"Жизнь в «Крематории» и вокруг него" - читать интересную книгу автора (Троегубов Виктор)

Глава XIV. КАК ПОВСТРЕЧАТЬ ТАМБОВСКОГО ВОЛКА ?

Уже через два дня мы выехали на гастроли в Нижний Новгород (бывший г. Горький). Нам очень не повезло. В вагон, в котором мы ехали, не было света и тепла. Согласитесь, для морозного февраля это не самый юмористический сюрприз. Но мы люди тертые, всякое видывали. Напялив на себя все, что было из теплых вещей, мы выпили согревающего, и утром закоченевшие, но не павшие духом, вышли на перрон в Нижнем. Там нас встречал уже упоминавшийся директор «Б.Г.-бэнд» Алексей Кайбияйнен, организовавший эти концерты. Леша – ушлый парень, и две черные «Волги» немедленно доставили нас в симпатичную и очень тихую гостиницу. Было раннее утро, около восьми часов. Все наши отправились спать, а мне пришлось садиться с Алексеем и двумя местными устроителями концертов за дегустацию коньяка.

Незадолго до того в Нижнем Новгороде выступал Гребенщиков, и Алексей договорился по поводу выступлений «Крематория». Вообще, ехать по проторенному пути всегда проще. Все вопросы решены, остается только выступать. Мы играли два концерта – 23 и 24 февраля. Оба они прошли в пафосном филармоническом зале, расположенном в нижегородском Кремле. Нижегородская филармония сделала исключение лишь для Гребенщикова и «Крематория». Чтобы не подрывать оказанное доверие, мы сделали акцент на акустическую часть программы, что именно в этом девятисотместном зале, рассчитанном на исполнение классической музыки, было единственно верным решением. В результате все: и публика, и устроители, и группа остались довольны…

7 и 8 марта «Крематорий» выступал в Тамбове. Опять сольные концерты, опять тысячный зал, опять слабенькая провинциальная аппаратура. Пожалуй, Тамбов отличался от других российских городов еще большей разрухой и отсутствием каких-либо перестроечных перемен. Конечно, судить об этом, попадая в город лишь на несколько дней, к тому же в качестве гастролера, очень сложно. Но есть некие необъяснимые показатели, этакие лакмусовые бумажки, ориентируясь по которым можно с большой долей точности вынести подобное мнение. Мне показалось, что даже дни женского праздника не отдалили тяжелых проблем тамбовчан. Поэтому совершенно не хотелось задавать им праздных вопросов по поводу этимологии понятия «тамбовский волк».

Кстати, именно Международный день 8 марта стал основной темой интервью местной журналистки. Внимание любой периферийной прессы к заезжим гастролерам традиционно, но в подходе тамбовского работника пера и диктофона сквозила столь несокрушимая основательность и серьезность, что нельзя было не разразиться каким-либо розыгрышем. В честь проходившего праздника я прочел ей целую лекцию (и это была стопроцентная импровизация) про «теорию сперматозоида». Девушка была сокрушена фундаментальностью измышлений и приняла все за чистую монету. Спустя некоторое время ко мне попала газета, где приводились цитаты из моего рассказа…

Кстати, я очень хорошо запомнил одно существенное (для меня) событие, произошедшее в гостиничном номере в Тамбове. Когда удовлетворенная количеством собранного материала (только литературного свойства) журналистка ушла, мы с Григоряном остались наедине. Вся банда куда-то рассосалась, видимо все отмокали в номерах, готовясь к вечернему выступлению. Мы начали вслух размышлять о ближайших перспективах группы. Зашла речь и о студийных планах, и тут Армен сразил меня странным заявлением. По его мнению, мои новые песни не вплетались в концепцию следующего альбома «Крематория», а потому он советовал мне издавать собственные песни на моих новых сольниках. Называя вещи своими именами, он как бы сообщал мне, что больше моих песен на альбомах группы не будет. Причем говорилось это по отношению к материалу любого качества, какой бы я ни предложил. Все его слова о том, что я, как и он, являюсь идеологом группы, которые он сказал мне в феврале 1991 года в момент моего возвращения в «Крематорий», оказались просто словами. Времена, в которые мы не зарабатывали за свои записи ни гроша, остались в прошлом. Армен Григорян как основной автор группы начал получать все возрастающие гонорары, и это становилось для него во главу угла. Делиться с кем бы то ни было он не собирался. Его старый приятель Виктор Троегубов, единственный, кто в начале 80-х разделил с ним все трудности начального этапа и боевого пути, включая финансовые затраты на запись двух первых альбомов, в его понимании становился конкурентом. На наиболее успешном когда-то альбоме «Крематорий II» наше авторство делилось ровно пополам. Сейчас, когда речь шла о совсем других соотношениях (одна-две моих песни на альбом), Армена не устраивал и подобный расклад.

Не могу и не хочу объяснять вам, каково было мне услышать все это. Но и тогда «Крематорий» был слишком большой частью моей жизни, а потому я не смог в тот момент сделать единственно правильный шаг и покинуть группу. Я решил более плотно заняться директорством, сделав это основным направлением своей деятельности. Мой старый соратник вытеснил меня из творчества – я решил заняться бизнесом. Правда сольный альбом я все равно хотел выпустить. Ведь как пел Александр Розенбаум: «Стихи стучатся в мир доверчиво и властно…». Я был обязан записать уже сочиненные песни. Но Армен и здесь подставил мне ножку, заявив, что я не могу приглашать на свои сольники музыкантов «Крематория». Я тут же спросил у него, а как же быть с Андреем Мурашовым, который раньше работал со мной в группе «Дым» и был приведен в «Крематорий» мной? По мнению Григоряна, Андрей в данный момент ничем не отличался от других участников группы, иначе говоря – он против его сотрудничества в моих проектах.

Все это было просто дико. Все нормальные музыканты всегда вольны работать с кем угодно над чем угодно. Можно долго перечислять проекты, в которых используются различные комбинации одних и тех же инструменталистов. Басист «Крематория» Сергей Третьяков, впоследствии узнавший от меня о подобных ограничениях, возведенных Григоряном, изрек несомненную истину: «Почему он будет решать, где и с кем мне работать?».

Не хочу, чтобы вы подумали, что этой книгой я свожу какие-то счеты с «Крематорием» или лично с господином Григоряном. Это не так. Я твердо знаю, что в моем настоящем и будущем «Крематория» нет и никогда уже не будет. Но то, что осталось в прошлом, – часть моей жизни, а потому мне небезразлично. Мне просто хочется рассказать обо всех событиях скрупулезно и точно, в полном соответствии с тем, как они происходили на самом деле. Кроме такого желания, существует еще одна важная причина. Совсем недавно, а именно в мае – октябре 1997 года, уже была предпринята попытка написания книги о группе «Крематорий» некой смелой девушкой Ладой Шатун. То, что вышло из-под ее пера и базой для чего являлись (в основном) интервью и мысли Григоряна, назвать книгой не повернулся язык даже у самого Армена. Я очень рад, что у него хватило вкуса и ума запретить опубликование данной псевдолитературы. Тем не менее, боязнь того, что где-то может «просочиться» подобный недостоверный опус, заставила меня обратиться к событиям давно минувших дней, с помощью многих действующих лиц восстановить события и пересказать их вам. В довершение всего вышесказанного обещаю «говорить правду, правду и только правду»!