"Сокровища Валькирии. Хранитель Силы" - читать интересную книгу автора (Алексеев Сергей)14Его вели по пути, заранее вычерченному твердой и знающей рукой, но только не в интересах Хортова, а совершенно с другими и понятными целями. В этом он окончательно убедился в доме доктора Крафта. Получило подтверждение и то обстоятельство, что законная жена не только причастна к операции, не только приманка, но играет в ней заметную роль. Когда Андрей вернулся домой и семейный врач предъявил ему результаты анализов, он встретил это спокойно: оказывается, русский муж фрау Хортоф страдает запущенной формой грибкового заболевания половых органов, в России называемой молочницей, для лечения которой, если идти по консервативному пути, потребуется не менее месяца. Но если использовать современные средства, очень дорогие, — но иногда они могут иметь побочные отрицательные эффекты, в частности, на предстательную железу, — то два-три дня. Он все понял и ничего не сказал, пообещав доктору Гагенбеку исправно выполнять все его предписания и лечиться по старинке. Дом, купленный для него, оказался настоящим серпентарием, где от благодетельницы-жены и до дворецкого — все были повязаны ядом заговора. У Барбары вдруг зажглась юношеская любовь, пока был в Москве, телефон обрывала, а тут — врачебный осмотр, угрожающий диагноз и ее странное исчезновение. Вернувшись ночью из Зальцгиттера, он обнаружил, что Барбары нет, она с тех пор так больше и не появлялась, уже приезжали из офиса, не веря, что ее нет. Этот «историк» и послал Хортова дальше, не исключено, что в последнюю инстанцию, к человеку, который управляет всем заговором, — к Альберту Кругу. И тут же, не дожидаясь просьбы, весьма услужливо позвонил этому Кругу и договорился о встрече на воскресенье. Мало того, будто бы малознакомый ему Круг сразу же согласился встретиться с русским журналистом и пригласил его провести выходной у него на вилле, у самого берега Балтийского моря. То есть Хортова уже не вели — толкали вперед! Получив заключение врача, Хортов выслушал рекомендации и совершенно спонтанно заявил ему, что уезжает в Россию, поскольку буквально оглушен своим заболеванием. Вечером Барбара не появилась… На следующий день утром, когда озабоченные Шнайдеры и врач явились на работу, он попросил Гагенбека написать письменное медицинское заключение. Этот добродушный, спокойный и вальяжный немец слегка напрягся. — Зачем это вам, господин Хортов? — Предъявлю своим докторам в России! Буквально перед отъездом был в платной клинике и получил отрицательный результат в отношении венерических заболеваний. Дерут большие деньги, но результат — нуль! — О да, в России очень слабая медицина, — почему-то залепетал Гагенбек. — Я вылечу вас, господин Хортов! Болезнь исчезнет бесследно! — Благодарю, Адольф. Но я хотел бы иметь ваше заключение. — Но нет фрау Барбары! — Причем здесь моя жена? Это вы или она поставила диагноз? — Я весьма озабочен ее отсутствием… — Возможно, Барбара уехала в Грецию, — предположил Андрей. — Разве в ее отсутствие вы не можете написать заключение? Мне нужно вернуть свои деньги в России! — Вы хотите отвезти мое заключение в Россию? — обнадежился он. — Разумеется! Должно быть, семейный врач был не посвящен в дела и выполнял личное поручение своей хозяйки. — Пожалуйста, я напишу, — не сразу согласился он. — Но вынужден буду сказать фрау Хортов. — Ради бога! Получив официальную врачебную бумагу, Андрей демонстративно отнес ее и спрятал в чемодан, но едва Гагенбек отбыл (он прописал процедуры три раза в день), достал заключение и поехал в город. Там он довольно скоро разыскал частную клинику и попросил сделать те же самые экспресс-анализы. Побродив два часа по Берлину, он получил ответ, что совершенно здоров и, предъявив паспорт, попросил выписать официальное заключение. Домой он вернулся к обеду, дождался Гагенбека и в процедурной комнате положил перед ним две копии полученных бумаг. — Да, я поступил вероломно, — признался Хортов. — Но речь идет о преступлении. Семейный врач пучил глаза, глядя на бумажки, и молчал. — По вашим законам за такие вещи вы лишитесь не только работы, но и лицензии на частную практику до скончания своих дней, плюс к этому — огромный денежный штраф или даже срок. Вы понимаете, о чем я говорю? Мясистое, добродушное лицо доктора налилось кровью, но не от злобы, должно быть, в нем возобладало чувство стыда. В следующую секунду Хортов понял — он испугался. — Да, понимаю… И прошу прощения, господин Хортов. — Прощения мало, не так ли? Если хотите, чтобы я не подал в суд, вам следует рассказать, кто, когда и зачем склонил вас совершить это преступление. — Поверьте, я не хотел этого делать! Я понимал… Но ваша жена, фрау Барбара… — Заплатила хорошие