"Отряд-3. Контрольное измерение" - читать интересную книгу автора (Евтушенко Алексей Анатольевич)

Глава тринадцатая

Справа и слева лес вплотную подступал к дороге, и, глядя на золотящиеся под солнечными лучами высокие сосны, на тяжкие лапы елей, широкие кроны дубов, светлые и нарядные стволы берёз, трудно было поверить, что там, в глубине, за ветвями и листьями, скрывается неизмеримая древняя и безжалостная сила, готовая в любой момент смять и уничтожить любого, кто осмелится посягнуть на её нынешнее господство.

– Удивительно, – заметил Велга. – Такое впечатление, что с моего времени здесь, в Подмосковье, мало что изменилось. Тот же лес, дорога… Дороги, правда, были гораздо уже.

Отряд, взяв в проводники Соболя (молодого разведчика из племени Леонида Макаровича звали, как выяснилось, Иван Соболев) тронулся в путь полчаса назад, ранним утром, имея перед собой цель подобраться как можно ближе к Москве, а затем проникнуть и в сам город. И теперь «Ганс» и «Маша» со стремительной осторожностью хищников двигались по широкой, но изрядно запущенной дороге на восток.

– Мало что изменилось? – откликнулся Соболь с заднего сиденья. – Поверьте, если бы вы сюда попали до Исхода, то поняли бы, что изменилось многое. Не знаю уж, какие леса были под Москвой в ваше время, но в моё… Дикого зверья в них, практически, не оставалось, да и вырублены были изрядно. А уж загажены – словами не описать. Шагу было нельзя ступить, чтоб не наткнуться на пустую пластиковую бутылку, ржавую консервную банку или ещё какую-нибудь дрянь. Я вообще подозреваю, что из-за этого природа тоже взбунтовалась. Ну, то есть, не только потому, что мы её использовали, так сказать, в глобальном масштабе – нефть там с газом качали бездумно, леса сводили подчистую, реки загрязняли промышленными стоками и всё такое прочее…. Нет, не только это нас сгубило, а ещё и, прямо скажем, свинское поведение в бытовом, я бы сказал, плане. Приехал в лес на машине с друзьями там и девочками, погулял, водки попил, шашлыков поел, оттянулся, удовольствие получил – так убери за собой! Ямку выкопай, сложи туда всё говно, что от тебя осталось, закопай. Или с собой мусор забери, выброси его потом на помойку…. Э, да что там говорить…. Вели мы себя в лесу и вообще на природе самым похабным образом. Вот и довыёживались. Ну, а после Исхода Лес быстро раны залечил. Никогда бы не подумал, что деревья могут так быстро расти, а звери столь обильно размножаться! За пару-тройку лет всё изменилось. Что там вырубки – сёла многие новый лес проглотил. К городам подступается. Не всем, конечно, а тем, где машин нет. Да и не лес это уже вовсе… Это – Лес. С большой буквы. И не дай вам бог оказаться в нём с вашим оружием. Пяти минут не проживёте.

– Мы в нём уже были, – сказал Валерка. – Позавчера. И не пять минут, а гораздо дольше. И ничего – живы, как видишь.

– Действительно, – поинтересовался из «Ганса» Дитц. – Почему так? Почему Лес нас не тронул?

– Я думаю, – сказала Аня, – потому, что мы были под защитой наших вездеходов. Они ведь наполовину живые существа. Вот Лес и не понял сразу, с кем имеет дело. А пока раздумывал, мы его уже покинули. Да и вреда мы ему не причиняли. Вообще, я уверена, что в Лесу безопасно. Главное – не бояться и не думать о нём плохо.

– Легко сказать – не бояться, – пробурчал Соболь. – Я помню, когда нам удалось из Рязани выбраться, пришлось к Людям пробираться Лесом. Пятнадцать человек нас было. Это, когда мы в Лес вошли. Вышло пятеро. Нет, там только Охотники могут жить. Вот они умеют и не бояться и правильно с ним, Лесом, разговаривать. А нам, Людям, это недоступно.

– Вы просто не пробовали научиться, – сказал Михаил. – Научиться всему можно. Стоит только захотеть.

