам кончиками сложенных пальцев и, словно сбрызгивая капли воды, резко растопыривали пятерни в сторону большого камня. На правом плече у меня дремала Катарина. Я осторожно передал ее жене на руки, покачал затекшей шеей и прищурился на закат, пытаясь разглядеть, кому наши попутчики шлют воздушные поцелуи.

Местная святыня была похожа скорее на длинную ручку от ковша, а вовсе не на дракона, рыбу или змею. Издали каменный массив напоминал большой котел, а выпирающая из него длинная штука, темнеющая в закатном свете - упавшую колонну. Я прикинул длину той части, что нависала над оазисом, и меня вдруг прошиб озноб - на какой-то миг померещилось, что это Каменная Игла переместилась сюда с Айкона, но не устояла на вершине огромного булыжника и рухнула. Я помотал головой, стряхивая наваждение. Леонора испуганно посмотрела на меня, хотела что-то спросить, но промолчала.

Подошел Керби, за ним плелся угрюмый Гинтар.

– Что скажете, господин Острич? - спросил техник, нервно теребя клочковатую бороду. - Прямо как наш Большой Палец.

– Да-а, похоже.

– Вроде стояла эта штука, а потом упала, а? Что скажете?

– Подойдем ближе, увидим.

– Вот Гинтар интересуется, не опасно ли рядом с ней находиться?

– Не знаю.

Бормотание Керби мешало мне сосредоточиться, очень серьезная мысль или воспоминание о важном событии никак не могли всплыть сквозь вязкое, тупое раздражение.

– Тут вот какое дело, - продолжал Керби, перейдя на шепот. - Я с Кари немного поговорил, о том о сем. Транзитные визы у них явно липовые, они, выходит, нелегалы.

– Это он сразу вот так признался? Все рассказал первому встречному?

Ухмылка, шевеление пальцами.

– Ну, не первому все же и не прямо, а таки признался! Он когда играет, себя не контролирует. Азартный! Если выиграет, можно о чем угодно спрашивать, удача в мозг ударяет крепче хмельного. Проигрыш тоже.

– Только не говори, что ты у него корабль выиграл!

– С кораблем-то как раз нехорошо получилось. Этот… Техник покосился на Леонору, снова пошевелил пальцами.

– Одним словом, корабль он прохлопал. То есть не то чтобы совсем, но проиграл все деньги за фрахт, полученные с ливерморца. Ему даже арендовать челнок не на что. Да и команда ждет жалованья за рейс.

Неприятная новость. Может оказаться так, что мы зря увязались за паломниками. Бросить всех и вернуться на побережье? Дорога трудная, но знакомая, а пока папаша Маас разбирается со своим сыном в песках и выясняет, кто из них главный, жить в свое удовольствие в деревне, помогая братьям Волковым мудрым советом и добрым словом… Но стоило мне только вспомнить грязные хижины Райской Рыбалки, как в носу защипало, словно неподалеку разбили пару чанов с забродившим черным соусом.

– Выходит, нет у него корабля? - спросил я шепотом.

– Вроде бы есть, но без денег ему туда хода нет.

– Постой, так ведь команда может попросту улететь без него. Снова ухмылка.

– Без кодов никуда не улетят, а все коды у него.

– Да-а… Толку от этих чужаков, выясняется, никакого.

– Толк может выйти, если повезет. Кари собирается здесь играть по-крупному, если выбьет из Джо кредит. Опять же он надеется, как и все паломники, найти Коготь Дракона. За коготь в столице, говорят, денег отсыпают на вес человека.

– Какой еще коготь?

– Ну, кто-то называет его чешуей Большой Рыбы, кто-то Когтем Дракона - сколько людей, столько названий. Будто бы с этой хреновины… - многозначительный взгляд в сторону каменной глыбы, - иногда падают какие-то штуки. Очень дорогие штуки.

– Какие штуки?

– Я разузнаю. Да и малец наш, наверное, уже времени зря не теряет.

Чакмара поблизости не было. В оазисе он перестал вертеться под ногами, больше интересуясь тем, что растет в садах. Часто приносил незрелые плоды местной разновидности абрикоса, но эту кислятину смогла одолеть только Катарина. Своими зубками она вгрызалась в зеленую мякоть так, что только брызги летели.