деньги? — И не только… Она сделала очень много для моей семьи. Не мог отказать… — С какой целью? — Я не могу знать, господин Хортов. — Это не разговор! Выбор у вас небольшой, Гагенбек. Я вас не пожалею. — Могу лишь догадываться… Она не хотела… иметь с вами сексуальных отношений, — доктор покраснел еще пуще. — Федеральные законы стоят на защите чести женщины… Но это мои догадки, господин Хортов! — Ничего, вы очень догадливый, Адольф. То есть если бы я, зная о заболевании, изнасиловал собственную жену, то угодил бы за решетку? — Вероятно, да… — Почему фрау Барбара решила упечь меня в немецкую тюрьму? — Я этого не знаю! Возможно, вы сами предполагаете что-то… Я подумал… Невероятная мысль. Но другого ответа не нашел. Должно быть, таким образом фрау Барбара решила оставить вас в Германии. Вы бы образумились в тюрьме и стали жить в ее доме. — Действительно, мысль невероятная, — усмехнулся Хортов. — На что вы рассчитывали, Гагенбек? Приедет глупый русский муж фрау и все примет за чистую монету? Она предупредила вас, что я работал в спецслужбе наших войск в Восточной Германии? — Нет, — встрепенулся доктор. — Я не знал… Фрау Барбара сказала, мы управимся в три дня и вы не успеете нам воспрепятствовать. — Кто может знать подробности? Ну? Кто чаще всего приезжал в этот дом? Или наоборот, к кому ездила моя жена? С кем вела разговоры обо мне? Как и кто вас уговорил пойти на это преступление? Ну не сама же Барбара? Доктор устал от допроса и от страха и, кажется, скисал. Или выбрал такую защиту. — Я бываю здесь два-три раза в неделю… И не могу знать… Фрау Шнайдер знает много больше, она наблюдательная и имеет хороший слух. Я проверял… — К сожалению, фрау Шнайдер еще не пыталась меня отравить и не находится в моих руках. Я не могу спросить у нее, как у вас… Итак, Гагенбек, свою судьбу предлагаю решить вам. С кем моя жена говорила обо мне? Кто конкретно склонил вас найти у меня заболевание? — Все получилось спонтанно… Поверьте, я не имел ничего против вас! — семейного доктора мучила жажда. — В конце прошлого месяца приезжал господин Альберт Круг, ваш коллега. Он редактор газеты, я часто вижу его по третьему каналу… Что-то требовал от фрау Барбары и называл ваше имя… Разговор был проблемный… Он открывал бутылку вина и повредил руку, прислуги в доме не было. — В честь чего она поила редактора вином? Он что, такой желанный и важный гость? — Я не знаю, до того случая не видел господина Круга в доме… — Продолжайте! — Пока я делал перевязку, слышал… Ваша жена сказала, что у господина редактора неверное представление о России и русских, и что она не поедет туда делать глупости. — И все? — Нет… Потом господин Круг предложил мне хорошую сумму. За то, чтобы я сделал ложное заключение. — Сколько? Назовите цифру. — Двенадцать тысяч марок… Это стоимость хорошего нового автомобиля. Я не мог не согласиться… — Деньги успели получить? — Пока лишь половину… — А вы что, не понимали, как легко можно поймать вас на лжи? — Фрау Барбара сказала, все пройдет в три дня, вы не успеете… Хортов резко и жестко схватил семейного врача за халат, встряхнул, так, что у того хрустнула шея. — Адольф! Нужно спасать свою шкуру! Зачем моей жене надо было спрятать меня за решетку? — Это не она!.. — он стал ватным и мешковатым. — Я полагаю… Господин Круг и его газета… Должны были начать кампанию по освобождению русского журналиста… — Что еще? Нужно вспоминать очень быстро! — Если не получится у фрау Барбары, то господин Круг устроит автомобильное столкновение на дороге, с большим ущербом, а значит, и арестом… — А еще какие варианты были? — Да, я сделал ему перевязку указательного пальца правой руки и ушел. — Почему они обсуждали такие вопросы в вашем присутствии? Может, вы оговариваете мою жену и господина редактора? — Когда я дал согласие… Перестал им мешать… — А теперь скажите: откуда в доме появились Шнайдеры? — Их привез доктор Крафт всего полтора месяца назад. Фрау Хортов искала кухарку и дворника, но по объявлениям брать не хотела, а только по рекомендациям… — На сегодня хватит, — оборвал Андрей и положил перед ним несколько медицинских бланков. — Теперь вам предстоит написать все, что рассказали. Подробно и в деталях. Если что вспомните, можно добавить. — Господин Хортов! Но это будет письменное свидетельство! — Разумеется, Гагенбек. А как вы хотели? Я полагаю, избавление от судебного разбирательства, работа и лицензия стоят гораздо больше. После того как выжатый и сморщенный от разочарования Гагенбек покинул усадьбу, Хортов пошел в гараж за машиной. Тут же в бокс заглянул дворецкий и спросил, не нужна ли помощь. — Послушайте, Шнайдер. — Андрей с помощью пульта открыл двери. — Вы хорошо изучили психологию русских, пока воевали и были в плену? — О да! — весело