"Властелины дорог" - читать интересную книгу автора (Важин Александр)

7

Пока его собратья мирно щипали траву, сторожевой время от времени привставал на задних лапах и разводил ушами. Его задача - первым увидеть врага и предупредить остальных.

А врагов много. В безоблачной синеве может бесшумно скользнуть зловещая тень, камнем упадет ястреб, вонзая острые когти в твою мягкую шкуру. Из-за кустов рыжей молнией может метнуться лиса, унося в страшных зубах безвольное тельце собрата. Или стая собак набежит. Эти хуже всего, даже в норе силятся достать.

В этот раз враг появился необычный.

Сигнальный топот задних лап сторожевого потонул во внезапно раздавшемся реве, что донесся от деревьев лесополосы. Оттуда вырвалось громадное одноглазое чудище, приближающееся очень быстро. Все бросились врассыпную, стараясь как можно скорее достичь спасительной дыры в земле. Но страшное чудище двигалось уж слишком стремительно. Вот оно уже настигло замешкавшихся собратьев, выбросило длинный коготь. Мгновенье - и серое тельце затрепетало в воздухе, насаженное на жало.

Охота на кроликов была для Шуры и развлечением, и тренировкой. К тому же тушеное мясо серых зверьков служило хорошим подспорьем к скудному рациону последних дней. Деньги на харчи не тратили, ведь скоро они доберутся до Храма, а там небогатый запас золотых эджей и серебряных бримонов полностью пойдет на ремонт мотоцикла.

Так что кроличий луг вовремя подвернулся на пути. Шура с Загом тихонько подкатили заглушенный мотоцикл к самому краю лесополосы, чтобы не насторожить чутких зверьков. Потом заняли места в седле - и заведенная "Планета" резко вырвалась на кроличью лужайку. Серые шкурки тут же засуетились и со всех лап бросились бежать к норам. Но Заг умеет с места развивать большую скорость. А копье в руках Шуры становится быстрым и ловким. И когда мотоцикл догоняет бегущих зверьков, закаленное острие Большого Жала без особого труда настигает их бока и спины. Тут главное ударить не сильно, иначе наконечник буквально разрывает тушку, и она становится малопригодной к употреблению в пищу.

За один заезд, пока кролики не попрячутся под землю, можно добыть несколько тушек. В этот раз охота оказалась удачной, три тельца остались на поверхности, так и не успев спрятаться под спасительную землю.

Теперь не придется спать голодными. Большое Жало хорошо потрудилось, да и Шура подразмялся. Подбирая кроличьи тушки, он вспомнил Учителя и свои первые тренировки с долгомерным копьем.

Тогда он должен был по нескольку часов кряду держать в руке длинную палку, на конец которой Вайс подвешивал камень. Сначала небольшой камешек, с каждым днем груз все увеличивался. Рука немела и дрожала, пот заливал перекошенное лицо солеными ручьями. Нужно было тренировать руки…

…Последние недели Шура бродил неподалеку от Великой Пустоши. Питался вялой репой и сырой сморщенной кукурузой, которые воровал на скудных огородах у тех, кто рискнул поселиться так близко к Соленой Пустыне.

Последний нормальный ужин у него был три дня назад. Тогда молодой, игривый, но тощий спутник Шуры решил, что жизнь впроголодь не есть хорошо. Его не было целый день, а под вечер он догнал волочившегося по дороге Шуру. Рыжий припадал на заднюю лапу, а в его пасти болталась курица.

И вот наспех обжаренная на костре и разделенная пополам небольшая тушка была единственным воспоминанием о пище за последние три дня. Не считая терпких ягод терна, которые, казалось, лишь добавляют аппетита. Рыжий благоразумно отказывался от такой еды, а Шура набирал полные ладони синих ягодок, жуя на ходу. Изо рта капала слюна, как и у Рыжего. Время от времени Шура брал пса на руки и нес его, чтобы тот не нагружал ушибленную хозяином курицы лапу.

Сейчас они брели по засоленной почве. Шура надеялся срезать дорогу и выйти к началу малого тракта на Маджинленд. А потом держать путь к Большой реке. Там и живности у крестьян побольше, и огороды побогаче.

А здесь редкие кустики жухлой травы неуверенно пробивались из рыхлой почвы солончака. Местами поблескивали лужи. У Шуры пальцы вырывались на свободу из ветхих стоптанных ботинок, отчего в трещинки на грубой коже въедалась жгучая соль.

Уже вечерело, когда вдали замаячила одинокая хибара. Подходя к жилищу, Шура и Рыжий миновали загон, в котором топтался десяток тощих овец. Неподалеку на привязи торчали две козы.

– Зайдем, попросим воды. И поесть. Если не дадут - сами возьмем, - сказал Шура своему спутнику.

Пес ничего не ответил, но было ясно, что он не возражает.

На пороге возле распахнутой двери хижины сухонький старичок строгал дощечку. Он был так увлечен своим занятием, что даже не поднял головы при виде пришельца с вымахавшим щенком.

– Дед, принеси мне воды.

Шуре показалось, что он прошептал эти слова себе под нос, поскольку старик даже не шелохнулся и увлеченно продолжал водить ножом по дереву.

– Воды принеси!!!

"Шк-шк-шик! Шк-шк-шик!", - нагло ответил ему нож. А старик провел по дощечке ладонью, пробуя, насколько гладко он обстругал ее край.

– Глухой, что ли? - сдвинул плечами Шура и Рыжий его понял.

Пес залаял на всю силу своей басовитой глотки.

Старик неторопливо начал обстругивать другую сторону доски.

Обнажать меч против наглого деда не хотелось. Хотелось пить и есть. Потому Шура ударил ногой, целясь в коленку старикана.

И тут же распластался на крыльце.

Быстро вскочив на ноги, он выхватил акинак. И снова улегся на утоптанную землю перед порогом. Меч отлетел в сторону. А лезвие нагретого от работы ножа неприятно горячило горло.

