"Неестественный свет" - читать интересную книгу автора (Морган Фиделис)

Глава тринадцатая Инициация взрыва

Подготовка взрыва — применимо к любому процессу, в ходе которого происходит случайный взрыв.


Все вскрикнули, включая Ньютона, когда Подлец обрушил свой топор на столик, расколов его надвое.

— Это муж одной из вас? — завопил прославленный математик. — Скажите ему, что я всего лишь сосед. И даже не люблю женщин.

Подлец взревел и вырвал топор из столика.

— Прошу, только не меня. Позвольте мне уйти. — Ньютон, всхлипывая, упал на колени. — Я к ней не прикасался. Клянусь. Я ни к кому не прикасался. Я высохший старый череп. Никакого сексуального снаряжения, достойного упоминания… И вообще. Я предпочитаю мальчиков.

Подлец что-то гудел, его черные брови сошлись на переносице. Негромкое гудение нарастало, пока не перешло в рев, а топор не врезался в буфет и не застрял в нем. Не дожидаясь, когда Подлец его вытащит, Пигаль шмыгнула в буфетную и стала хватать с полок банки. Одну за другой она перебрасывала их графине, которая швырялась ими в Подлеца.

— Вот, получи, бандит! — крикнула графиня, запуская в него бумажным пакетом с чаем.

Бандит с рыком обернулся и двинулся на графиню, в то время как Элпью торопливо толкнула свое кресло под ноги Подлецу.

— Назад, мерзавец! — воскликнула графиня, пытаясь сымитировать тон, который актрисы всегда применяли в сценах с насилием и грабежом. Абсолютно не тронутый ее спектаклем, Подлец размашисто двинулся в ее сторону. Защищаясь, она кинула в него свертком с мукой, который, не долетев, буквально взорвался у его ног.

Менее чем в ярде от тяжелых сапог Подлеца распростерся Ньютон, пытавшийся забраться под кровать Годфри. Присыпанный мукой, он напоминал очаровательный зимний пейзаж. Извиваясь, математик исчез под кроватью и, устроившись рядом с ночным горшком Годфри, принялся возводить вокруг себя заграждение из книг и рукописей, не переставая при этом причитать.

Пигаль с графиней работали слаженно и ритмично — банки летали в воздухе, как ласточки в осеннем небе.

Подлец пинком отшвырнул табурет. Тот разлетелся на куски. Подхватив боковую перекладину, громила с ревом кинулся на Элпью, которая подкрадывалась сзади, собираясь ткнуть его в зад вилкой для поджаривания гренков.

Схватив Элпью за руку, он заставил ее разжать пальцы и с криком отшвырнул вилку в дальний угол.

Со стороны буфетной кухню осыпал дождь из банок с бобами, горохом, рисом, орехами, из щеколд, обойных гвоздей и заплесневевших приправ. Тут банка все же задела его руку, и Подлец, отпустил Элпью, снова устремившись к графине.

— Бегите, миледи! — завопила Элпью. — Запритесь в нужнике…

— Сомкнем ряды, — пропыхтела графиня, поскальзываясь на подтаявшем куске масла.

— Ах ты, мерзкий червь! — рявкнула в сторону Подлеца Элпью. — Продажная тварь! Дурак набитый!

Подлец остановился. Лицо его побагровело, налитые кровью глаза сверкнули из-под сведенных бровей. Оскалившись, он бросился на Элпью. Издав неожиданный клич, который, наверное, был слышен в Уогшинге, он завертел деревянной поперечиной и подпрыгнул перед Элпью, внезапно обнаружившей в себе талант к стипль-чезу и одним прыжком перемахнувшей через кровать графини. Подлец последовал за ней. Элпью хватала книги, бумаги, подушки и швыряла в него, уворачиваясь всякий раз, когда бандит опускал деревянную палку.

От оголившихся полок Пигаль пробралась к буфету и принялась вытаскивать крепко застрявший топор. Графиня бросила оставшиеся банки и присоединилась к ней.

— Rien a foutre! — взвыла Пигаль. — Не поддается!

Графиня одним движением выдвинула ящик, в котором лежал мясницкий нож. Но ни одна из женщин не успела его схватить — Подлец развернулся и с ревом устремился к ним. Пигаль с графиней попятились, и Подлец выхватил мясницкий нож из ящика.

Из-под кровати Годфри несся непрерывный пронзительный вой.