воскликнул старик. — И вижу, что вы сейчас чем-то весьма недовольны! — Нет, я просто зол! Очень зол! Я страдаю от сексуальной неудовлетворенности. А жена куда-то уехала! — Это очень плохое состояние! Я помню… Но вы позавчера были в публичных домах! — Нет, Готфрид, вы плохо изучили Россию. Послужите моим шофером. Садитесь в машину! По дороге я вам кое-что объясню. — У меня очень много работы на усадьбе, господин Хортов, — вдруг начал изворачиваться садовник. — Осень, и нужно собирать фрукты… Схватив корзину, тотчас удалился под яблони. Это значило, что Гагенбек ничего не придумывал: сегодня ему устроят аварию на дороге с большим ущербом или даже ранением, чтобы уж наверняка лишить свободы. Хортов не стал настаивать и, выбирая машину, думал только о безопасности. Представительский «форд» вызывал сомнения своей напыщенностью и блеском, поэтому выбрал самый надежный автомобиль — «вольво», повернул ключ зажигания, но стартер не заработал. — Шнайдер! — крикнул он с раздражением. — Почему вы не следите за техническим состоянием машин? Я не могу запустить двигатель! — Извините, господин Хортов, — старик заспешил к гаражу. — Если вы говорите о «вольво», то там неисправна электрическая проводка. Требуется квалифицированный ремонт в мастерской. Почему бы вам не поехать на «форде»? Похоже, исполнителю автокатастрофы уже сообщили номер и марку автомобиля, на котором поедет «клиент». И сделал это Шнайдер. И если сейчас взять другую машину, то он побежит звонить и предупреждать… — Я вас уволю, — пробурчал Хортов, усаживаясь в «пежо». — Если подобное повторится… — Сегодня же отгоню машину в ремонт! — заверил дворецкий, торопясь поспеть к воротам. Андрей вырулил на улицу: подмывало рискнуть и отправиться в редакцию на этой машине, чтобы проверить свои выводы, но, пересилив себя, он отъехал километр от дома, загнал машину на стоянку и, не искушая судьбу, отправился на такси. Альберт Круг проводил совещание, и пришлось подождать в приемной, где сидела женщина, очень похожая на Аду Михайловну. Узнав, что он русский журналист, мгновенно сделалась любезной, предложила чашечку кофе с орешками и свежий номер газеты. Но зато ее шеф был обескуражен, когда Хортов вошел в кабинет и представился. Редактор сразу Андрею не понравился: толстая задница, узкие плечи — эдакий поплавок. Даже лицо пробкового цвета. К встрече он не готовился, Андрей это понял сразу. Грех, было не воспользоваться таким моментом. — Господин редактор вам известно, что я в свое время служил в особом отделе Западной группы войск. То есть в Комитете государственной безопасности. — Наслышан… — Так вот, должен заметить, вы поступили весьма легкомысленно, когда вступили в сговор с моей женой и господином Гагенбеком. Не нужно ничего отрицать! — Хортов положил перед ним копии медзаключений и чистосердечное признание семейного врача. — Читайте! Вам это будет интересно. Круг влип в бумажки, и его лицо закаменело — живо и судорожно двигались только глаза. Но когда Круг дочитывал последние строчки покаянного письма Гагенбека, остановились и глаза. — Автодорожное происшествие планировалось сегодня, но не состоялось, — сказал Хортов. — Мне осталось совсем немного: обратиться в суд и к вашим конкурентам. Надеюсь, они с великим удовольствием возьмутся публиковать мои материалы. Вместе с факсимиле этих документов. Это же вы склонили мою жену войти в преступное сообщество? Вы подвигли ее и Гагенбека к совершению преступления. — Вы шантажист, господин Хортов, — редактор начал приходить в себя. — Извините, Круг, я вынужден собирать компромат. Я оказался здесь один, вас же — целая организация. Защищать себя — мое право. Мне известно, что вас интересует, но у вас была возможность, не мудрствуя лукаво, обратиться ко мне напрямую. Или вы считаете, лишенный свободы иностранец всегда бывает сговорчивее? Если еще обещать ему похлопотать или внести залог, защитить его через вашу газету. — Я не мог обратиться к вам напрямую, — проговорил Круг. — Вся эта… история — не моя инициатива. — Мне и хотелось бы узнать, чья. — Вы знаете, совсем свободной прессы не бывает, — он не поднимал глаз. — Приходится добывать деньги, искать спонсоров… И выполнять их волю. — Но вы весьма активно действовали! Не похоже, чтобы из-под палки… Вам обещали долю, если вы приложите определенные усилия по поиску Веймарских ценных бумаг. Не правда ли? — Газета должна жить… А Веймарские акции принадлежат Германии. — Это мы еще разберемся, кому они принадлежат. — Хортов сел к Кругу на стол и резким движением сбросил ровную стопку папок — веер бумаги застелил паркетный пол. — Кто он, этот ваш спонсор? Придется отвечать, господин редактор. — Наш коллега, из бывшей Восточной Германии. — Журналист? — Да, он много