Уверенный в своем превосходстве над одиноким старцем, Шура теперь оказался в его власти.

Рыжий попытался цапнуть Шуриного обидчика за ногу, но отлетел с жалобным скулением.

Собственная беспомощность усилила страх, и Шура зажмурил глаза.

"Зарежет!"

Но теплая сталь освободила горло.

– Неохота мне с твоим трупом возиться. Смердеть будет. Яму придется копать в сухой земле. А в озере не шибко утопишь - соли много, тело всплывет, - раздался надтреснутый голос. - Отшлепать, что ли тебя, чтобы на людей не кидался…

Шура сел на землю, опасливо косясь на старика. Тот продолжал строгать свою дощечку. Теплый вечерний суховей слегка теребил его длинные пепельные волосы, прикасался к обветренному лицу, ощупывал давний шрам на подбородке. Худые, но жилистые руки старика деловито возились с дощечкой. На левой у него не хватало двух пальцев.

– Кто ты такой? - сурово спросил дед, в очередной раз любуясь своей работой.

– Шура.

– Разбойник?

Шура не знал, что ответить. Кто он такой? Беглый солдат, бывший разбойник, бродяга?

– Я - будущий найт.

Он не мог понять - старик нахмурил лицо или улыбается так?

– И с каких это пор найты стали грабить беззащитных стариков?

– Я… Мне… Хотел пса своего покормить… Он три дня не ел.

Рыжий сидел неподалеку и бросал на старика настороженные взгляды.

Нехитрый ужин состоял из овечьего сыра и пресных лепешек. Да еще было теплое козье молоко. Шура жадно глотал серую мякоть черствого хлеба и ломал большие куски плотного сыра, не забывая делиться с Рыжим.

– Да, если бы у меня был такой аппетит - мои овцы и козы не прокормили бы меня, - задумчиво проговорил старик, глядя на своего незваного гостя, ужинавшего прямо на пороге хибары.

– А как тебя зовут? - спросил Шура с набитым ртом.

– Вайс, - старик внимательно наблюдал за гостем, пока тот увлеченно продолжал набивать желудок. - Ты слышал в Большом Мире это имя?

– Нет.

– Быстро забыли, - пробормотал старик. - Так ты хочешь стать найтом. Интересно, как бродяга сможет приобрести себе мотоцикл. Ты хоть знаешь, кто становится найтом?

– Не знаю.

– Не знаю, - передразнил старик. - Воинами дороги становятся солдаты, поднаторевшие в обращении с оружием и к концу жизни накопившие денег на мотоцикл. Разбойники, оказавшиеся удачливыми и сумевшие награбить достаточно, чтобы пересесть в седло. Это в основном. Еще иногда сынки богатеньких купцов выпросят у папаши денег на мотоцикл. Свободы захочется. Такие быстро получают свободу - лежи себе в безымянном холмике вдоль дороги, свободный и независимый. А чтобы бродяга заполучил себе мотоцикл, я еще не слышал. Как ты собираешься его добыть?

– Не знаю. Знаю, что мне это нужно.

– Зачем? У молодого найта жизнь короче, чем у бродяги.

– Я должен убить одного. Найта.

– Зачем? - продолжал допытываться Вайс.

– Он убил мою мать. - Шура перестал есть, жестко уставившись на старика.

Наверное, его взгляд сказал о многом, потому что Вайс спросил:

– Теперь ты сам хочешь убивать?

Шура отложил хлеб и рывком поднялся на ноги.

– Спасибо тебе. Я пойду.

– Можешь немного пожить у меня. Заработаешь себе на харчи. И у твоего приятеля лапа заживет. Здесь нет Большого Мира. Лишь мой маленький мирок - козы да овцы, а еще - соль. Вот и все. Только не вздумай опять с мечом бросаться. А то верно в озере утоплю.

Большое озеро раскинулось в полутора километрах от хижины Вайса.

Мертвая вода расстилалась безжизненной пустошью, огромным гладким зеркалом переливаясь на солнце. Рыбы не сновали в мелких озерных водах, птицы не кружились над поблескивающей поверхностью.

Истекая потом, Шура киркой откалывал большие куски из соляных наростов на берегу, а Вайс дробил их на более мелкие, потом складывал белые камни в полотняные мешки. Вечером они навьючивались мешками и переносили их в сарайчик около хижины. Работая, разговаривали мало, стараясь вдыхать поменьше соленого воздуха.

В первый вечер Шура просто валился с ног от усталости. Спал он на полу, единственную лавку в хибаре занимал старик.

За неделю собрали, без малого, полсотни мешков. На седьмой день они не пошли на озеро. Вайс сидел на крыльце и курил деревянную трубку с каким-то зельем, задумчиво глядя вдаль. А Шура чистил загон для овец.

Соскребая засохший навоз, сквозь блеяние он услышал необычный звук. Опершись на корявую рукоять деревянной лопаты, Шура недоуменно вглядывался вдаль, туда, откуда донеслись звуки мотоциклетных двигателей. Кого могло занести сюда, в этот маленький мир, как называет Вайс свою обитель?

Солянистая земля не давала пыли, потому идущие по ухабистой дороге мотороллеры не оставляли за собой дымного шлейфа. К хибаре подкатили две машины. Притормозив около хижины, водитель первого мотороллера приветствовал Вайса. Старик кликнул Шуру, чтобы тот помог погрузить мешки на кузова машин.

Мотороллеры увезли недельную добычу соли, взамен оставив несколько серебряных монет, три канистры с водой, куль муки и спички.

В тот день, вечером, старик порылся в деревянном ларце и достал оттуда плоскую серую коробочку.

– Пластик!? - поразился Шура.