Вооружившись железной кочергой, прихваченной с решетки очага, Элпью вышла на середину кухни и остановилась за широкой спиной Подлеца. Когда она уже поднимала кочергу, чтобы опустить ее на голову бандита, кто-то обхватил ее сзади и швырнул на пол.

— Что, черт побери, здесь происходит? — Это был сэр Питер, явно пропустивший несколько стаканчиков. — Неужели человек не может вернуться домой без того, чтобы его не встретили причудами, достойными Бедлама во время полнолуния?

Взревев, Подлец бросился на сэра Питера.

Окинув безумца взглядом, сэр Питер с истошным криком метнулся к двери. Споткнулся о распростертую Элпью и полетел в направлении очага.

Теперь, когда Элпью была повержена, а сэр Питер свалился сам, Подлец вернулся к остальным. Вскинув мясницкий нож над головой, он ринулся вперед.

Прилипнув друг к другу, словно пара престарелых сиамских близнецов, графиня и Пигаль метались среди обломков мебели, уклоняясь от ударов ножа и распрямляясь только для того, чтобы швырнуть через плечо подвернувшуюся банку.

Упав, Элпью невольно захлопнула ногами дверь. Теперь, поднимаясь, она опрокинула одно из кресел, которое окончательно забаррикадировало выход.

Поднимавшийся сэр Питер взмахнул обожженными руками, которыми уцепился за решетку очага, тем спасаясь от падения в огонь.

— Что этто за стганный запах? — выдохнула Пигаль, устремляясь к двери. Это вспыхнули перья на шляпе сэра Питера, отчего он уподобился пылающему рождественскому овсяному пирогу.

— Откройте эту проклятую дверь! — крикнул он жене и Пигаль, которые силились сдвинуть кресло, загородившее путь.

Но, увидев направлявшегося к ним Подлеца, гнавшегося за сэром Питером, графиня с герцогиней бросили кресло и последовали за Элпью, которая, снова вооружась вилкой для поджаривания гренков, бросилась на бандита.

Словно играя в догонялки, все действующие лица этой схватки теперь бегали друг за другом по кругу. Подлец гнался за сэром Питером, который догонял Пигаль с графиней, перед ними мчалась Элпью, которая, в свою очередь, преследовала Подлеца.

В центре кухни на редкость пронзительно вопила кровать Годфри.

Сэр Питер в горящей шляпе выскочил из круга, схватил Элпью и, прикрываясь ею как живым щитом, отступил к двери в буфетную.

— Я влиятельный человек! — кричал сэр Питер. — Сколько ты хочешь?

Подлец взревел и одним ударом ножа рассек пополам подушку.

Пока оседали перья, Подлецу понадобилось всего несколько секунд, чтобы загнать в угол всех четверых — Пигаль, сэра Питера, Элпью и графиню, — сбившихся в кучу у двери в буфетную, причем тлевшая шляпа оказалась в заднем ряду.

— Мы не трусы, — прошептала дрожавшая графиня. — Ты нас не запугаешь!

Нож обрушился на один из столбиков балдахина. Все вскрикнули.

— Vous etes jetee, ерёсе d'ordure![72] — Пигаль попыталась плюнуть, но во рту у нее пересохло. Со стороны казалось, будто она посылает воздушные поцелуи.

Элпью пыталась дотянуться до дверной ручки, но ей мешали три трепещущих тела.

— Кто-нибудь скажет мне, что здесь все-таки происходит? — взвыл сэр Питер, вокруг головы которого клубился дым.

Подлец занес нож.

— Couillon! — рявкнула Пигаль. — Bordille![73]

На полу у ног герцогини, там, куда ее бросила графиня, лежала уцелевшая банка с драгоценностями. Пигаль наклонилась за ней, чуть не попав под нож, который просвистел у самого ее плеча.

Подняв тяжелую банку, она со всей силы запустила ею в бритую голову Подлеца. Сосуд попал точно в цель и разлетелся на куски — во все стороны брызнули сверкающие браслеты, ожерелья, кольца и броши. В тот же самый миг запорошенная мукой рука Ньютона высунулась из-под кровати и дернула Подлеца за ногу, а кто-то принялся колотить в парадную дверь.

Подлец покачнулся, зашатался и рухнул на пол — и тут дверь в кухню распахнулась и на пороге возникли четыре хмурых констебля.

— Мы здесь для того, чтобы водворить домой пьяного, который заявляет, что служит тут, у леди Эшби Скарамуш.

В дверном проеме покачивался между двух стражников Годфри.

