"Жара в Архангельске-2" - читать интересную книгу автора (Стилл Оливия)

Гл. 10. Курортный роман

Вода в Средиземном море была почти как в ванне. Из колонок доносилась песня — My heart will go on, уже пятый раз за день. От разноцветных тентов и шезлонгов, то там, то сям раскинутых по пляжу, пестрило в глазах, и Салтыков, вальяжно расположившийся в одном из шезлонгов, утомлённо прикрыл глаза.

Хорошо было лежать в шезлонге на берегу Средиземного моря, разморясь на жарком южном солнце, слушать шум прибоя, заглушаемый музыкой из колонок, и ощущать в своей голове приятную пустоту, отдыхая и не думая ни о чём. Всё, что осталось в Архангельске — работа, нетерпеливые заказчики, срочные проекты, чертежи в Автокаде, объекты, уровни ответственности и прочий геморрой ушли куда-то далеко-далеко, уступив место приятной лени и более лёгким мыслям.

Салтыкову захотелось пить. Словно обленившийся домашний кот, он нехотя открыл один глаз, затем второй. Надев шлёпанцы, он уже собирался подняться с шезлонга и идти в лавочку, мысленно прокручивая английскую фразу, с которой он обратится к продавцу, чтобы купить себе воды или пива, как вдруг заприметил буквально в двух шагах от себя двух загорелых девушек под пляжным тентом. «Не мешало бы с ними познакомиться, — подумал он, — Но они, наверное, нерусские. Эх, надо было лучше учить в школе английский…»

Он с видимым сожалением прошёл мимо них, решив, что на обратном пути обязательно уж как-нибудь подойдёт к ним, а за это время успеет сформулировать две-три английских фразы, смутно надеясь, что этих фраз возможно, будет достаточно, чтобы хотя бы одну из этих девушек затащить в постель, однако уверенности, что всё получится, у Салтыкова было маловато. С русскими бабами у него, по крайней мере, было куда меньше проблем, поскольку русским языком он владел настолько превосходно, что им он компенсировал с лихвой даже свою не слишком-то привлекательную внешность.

Салтыкову даже пить расхотелось. Он с видимым сладострастием рассматривал грудастые длинноногие фигуры баб в открытых купальниках. Заметив же, что одна из них куда-то ушла, очевидно, купаться в море, а вторая осталась в гордом одиночестве, он решился в одну секунду. «Эх, была не была!» — пронеслось в его голове, и Салтыков решительным шагом направился к красному тенту.

— Хэллоу, лейди, — без обиняков начал он на ломанном английском с характерным русским акцентом, — Ит из файн дэй, изн`т ит?

Девушка хмыкнула и скептически оглядела корявую фигуру Салтыкова с головы до ног. Его квадратное, красное от загара лицо с лоснящейся кожей, очевидно, тоже ей не понравилось, но ей было скучно. «В конце концов, послать его я всегда успею», — мысленно решила она.

«Чёрт! Ну как же ей сказать, что, мол, почему такая красивая девушка скучает в одиночестве? — вертелось в голове у Салтыкова, — Бьютифул гёрл… Почему — вай… Одиночество — лонели… А скучать? Как же будет по-агнлийски „скучать“?..»

Однако времени на раздумья тратить было нельзя, и Салтыков бездумно ринулся в атаку.

— Вай соу бьютифул гёрл энд соу лонели?.. Май нейм из Энди… Энд уот из ёр нэйм?

— Laura, — коротко ответила девушка, едва сдерживая смех.

— О, айм вэри глэд! Лора из вэри бьютифул нэйм! Лора, вере вилл ю би зыс ивнинг?

К Лауре подошла её подруга и обе стали что-то быстро говорить на иностранном языке. Затем девушки фыркнули, засмеялись и убежали к морю, оставив Салтыкова в полном недоумении.

«Ну вот, наверно я что-то не то сказал… — тоскливо подумал он, — А может, морда моя им не понравилась… Ну и хуй с ними, с этими иностранками! Пойду куплю чего-нибудь выпить».

— Экскьюз ми, — обратился он к продавцу, — Гив ми плиз… зыс эйл…

— Эйл? — продавец-турок недоуменно поднял одну бровь.

«Неприятная штука — языковой барьер, — мучительно размышлял Салтыков, — Как неуютно одному в стране, где тебя не понимают! Хотя… это лучше, чем всю жизнь топтаться на одном месте… В жизни ведь столько всяких возможностей, и я рад, что могу себе многое позволить…»

— Какие проблемы, парень? Ты русский? — прозвучал над его ухом молодой женский голос. Салтыков обернулся и увидел возле себя симпатичную девушку лет двадцати пяти, немного полную, но стройную, в лёгком платье.

— И ты русская? Вот здорово! — просиял Салтыков, — Кстати, меня Андрей зовут. А тебя?

— А меня зовут Марина, — представилась она, — Марина Штерн.

— Штерн? О-о, круть! У тебя немецкие корни?

— Угадал, — кокетливо улыбнулась Марина, — Я живу в Германии, моя мама родом из Донецка, с Украины.

— А я из Архангельска, — сказал Салтыков, — Ну что, может, сядем где-нибудь в уютном кафе и отметим наше знакомство?

— С удовольствием, — мигом согласилась Марина…

День, подаривший Салтыкову новое приятное знакомство, окончился бурной, не менее приятной ночью в отеле.

— Ммм, какая ты классная, — томно произнёс Салтыков, лаская свою новую партнёршу, подарившую ему массу приятных ощущений, — Я тебя просто обожаю…

— А ты, оказывается, настоящий smoking hot, — сказала Марина в перерыве между поцелуями, — Вот уж не думала, что северяне могут быть такими горячими в постели…

— А то, крошка!

Так, незаметно пролетели десять дней. Салтыков и Марина Штерн почти всё время весело проводили в обществе друг друга. Марина познакомила Салтыкова со своей подругой Марго, которая приехала отдыхать на море вместе с ней, и часто они тусили вчетвером: Салтыков, Марина, Марго и её приятель-турок. Впрочем, последний вечер перед отлётом Салтыков провёл наедине со своей новой пассией.

— Мариночка, я люблю тебя! — шептал он ей, сидя на скамейке в тени кипарисов, — Я более всего хотел бы никогда больше не разлучаться с тобою. Я приеду к тебе в Германию, обязательно приеду… Хочешь?

Марина ничего не ответила, только потянулась к нему, и они принялись целоваться.

— Хочешь? — переспросил он в перерыве между поцелуями.

— Приезжай, — коротко ответила Марина и обмякла в его руках.

«Отлично, — подумал про себя Салтыков, — Молодец, Андрюха! Всё идёт как нельзя лучше…»

В ночной тишине у моря было слышно, как шуршит прибрежная волна о гравий. Пахло кипарисами и морским бризом, а южные звёзды на чёрном небе необыкновенно ярко блестели для привыкшего к белым ночам северянина.

И Салтыков с новой страстью принялся за свои поцелуи, незаметно и ловко расстёгивая пуговицы на блузке симпатичной немки-полукровки Марины Штерн.