У неизвестного предмета оказалась удобная ручка, которую старик протянул Шуре. Пока тот рассматривал занятную штуковину, явно предмет техномагии Служителей, Вайс взял из ларца маленькую тоненькую коробочку, которая помещалась на ладони, открыл ее и извлек такой же по форме кусок пластика с двумя дырками посредине.

Выйдя во двор, Вайс присел на крыльцо. Увлеченный Шура вышел следом.

Старик нажал пальцем на большую пластиковую коробку. Тут же раздался щелчок, и в странном предмете открылось потайное отверстие. Вайс сунул туда штуковину с двумя дырочками, захлопнул крышку и снова нажал пальцем на выступ большой коробки.

Шура невольно вздрогнул, когда оттуда полилась Музыка!

Это были дивные звуки. Не жалкое бренчание скрипки или фальшь мандолины бродячих артистов. Из коробки лилась гармония многих звуков, в едином ритме тут звучали и те самые скрипка с мандолиной, барабан и еще много разных инструментов.

А потом в музыку вплелся голос, наполнивший звуки смыслом. Из коробочки зазвучала Песня!

Она звучала громко, но Шура замер, он боялся шелохнуться, чтобы не вспугнуть ее. Он внимал каждому слову, а звуки магической музыки отдавались во всем теле. Из пластиковой коробочки лилась энергия, заряжала силой и желанием мчаться вперед.

Раскрыв рот, Шура заворожено слушал волшебную песню. И когда Вайс надавил пальцем на коробочку и негромкий щелчок прервал звучание, Шура все еще боялся выдохнуть, страшился разогнать музыку и голос, все еще звучащие у него в голове.

– Что это?… - наконец выдохнул он.

Взгляд старика затуманился, он потер подбородок рукой с тремя пальцами.

– Да, много народу полегло от моего копья, прежде чем я смог раздобыть этот магнитофон, - тихонько прошептал Вайс, глядя вдаль.

– Что это? - зачарованно повторил Шура.

– Я же говорю - магнитофон. Очень редкая вещь. Воплощение силы наших предков, которую берегут Служители. Как мне поведал один из жрецов, у наших предков-байкеров были менестрели, голоса которых они могли помещать в магнитофон. Они брали их на свои мотоциклы, чтобы эта музыка сопровождала их в Дороге. На доставшихся мне кассетах - голоса и музыка менестрелей под названием "Арии". Они жили еще во времена байкеров и эти мудрые песни услаждали слух наших божественных прародителей.

– Чудеса. Я такого никогда не видел.

– Да, это древняя магия, хранимая жрецами. Наши предки были воистину всемогущими.

– А я смогу еще послушать эту Песню?

– Сможешь. И не только эту.

– А там что, много песен?

– Я смог раздобыть три кассеты, все с голосами "Ариев". Это песни для сильных людей. Они пережили века. Крутить их можно до бесконечности. Но заряда аккумулятора хватит лишь часов на десять непрерывного звучания.

– Как это?

– Жизнь магнитофона поддерживает такой же аккумулятор, что и в мотоцикле, только поменьше. Его тоже нужно заряжать в Храме. Я раз в полгода передаю служителем, что приезжает за солью, чтобы зарядили в Храме. Бывает, изредка слушаю, когда начинаю грустить о былых временах.

– Ты был найтом?! - поразился Шура.

– Был, - старик присел на крыльцо.

У Шуры сразу же загорелись глаза. Он присел рядом, а потом снова вскочил.

– Вайс, умоляю тебя. Скажи, как мне стать найтом?

– Зачем тебе это? Думаешь, что если я тебя не убил, то можно жизнью разбрасываться?

– Мне нужно.

– А мне нужно женщину. Не очень страшную, и желательно - помоложе.

– Я приведу к тебе любую. Я сделаю все для тебя. Все, о чем попросишь.

– Ха. И что я с ней делать буду? Рад бы, да силы уж нет. Славы хочешь? Или свободу выбирать свои дороги?

– Мне нужно, - повторил Шура. - Очень. Я живу только ради этого.

– Ради чего? Зачем ты хочешь стать найтом?

– Чтобы убить Красного Волка.

– Я не слышал о таком, когда катался по Дороге. А ты знаешь, что из десятка новоиспеченных найтов до конца года доживает один?

– Я - доживу.

Музыка вновь громко лилась из волшебной шкатулки, а Шура с копьем наперевес мчался на врага. Правда, его "мотоцикл" тащился довольно медленно и с явной неохотой. Не очень хочется барану, властителю над овцами, переть на себе новоявленного найта. Да и копье заменяла длинная неровная жердь. Такая же, как и у противника, сооруженного из веток и сухой травы.

"Найта" задорным лаем подбадривал Рыжий.

Перед первой посадкой Шуры на животное Вайс все причитал:

– Хоть ты и худой, а смотри, не изведи мне Кинга.

И все же старик рискнул предводителем овец, чтобы его ученик хоть немного смог прочувствовать движение верхом.

Возмущенно блеющий "мотоцикл" наконец дотащился до "врага" и жердь ударила о жердь.

– Баран везет барана, - сплюнул Вайс. - Сколько тебе повторять! Защищаясь, сразу же атакуй! - надрывался старик, махая руками. - Защита и атака неразделимы. Чуть отклонил чужое копье - и твой наконечник уже должен вонзаться в тело. Иначе мечом сбоку получишь или копьем за другим заходом.

Накануне, когда Шура впервые взял в руку длинную жердь, Вайс погладил дерево и сказал:

– Запомни: копье - это продолжение руки. Кончиком копья ты должен управлять так же ловко, как кончиками собственных пальцев. Когда начинаешь упражняться, представь, что твоя рука вытягивается и вытягивается на много метров. С этим ощущением ты и должен брать оружие найта. Тебе следует тренироваться до тех пор, пока древко не станет ощущением руки.

Легко Вайсу говорить - у него руки вон какие сильные. А у Шуры уже на второй день болели все мышцы рук. От кончиков пальцев до живота.