– Ага-ага, – криво усмехнулся Соболь. – Научишься тут, когда ОН убивает без предупреждения. У нас тоже многие так считали. Надо, мол, слушать древний и мудрый голос наших предков, который живет в каждом из нас… И где они теперь? Всех сожрал Лес. Да вообще, не в этом дело.

– А в чём? – спросил Велга, не отрывая глаз от дороги.

– В том, что Охотником, наверное, можно стать, если, как правильно тут было сказано, очень захотеть. Но в том-то всё и дело, что мы не хотим. Мы хотим оставаться Людьми. Может быть, другими, не такими, какими мы были до Исхода. Но – Людьми. Понимаете?

– Где-то – да, где-то не очень, – сказал Вешняк. – А Охотники и Рабы – они что, не люди?

– Люди, конечно, но…

– Внимание! – предупредил Велга. – Приборы показывают движение впереди. Несколько живых объектов, а за ними что-то большое и железное. В количестве двух штук. Нам навстречу.

– Свернуть в лес? – спросил Валерка.

– Давай. Подберись скрытно, но как можно ближе вон к тому перекрестку, что впереди. Посмотрим, что это. «Ганс», вы за нами. Да, и режим невидимости включите. Светиться нам сейчас незачем.

– Я думаю – это патруль, – напряженным голосом сообщил Иван Соболев. – Если большое и железное в количестве двух штук, то больше некому. Или нечему. Обычный состав мобильного патруля – два танка Т-2021. Им и до Исхода-то экипаж не особо был нужен, а уж теперь…

– Допустим, большое и железное – это патруль. А живые объекты – это кто? Так… Раз, два… четыре… восемь. Восемь единиц. Это Люди?

– Может быть, – сказал Соболь. – Не знаю. Если это Люди, то, значит, патруль их преследует. Тогда я им не завидую – от патруля редко кто уходил.

«Маша» и «Ганс» сбавили и так небыстрый ход и одновременно свернули в лес.

– Главное, зверушку никакую не задавить, – пробормотал Соболь.

– Не задавим, – успокоил его Валерка. – Мы над землёй идем. Клиренс – пятнадцать сантиметров. Да и команда отдана – живое не давить. Хотя они, вездеходы наши, и сами никого не задавят без крайней на то необходимости. Воспитание не позволит.

– Какое у них вооружение? – осведомился Дитц, когда «Маша» и «Ганс» остановились в Лесу за кустами боярышника так, чтобы можно было увидеть перекресток.

– У Т-2021? – уточнил Иван.

– Разумеется. Вооружение наших вездеходов мне известно.

– Ракетная пушка калибром….

Но рассказать о вооружении неведомого отряду танка Т-2021 Иван Соболев не успел.

– Вот они! – воскликнул Валерка Стихарь. – Мать честная, кавалерия!

Всадники плотной группой вылетели из-за дальнего поворота и, нахлёстывая коней, понеслись к перекрёстку.

– Если это погоня, – стараясь говорить спокойно, заметил Дитц, – то им не уйти. Танки от них в пятидесяти метрах. Что будем делать?

– Стрелять, – ответил Велга и, чуть пригнувшись к микрофону, крикнул. – Эй, кавалерия! В стороны, мы прикроем!! В стороны, мать вашу!!!

Третий раз повторять не пришлось. Всадники, разбившись на две группы, не сбавляя хода, прянули к обочинам дороги, и тут же в поле видимости показались танки.

Широкие, приземистые и обтекаемые, напоминающие знакомые отряду танки второй мировой войны разве что наличием гусениц и пушки (то приплюснутое образование, что выступало у них сверху на корпусе, назвать «башней» можно было лишь с очень большой натяжкой), они вынырнули из-за поворота вслед за всадниками и, утробно взревев двигателями, прибавили скорость.

– Сейчас догонят и раздавят, – прокомментировал ситуацию Соболь. – Они ракеты берегут – запас-то пополнить некому, видать. А горючего – полно. Я такое уже видел.

– Наш – левый, «Ганса» – правый. – скомандовал Велга. – Плазмой – огонь!

