"Нарушитель сделки" - читать интересную книгу автора (Кобен Харлан)

Глава 6

— Что ты узнал? — спросил Майрон. Уин резко повернул руль, и «ягуар» метнулся вправо. В течение десяти последних минут они не произнесли ни слова, слышалась только музыка. Уин обожал музыку из театральных постановок. Сейчас звучала ария из «Дон Кихота Ламанчского». Прославленный рыцарь пел серенады своей возлюбленной Дульсинее.

— Журнал «Укус» издает ИФП, — сообщил Уин.

— ИФП?

— Издательство «Фриволи пресс», — пояснил Уин, совершая очередной головокружительный поворот. «Ягуар» разогнался до восьмидесяти миль в час.

— Ты когда-нибудь слышал об ограничениях скорости? — спросил Майрон.

Уин пропустил это замечание мимо ушей.

— Редакция издательства находится в Форт-Ли, в Нью-Джерси, — добавил он.

— Редакция?

— Редакция, контора, называй как хочешь. Мы едем на встречу с неким мистером Фредом Никлером, управляющим издательством.

— Его матушка может гордиться своим сыночком.

— Мораль и нравственность, — пробурчал Уин. — Как мило.

— Что ты сказал мистеру Никлеру? — спросил Майрон.

— Ничего. Просто позвонил и попросил о встрече. Он согласился. Судя по голосу, вполне приличный человек.

— Вот увидишь, он настоящий принц. — Майрон выглянул в окошко. Здания проносились мимо, сливаясь в размытую полосу. — Ты, наверное, гадаешь, что Джессика делала в моем кабинете, — предположил он.

Уин равнодушно пожал плечами. Он не любил совать нос в чужие дела.

— Мы разговаривали об убийстве ее отца. Полиция утверждает, что это было ограбление. У Джессики иное мнение.

— Какое же?

— Ей кажется, будто между убийством отца и исчезновением Кэти есть какая-то связь.

— Итак, дело разрастается. А мы, значит, будем ей помогать?

— Да.

— Ясно. Значит, мы тоже видим связь между этими двумя происшествиями?

— Да, — подтвердил Майрон.

— Ну еще бы, — отозвался Уин.

«Ягуар» свернул на подъездную дорожку трехэтажного дома, который мог оказаться либо хорошим складом, либо дешевым конторским зданием. Издательство «Фриволи пресс» размещалось на втором этаже. В конторе Майрон изумленно поднял брови. Он не ожидал ничего определенного, но был удивлен тем, что логово торговца неприличным товаром может оказаться таким… безликим, что ли. На белоснежных стенах висели недорогие, со вкусом подобранные репродукции фотографий Макнайта, Фанка и Бэренса, в основном снимки пляжей, восходов и закатов, и никаких тебе обнаженных телес. Вторым обстоятельством, поразившим Майрона, была заурядная внешность секретарши, как будто сошедшей со страниц журнала для деловых людей. Ни пережженных локонов, ни грудного смеха, ни томных взоров в духе бывшей порно-звезды.

Майрон почувствовал нечто вроде разочарования.

— Вы к кому, господа? — осведомилась секретарша.

— К мистеру Никлеру, — ответил Уин.

— Сообщите ваши имена.

— Уиндзор Локвуд и Майрон Болитар.

Женщина подняла трубку, набрала номер и секунду спустя сказала:

— В ту дверь, пожалуйста.

Никлер встретил гостей крепким рукопожатием. Он был одет в синий костюм и белую рубашку с красным галстуком — ни дать ни взять респектабельный кандидат от республиканцев. Удивление Майрона все возрастало. Он ожидал увидеть массивные золотые цепочки, бриллиантовые запонки или на худой конец перстни с печаткой. Никлер вовсе не носил драгоценностей, если не считать простенького обручального колечка. У него были седые волосы и начинающая полнеть фигура.

— Этот парень здорово смахивает на твоего дядюшку Сида, — шепнул Уин.

Он был прав. Издатель журнала «Укус» действительно был очень похож на родственника Майрона Сиднея Гриффина, известного в пригородах врача-ортодонта.

— Прошу вас, садитесь, — сказал Никлер, возвращаясь к столу. — Я был на том матче, когда ваша команда разгромила Канзас, — добавил он, улыбаясь Майрону. — Вы заработали двадцать семь очков и были признаны лучшим нападающим. Отличная игра. Просто отменная.