– У тебя должны быть сильными кисти. Очень сильными, - Вайс взял плотный соляной камень и сжал кулак.

Когда он раскрыл ладонь, в ней был лишь белый песок.

– У тебя кисть должна быть сильной, - повторил старик, медленно высыпая соль на землю. - Очень сильной, как железо. Пальцы должны стать словно плоскогубцы. С другой стороны, в отличие от жесткого железа, рука должна остаться подвижной и чувствительной. Это умение нужно тренировать постоянно, изо дня в день.

Шура тут же попробовал. Но напрасно он пыхтел и изо всех сил давил на камень - гладкая соляная поверхность лишь покрывался потом и, казалось, камень становился еще прочнее.

Соль въедалась в кожу, на пальцах набухали волдыри. Вечером, когда Вайс не видел, Шура яростно зашвырнул ненавистный камень подальше от хижины.

А утром взял другой.

Через несколько дней тренировок баран взбунтовался и напрочь отказался возить на себе "найта". Теперь Шура с жердью наперевес бегал к чучелу на своих двоих.

– Что ты так вцепился в копье? Ударишь в противника, а сам вылетишь из седла. Умей чувствовать древко и в нужный момент давай ему скользить в руке.

"Копье" и так вырывалось из руки от усталости и скользило от пота.

– Не циклись на контакте копий. Он должен быть очень кратким. Как вспышка в темноте. И все, твой наконечник уже атакует.

Соприкасаясь, глухо кряхтели жерди, валился на землю травяной истукан-противник, раздраженно кричал Вайс. Солнце садилось, а Шура продолжал бегать с жердью.

Еще через несколько дней он стал учиться управлять копьем левой и правой рукой. Правой было удобнее, но ее иногда хватала судорога, воспоминание о тяжелой варварской дубине с кремниевыми зубцами.

– Я не могу сказать тебе точно, с какой стороны лучше держать копье в бою на мотоцикле. Ты сам это решишь. Многим удобнее справа, да может свой же рулевой мешать. А слева - научиться тяжелее. Зато сподручнее встречать врага. Но при этом не ударишь мечом на разъезде. Лучше всего уметь работать с любой руки. Универсальных приемов нет. Есть конкретное решение для каждой конкретной ситуации.

После трех недель непрерывных тренировок стали заниматься через день. День работали на озере, а на второй день старик, покуривая трубку, наблюдал за упражнениями своего ученика. Жердь уже была отполирована ладонью Шуры, и он уже чувствовал себя готовым к схватке с найтами. Но Вайс лишь рассмеялся, когда услышал это.

– Ты уже немного умеешь бегать с палкой. Это не значит, что ты сможешь биться копьем верхом на мотоцикле. Ты не тренируешься верховому бою, ты играешь в детские игры. Но именно это поможет тебе быстрее освоиться, когда ты сядешь на мотоцикл. Становись.

Шура с жердью в руках замер напротив старика, который сложил около себя горку соляных камней.

– Готов?

Шура кивнул, поднимая свое "копье". До Вайса было метров тридцать.

Не целясь, старик резко бросил белый камень в Шуру.

Острый угол врезался в грудь.

– Ты убит. Или рулевой.

Следующий камень полетел в Шуру. Конец палки напрасно пытался остановить твердую соль - она снова попала в Шуру. На этот раз в плечо.

– Встречный наконечник будет лететь так же быстро. И все, что ты не сможешь поймать своим копьем, будет лететь в грудь рулевого или в твою голову.

Из первых ста брошенных Вайсом камней только пару штук черканули по древку, не задев при этом Шуру.

Потом они деревянными палками работали "меч в меч", и уже здесь Шура оказался не таким невеждой. Ведь у него была жизненная школа солдата и разбойника. Деревянные клинки глухо стучали, обманные движения сменялись уколами и рубящими движениями. Однако Шура не смог превзойти старика даже в бою на мечах. Вайс двигался так легко и непринужденно, что его ученику казалось, будто он сражается с ровесником.

После мечей снова продолжались занятия с копьем.

– Твоя первоочередная задача - прикрыть рулевого. Потеряешь рулевого - потеряешь половину себя. За его жизнь отвечаешь ты. Кроме того, всаженное в рулевого копье может выйти через спину и сразить тебя. Есть умельцы, которые могут провернуть такую штуку - одним уколом насадить двоих.

Соль. Целое озеро с берегами из белых глыб. Соль, овцы, сыр и лепешки. Жизнь в Малом Мире не отличалась разнообразием. Самым приятным временем были беседы с Вайсом у вечернего костра. Они усаживались на корточки, потягивали горьковатое молоко и Шура с восторгом слушал рассказы старика.

– Вайс, а почему ты ушел с Дороги? Почему перестал быть найтом?

Учитель неподвижно смотрел на огонь. Ожидая ответа, Шура усиленно сжимал в руке соляной камень, все не желающий поддаваться.

Казалось, прошел целый час, прежде чем старик ответил. И глухой голос Вайса обращался к пламени костра.

– В какой-то момент тяжесть ключей на моей шее стала непосильным бременем. Эти руки отобрали слишком много жизней, - протянул он ладони к огню, словно хотел согреться. - И все ради чего? Чтобы кровь будоражить адреналином?

Шура не слышал ранее такого слова, поэтому прервал исповедь старика своим вопросом:

– Этот ард… артен…, это что?

– Это слово пришло к нам еще со времен предков-байкеров. Преодолевая смертельную опасность, человек насыщает свою кровь особым веществом, имя которому - адреналин. Сначала он дает чувство полноценной жизни. Со временем к нему привыкаешь и уже не можешь жить без этого. Адреналин превращается в наркотик.

Шура хотел спросить, что такое наркотик, но не решился больше перебивать Вайса.