Стихарь и Майер выстрелили одновременно, и оба танка, получив точно в лоб по мощному плазменному заряду, на долю секунды окутались в ослепительно-синие коконы, после чего внутри сдетонировали боекомплекты, оторванные взрывами башни, ломая кусты и ветви, тяжко рухнули в лес, а сами боевые машины, потеряв способность двигаться, обессилено сползли в полузатянутые землей и травой кюветы по обе стороны дороги и замерли там окончательно. И только сорванный с оси гусеничный каток пробежал по инерции с десяток метров в напрасной попытке завершить погоню и, так никого и не догнав, лег на бок.

– Ух, ты! – цокнул языком Валерка Стихарь. – Вот это пушечка у нашей «Маши». Любо-дорого посмотреть на результат!

– Да и у «Ганса» не хуже, – отозвался Майер. – Ну что, нечего больше убивать?

Тем временем ошеломлённые чудесным спасением всадники, осадив коней, недоумённо оглядывались в поисках нежданных союзников и благодетелей.

– Ну что, выползаем? – осведомился Дитц.

– Я бы не стал, – посоветовал Соболь. – У танкового патруля обычно прямая связь с вертолётами. «Горынычи» – страшная штука… Очень возможно, что они весьма скоро появятся – раз связь прервалась. Если эти ребята на лошадях не дураки, то они сейчас быстро отсюда уберутся, а всю кашу придётся расхлёбывать нам. Лично я бы на их месте скакал дальше и не оглядывался.

– Видно, что не дураки, – сказал Велга. – Уходят.

Всадники, действительно, так и не заметив вездеходы (в режиме невидимости «Маша» и «Ганс» маскировались под окружающую их местность и в данном случае были похожи на два оплывших и поросших травой бугра) и, пришпорив, лошадей, свернули с перекрёстка на боковую дорогу и скрылись за деревьями.

– Вот и хорошо, – сказал Велга. – Меньше суеты. Так что за «Горынычи»?

– «Горыныч» – боевой вертолёт последнего поколения. Не имел и, соответственно, не имеет аналогов в мире. Эх, понапридумывали мы их на свою голову да понастроили, но кто ж знал… Ваши вездеходы летать могут?

– Плохо и недалеко, – сказал Дитц. – А зачем? Надо будет, мы эти «Горынычи» и с земли собьём. Кстати, вот и они, наверное. Наш экран показывает два приближающихся по воздуху объекта.

– Наш тоже, – кивнул Велга. – Но ещё довольно далеко. И чего это они все по два ходят?

– Наверное, потому что двоичная система исчисления, – непонятно пошутил Соболь. – Машины её любят.

– Смешно, – сказала Аня.

– Обнаружить они нас могут? – спросил Велга. – То есть, даже не обнаружить, а посчитать за противника?

– Хрен его знает, – сказал Соболь. – Я не такой знаток военной техники, как может показаться на первый взгляд. Просто интересовался. Я даже в армии не служил.

– Как же ты стал разведчиком? – удивился Шнайдер.

– Жизнь заставила. Я молодой, здоровый, рефлексы хорошие. Научился.

– Понятно, – сказал Велга. – Мы тоже, в общем, не по доброй воле разведчиками стали. Так что будем делать с вертолётами, Хельмут?

– Думаю, надо затаиться и переждать, – ответил Дитц. – Вооружены мы, конечно, лучше всех, но у тех, кто над тобой, в воздухе, всегда есть некоторое преимущество. Тем более, что мы не знаем всех их боевых возможностей. Помнишь бой вертолёта с бронепоездом, что мы видели на Земле-бис?

– Ещё бы…

– Вот и я помню. Ничья ведь тогда вышла. А бронепоезд-то, как, вроде, казалось, помощнее был той пташки. Эти же пташки, боюсь, опасней будут. Опять же их две, а не одна. Так что, сидим тихо и не рыпаемся.

– Согласен. Мы просто два неприметных холмика в лесу. Все, Хельмут, связь на время прерываем. Мало ли что.

– Понял, отключаюсь. Счастливо.

– И вам того же.