— Благодарю вас, — отозвался Майрон.

— С тех пор я не видел ничего подобного.

— Спасибо.

— Невероятно, потрясающе! — Никлер вновь заулыбался и покачал головой, погружаясь в воспоминания. Потом он выпрямился и спросил: — Итак, что вас интересует, господа?

— «Укус». — Майрону пришлось совершить усилие, чтобы не выдать охватившего его отвращения.

— Забавно, — отозвался Никлер.

— Что же тут забавного?

— «Укус» — издание относительно новое и очень плохо расходится. Самый неудачный ежемесячник ИФП. Мы решили подождать месяц-другой, а потом, вероятно, отправим его в корзину.

— Сколько журналов вы выпускаете?

— Шесть.

— И все они похожи на «Укус»?

Никлер негромко хохотнул.

— Да, все это порнографические журналы. Но в них нет ничего противозаконного.

Майрон протянул ему экземпляр, полученный от Кристиана.

— Когда его напечатали?

— Четыре дня назад, — тут же ответил Никлер, мельком взглянув на обложку.

— Последний номер?

— Самый свежий, он еще не добрался до прилавков. Удивительно, что вы смогли его отыскать.

Майрон открыл журнал на нужной странице.

— Мы хотели бы узнать, кто оплатил вот это объявление.

Никлер надел очки с полукруглыми стеклами.

— Какое?

— В нижнем ряду.

— Секс по телефону? Хм-мм…

— Это трудно?

— Нет, почему же. Дело в том, что это объявление не было оплачено.

— Что это значит?

— В нашей деятельности имеется некая специфика, — объяснил Никлер. — Допустим, некто звонит мне и просит поместить в порнографическом журнале объявление о телефонных услугах. Я отвечаю, что это будет стоить столько-то долларов. «Ого, — отвечают мне, — простите, но мы только разворачиваемся, такие суммы нам не по карману. Нельзя ли скостить?» И если предложение кажется мне достойным внимания, я вхожу в равную долю. Иными словами, занимаюсь продвижением продукции на рынок, а мой новый партнер обеспечивает техническую сторону дела — снимки, телефонные линии, девушки и так далее. Доходы и расходы — все пополам. Таким образом и я, и мой компаньон уменьшаем свой риск вполовину.

— Вы часто занимаетесь такими вещами?

Никлер кивнул:

— Девяносто процентов рекламы в наших журналах касаются телефонных услуг. Я финансирую около трех четвертей подобных объявлений.

— Нельзя ли узнать, кто был вашим партнером в данном случае?

Никлер внимательно изучил фотографии.

— Вы из полиции? — спросил он.

— Нет.

— Частные сыщики?

— Нет.

Никлер бросил взгляд поверх очков.

— Я мелкий предприниматель, занимаю свою маленькую нишу, и это мне по душе. Никто меня не трогает, и я никого не трогаю. Огласка мне ни к чему.

Майрон посмотрел на Уина. Судя по всему, у Никлера семья и миленький домик где-нибудь в пригороде, а соседям известно только то, что он занимается издательской деятельностью. На этом можно было сыграть.

— Буду откровенен с вами, — произнес Майрон. — Если вы не поможете нам, в дело пойдут более серьезные аргументы — газеты, телевидение.

— Это угроза?

— Ничего подобного. — Майрон вынул портмоне, достал пятидесятидолларовую банкноту и положил ее на стол. — Мы только хотим узнать, кто дал это объявление.

Никлер отодвинул купюру, и на его лице внезапно появилась раздраженная мина.

— Тут вам не кино, — заявил он. — Я не беру взяток. Если этот парень что-то натворил, я не стану его покрывать. В нашем деле и без того хватает забот. Я предпочитаю действовать открыто и честно. Никаких девчонок-малолеток, ничего противозаконного ни по форме, ни по содержанию.

Майрон вновь посмотрел на Уина и сказал:

— Я же говорил, что этот человек — сама добродетель.

— Посудите сами, — продолжал Никлер тоном, который свидетельствовал о том, что он не впервые произносит эти слова. — У меня обычное предприятие, не хуже других. Я честно вкалываю за свой доллар.

— Истинный сын Америки.

Никлер пожал плечами.

— Мне и самому не все нравится в моем деле, но бывают компании и похуже. «Крайслер», «Дженерал моторс» — вот чудовища, настоящие эксплуататоры. А я не лгу и не ворую. Я удовлетворяю запросы общества.