Старший констебль оглядел помещение: в воздухе летали припорошенные мукой перья; повсюду валялась поломанная мебель и рваная бумага, а с каждой имеющейся перекладины свисали ювелирные украшения. На слое битого стекла, устилавшего выложенный аспидно-черной плиткой пол, покоился огромный бесчувственный мужчина, четыре человека сгрудились в дымке у двери в буфетную, и единственным предметом, который держался прямо, был вонзенный в буфет топор.

Краткий миг тишины сменился единодушным вздохом облегчения. Четверка, стоявшая у буфетной, кинулась к констеблям, наперебой пытаясь что-то объяснить.

— Могу ли я утверждать, что здесь имело место серьезное происшествие? — поинтересовался старший констебль, стараясь оторвать от себя Пигаль, которая пылко целовала его в обе щеки.

Подлец зашевелился. Приподнялся, опираясь на локти и оглядываясь, словно не понимая, где находится. Вытолкнув ногой книги, из-под кровати вылез и встал во весь рост Ньютон.

— Беспокойное здесь было местечко нынче ночью, констебль… — Отряхнувшись, он поставил ногу на спину поверженному рубаке. — Ваше логическое построение абсолютно верно. А теперь мы были бы очень рады, если бы вы забрали этого ненормального и надежно изолировали его от цивилизованного общества.

Старший констебль оглядел Ньютона, на белом лице которого выделялись красновато-коричневые круги вокруг глаз и рта.

— Вы, случаем, не артист итальянской комедии? — спросил он.

— Ни в коем случае, — твердо ответил Ньютон. — Я Исаак Ньютон, эсквайр, знаменитый академик и член правительства Его Величества. Я мастер Монетного двора.

— Но вряд ли вы сегодня в состоянии что-либо смастерить, сэр, — сказал констебль. — Если вы простите мне мой каламбур.

Над Ньютоном зашаталась полка, серьезно потревоженная многочисленными снарядами, пролетевшими за последнее время по кухне. На полке лежала шляпа — большое украшенное разноцветными перьями сооружение, которое графиня надевала в летнее время, только по особым случаям. Полка качнулась, шляпа слетела и приземлилась точнехонько на голову Исааку Ньютону. Не двигаясь, он пробормотал непонятные слова:

— Гэ равняется два аш на тэ в квадрате.

— Разумеется, мистер Ньютон, сэр, — откликнулся констебль.

Головорез, известный под именем Подлеца, тряхнул головой и заговорил:

— Но я ничего не сделал, констебль. — Голос его звучал странно пронзительно и визгливо. — Правда! Я пришел сюда только попугать их. Честно, посмотрите. Я ведь никого не ранил.


Когда констебли ушли, уведя с собой Подлеца, графиня набросилась на мужа, обвиняя его в подлоге: он предложил ей дом, который вовсе не принадлежал ему, в грабеже на большой дороге, в измене, обмане, мошенничестве и во всех преступлениях, за исключением государственной измены, убийства и содомии.

Стоявшая рядом с ней Пигаль выдала несколько неразборчивых фраз по-французски и выхаркнула огромный сгусток слизи. Годфри, повалившись на кровать, захрапел, а Элпью и Ньютон, вернувшись на свои места у очага, склонились над уравнением. Шляпа графини по-прежнему красовалась у ученого на голове. Пламя на своей шляпе сэр Питер потушил с помощью стакана воды.

— Этот дом продан. — Сэр Питер налил себе бренди из фляжки, которую достал из кармана.

— Продан! — вскричала графиня. — Ты не можешь продать мой дом.

— Могу, ты же знаешь. Завершил сделку сегодня вечером. Как только завтра вечером она будет скреплена печатями, дом перейдет в собственность городского союза.

— Ах, Эшби! — Пигаль обхватила голову руками и покачнулась назад. — Tu es foutu, mon vieux.[74]

— Я думала, ты меня любишь. — Верхняя губа графини задрожала. — Ты заберешь мой дом только через мой труп.

— Позволю себе напомнить, мадам, что вы моя жена. Мы не ходили в палату лордов, и нам не давали развода. А в ходе обряда венчания вы поклялись повиноваться мне.

— Но этот дом подарил мне король Карл.

— Я твой господин. Твой хозяин. Все твое принадлежит мне. Я могу это продать и продал.

— А куда я пойду? Как буду жить?

— Это ваши трудности, мадам.

— О, Пигаль! — вскричала графиня, бросаясь к ящику с ножами. — Передай мне самый большой из моих ножей, чтобы я могла прикончить его на месте.