пишет… И одновременно является совладельцем нескольких газет и телеканала. — Откуда у него такие деньги? — Возможно, наследство… Он аристократ, барон. — Ваша газета содержится на его средства? Круг повертел глазами, будто искал поддержки. — Сорок процентов он выкупил. Мы были на грани краха… А тут деньги и заманчивое предложение. — Надеюсь, имя его известно? Редактор тупо и молча шевельнул узкими плечиками, отчего крупная волна все-таки докатилась до толстого зада. Едва оперившись, «новые русские» не зря кинулись «бомбить» Запад. Ослабленный, выхолощенный дух Германии после Третьего рейха, что в восточной, что в западной ее части, был один и тот же, и послевоенное, затурканное всем миром, но выросшее в лоне закона, тишины и благодати поколение было настолько внушаемым и бесхребетным, с таким чувством вины, что чуть ли не голыми руками бери. Этот начал заикаться. — Его… Его имя Томас фон Вальдберг. Барон фон Вальдберг. После встречи с Кругом, на обратном пути Хортов вспоминал Сыромятнова — старца Гедеона, который когда-то не выполнил приказа и отпустил Томаса фон Вальдберга. Этот бывший гитлерюгенд был единственным из немцев, кто знал о судьбе пакета Третьего рейха, и скорее, именно он или через него начался его розыск в России, и через него произошла утечка информации о местонахождении Веймарских акций, притянувшая к себе внимание и аппетиты самых разных спецслужб, политиков и правительств. Будь у него в ту минуту адрес барона, поехал бы к нему тотчас же, однако место его обитания Альберт Круг или не выдал, или в самом деле не знал, что было вероятнее всего, поскольку редактор выполнял задачу довольно узкую: после хлопот его газеты по вызволению русского журналиста из немецкой каталажки войти к нему в доверие и подружиться. Примерно столько же знала Барбара — все знал только один барон. Чтобы привести в порядок мысли и чувства, Андрей пошел пешком, и вроде бы не забывал об ориентации в незнакомой части города, поглядывал по сторонам, когда поворачивал, однако внезапно обнаружил, что заблудился, и почему-то заволновался. А еще через минуту поймал себя на том, что начинает метаться и едва удерживается от желания бежать. Стараясь вырваться из этого неприятного состояния, он напустил на себя вальяжность, купил бутылку пива и, выпятив несуществующий живот, влился в цепочку прохожих, но взгляд все еще бегал по сторонам, выискивая путь. И тут шедший за спиной человек догнал его, заглянул в лицо — Вам нужна помощь, господин Хортов? Эта услужливость сразу же привела в чувство: по крайней мере, еще трое молодых людей держали его под наблюдением и двигались по бокам и впереди, а вдоль тротуара со скоростью пешеходов катила синяя «ауди». — Благодарю, — бросил Андрей, не повернув головы. — Справлюсь сам. — Прошу в машину! Шедший впереди хлопец заслонил дорогу, но в тот же он получил под дых и стал сгибаться, а добавить ему Хортов не успел — двое повисли на руках, третий перехватил голову сгибом руки и через несколько секунд его чуть ли не внесли в «ауди». И здесь, в невероятной тесноте, его еще продолжали блокировать с двух сторон, а один все пытался провести ментовский болевой прием — делал «ласточкин хвост», разрывая пальцы. Почти лежа на заднем сиденье, Андрей изловчился и дал ему ботинком под санки — тот отпустил руку и завернул матом по-русски, причем, с окающим нижнегородским диалектом. — А, свои! — обрадовался Хортов. — Ну, хватит шею-то ломать! Отпусти! Голову отпустили, но продолжали держать за руки. Машина уже неслась по улице, отчего-то навстречу общему движению, против шерсти, а человек на переднем сидении, вероятно, главарь этих захватчиков, озирался на Хортова и тихо матерился. Второпях он зажал дверцей полу плаща и теперь бесполезно пытался на ходу открыть ее и освободиться, но замок заклинило намертво. — Ну ты попал! — засмеялся Андрей, склоняясь вперед. — Что, фалды прищемило? Главарь неожиданно ловко вывернулся из плаща и обернулся назад. — А тебе весело? — спросил по-русски. — Давай, повеселись пока, а потом я тебе фалды прищемлю дверью. — Приятно иметь дело с соотечественниками. По крайней мере, нет языковых ловушек и все понятно. — Ну, ты поумничай еще, — пригрозил тот и отвернулся. — Хрен моржовый… Всю дорогу после этого ехали молча, и Андрей никак не мог сориентироваться, куда везут. Через двадцать пять минут машина резко свернула во двор старинного П-образного дома с высокими каштанами, сходу закатилась в открытую дверь гаража, и тут же послышалось что-то наподобие вздоха облегчения. — Иди вперед, — скомандовал главарь, отомкнув маленькую дверцу в стене. Полуосвещенными подвальными переходами и лестницами они пришли в какой-то бункер, весьма уютный, с современной отделкой, мягким зеленоватым