Майрон уже собирался бросить ехидную реплику, но Уин остановил его, качнув головой. И он был прав. Настраивать Никлера против себя было бессмысленно.

— Так вы дадите нам адрес и имя? — спросил Майрон.

Никлер открыл ящик стола и вынул папку.

— Надеюсь, у моего партнера не будет неприятностей.

— Нам нужно поговорить с ним.

— Могу я узнать, о чем именно?

— Вам лучше не знать, — отозвался Уин, впервые открыв рот за время разговора.

Никлер замялся, но, перехватив пристальный взгляд Уина, кивнул.

— Его компания называется «Эй-би-си». Почтовый ящик предприятия находится в Хобокене, номер 785. Парня зовут Джерри. Больше я ничего о нем не знаю.

— Спасибо, — сказал Майрон, поднимаясь на ноги. — И последний вопрос, если вы не возражаете. Вы встречались с девушкой из этого объявления?

— Нет.

— Точно?

— Уверен.

— Если вы передумаете или девушка все же попадется вам на глаза, позвоните по этому номеру, — попросил Майрон, протягивая Никлеру визитную карточку.

На лице Никлера застыло вопросительное выражение. Его глаза то и дело возвращались к фотографии Кэти. Наконец он собрался с силами и выдавил:

— Да, конечно.

— Ну что скажешь, — спросил Уин, когда они вышли на улицу.

— Он врет, — ответил Майрон.

— Можно позвонить? — спросил Майрон.

Уин кивнул. Его нога на педали газа даже не шевельнулась. Стрелка спидометра колебалась у отметки «75». Майрон отвернулся от мелькающих за окном строений и смотрел на прибор, словно на счетчик-таксометр во время долгой поездки.

Эсперанса взяла трубку после первого гудка.

— «Эм-Би спортс».

«Эм-Би спортс». «Эм» означало «Майрон», «Би» — «Болитар». Майрон сам придумал название компании, хотя редко пускал его в ход.

— Что слышно от Отто и Ларри?

— Ничего. Но вас ждет целая куча записок.

— От Берка или Хэнсона ничего не было?

— Вы что, оглохли?

— Я скоро приеду.

Майрон дал отбой. Отто и Ларри уже должны были позвонить. Видимо, они избегают его. Почему?

— Неприятности? — поинтересовался Уин.

— Может быть.

— Самое время размяться.

Майрон поднял глаза и тут же узнал улицу, по которой они ехали.

— Только не сейчас, Уин.

— А когда же еще?

— Мне нужно вернуться в контору.

— Дела могут подождать. Тебе надо подзарядиться, обрести равновесие и сосредоточиться.

— Терпеть не могу, когда ты так говоришь.

Уин улыбнулся и свернул на стоянку.

— А ну, вылезай. Терпеть не могу силой вытаскивать тебя из машины.

На вывеске значилось: «Мастер Кван. Школа тхеквондо». Квану было под семьдесят, и он все реже занимался с учениками, предпочитая нанимать хорошо подготовленных помощников. Сам Кван почти безвылазно пребывал в кабинете, оборудованном по последнему слову техники, в окружении четырех телеэкранов, по которым он наблюдал за занятиями. Время от времени Кван наклонялся к микрофону и что-то рявкал, пугая несчастных учеников.

Если бы мастер Кван хорошенько подзанялся английским, он, глядишь, мог бы довести свою речь до уровня пиджин-инглиш.[3] Уин вывез Квана из Кореи четырнадцать лет назад. Уину тогда было семнадцать, а мастер Кван, как казалось Майрону, говорил по-английски куда лучше нынешнего.

Уин и Майрон надели dobok — белоснежные куртки и штаны — и перетянули талии черными поясами. Уин был обладателем черного пояса шестой степени — в Соединенных Штатах такие были у каждого встречного-поперечного, хотя Уин занимался восточными единоборствами с семи лет. Майрон начал учиться тхеквондо в колледже и пока достиг лишь третьей ступени.

Они приблизились к кабинету мастера Квана и стояли в дверях до тех пор, пока учитель не удостоил их вниманием, потом отвесили поясной поклон и хором произнесли:

— Добрый день, мастер Кван.

Кван улыбнулся, не разжимая губ.

— Что-то вы раненько сегодня, — сказал он.

— Так точно, сэр, — отрапортовал Уин.