– Если ты привык, что твое тело постоянно будоражит адреналин, то жизнь твоя имеет значение лишь как постоянная игра со смертью. Кто хоть раз вкусил этого напитка и остался жив сам - тот уже не сможет жить без Дороги. И не просто кататься по пыли, а знать, что ты живешь только сегодня, наполняя жизнь смыслом. Что думать о завтра? Чужое копье войдет под ребро - и завтра уже нет. Твое завтра находится на конце твоего копья. Это завораживает и привязывает на всю жизнь. И вот ты уже бьешься не с другим найтом, а с самой Смертью. И побеждаешь не человека, ставшего у тебя на Дороге, а именно эту костлявую старушку. Лишь так ты можешь ощущать Жизнь. По дороге ездят только сильные люди. Слабым там места нет.

На фоне стены покосившейся хибары плясали три тени - выпрямленного старика, внимательно слушающего юноши и полудремлющего пса.

– Вайс, а как не бояться? - Шура в который раз отбросил в сторону проклятый камень.

– Чего?

– Я когда с копьем против чучела - мне не страшно. Оно не может ударить в ответ. А когда против человека… раньше, когда выходил на бой, то сердце сразу же падает в ноги, дыхание сбивается… тело плохо слушается.

– Значит, как не бояться? Это проще простого. Отдай кому-нибудь свой меч, склони голову и попроси отделить ее от тела, желательно, поаккуратнее. Один раз испугаешься - и перестанешь бояться насовсем. Мертвым бояться нечего.

Шура не мог понять: Вайс говорит серьезно или издевается над ним.

– Если ты боишься - это значит, что ты еще жив. Страх - очень полезное чувство. Только есть большая разница - он управляет тобой или ты управляешь им. Воин использует свой страх. А у тебя наоборот. Все оттого, что ты не родился воином, - Учитель подбросил в быстро прогорающий костер охапку сухих бурьянов. - Есть три типа людей: землепашцы, торговцы и воины. Землепашцу нужен кусок поля, нужен дом и семья. В этом его счастье - спокойно работать, и чтобы его никто не трогал. Торговец - этот думает только о том, как бы нажиться. В первую очередь, на человеческих слабостях. Кто торгует зерном, кто украшениями, кто продает женские тела. Их счастье измеряется количеством собранных монет. У них вообще все просто - собирать свое счастье из желтеньких кружочков. А Воину нужны битвы, путешествия и приключения. Он гонится за свободой и за славой. Скажи мне, почему ты не обрабатываешь землю? Не сеешь зерна, не собираешь гроздья?

Теперь Шура смотрел на танец огня. Из красных огней кровавым жаром скалился проклятый волк. И непонятно было - то ли Шура преследует его, то ли неотступный зверь идет по его следу.

– Я должен убить одного найта.

– Это я уже слышал. Ты от этого станешь счастливее? Ведь твое счастье - надел земли и спокойная работа.

Шура не ответил. Он не видел себя в будущем дальше того момента, когда убьет Красного Волка.

– Мать ты все равно уже не воскресишь… - донесся до Шуры голос Вайса и он вздрогнул.

Такие же слова ему говорил Дариан.

– Может, твой Волк уже погиб? Жизнь найта - капризная тетка, - продолжал увещевать старик. - Если ты начал ездить по Дороге, ты с нее уже не уйдешь. И однажды приедут жрецы, и поволокут твой мотоцикл в Храм, а тебя самого зароют на обочине. Видал, сколько безымянных холмов вдоль дорог?

Но Шура был уверен, что Красный Волк не посмеет умереть до тех пор, пока его не настигнет карающая рука сына убитой Мотри.

И снова изматывающие упражнения с копьем и мечом. Объясняя Шуре, как нужно всаживать острие на большой скорости, Вайс будто преображался. Глаза его загорались, в них плясали грозные молнии. Морщины на лице разглаживались, движения становились твердыми, а голос - повелительным.

– Главное - рикошет! Если ты будешь отбивать копье противника, то в лучшем случае вы разъедетесь. Миг контакта сходящихся копий очень краток. Особенно, если сшибка идет на скорости. Р-раз! И вы уже разминулись, - Вайс стоял напротив с такой же палкой и Шура никак не мог отбить направленный ему в грудь сучковатый конец. Начиная от паха и до самой шеи его тело было покрыто синими, лиловыми и красными, свежими синяками. И каждый новый тычок жерди старика отзывался протяжной болью. - Ничего, - успокаивал Вайс. - Лучше тупая палка сейчас, чем острая сталь потом, когда ты сядешь на мотоцикл.

Соль, выпас овец и коз. Костер, пляшущие тени на стене хибары. И размеренный голос Вайса.

– Страх не должен полностью исчезнуть. Без него ты превратишься в бездушную машину. Вроде мотоцикла. Правда, рулевые считают, что мотоцикл имеет собственную душу. Им виднее, они с ним накоротке. Да, еще о страхе. Ты пытаешься от него избавиться, а лучше попробуй его приручить. Сейчас он управляет тобой, а попробуй сам распоряжаться своим страхом. Как рулевой управляет мотоциклом. Страх нужно перевоспитать в осторожность. Я наблюдал за страхом. У найтов он тоже есть, просто они им пользуются по-другому. Вот представь себе мотоцикл. Что у него основное?

– Руль, наверное…

– Основное - мотор и тормоза. Так вот, землепашцы и торговцы используют свой страх, как тормоз. А воины - как двигатель. Понял?

Шура кивал, хотя на самом деле ему еще предстояло в этом разобраться.

– Конечно, ты можешь стать Одиночкой. Но с рулевым гораздо лучше, поверь мне. Нельзя быть одинаково сноровистым в двух умениях. Рулевой чувствует душу мотоцикла. Ведь для него каждая машина - личность. У нее бьется сердце-мотор, основа ее тела - стальная рама-хребет, а по земле катят колеса-ноги, обутые в резиновые ботинки - шины. Вперед он глядит глазом-фарой. Ты сможешь познакомиться с ним только поверхностно. Потому, лучше осваивай копье и меч, а мотоцикл предоставь во власть рулевого.