Жилище дядюшки Садзандара и впрямь оказалось в непосредственной близи от каменного массива. От садов и полей оазиса гигантский булыжник отделяло кольцо пустошей. Возможно, здесь когда-то росла трава или даже деревья, но сейчас на изрытой чуть ли не в песок земле ничего не росло. Ноги вязли в рыхлой почве, казалось, изо дня в день ее перекапывали тысячи безумных пахарей. Некоторые из них, кстати, встретились нам по пути. Судя по драной одежде и идиотскому блеску в глазах - тоже паломники. Они ковырялись в земле грубыми мотыгами, деревянными лопатами, напоминающими весла, и просто кольями. Время от времени то один, то другой падал на колени и погружал пальцы в пыль, словно в поисках выроненной драгоценности.

Чакмар сунулся было к ним, но эти странные земледельцы подняли крик, из-под навеса медленно выбрался здоровяк с суковатой дубинкой на плече и укоризненно покачал головой.

– Идите, куда идете, почтенные, - сказал он. - Без разрешения вопрошать удачу здесь не дозволяется.

– Бе-бе-бе! - высунул язык Чакмар, но здоровяк, не обратив на него внимания, вернулся в тень навеса.

Пока мы пробирались утоптанными тропинками к домам, облепившим основание массива, Чакмар рассказал, что паломники ищут дары добрых сил, приносящих удачу, а как выглядят эти дары, он не знает, потому что они очень редко попадаются. Спящий Дракон теряет свои чешуйки не каждый месяц. Иногда все паломничество проходит впустую. Гинтар глубокомысленно заметил, что для него любую потерянную вещь найти - пустяк, если он находил рыбные места и в самую гнилую погоду.

– А кто мою лодку разбил, когда даже ветерка слабого не было? - спросил Беспалый. - Должок с тех пор остался.

– Так то - лодка трухлявая, а я насчет вещей ценных.

Со стороны дороги странная штука на вершине большого камня не была видна, но почему-то казалось, что она нависает именно над моей головой. Я поднимал глаза, но, разумеется, ничего угрожающего не замечал. Неприятное чувство все же оставалось. И не только у меня.

– Великое чудо, что она не падает, - сказал Беспалый. - А все же боязно. Упадет - слизи не останется от нас.

– Кто упадет? - Керби тоже взглянул на облака.

– Большая Рыба.

– Вот я не пойму, почему все эту штуковину по-разному называют? Да и ты, на моей памяти, как только ее ни называл.

– Не понимаешь, потому что глупый, - утробный смех Гинтара был похож на уханье ручной помпы. - Чем больше имен, тем больше шансов на удачу. Ты когда в круги играешь, все пять камней возьмешь или тебе одного броска хватит?

– Кто ваши дикарские заморочки поймет! - огрызнулся Керби. - Может, вы просто имена перебираете, чтобы истинное вслух не произнести. А кто ненароком брякнет, тому голову долой.

– Это кто из нас дикарь? - вытаращил глаза Беспалый. - Какие еще истинные имена? Ты, суеверный варвар, нас дикарями считаешь!

Они еще некоторое время обзывали друг друга, потом рядом с ними возник Джо и стал выпытывать у рыбаков, что они слышали об истинных именах божеств, кому они поклоняются и все в таком роде. Керби сморщился, словно от кислой ягоды, и как бы случайно отстал. Рыбакам чужак тоже успел надоесть, они даже не стали ему отвечать. Лишь старина Маас вдруг подковылял к Джо и, суетливо потирая ладони, спросил, на какое вознаграждение может рассчитывать бедный рыбак, обобранный своей же родней, если он попробует вспомнить истории об истинных именах, которые ему рассказывал отец, известный своей мудростью и отменной памятью на всем побережье.

Беспалый Саам в это время поправлял сползшую подпругу вьюка. Криво ухмыльнувшись, он тихо сказал мне, что его дед был известен всему побережью как истинный пьяница и отменный бабник, а память ему давно отшибли кулаки ревнивых мужей из Мелких Заводей.

С памятью дела оказались плохи и у дядюшки Садзандара. Высокий, осанистый старик в расшитом красными нитками халате вышел к нам в сопровождении десятка крепких работников. Он долго всматривался в своего родственника, словно в какую-то вошь подседельную, качал головой и презрительно оттопыривал нижнюю губу. Наконец он заговорил, словно обращаясь к невидимому собеседнику за нашими спинами.