светом и кондиционерами. Повсюду, даже в узких коридорчиках и нишах стояли самой разной конфигурации подсвеченные аквариумы с рыбками и пресмыкающимися, отчего все помещение напоминало один огромный аквариум. Хортова привели в комнату, где за стеклянной стеной в голубой воде плавали крупные, разнопородные рыбы, после чего сопровождающий незаметно исчез. А вместо него, так же незаметно, рядом оказалась Барбара. — О, Андрей! — будто бы обрадовалась она. — Как я рада тебя видеть! Одежда на ней, кажется, была сшита из рыбьей блестящей кожи… — Замечательно! — возмутился Хортов. — Жена отлавливает мужа и привозит к себе под конвоем! Объясни пожалуйста, что это значит! — Я не могла иначе поступить, — повинилась она. — Ты весьма строптивый человек… И так сложилась ситуация… Я была вынуждена проявить волю. — Да, и я теперь нахожусь в тюрьме! — Нет, это не тюрьма. Это один из моих офисов. Я называю его — Аквапарк. — Разница небольшая… — Пожалуйста, не обижайся, Андрей! Я разыскала и привезла тебя… потому что тебе грозит опасность! Нам обоим грозит опасность! Неужели ты не чувствуешь этого? — Нет, я живу в безопасном месте, в доме, который подарила ты, — съязвил он. — А там и стены помогают. — Не надо так говорить! Ты совсем не глупый человек! Ты очень умный и предусмотрительный человек! — заговорила она вроде бы с неподдельной страстью. — Ты не можешь не чувствовать опасности! Поскольку знаешь, с кем имеешь дело! Ты сегодня встречался с Альбертом Кругом! — Мне кажется, он мелкий и трусливый, — отмахнулся Андрей, внутренне сосредоточившись. — Это неверное, обманчивое впечатление! — Вообще-то все твое окружение мне далеко безразлично, — заключил Андрей. — И у меня нет никакого желания продолжать подобные встречи. Я хочу домой. Показалось — Барбара даже чуть успокоилась — Сейчас это невозможно. Тебя не выпустят из Германии и, если ты сумеешь выскользнуть, — найдут и в России. — И что мне остается? Сидеть в твоем бункере? — Нет. Мы будем действовать, — жестко заявила она. — Я приняла решение взять все в свои руки. Барон слишком неразворотлив и старомоден, чтобы довести дело до конца. Меня раздражают эти его обряды и эзотерические увлечения! Мне некогда заниматься глупостями. До боли знакомый комсомольский задор и сверкающие глаза Барбары ярко напомнили прошлое… — Сейчас ты красивая, — заметил он, воспользовавшись короткой паузой. — Что ты сказал?.. — Я говорю, занимайся своими серьезными делами, а я поехал в Москву. — Мы поедем в Москву. Только вместе и чуть позже. — Надо понимать, я полностью лишен свободы? — В целях нашей общей безопасности, — отпарировала она — Я тоже сижу в Аквапарке. И ненавижу этот рыбий образ жизни… Но выходить отсюда пока нельзя! — Боишься барона? Она отвела взгляд. — Послушай, Андрей… Я сделаю все, что ты хочешь… Дам развод, если будешь настаивать… Но ты должен помочь мне. — Эту фразу я ждал от тебя, как только приехал в Германию, — признался Андрей. — Ждал? — откровенно изумилась она. — Вместо этого ты начала устраивать провокации, захотела, чтоб я тебя изнасиловал и попал в тюрьму… — Ты же простишь меня?.. Это вместо того, чтобы прильнуть к груди, поднять глаза и сказать с придыханием: «милый, помоги мне». — Я сама поддалась на провокации! Меня убедил Круг!.. — Где сейчас находится Томас фон Вальдберг? — перебил Хортов. — Не знаю… — Так дело не пойдет! Хочешь, чтобы я помог тебе — сдай мне барона. Насколько я понимаю, ты восстала против него и вы теперь соперники? — Поверь мне, Андрей, я бы с удовольствием выдала его! Но я и правда, не имею представления, где он находится. И никто не знает! Он как тень, как призрак… Появляется в самых неожиданных местах, в неподходящее время… — Попробуй отбросить страх. Вспомни, когда и где он появлялся неожиданно? — Нет-нет, я ничего не помню! — поклялась Барбара. — Погоди… Ты вообще видела барона? — Да, всего один раз, и то ночью. — Где? — В костеле, возле гроба… — Кого хоронили? — Не знаю… Там стоял чей-то гроб, а возле него — барон в черной мантии… — Он что, священник? — Нет, он не священник, хотя очень похож… — Тогда что Вальдберг делал в храме? — Должно быть, молился… — Ночью? — Я не задумывалась над этим… — На какой улице находится костел? — Этого я не знаю! Меня привезли туда, в машине с черными стеклами. Барбара напоминала выброшенную на берег рыбу. — Дороги я не запомнила… — Что было в костеле? Как он выглядел снаружи? — Не помню… Хортов перевел дух, взял за плечи и встряхнул Барбару. — Я не верю! Не верю ни единому твоему слову! Ты все лжешь! Ты боишься Вальдберга, и потому не могла восстать против него! Ты с ним заодно, вы придумали новую провокацию! — Нет, Андрей, я разорвала все связи!.. Он нас ищет, но не найдет. Почему пакет Третьего рейха