– А где я могу найти себе рулевого?

– Сначала машину себе раздобудь. Лучших рулевых всегда воспитывали в Бримоне. Ученики тамошней школы славятся своей ловкостью на Дороге. Заполучишь мотоцикл - тогда и будешь думать о рулевом.

– А какой мотоцикл брать?

– Машина нужна как можно лучше. Но хороший мотоцикл и хороший рулевой - это лишь половина. Вторую половину составляют ты и твое копье. Рулевой держит рукоять газа, ты - рукоять меча.

На Марту налипло столько навоза, что деревянный скребок раза за разом отказывался двигаться по шерсти. Странное имя для овцы - Марта. Наверное, у старика были сентиментальные воспоминания. Шура чистил грязный овечий бок и вспоминал, что так звали девочку, на которой он когда-то мечтал жениться. Еще там, в Ковыльных Сопках. Может, бросить все и навсегда остаться жить в этом Маленьком Мире? Где нет ни тревог, ни опасностей, да и забот особых нету. Здесь всегда спокойно и тихо.

Как только у Шуры появились такие размышления, из своего укрытия в мозгу сразу же высунул пасть недремлющий волк, пожирая мысли о покое. Нужно побольше тренироваться. Побыстрее заканчивать уборку загона и браться за палку, камень, меч. Еще сколько нужно заниматься, чтобы хоть немного приблизиться к умению Вайса.

– Ты должен научиться падать. Если тебя вышибут на полном ходу, то ты можешь свернуть себе шею. А так еще остается шанс продолжить схватку. Пусть и ничтожный. Но все же шанс. Всегда нужно сражаться до конца. Отдыхать придется лишь в Стране Бескрайних Дорог.

Вайс показывал, как правильно встречать телом землю, как кувыркаться, смягчая удар. Он заставлял Шуру забираться на ограду для коз и падать назад спиной, от чего у будущего найта ломило кости и болела голова.

Пока Шура набивал себе синяки и шишки на теле, Вайс сидел в тенечке одинокого корявого деревца и думал над клетчатой доской. Такой же, как Шура когда-то видел у разбойника Басиуса. Квадратик черный - квадратик светлый. Но выстроганные из дерева фигурки были разнообразнее, чем на доске старого разбойника.

– Это - шахматы, - пояснил Вайс. - Эта игра пережила тысячелетия и над ней ломали головы еще всемогущие предки.

Старик пытался приучить Шуру к шахматам, но его ученик с унылым видом сидел над фигурками и не сильно старался запомнить, какая из них как ходит. Какой от этого прок? Лучше больше времени отдавать тренировкам с копьем, чем без толку засиживать кровь.

И снова стук длинных жердей смешивался с музыкой магнитофона, блеянием коз и лаем Рыжего.

– Рикошет! Ну что ты все отбиваешь! Нужно лишь легкое касание - и копье противника уже ушло в сторону. Ровно насколько, чтобы не попасть в твоего рулевого. А ты же все стремишься отбить. Если не получится, р-раз и копье противника уже у тебя в шее. - Жердь заехала прямо в кадык, заставляя Шуру поперхнуться. - Или в груди рулевого. Потому второго шанса никогда не давай. Рикошет и укол! Разъехались - и ты покатил дальше, а противник остался лежать на дороге. Понял? Ри-ко-шет. Рикошет - и небольшой проворот копья. Попробуй кистью покрутить копье. Чуть-чуть. Долгомерное копье будет тяжело удерживать, так что постоянно тренируй руку. Она должна быть очень сильной, если хочешь побеждать.

Рука становилась сильнее с каждым днем. Все больше камней удерживал Шура на конце палки, все больше времени мог простоять с копьем, пока рука онемеет и выронит груз. Соляной камень, правда, все не поддавался, зато пальцы уже легко давили в мягкую кашицу большие картофелины.

– Вайс, а почему найты считаются самыми лучшими воинами, на которых даже разбойники не рискуют нападать? - спросил Шура, когда они тащили к хибаре мешки с солью.

– А сам ты как думаешь?

– Ну… ты гораздо лучше меня даже пешим.

– Ты не ответил на свой вопрос. Вот тебе задание - подумай над этим и к вечерней беседе доложишь.

Во время работы он все время размышлял над своим вопросом.

– Ну что, надумал? - спросил старик, вечером усевшись у костра.

– Я тут вспомнил детство. Мои сверстники ловили больших пауков. Сам я в таком не учувствовал, опасался. К ниточке цепляется кусочек теплой и мягкой смолы, его опускают в нору. Паук цепляется зубами в смолу, застревает и его вытаскивают. И вот - наловят десяток пауков, посадят в глиняный кувшин с широким горлом и потом наблюдают, как эти бойцы бьются друг с другом. Через несколько дней в кувшине оставался один, самый сильный паук. Мне кажется, что найты подобно паукам в кувшине беспрерывно бьются друг с другом и на Дороге остаются лишь самые сильные и умелые воины.

Вайс улыбался редко, но тогда на его серьезном лице появилась ироничная ухмылка.

Прошло полгода с тех пор, как Шура и Рыжий поселились в Малом Мире. А когда в очередной раз прикатил торговец солью, Вайс попросил у него мотороллер ненадолго. - Садись, - пригласил он своего ученика, садясь за руль. - Копье не забудь.

Тогда Шура впервые сел верхом на машину. Правда, это был не настоящий мотоцикл, а ничтожное подобие, годное лишь для перевозки груза. Но тогда для него это было событием. Короткое седло приняло будущего найта неодобрительным скрипом и мягкостью. Мотороллер тронулся и плавно покатил, набирая скорость.

