"Испытание" - читать интересную книгу автора (Алексеев Николай Иванович)

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Польщиков остановил «эмку». Железнов прислушался. Со стороны Дзержинска доносилась, все усиливаясь, канонада.

– Бой? Хорошо… – вслух промолвил Яков Иванович.

– Что тут хорошего? – огорченно, даже скорее со злобой огрызнулся Польщиков и двинул машину в кусты.

– А то, что здесь фашистам морду бьют. И Минск, дорогой мой, еще наш. – Железнов вышел из машины и посмотрел на шоссе, где беспрерывный поток гитлеровских танков и автомашин, замедлив ход, растекался в стороны от дороги.

– Давай, дружище, южнее, лесом, на Станьково, – скомандовал Железнов.

В лесу сумерки настолько затянули видимость, что хоть бросай «эмку» и иди пешком. И Польщиков, высунув голову за борт, почти вслепую вел машину. Сухое потрескивание, доносившееся до его слуха, нагоняло на него страх. И Александр не раз, затаив дыхание, вслушивался в эти таинственные звуки. Наконец он не выдержал, резко повернулся к Железнову и схватил его за руку:

– Чу! Слышите? Кто-то за нами гонится…

Яков Иванович спокойно ответил:

– Не паникуй. Это потрескивает под колесами валежник. Сушь-то какая, язык к нёбу присыхает.

На опушке леса «эмку» пришлось остановить. Долго стояли и смотрели, как над Станьковом полыхало громадное зарево. Грохотала канонада.

– Все ясно, – протянул Железнов многозначительно, взглянув на шофера. Тот дрогнувшим голосом спросил:

– Разрешите закурить?

– Только в кулачок, – сказал Яков Иванович, стремясь казаться спокойным. – Давай на Узду, – скомандовал он. – Там-то уж наверняка фашистов нет.

Но Яков Иванович на этот раз ошибся: на реке Усса шел горячий бой. На горизонте, где высотка закрывала реку, ярко светилось несколько факелов – это горели танки генерала Гудериана, подбитые артиллерией мотострелковой дивизии генерал-майора В.Т.Обухова.

Невдалеке от «эмки» ахнул снаряд, и его осколки со свистом пронеслись над головами Железнова и Польщикова.

Польщиков бросился к машине, кинув на бегу Железнову:

– Товарищ полковник, убьют. Поехали.

– Спокойнее, Александр Никифорович, спокойнее, – только и успел сказать Железнов, как его перебил Польщиков:

– Какое спокойствие? Тут от своего снаряда голову сложить можно.

Почувствовав недовольный вздох полковник, более спокойно спросил:

– Куда?

– Вдоль реки Перетути – на Великое Село, на гору Святую, а там посмотрим. – И он, к удивлению Польщикова, открыл дверцу с другой стороны. – Садись на мое место.

Яков Иванович сел за руль и повел машину на север. Перед рассветом, не без страха, они проскочили Брестскую автомагистраль, где справа метались немецкие танки и мотопехота, застопоренные дивизией генерала Николая Ивановича Орлова.

На заре миновали Святую гору, и здесь Железнов, повернув «эмку» в сторону Минска, передал руль Польщикову. Слева, со стороны Ратомки, доносился далекий гром: там сражались части прибывшей накануне дивизии полковника С.И.Иовлева.

В Минск Яков Иванович въехал рано утром 27 июня. Обезлюдевший город был затянут дымом. Здание штаба округа снаружи казалось целым, только в окнах были выбиты стекла. Остановив машину у центрального входа, Железнов побежал вверх по широкой, заваленной штукатуркой лестнице. Здесь гуляли сквозняки. На втором этаже то и дело хлопали большие, израненные осколками двери. Голубое небо глядело сквозь огромную дыру в потолке зала заседании. Штукатуркой и обломками досок завалило ряды стульев. Яков Иванович прошел в оперативное управление, по пути заглянул в другие кабинеты – нигде ни души.

У выхода Польщиков встретил его беспокойным взглядом. Он как бы говорил: «Уйдемте скорее из этого ада!»

Вокруг штаба догорали здания. Где-то рядом разорвалась авиабомба, хотя, казалось, в городе уже нечего разрушать. Со стороны станции тянуло гарью и смрадом. Только громадное здание Дома правительства против штаба стояло нетронутым среди пожарища и, словно заколдованное, поблескивало стеклами больших окон.

– Поехали к коменданту города! – сказал Железнов.

Польщиков свернул на Советскую, главную улицу Минска. Но проехать не удалось: развалины домов загромождали дорогу. Польщиков повернул назад. Пробиваясь сквозь дым, минуя горящие кварталы, они наконец выбрались на улицу Кирова. Здание Дворца пионеров стояло мертвое, с провалившейся крышей, с черными дырами окон.

– Поворачивай к площади Свободы, – велел Яков Иванович.