Некоторое время прошло в полном молчании, только в динамиках, передающих внешние шумы, постепенно, заглушая шелест листвы и прочие лесные звуки, нарастал гул моторов.

– А вот и наши пташки, – негромко заметил Велга, внимательно глядя на экран. – Две, как и следовало ожидать.

– Цып-цып-цып… – дурашливо сложил пальцы в щепоть Стихарь, но под, поймав красноречивый взгляд командира, осёкся и умолк.

Вертолёты приблизились настолько, что попали в зону видимости камер слежения, и теперь люди (изображение проецировалось непосредственно на лобовое стекло кабины) могли наблюдать их во всей красе, – тем более что «Горынычи» зависли над дорогой – там, где взорвались танки и, казалось, внимательно изучают ситуацию внизу, поводя острыми хищными носами.

– Они нас могут услышать? – шепотом спросила Аня.

– Уверен, что нет, – покачал головой Велга. – Я в этом не очень понимаю, но, помнишь, что рассказывал Распорядитель об этих машинах? В режиме полной маскировки нас не видно и не слышно.

– Да. Полное поглощение волн любой природы и спектра. А все равно боязно. Вон как они… вынюхивают и высматривают. И еще почему-то жалко.

– Жалко? – недоумённо покосился на Аню Велга. – Кого?

– Их, – кивнула на экран девушка. – Где-то в другой жизни и в незапамятные времена я слышала фразу, что вертолёты – это души погибших танков. И сейчас мне кажется, что мы с вами наблюдаем сцену прощания.

– Ну ты даешь, сестричка! – восхитился Валерка. – Чисто театр имени Горького. Я сижу в первом ряду и сейчас зарыдаю от полноты чувств! Души погибших танков… Эти души, дай им волю, наши души тут же на небеса отправят. Ахнуть не успеешь.

– Да не об этом я, Валера, – вздохнула Аня.

– А о чем же? – спросил Велга, неотрывно глядя, как алая точка прицела автоматически следует по экрану вслед за «их» вертолётом. – Объясни, пожалуйста. Мне, как твоему непосредственному командиру, очень интересны подобные мысли собственных подчинённых. Это – враг. Если ты его будешь жалеть, то, считай, что уже потерпела поражение. Ещё до боя. Я готов согласится с тем, что поверженный враг может быть в некоторых случаях достоин жалости. Но только поверженный, а никак не тот, кто непосредственно тебе противостоит. Извини, что читаю тебе нотацию пополам с лекцией и вообще поучаю, но для всех остальных мои слова не требуют доказательств – это непререкаемая истина, которую они постигали на собственной шкуре.

– Вот я и говорю, – снова вздохнула Аня. – Не понимаете вы меня. Кто сказал, что перед нами враг?

– Ну, Анечка, – не выдержал Малышев. – Ты, родная, думай, что говоришь-то. Не враг… Кто ж тогда? Друг, что ли? Друзья, знаешь ли, так себя не ведут. Посмотри, что по их милости с людьми стало! Мало того, что выжила горстка, да и те… Э, да что там говорить… – он расстроено махнул рукой и умолк.

– Обожаю спорить с красивыми девушками, – сообщил Валерка. – Они сразу становятся ещё красивее и… О, глядите, поворачивают оглобли «Горынычи»-то! Улетают пташки, несолоно хлебавши. Может, всё-таки, сшибить их, а, товарищ лейтенант? Покуда пушки достают?

– Нет, – сказал Велга. – Не буди лихо, пока оно тихо. Мы и так чуть не раскрылись до поры, а сейчас в этом и вовсе нет необходимости. Ладно, Аня, я с удовольствием с тобой подискутирую на эту тему, но как-нибудь в другой раз. А пока я очень надеюсь, что твои оригинальные взгляды на существующее положение не помешают нам выполнить нашу миссию.

– Саша, я, кажется, до сих пор не давала повода усомниться в моей надежности, не так ли?

– Допустим. А что?

– А то, что не надо меня оскорблять.