Шура вцепился в Вайса, прижавшись к спине. Горизонт стремительно убегал прочь, а дорога летела навстречу. Шура чувствовал все - и свист ветра в ушах, и дрожь амортизаторов на кочках, работу поршня, тахкающий разговор двигателя. Он даже ощущал биение сердец - восторженное Вайса и ликующее - свое.

– Не думал я, что когда-нибудь снова испытаю это чувство, - сказал учитель, когда торговец уехал. - Что буду счастлив, садясь в седло. Даже не мотоцикла, а мотороллера.

С тех пор в каждый приезд торговца Вайс оставлял тому одну монету взамен на пару часов тренировки верхом. Шура сидел сзади с неразлучной жердью и учился тыкать ею на полном ходу. Он узнавал о дистанции сближения и укола копьем, о приемах сшибки и боя на скорости. Правда, мотороллер не мог разогнаться подобно мотоциклу, но и такой скорости Шуре пока хватало.

Однажды утром Шура не досчитался в загоне одной овцы. Вчера еще их была дюжина да плюс Кинг. А сегодня куда-то запропастилась пресловутая Марта.

Ее останки Шура нашел после полудня, в небольшом овражке, когда обрыскал уже все окрестности. Брюхо и задняя часть несчастной овцы были обглоданы и сейчас над ней щелкали клювами две черных птицы.

– Волк, - сказал Вайс. - Теперь будет приходить каждую ночь.

Рыжий пришел к хибаре лишь вечером. Загулявший пес сразу же выслушал от Шуры замечание за то, что бродит где-то, вместо того, чтобы охранять овец.

– Скажи ему, чтобы сегодня был около загона. Он прогонит волка. Если этот хищник забрел в наши скудные края, значит он слаб и не может добыть себе пропитания в Большом Мире.

Но Шура попросил Вайса на ночь забрать Рыжего в хижину, а сам, накинув овечью шкуру, залег рядом с овцами.

Серый разбойник появился, когда облака стали перебегать дорогу лунному свету. Едва слышный шорох, испуганное вздрагивание овец возвестили о прибытии охотника. Еле различимая тень метнулась через ограду, выбирая себе жертву. И в тот же миг из хижины раздался яростный лай - Рыжий учуял своего дикого собрата.

Оставив овец, волк бросился бежать, но в этот момент жердь ударила его по хребту. Не сильно, чтобы хищник остался жив. Пока.

Утром Шура был сосредоточен. Раздобыл немного охры, старательно выпачкал связанного волка в красный цвет. Зверь был плюгавым, лишь немногим больше Рыжего. К тому же хромой. И получился он не красный, как хотелось, а грязно-желтый, будто линяющая лиса.

– Что ты хочешь делать? - поинтересовался Вайс.

– Я хочу убить красного волка, - Шура поднял связанную поскуливающую тушу на плечи.

Он отойдет подальше от хижины и там его акинак вскроет брюхо твари.

– Ты хочешь стать могучим воином. Запомни, воин - это тот, кто побеждает сильных, а не расправляется со слабыми. Вряд ли ты застанешь в таком беспомощном состоянии того, образ которого хочешь убить. Но выбор за тобой.

Шура молча зашагал в сторону озера.

Долго он шел. Обогнул стороной соленую воду, прошлепал по соленым лужам, взобрался на лысый пригорок, на котором не росла трава.

Красный, вернее желтый волк плюхнулся на белую землю без травы. Шура занес акинак. Острый клинок разрезал веревки, освобождая лапы зверя. Почувствовав свободу, хищник попробовал встать на лапы, зашатался и сел. Потом, спотыкаясь, заковылял прочь.

А Шура сидел и смотрел вслед грязной желтой шкуре до тех пор, пока линия далекого горизонта не поглотила волка.

Вечером у костра Шура спросил:

– Вайс, а ты прирожденный воин?

– Да.

– А почему тогда ты живешь вдали от людей? Пасешь овец и добываешь соль?

Шура знал, что на такие вопросы учитель не сразу дает ответ. Сначала будет пристально смотреть на язычки пламени, потом устремит неподвижный взгляд куда-то в необозримую, лишь ему ведомую даль…

– Когда количество отнятых жизней перевалило за три сотни, однажды я проснулся ночью. Я тогда больше не мог уснуть и думал: "Верно ли, что правильность пути воина отмеряется трупами врагов?". Более трех сотен людей заплатили свои жизни за мое наслаждение Дорогой. Хоть они и сами избрали свой путь и не должны быть на меня в обиде, когда мы встретимся в Стране Бескрайних Дорог. Но они приезжали ко мне по ночам… Даже здесь, в Маленьком Мире, они иногда навещают меня. Но теперь мы с ними приятели.

Даже Рыжий внимательно слушал слова старика.

– А кто вообще становится найтом?

Тот, кто уже стал Воином. Будучи солдатом или купцом. Как правило - хорошими найтами стают лучшие из солдат. У таких больше шансов продолжить колесить дорогу и через год.

– А разве не все солдаты - воины?

– Нет, конечно. Солдат может хорошо владеть оружием, при этом не стремиться к вершине, не воспитывать свой дух, нося меч лишь ради жалования.

– А я смогу стать воином? - спросил Шура, словно маленький ребенок.

Вайс опять задумался.

– Зачем ты убиваешь в себе душу? Ранимую и любознательную, ты пытаешься ее превратить в бесчувственный камень. Такой же, как ты силишься сломать.

– Я должен его убить.

– Легко идти по пути Воина тому, кто таковым родился. Ему сопутствуют призвание, его врожденный дух делает сильными мышцы, толкает вперед. И тяжело идти по этому Пути тому, кто воином не родился. Тогда все против него - слабая воля, жалостливость, страх. Даже собственное тело отказывается повиноваться в нужный момент. Запомни - Воин всегда будет сильнее Землепашца. Телом. Духом. Он уверен в себе и это придает ему силу. Поэтому для тебя, случайно оказавшегося на Пути Воина, оружием должны быть хитрость, коварство. Настойчивость. Внезапность. Выдержка и выжидание своего момента. Непрерывное изучение себя и своего тела.