Польщиков повернул налево. Справа дымилось сгоревшее здание ЦК партии; мертвым казался и Дом Красной Армии. Половина дома сгорела, и крыша обвалилась. Центр города разрушен. Безмолвие нарушали лишь скрежет и лязганье рваных, скрюченных от огня, раскачиваемых ветром кусков железа.

Коменданта города подполковника Багреева застали во дворе. Сиплым голосом он что-то кричал шоферу машины, кузов которой был до отказа набит людьми. На высокого подполковника страшно было смотреть: лицо его обострилось, и он еле передвигал ноги.

– Штаб округа – теперь это штаб Западного фронта – вчера ночью был в Уручье, – снял фуражку и, обтирая бритую голову, сообщил комендант. – Где он сейчас, право, не знаю. Вот тут эа городом, – он показал в сторону Московского шоссе, – дерется сотая дивизия. Может быть, там известно, где находится штаб фронта.

Подавая на прощание коменданту руку, Яков Иванович спросил:

– А вы когда уходите?

– Мы отойдем только в том случае, если гитлеровцы войдут в город.

– А противник далеко?

– Нет, недалеко: обходит Минск, – Багреев кивнул в сторону севера. – Идут бои за Острошицкий Городок, сегодня заняли Ратомку. Говорили, будто бы подходят к Плещеницам.

При выезде из Минска «юнкерсы» заставили Железнова свернуть с шоссе в лес, под деревья, к «ЗИСам», загруженным ящиками. На последнем из них, к удивлению Якова Ивановича, поблескивали пустые бутылки.

Польщиков, увидев на машинах массивные ящики, испуганно нажал на педаль газа. «Эмка» рванула по лесной дороге.

– Что с тобой? Стой! – остановил Железнов машину как раз около военных, прятавшихся за вековыми соснами.

– В «ЗИСах», товарищ полковник, снаряды. Ахнет бомба, и наших кусков не соберешь, – отпарировал Польщиков. Яков Иванович вышел из машины и спросил подошедшего старшину:

– Это зачем? – кивнул он на «ЗИС» с бутылками.

– А это самое главное наше оружие, – с достоинством ответил старшина. – Мы ими уже около сотни фашистских танков порешили.

– Бутылками? – удивился Железнов.

– Так точно. – Старшина взял бутылку и, вертя ее в руках, продолжал: – Мы их заполняем бензином, затыкаем паклей или просто лоскутком тряпки и раздаем пехоте. И вот, когда на окоп идет танк, боец берет эту «бомбу», поджигает паклю и швыряет. Бутылка о бронь разбивается, и танк горит. Это сам генерал Руссиянов придумал.

– Молодцы! – похвалил Яков Иванович. – А почему ж не артиллерия?

– Артиллерии нет. Если была бы, – горестно вздохнул старшина. – В первый день мы ее отдали под Дзержинск и Заславль только что прибывшим дивизиям. Их полки сразу же с эшелонов пошли в бой. Вот какие дела…

Выехали за город и, придерживаясь полевого телефонного провода, повисшего на тонких желтых шестах, легко нашли в лесу штаб сотой дивизии, где из старших начальников Железнов застал только начштадива[4] полковника Груздева.

Не отрывая телефонной трубки от уха, Груздев протянул Железнову руку и глазами предложил ему сесть на складную табуреточку, стоявшую у стола. На разложенной карте, уже изрядно испещренной синими и красными скобками и кружочками, ползали яркие солнечные пятна.

– Страшно устал, товарищ Железнов. Третьи сутки без сна… Хотя бы часик вздремнуть. Но, видимо, и сегодня не удастся: наступаем.

– Успешно?

– В центре и на левом фланге – успешно. Здесь мы уже ведем бои за Вячу и Лусково. А вот у Острошицкого Городка дело идет туго. Полк подполковника Якимовича и 603-й полк 161-й дивизии почти кругом обхватили городок, бьются у его околиц, а взять никак не могут. Советую вам поехать через Боровляны и Скураты.

В кустах загудел зуммер, и оттуда донеслось: «Товарищ полковник, вас „первый“ к телефону».

– Да, – протянул на прощание руку Груздев, – штаб фронта перебазировался в Могилев, – и взял трубку.

Яков Иванович сел за руль и повел «эмку» проселком среди тихо стоявшей ржи. То справа, то слева над ее зеленоватой гладью возвышались развороченные башни танков.

– Видел? – Железнов не скрывал радости.

– Вижу, – повеселел Польщиков.

– Значит, есть у нас сила?!

– Так точно, есть.

Выехав на Московскую автостраду, Железнов передал руль шоферу.

– Какой маршрут, товарищ полковник? – спросил Польщиков.

– Поезжай прямо на Борисов, а там – скажу.

Однако дальше Борисова не пустили. Перед спуском на мост их остановил представитель фронта полковник Пономаренко. Он спросил, откуда следует Железнов, и тут же назначил его командиром только что сформированного здесь отряда, состоящего из пехоты, танков и артиллерии.

– Меня, товарищ полковник, разыскивает штаб фронта. Если не явлюсь, судить будут, – доказывал Яков Иванович.