— Помощь нужна?

— Никак нет, сэр!

Кван дал команду «вольно» и повернулся к своим телевизорам. Майрон и Уин еще раз поклонились, спустились в отдельный dojang для черных поясов высших рангов и приступили к медитации, действу, вкус которого Майрон так и не сумел распробовать до конца. Уин обожал медитировать и проводил в нирване не менее часа вдень. Он принял позицию «лотос», а Майрон уселся по-индийски. Оба закрыли глаза, сложили ладони, затем воздели руки к потолку и опустили их на колени. В мозгу Майрона, словно молитвы, возникли наставления учителя. Он выпрямил спину, приподнял кончик языка, коснулся им верхних зубов и шесть секунд дышал через нос, заставляя воздух опускаться до самого дна легких, при этом грудная клетка должна была оставаться неподвижной, а работал только живот. Потом он задержал дыхание, остановил мысли и через несколько секунд выпустил воздух на счет «десять». Подождав еще несколько секунд, вновь наполнил их воздухом.

Уин проделывал все это без малейшего труда. Его разум мгновенно проваливался в темноту, ему даже не приходилось отсчитывать секунды. А Майрон был вынужден считать, иначе он никак не мог отрешиться от повседневных забот, особенно если речь шла о таком дне, как сегодняшний. В конце концов он начал расслабляться, чувствуя, как его тело избавляется от напряжения, словно испаряя его через поры кожи.

Медитация продолжалась около десяти минут, потом Уин открыл глаза и произнес:

— Вагго.

По-корейски это означает «хватит».

Следующие полчаса были посвящены упражнениям на растяжку. Уин обладал гибкостью танцора балетной труппы и с легкостью садился на шпагат. Приступив к изучению тхеквондо, Майрон тоже прибавил гибкости и полагал, что именно она позволила ему увеличить вертикальный прыжок на добрых шесть дюймов. Майрон мог почти полностью вытянуться в шпагат, хотя и ненадолго.

Короче говоря, если Майрон был гибок, то Уин был самым настоящим гуттаперчевым мальчиком.

После растяжки пришло время poomse, серии сложных движений, чем-то напоминающих упражнения чечеточника.

Подавляющее большинство любителей спорта даже не догадываются о том, что боевые искусства — это, по сути, та же аэробика, только доведенная до степени предельных нагрузок. В течение получаса боец находится в постоянном движении — прыгает, поворачивается и выделывает кульбиты. Нижние блоки и прямые удары, верхние блоки и толчки, блоки на уровне груди и удары с разворота. Закрытые блоки, открытые блоки, удары открытой ладонью и кулаками, коленями и локтями. Восточные единоборства — изнуряющая работа, требующая полной отдачи сил.

Уин проделывал упражнения с легкостью и изяществом. Увидев его на улице, вы бы подумали, что перед вами изнеженный англосакс, неспособный ударом кулака разбить помидор. На татами Уин вселял почтение и страх. Он был истинным художником, лучшим бойцом из всех, кого когда-либо встречал Майрон.

Майрон прекрасно помнил тот день, когда Уин впервые продемонстрировал свое мастерство. Они только что поступили в колледж, и несколько здоровенных парней-футболистов задумали обрить светлые локоны Уина, потому что его внешность пришлась им не по вкусу. Поздно ночью они впятером проникли в комнату новичка — четверо должны были держать его за руки и ноги, а пятый — орудовать лезвием и кремом для бритья.

Короче говоря, в том году у футбольной команды колледжа выдался неудачный сезон. Очень уж многие игроки так и не смогли принять участие в соревнованиях.

Майрон и Уин завершили занятия легким спаррингом, потом улеглись на татами и сделали сотню отжиманий на кулаках — Уин вслух вел счет по-корейски. Покончив с отжиманиями, они еще раз погрузились в медитацию, на сей раз — на пятнадцать минут.

— Вагго, — сказал наконец Уин.

Они открыли глаза.

— Ну что, сосредоточился? — спросил Уин. — Обрел равновесие? Подзарядился?

— Да, кузнечик. Пожалуй, теперь я готов дробить камни руками.

Уин, сидевший в позе лотоса, одним плавным изящным движением легко поднялся на ноги.

— Ты принял решение? — спросил он.

— Да. — Майрон попытался последовать примеру Уина, но чуть не повалился на пол. — Я решил рассказать Джессике все, что знаю.