должен принадлежать барону? И его латинским друзьям? Я узнала! Они хотят вывезти его в Аргентину и устроить там аукцион! Продать Европу с молотка! — А ты, истинная патриотка, не можешь позволить этого? — Да, не могу! — со знакомым всплеском комсомольской отваги сказала она. — Ценные бумаги принадлежат Германии. — Ну что же, пусть принадлежат. — Андрей подошел к двери. — Желаю успеха. Скажи своим людям, чтоб выпустили меня. — Ты не уйдешь отсюда, — устало проговорила Барбара. — Пока я этого не захочу. — Не понимаю, что тебе надо? Восстановить таким образом прежние отношения? Сохранить брак? — Хочу получить от тебя пакет Веймарских акций. — И все?.. Какая мелочь! — Я говорю серьезно! — Неужели это серьезно? Утверждать, будто акции лежат у меня в кармане! — Ты единственный знаешь, где они лежат и у кого! — Откуда такая информация? Барон сказал? — Он никогда не ошибается. — Глупость! Вздор! Он тебя обманул! Он тебя проверил на вшивость! А ты его мгновенно предала! Решила сама взять пакет. Она не дрогнула, однако в голосе послышалась настороженность. — Андрей, у нас прекрасная возможность, шанс… нельзя им не воспользоваться. Мы будем самыми известными людьми в Европе и во всем мире. — Хочешь сказать, самыми богатыми? — Нет, известными! — Тебе не хватает славы? Но зачем она тебе? Для рекламы? — Мне не хватает власти, Андрей, — серьезно проговорила Барбара. — Известность — путь к власти. Имея пакет, на следующие выборы я выдвину свою кандидатуру и стану канцлером Германии. Женщиной-канцлером. — Так, а я стану мужем канцлера? Но это абракадабра, не звучит! — вздохнул Хортов. — Поэтому я с тобой разведусь. — О чем ты говоришь? — не поняла она. — Я мечтаю, как и ты! — Это не мечты — реальность. Ты мог бы занять очень высокое положение в обществе. — Например, стать президентом России! — Это невозможно, у вас другой менталитет. Но министром печати — не исключено. — Хочу только президентом! — Мне кажется, ты шутишь? — Нисколько! — Тебе не нравится мой проект? — Да нет, мне все очень нравится. Только хотелось бы скорее покинуть твой Аквапарк, а то я чувствую себя рыбкой, посаженной в одну посуду с пираньей. У Барбары открылись способности воспринимать шутки. — Твой юмор не уместен, — отрезала она и сверкнула чешуей платья. — Я говорю о важных делах! И прошу тебя относиться без иронии! — Не кричи на меня! — тоном оскорбленного супруга прорычал Андрей. — Ты еще не получила пакета Третьего рейха и пока не канцлер, чтобы кричать на подданного великой державы! Ты всего-навсего — моя жена! Кто в доме хозяин? — Ты все время смеешься надо мной! — в ее голосе послышались истеричные нотки. — Всегда! И по телефону, и сейчас! Когда мы приступили к важному делу!.. Не надо укладывать дурака! Должно быть, хотела сказать, валять дурака… Хортов рассмеялся. — Когда ты выучишь русский? Ты говоришь очень смешно! — Ты будешь говорить со мной серьезно? — Разве что в постели. Но твой доктор нашел у меня какую-то заразу. — Как хочешь, — вздохнула она и удалилась с виноватой молчаливостью. А через несколько секунд в кабинет влетели двое молодцев — уже других, и, как сразу выяснилось, русских, по виду — типичные боевики, состоящие на службе у немецкой госпожи. Настроены они были решительно, заранее получили инструкции, однако начали с вразумления. — Ну, что ты, в натуре? — заговорил тот, что был поинтеллигентнее, в тирольской шляпе, костюме охотника и с резиновой дубинкой в руке. — Ты же понимаешь: начнешь выдрючиваться и пену гнать, мы же из тебя кусок мяса сделаем, на запчасти разберем. Тебе этого хочется? Ты же не партизан, а мы не немцы, чтоб на дыбу тебя вешать. Если только сильно попросишь… — Давай! — согласился Андрей. — Чего давай? — не понял охотник. — Дыбу, пытки — что там у вас в арсенале? — Ты что, больной? Или упертый? — Заборзел, — определил второй, с явно боксерским носом. — Заверни-ка ему ласты! Боксер явного тяжелого веса пошел на Хортова, раскинув руки у бедер, словно курицу ловил. Вполне добродушная улыбка блуждала на крупном и мягком на вид лице, разве что холодные синие глаза смотрели жестко и пристально. Андрей по прежнему стоял, засунув руки в карманы куртки и внутренне готовился к сопротивлению. В шаге от него боксер и вовсе расслабился, не спеша достал наручники, раскрыл зубчатые браслеты. — Ну, делай раз! Хортов протянул ему руки — занес их над стальными челюстями, но в следующий миг схватил запястье руки боксера и с разворотом, через голову, чуть в узел ее не завязал. По инерции и от дикой боли боксера кинуло вперед, с грохотом пушечного выстрела он протаранил головой аквариум-стену и рухнул под ее обломками. Обвал воды вместе с рыбами и водорослями окатил Хортова по пояс, охотник в тирольской шляпе инстинктивно