— Я бы даже не стал пытаться, мадам. — Сэр Питер схватил ее за запястье. — По закону я для вас — Маленький Бог. Вы по отношению ко мне — все равно что гражданин по отношению к своему монарху. Убив меня, вы все равно что убьете короля. И закон не проявит к вам ни малейшего снисхождения. Для вас я маленький король, и этот дом — мое королевство, которым я могу распоряжаться по своему усмотрению.

Ньютон ткнул пальцем в листок.

— Маленький король! Вот что это такое. Маленький король. — Он указал на маленький кружок с точкой в скобках. Хлопнул себя по лбу. — Он везде. Посмотрите, Элпью. — Он протянул ей листок.



— Это выглядит так: Caput Mortem: таинственный сплав ртути и меди в соединении с альфой. Это корона, — он указал на

— это альфа. Я принимаю ее за альфу сурьмы, но, может, это и не так. Может, это просто регулус — маленький король. — Он убрал с лица волосы, залихватски сдвинув графинину шляпу. — После знака равенства у нас хаос. Скобки, сплав железа с медью, черточка, маленькое солнце — солнце означает правителя, следовательно, маленького короля. Снова скобки, золото — солнце, правитель, король, — черточка, мат — король умер, игра окончена. Сублимация при затмении Весов.

Он положил бумагу на колено и, закрыв глаза, откинулся на спинку кресла. Элпью с восхищением посмотрела на Ньютона и осторожно взяла листок. Провела пальцем по символам.

— И что все это значит? — спросила она с благоговением в голосе.

— Что это значит? Что это значит? — Ньютон вскинул перед собой ладони. — Что это значит? — Он направился к двери и поклонился, сняв и бросив шляпу Элпью. — Будь я проклят, если знаю.

— Кто этот вульгарный накрашенный господин? — спросил сэр Питер, словно в первый раз заметил Ньютона только после его ухода.

— Мистер Ньютон, — хором отозвались все присутствующие.

— Понятно. Но кто такой этот мистер Ньютон?

— Он знаменитость, разве вы не слышали, как он говорил? — сказала Элпью.

— И живет по соседству? — Глаза сэра Питера зажглись, он потер руки. — Это позволит набавить несколько сотен фунтов. — Он оглядел кухню. Повсюду валялись разломанные кресла, расколотые пополам столы, осколки стекла, мука, перья, рис и украшения. Хаос. Сэр Питер встал на колени и принялся собирать драгоценности. — Полагаю, это мое.

Пигаль нависла над ним.

— Случайно не сэра Клодесли Суиннегтона?

Сэр Питер, не обращая на нее внимания, продолжал совать в карманы ожерелья и броши.

Подошла Элпью и дала ему пинка под зад.

— Мне надо было сделать это еще много лет назад, — сказала она. — А теперь убирайтесь из этого дома, пока я не позвала назад констеблей и не сдала вас властям за грабеж на большой дороге.

— На каком основании?

Поджав губы, Элпью молча указала на краденые драгоценности у него в руках.

— Купил у приятеля в таверне, — небрежно пожав плечами, ответил сэр Питер.

Графиня рыдала, Пигаль пыталась как-то восстановить пострадавшую мебель. Сэр Питер широко улыбнулся.

— Всем доброй ночи. — Он дотронулся до шляпы, отчего обуглившиеся остовы перьев задрожали, как усики бабочки.

Годфри все так же храпел на своей сломанной кровати, пока Пигаль и графиня с Элпью стояли и молча слушали, как шаги сэра Питера удаляются по коридору и затихают на улице.

— Надо было отдать его под стражу, — сказала Элпью. — Получили бы Тайбернский билет.

— Нет, Элпью, он пгав, — сказала Пигаль. — Он бы вывегнулся.

Графиня громко взвыла.

— Пожалуйста, Олимпия, позволь мне сегодня переночевать у тебя. Я так несчастна.

Пигаль заметила, что, уйдя из дома, графиня навсегда лишит себя возможности заявлять на него свои права, потом пообещала привести кузнеца, чтобы он починил замок, и велела ни под каким видом не покидать жилища. За пределами дома всеми делами могла бы заниматься Элпью. Потом женщины распили бутылку вина, закатившуюся в угол, а когда Элпью уложила графиню спать, Пигаль ушла.

Подложив в очаг топлива на ночь, Элпью села у огня в кресле, чтобы свести воедино разрозненные значения зашифрованного послания.