– Возможно, это на самом деле сын несчастной Дунибы, никчемный муж которой пропил ее приданое, а потом сбежал в столицу с такими же, как он, бездельниками. Сына Дунибы отведите на кухню и накормите один раз. Смотреть в оба, чтобы потом не пересчитывать утварь. Остальных не знаю и не собираюсь давать приют невесть кому.

Я думал, что Радук под взглядом дядюшки просочится в песок, как моча вьюка, но наш проводник лишь подмигнул старшине купцов и ответил своему негостеприимному родственнику в том смысле, что на кухне пусть столуется всякая голодная шваль. А ему, другу и попутчику уважаемых людей - последовал поклон в сторону купеческого старшины, - просто недосуг разбираться в старых делах старых людей, и он здесь лишь для того, чтобы приветствовать уважаемого родича.

Тут вперед выступил старшина и важно осведомился, действительно ли говорящий с нами и есть тот самый Садзандар, о котором лестно отзывались уважаемые Горгис и Доргис, держатели торгового дома в столице?

Долгий и обстоятельный разговор сопровождался поклонами и прикосновениями щекой к щеке, перемежался упоминанием уважаемых торговых людей и чиновников, плавно перетекая в торг, сколько человек готов разместить уважаемый дядюшка Садзандар в самой что ни на есть близости от Вместилища Удачи и во сколько обойдется купцам такая близость, помноженная на их число. Старшина купцов время от времени поглядывал на сбившихся в кучку уставших беженцев и рыбаков, подавленных богатством дядюшки Садзандара, и во взгляде читалось откровенное недоумение - с какой стати всякая рвань все еще околачивается рядом с уважаемыми людьми?

– Я так понял, что дальше мы как-нибудь сами, - пробормотал Керби. - Назад вернемся или обойдем камешек?

– Скоро здесь будет паломников, хоть вьюком топчи, - так же тихо отозвался Беспалый. - Надо дальше идти, там, говорят, озера большие, рыбы много, прокормимся.

– Рыба! - сказал, как выругался, Керби, добавив пару слов на айконском.

При одном воспоминании о рыбе меня замутило. Но губу воротить можно, если брюхо набито, а когда одна уважаемая кишка приветствует другую, не менее уважаемую, то выбирать не приходится.

– Может, и не придется никуда идти, - продолжал Керби. - Смотри, твой дружок о чем-то договаривается. Наверное, за нас платит.

– Заплатит - останемся, нет - тоже не пропадем, - сказал Беспалый.

В итоге выяснилось, что хоть Джо и внес за нас небольшую сумму, с купцами мы все же расстанемся. У дядюшки Садзандара оказались сады в нескольких часах ходу от поместья, и там требовались сборщики урожая. Все, что растет на деревьях и кустах, можно есть, но любая находка, которая не злак, фрукт или овощ, принадлежит хозяину садов.

– Э, нет, - вмешался старина Маас. - Все находки делим поровну.

– Милость моя велика, но торгу здесь не место, - сказал дядюшка Садзандар. - Я могу обойтись и без посторонних рук. Скоро сюда придут паломники, готовые трудиться и за паданцы.

– Кто знает, что за люди придут, - вкрадчиво ответил Маас, оглаживая ладонью лысую голову. - За каждым надо присматривать, и за смотрящими тоже. Рук, может, и хватит, да верных глаз откуда взять? А мы люди надежные, вот торговый человек за нас поручиться может.

Сошлись на одной четверти от трети. Когда мы уже двинулись в сопровождении одного из слуг по извилистой узкой дороге, Гинтар спросил Мааса, о каких находках шла речь? Староста пожал плечами и ответил в том смысле, что не знает, но на всякий случай всегда надо торговаться. Чакмар засмеялся и сказал, что даже двенадцатой доли от четверти цены чешуи Дракона хватит, чтобы купить хороший дом в столице. Я не прислушивался к их разговору. Наши с Керби планы оказались в некотором расстройстве. В последнее время мы как-то привыкли к тому, что Джо не отстает от нас, а теперь, когда группы разделились, придется начинать все с начала. Одно дело, если докучливый собеседник собирается идти пешим ходом в столицу вместе с паломниками, другое - если именно сюда прибудет транспорт. Может, Кари и проигрался вдрызг, но хорошо бы оказаться рядом, когда ему подмигнет удача.

Судя по задумчивому виду Керби, его тоже обуревали мысли о том, что же нам делать дальше.