– Не будут, – немного раздраженно ответил Пономаренко. – Видите, что делается? Гитлеровцы подходят к Плещеницам. Там наших войск нет… Читайте! – Он протянул телеграмму. – Только что самолет сбросил.

Телеграмма была от Наркома обороны Маршала Тимошенко. В ней сообщалось, что немецко-фашистские войска прорвались на Плещеницы. Требовалось срочно прикрыть это направление сильными отрядами и не допустить противника к Борисову.

– Ясно. Но обо мне нужно сообщить хотя бы в отдел кадров.

– А вот здесь сам начальник отдела кадров. – Пономаренко показал рукою на полковника Алексашина. Он сидел в кругу командного состава неподалеку от дороги.

Беседа между Алексашиным и Железновым была короткая. Алексашин записал в свою книжку сведения о Якове Ивановиче и передал ему написанный от руки именной список офицерского состава только что сформированного отряда.

Взяв список и карту, Железнов, в сопровождении другого кадровика, направился обратно к полковнику Пономаренко, чтобы, получив от него указание, ехать принимать отряд.

Пономаренко в это время разговаривал с незнакомым Железнову полковником, который только что подъехал сюда на машине. Он был направлен из какого-то центрального учреждения в штаб фронта и, не найдя его, возмущался сложившейся на фронте обстановкой.

– Безобразие!.. Разложение!.. Драпает весь фронт! Паникеры! Судить! Расстреливать надо! – брызгая слюной, распекал он Пономаренко. – Чтобы закрыть дыру прорыва, Генштаб вынужден был бросить на это направление «Пролетарку».[5]

Хотя полковник представлял почтенное учреждение, Яков Иванович все же не выдержал:

– Вам, товарищ полковник, не к лицу говорить так, по-обывательски. Не драпают, а сражаются. Геройски сражаются!

Москвич презрительно прищурил глаза:

– Вы, полковник, ослепли! Разве не видите, что творится?.. Бегут! Бесстыдно бегут!..

– Если смотреть с этого пятачка, – перебил его Железнов, – только так и скажешь. Но надо знать, кто бежит. Бегут сбитые на марше, еще не вступившие в бой, вторые эшелоны, резервы… Бегут разные там военкоматы и склады. Бегут призванные, но не дошедшие до своих частей бойцы… Бегут, конечно, и некоторые паникеры… Но наши дивизии первого эшелона не бежали и не бегут! Они дерутся насмерть, уничтожая вражеские войска в пять, в десять раз больше, чем теряют сами!.. Больно слышать от вас…

– Не разглагольствовать, а порядок наводить надо! – грубо оборвал Железнова полковник. – Суровый порядок!..

– Я тоже за то, чтобы наводить суровый порядок, – ответил Яков Иванович, холодно встретив злой взгляд полковника. – Ваше обобщение неверное и, на мой взгляд, вредное! Кто же, по-вашему, сегодня держит гитлеровцев у Слуцка, Минска и Полоцка? Ведь все еще держат и не драпают. А послушали бы, что говорят эти люди, – Яков Иванович показал на грузовик с ранеными: – Наши еще сегодня дерутся в Бресте – в крепости, дерутся в лесу за Гайновкой, на Немане и Щаре… Так что, наводя строгий порядок, не надо забывать о тех, которые, не щадя себя, воюют там, в окружении, без нашей помощи…

– Поменьше философствуйте, полковник, а лучше выполняйте приказ, – снова оборвал его москвич.

– Нельзя всех смешивать в одну кучу, – возразил Яков Иванович уже более сдержанно. – А тех, кто там сражается, – он решительно указал в сторону Бреста, – надо чтить, и их героизм передавать вот этим людям, – кивнул он в сторону колонны, шагавшей на передовую.

– Чудак-человек, – вскипел москвич.

– Не я чудак, а те, кто привел нас к такой катастрофе!..

– А ну-ка, повторите! Так кто привел нас к катастрофе?

Неизвестно, чем бы кончился этот спор, если бы Пономаренко не прекратил его. Извинившись перед приезжим, он объяснил ему, что должен безотлагательно, по приказу Наркома, поставить полковнику Железнову задачу, и отвел Якова Ивановича в сторону.

– Разве так можно? – укоризненно покачал он головой. – Зачем вы связываетесь?!

Позади скрипнули тормоза, гулко хлопнула дверца, и из легковой машины вышел плечистый полковник-танкист.

– В чем дело? – крикнул он. – Я еду к себе в дивизию!

Железнов узнал в танкисте старого друга и протянул ему руку:

– Александр Ильич, здравствуйте!

– А, чертушка, здорово! – обрадовался танкист.

– Товарищ Лелюков, – козырнув, обратился к нему подошедший Алексашин. Дивизию вы не найдете. Ее постигла печальная участь под Брестом… Поэтому вы назначаетесь в распоряжение коменданта обороны города Борисова товарища Сусайкова. – И, немного подумав, добавил: – Его заместителем.

– Значит, запехотили? – возмутился Лелюков, но вынужден был подчиниться.