– Вайс, а ты все это знал до того, как стал найтом?

– Я этого не знал, даже будучи найтом. Только сейчас у меня стало много времени на раздумья. Добывая соль, разбирая партию в шахматы, я могу раскладывать по полочкам памяти былые события. Бывает, даже ночью не сплю, все размышляю. Вот, к примеру, думаю, что на две тысячи землепашцев приходится всего один найт. Или даже половина найта. Или же два торговца. Ну, это тебе пока не надо, - тихо сказал Вайс, глядя на зевающего Шуру.

По утрам овцы просыпались от привычного стука палок-мечей.

– Твой акинак может быть лишь дополнением к большому верховому мечу, - поучал Вайс.

После нескольких минут учебной схватки старик опустил руку с палкой.

– Неплохо. Меч у тебя неплохой. Теперь задумайся, почему я так легко победил тебя во время нашей первой встречи, если ты так неплохо владеешь клинком?

– Наверное, тогда еще недостаточно хорошо…

– Ты упустил главное. Ты был НЕ ГОТОВ! Не ждал, что старик сможет сопротивляться. Запомни очень важную вещь - ты должен быть начеку всегда. Везде. В любой ситуации. Даже маленький ребенок может поразить тебя, если ты не готов. Еще очень важно - ты не должен защищаться - ты должен нападать.

А вечерами Шура снова начинал засыпать под голос Вайса.

– Ты все равно сейчас многого не поймешь. Не запомнишь. Не выучишь. Просто делай и слушай. Слушай и делай. Когда ты пройдешь это на практике и останешься жив, тогда оно само придет к тебе. Отрасти себе ус и мотай на него.

– Угу, - бормотал полусонный Шура.

– Если ты упорно будешь ступать по избранному пути, то может наступить момент, когда копье и меч уже станут слишком примитивны для тебя. Тогда ты можешь начать поиски силы внутренней, настоящей силы воина…

– Слушай, Вайс, а ты когда-нибудь раздобывал себе допинг?

– Нет.

– Я вот чего не пойму. Зачем постоянно тренироваться и быть готовым, если можно достать допинг и победить кого угодно, даже самого сильного и умелого?

Вайс презрительно улыбнулся.

– А ты сначала добудь его. Для этого нужно стать сильным, умелым и прославленным. И иметь полную коляску золотых, а то и больше. Так что привыкай рассчитывать только на себя, а не на магию хранителей тайн предков.

Это случилось в душный полдень. Вайс сидел в теньке, задумчиво глядя на безмолвные фигурки на черно-белой доске. Его внимание нарушил истошный вопль Шуры:

– Есть! Есть. Я - смог!

Будто озорной мальчишка, носился Шура вокруг загона, торжествующе прыгал около хижины, бегал наперегонки с Рыжим.

– Вайс! У меня получилось! - и продемонстрировал белый песок в своем кулаке.

– Угу, - безразлично кивнул старик. - Тут вот какая штука: как черный офицер может сделать шах белому королю?

Если и существовала Судьба в этом мире, то именно она послала Вайса на дороге Шуры. Он хотел стать найтом - и его учил лучший из воинов Дороги. Большей удачи на пути к заветной цели и быть не могло. Правда, Шура надеялся, что Вайс сделает ему еще один подарок. Он гнал от себя эти мысли, но они упорно лезли в голову. Ведь старик мог сказать: "Знаешь, у меня тут в потаенном месте спрятан до поры до времени мой мотоцикл. Сохранил его на всякий случай. Возьми его себе". Вот это было бы настоящее везение. Или может у Вайса скоплено достаточно денег, чтобы купить новый мотоцикл?

Деревянная жердь уже настолько притерлась к руке, что на самом деле казалась ее продолжением. Большинство камней, которые бросал Вайс, уже принимались Шурой с помощью копья, а не тела. Твердые груды соли крошились в кулаке, а рука без усилий удерживала палку с десятком немалых камней на кончике.

И все же Шура надеялся на подарок от Вайса. На мотоцикл.

Но уходить от Учителя пришлось так же, как Шура и пришел в Маленький Мир - пешком, в сопровождении верного приятеля Рыжего. Не оказалось у бывшего найта мотоцикла. Или не захотел отдавать.

– Мотоцикл… Деньги… Не главное это. Если ты чего-то очень сильно хочешь - ты это получишь. И тогда сами деньги уже будут неважны. У тебя будет мотоцикл, если ты этого действительно желаешь. Правда, иногда мы очень сильно желаем и получаем то, что приносит нам вред. Так что нужно быть поосторожнее со своими желаниями.

– Как я могу тебя отблагодарить? За все…

– Останься в живых, когда сядешь на свой мотоцикл. Это будет означать, что мои старания не пропали даром. Я научил тебя всему, что знал. Остальному может научить только Дорога.

Прощаясь, Шура хотел сказать Вайсу: "Я бы хотел, чтобы ты был моим отцом. Ты меня столькому научил". Но не решился, лишь скупо поблагодарил и пообещал приехать, как только раздобудет мотоцикл.

Слово свое Шура не сдержал и решил навестить Вайса лишь когда у него уже было семнадцать ключей. Теперь он был готов осваивать новый уровень мастерства. А еще ему нужно было так много сказать Учителю… Он раньше так не называл Вайса вслух. Лишь спустя год молодой найт понял, как много дал ему Учитель.

Когда он вернулся к Маленькому Миру, оказалось, что там царит запустение. Загон для овец покосился, в нем уже не хватало многих жердей. Хибара зияла пустым окном, дверь болталась на одной петле, стена еще больше покосилась. Ближайший же ветер окончательно опрокинет жилище одинокого старика.

Вайс… Куда делся Учитель, что с ним стало - Шура так и не узнал…