отскочил и тотчас получил ногой в пах. Все произошло в три секунды, но кто-то стоял под дверью, поскольку она мгновенно распахнулась и на пороге оказался один из тех, кто брал Хортова на улице. Момент мгновенного ошеломления помог: Андрей со всей силы пустил дверь назад и любопытный опрокинулся навзничь, припечатавшись затылком к полу. Путь был свободен, по крайней мере, до конца коридора… Но за следующей бронированной дверью уже доносился шум тревоги — голоса, команды и топот ног. Тогда он заскочил в первую же, пустую комнату, набитую компьютерами, подождал, когда поднятая в ружье охрана Аквапарка пронесется мимо, затем спокойно покинул бункер, оставляя за собой мокрые следы… В доме, подаренном законной женой, стены наверняка не помогали, а скорее всего уже стали ловушкой, да и некогда было отлеживаться: если Барбара на самом деле откололась от Вальдберга и начала самостоятельно вести розыск пакета Третьего рейха, то ситуация осложнилась вдвойне. Теперь две команды станут отслеживать каждый его шаг и отлавливать, ибо близится кульминационная развязка, на что указывает ссора бывших партнеров. Поэтому Хортов, вырвавшись из Аквапарка, с особой осторожностью взял такси и поехал в восточную часть Берлина. Там, на Вестенштрассе, жил сотрудник Штази Эрих Кизик, когда-то осуществлявший оперативную связь с особым отделом советской группировки. В самом начале службы на новой должности они вместе ловили солдата, сбежавшего из части с целью уйти в ФРГ, дежурили в квартире, выходящей окнами на запад, через которую, по некоторым данным, незаконно переправляли людей на ту сторону. Он был старше Андрея лет на пятнадцать, однако разница ни в звании, ни в возрасте не чувствовалась, и после того, как они удачно отловили дезертира, Эрих получил медаль и пригласил к себе в гости. А Хортову тогда объявили выговор за недостаточную оперативную работу в части. У Кизика было шестеро детей, маленькая, сухонькая жена и огромная квартира. Он неплохо знал русский — учился в школе КГБ, давал уроки своим детям, поскольку хотел отправить сыновей учиться в московский Бауманский институт. Андрей попросил таксиста остановиться за два квартала, побродил по дворам, проверяя, не присматривают ли за ним, и одновременно стараясь выжать воду из ботинок и подсушить штанины. Потом купил в магазинчике рейнского вина, закусок, поискал безделушки в подарок детям, но вспомнил, что самому младшему сейчас должно быть лет шестнадцать, так что безделушками не обойдешься. В результате нагрузился пакетами и в таком виде, едва высвободив палец, позвонил в дверь подъезда Кизика. — Вас слушают, — отозвался консьерж. — Кого вы намерены посетить? В доме жили только сотрудники «Штази», и он охранялся и раньше так. — Я пришел к Эриху Кизику, — сказал Андрей в металлическую сетку микрофона. — Его нет, — ответили почти мгновенно. — Он больше не живет в нашем доме. — Вы не могли бы сказать, где он теперь живет? Он не оставил адреса? — Я слышу в вашей речи славянский акцент… Вы кто, господин? — Я русский и приехал из Москвы. — Хортов решил не называть фамилии любопытному консьержу, который наверняка сотрудничал с кем-нибудь: в такие дома простых стариков не сажают. — Эрих Кизик — ваш знакомый? — Да, лет восемь назад мы были коллегами. — Вы не можете назвать фамилию? Это уже было слишком, надо было уходить, и пакеты оттягивали руки. — Очень жаль, что я не могу встретиться с Эрихом, — сказал Андрей и поставил подарки. — Я принес кое-что для его детей, будьте добры, передайте, если он когда-нибудь придет сюда. — Подарки для детей? — чему-то изумился консьерж, и дверь открылась. Эрих настолько постарел и ссутулился, что если бы не его улыбка с прищуром, никогда бы не узнать. — Андрей? — спросил он по-русски, вскидывая руки. — Один момент! Фамилия — Вольф!.. О, нет, Волков! — Хортов, — засмеялся он. — Все равно, что Волков. Почему так долго не впускал? — Мой дом — моя крепость, — отчего-то сразу погрустнел он, но спохватился. — Как это по русскому обычаю?.. Нельзя держать дорогого гость у порог! Надо садить красный угол. Красного угла в доме не оказалось, но зато был старый кожаный диван в зале. В квартире ничего не изменилось, разве что все постарело, как сам хозяин, и не слышно было детей. — А где же твое многочисленное потомство, Эрих? — разбирая пакеты, спросил Андрей. — И жена? — Моя жена умерла, — обронил он тихо. — Соболезную… Но ведь ей было немного лет… — Пятьдесят один год… — Болела? — Да, болела, — ему не хотелось вспоминать, потому он приступил к Хортову. — Насколько мне известно, ты живешь в Германии? Я слышал, ты все-гаки женился на этой очаровательной девушке.. Забыл имя! — К сожалению, я сделал эту глупость и женился, — вздохнул Хортов, взглянув на