– Аня, я вовсе не хотел тебя…э-э… обидеть, но в данном случае…

– Все, товарищ ле йтенант, хватит. Сами же сказали, что не хотите на эту тему дискутировать. Вот и я не хочу. Уже. Тем более что нам сейчас, действительно, не до дискуссий. Потому что за нами следят.

– Следят? – Велга недоумённо оглядел пульт управления. – Кто? Приборы ничего не показывают. Разве что вертолёты видно, но они уже далеко.

– Это не машины. Это кто-то живой. Я чувствую взгляд. Два взгляда.

– Давно? – нахмурился Велга.

– С минуту.

– Откуда смотрят? Направление?

– Из леса, оттуда – Аня махнула рукой, показывая.

– Может, это какой-нибудь медведь? – предположил Валерка Стихарь. – Или волк?

– Или заяц, – в тон ему ответила Аня. – Нет. Взгляд не звериный. Но и не совсем … как бы это сказать… обычный человеческий. Я думаю, что это те самые Охотники, о которых мы неоднократно слышали, но ни разу не видели.

– Интересно… – Велга протянул руку и включил связь с «Гансом». – Алло, Хельмут, как вы там?

– Всё в порядке, – немедленно отозвался Дитц. – Вертолёты ушли, можно двигаться дальше.

– Погоди… Тут наша Аня утверждает, что за нами следят.

– Кто? Мы никого не видим. Ни мы, ни приборы.

– Аня говорит, что это, скорее всего, Охотники. Вроде бы, их двое. Она их тоже не видит. Чувствует. Ты же знаешь, как Аня может чувствовать.

– Понял. Раз Аня чувствует, значит, точно – следят. Что будем делать?

– С Охотниками мы пока ещё не сталкивались. А надо бы, считаю, составить себе о них мнение. И не по рассказам.

– То есть, предлагаешь познакомиться?

– Я бы рискнул.

– Я бы тоже. Как будем действовать?

– Товарищи и господа командиры, – сказала Аня. – Позвольте мне попробовать. Во-первых, я женщина, а значит, ко мне инстинктивно и доверия больше. Во-вторых, если я их чувствую, то и они меня, думаю, чувствовать должны. То есть им и без слов станет ясно, что я иду к ним с мирными намерениями. Тем более что пойду я без оружия. А вы для собственного и моего спокойствия прикроете меня отсюда парализаторами. По-моему, замечательный план. Разрешите?

– Одну не пущу, – тихо и твёрдо сказал Малышев. – Разрешите и мне с Аней, товарищ лейтенант? Если они, действительно, Охотники, то мы поймём друг друга. Я всё-таки тоже не в городе вырос. А если нет, то тем более ей может понадобиться помощь.

– Михаил прав, – сказал Дитц. – Посылая одну женщину, мы как бы расписываемся в собственной трусости и неспособности вести мужской разговор. Вроде как прячемся за ее спиной, понимаешь? А Миша достаточно внушителен, чтобы вызвать именно мужское уважение. Иван, – обратился он к Соболю. – Чем обычно вооружены Охотники?

– Луками, – ответил тот. – Чем же ещё? Луки, ножи, иногда дротики. Вообще-то, если это Охотники, то можно сильно не опасаться. Они сами никогда первыми не нападают. Я думаю, что стоит попробовать. Если они не захотят идти на контакт, то просто уйдут, исчезнут. Всегда так было.

– Я извиняюсь, – подал голос Майер. – А зачем вообще рисковать? Давайте шарахнем в ту сторону из парализаторов – и всё. Подберём тех, кто упадёт, приведем в чувство и спросим, что нам надо. Потом отпустим на все четыре стороны. А?

– И навсегда потеряем к себе доверие Охотников, – добавил Соболь. – Они хоть и миролюбивы, но подобных штук не забывают и не прощают. Лично я бы не стал так делать. Лучше тогда уж вообще не высовываться и следовать своей дорогой.

– Ясно, – Велга развернулся вместе с креслом лицом к остальным. – Предложение Руди отклоняется. Всё-таки, мы рискнём. Тем более что Анино феноменальное чутьё нас никогда не подводило. Давайте, ребята. Только предельно осторожно, медленно и дружелюбно. Мы вас прикрываем.