свои мокрые ботинки. — Ты не счастлив в браке? — А брак и не получился, Эрих, я уехал в Россию. — И она… уехала с тобой? — Осталась здесь, занимается бизнесом. — Андрею тоже не хотелось вспоминать. — Послушай, Эрих, ты работаешь консьержем? Или случайно там оказался? — Да, я получаю очень маленькую пенсию… А ты же закончил Берлинский университет, как я помню, подготовил себе плацдарм к отступлению? — К наступлению, Эрих, к наступлению. Работаю специальным корреспондентом в одной московской газете. — Я рад за тебя, Андрей. Хорошо, что тебе повезло. Он не хотел вдаваться в подробности своего везения. — Но где твои славные дети? Самого младшего звали, кажется, Гельмут?.. Я купил ему пневматический пистолет, — Хортов достал коробку. — С боеприпасами… — Гельмута нет со мной, — признался Эрих. — Как и всех остальных… Дети ушли из дома. Старшие дочери уехали в Америку, два сына в Италии, один поступил на службу во французский легион. А Гельмут… просто взял мотоцикл и сбежал из дома. Говорят, видели в компании байкеров в Тироли… Вот Амалия и умерла… Никто не хочет жить с отцом, потому что он принадлежит к касте прокаженных. Хорошо, что остался на свободе. Многих упрятали за решетку. Меня оставили, потому что я не боролся с инакомыслием, а просто отлавливал беглых советских солдат. И разрешили работать консьержем в собственном доме. — Почему так случилось? — Потому что вы нас бросили… Да, предали, оставили одних против всего Запада, против волчьих законов капитала. Мы сражались, но силы были не равны… Извини, Андрей, я не тебя осуждаю. — Я понимаю, Эрих… — Помнишь мою дочь Герту?.. Она что-то пыталась сделать для меня, писала в правительство. Потом ей пришлось уволиться и уехать из Германии, потому что начали преследовать бритоголовые, — он встряхнулся, и замахал руками. — Хватит! Хватит жаловаться. У меня все хорошо, и я доволен. Гельмут вернется, я верю. Скажи мне, Андрей, ты же пришел ко мне в гости с каким-то вопросом? Я вижу по твоим глазам… — Теперь и вопросы задавать стыдно, — признался Хортов. — Да, я пришел, чтобы поинтересоваться одним человеком. Это связано с моей журналистской работой… В ФРГ у меня нет доверенных и знающих людей. Поэтому я обратился к тебе… Этот человек — барон, а они все в Германии известны… — Когда ты служил в особом отделе, ты был самоуверенным человеком, — вспомнил Эрих. — А сейчас слишком много слов и мало действий. Как зовут твоего барона? — Томас фон Вальдберг. — Любопытно, — вдруг насторожился Эрих. — Почему он тебя заинтересовал? — Ты знаешь его? — Лично с ним не знаком. Но Томас Вальдберг в семидесятых годах работал заместителем начальника шестого отдела «Штази». — Нет, Эрих, ты, вероятно, ошибаешься. Он не мог работать у вас из-за своего происхождения. Он — сын генерала фон Вальдберга, особо доверенного лица Бормана. К тому же входил в гитлерюгенд… — О, кто только не входил в гитлерюгенд! — засмеялся он. — На это особенно не смотрели, поскольку относились к молодым людям с пониманием. Это сейчас за происхождение могут затравить человека и превратить его жизнь в ад… Напротив, мы таких людей вербовали сначала в качестве агентов, а потом после тщательных проверок даже брали на службу. Разве в КГБ поступали иначе?.. Я отлично помню старые оперативные бумаги, составленные и подписанные им. Некоторые темные дела перешли мне по наследству. Правда, он тогда нигде не писал приставку — фон. Но все знали, что он из аристократической семьи… Я тебя разочаровал? — Да нет… Просто очень неожиданная информация. И очень много проясняет. — Никак не пойму, зачем тебе понадобился этот барон? Если ты журналист. — Эрих, ты не знаешь его дальнейшей судьбы? — Нет, этого я не знаю, — он с сожалением развел руками. — Вероятно, живет на таком же положении, как я. Потому что бумаги, составленные им, были очень серьезные и касались идеологии в молодежной среде, а все секретные материалы стали достоянием общественности и прессы. — По моим сведениям, Томас фон Вальдберг живет очень хорошо, владеет средствами массовой информации — короче, занимается бизнесом на идеологии. — В таком случае, он оборотень, — заключил Эрих. — Таких оказалось у нас достаточно. Есть бывшие сотрудники «Штази», которые сейчас работают в спецслужбах Германии. — Посоветуй, как лучше его отыскать? — Очень просто, Андрей! — он еще находил в себе силы веселиться. — Логическим путем. Если Вальдберг предатель, но барон и бывший гитлерюгенд, а сейчас состоятельный человек, то его следует искать всего в трех клубах: аристократическом «Рыцарский орден», военном — «Юный солдат рейха» и клубе миллионеров «Капитал». Или сразу во всех. Кем бы он ни был, обязательно будет посещать одно из этих мест. Они же умирают от тоски и одиночества! |
||
|