"Жизнь в «Крематории» и вокруг него" - читать интересную книгу автора (Троегубов Виктор)

Глава IX. «ПОКОРЕНИЕ» СИБИРИ

Несмотря на то, что концертный декабрь начался на пафосной сцене многотысячного «Олимпийского», среднестатистический концертный зал нашей страны представляет собой нечто совсем иное. В подобном зале, мест на восемьсот-девятьсот, одном из центровых в городе Липецке, «Крематорий» дал два концерта 6 и 7 декабря. После этого мы всего на один день заскочили домой в Москву и тут же вылетели продолжать прерванное в конце сентября завоевание Сибири. В Омске нас уже ожидали Терпигорев и Рюмкин с новыми шутками и запасом водки местного розлива. В эту поездку Сергей (Терпигорев) взял свою собаку, молодого бультерьера странного бело-черного окраса. Тогда эта порода еще не так была распространена на территории нашей родины, а уж тем более в Сибири, так что частенько аборигены принимали ее за поросенка. Вот такой веселой компанией, с «поросенком» на поводке, мы появились в гостинице, а затем и на концертной площадке. Поверьте, администрация каждого из этих учреждений не обрадовалась появлению «поросенко-собаки»…

Отыграв в Омске (10 и 11 декабря), мы погрузились в поезд, где произошел ночной ужин с большим количеством водки, и переехали в Красноярск. Вообще, планирование концертного тура на несколько городов в нашей стране, с ее хроническими транспортными «сюрпризами», представляет собой непростую задачу. Поэтому для страховки наши сибирские администраторы заложили в расписание день отдыха в Красноярске. Мы прибыли в город утром 12-го декабря, а первый концерт должен был состояться лишь следующим вечером. Встречавший нас представитель местного рок-клуба долго извинялся: цивильная гостиница «Красноярск» была заказана лишь со следующего дня, поэтому одну ночь придется переночевать в гостинице молодежного центра (или что-то типа того). Мы так устали после бессонной ночи, что такие мелочи абсолютно не напрягали. Тем более что снаружи наша однодневная обитель представляла из себя два довольно современных многоэтажных корпуса, соединенных двухэтажным административно-развлекательным строением.

Покидав в номера вещи и наскоро умывшись, мы спустились в то ли буфет, то ли столовую, чтобы что-нибудь съесть. Каково же было наше удивление, когда, кроме стандартного набора первых и вторых блюд неожиданно наступившего обеденного часа, мы увидели широчайший ассортимент алкогольных напитков – бутылками и в розлив. Состояние усталой опустошенности властно требовало выпить каплю чего-нибудь, плотно поесть и хотя бы на пару часов завалиться спать. Что мы с Арменом и сделали – нас поселили в одном двухместном номере. Остальные, по-моему, остались колобродить в таком гостеприимном буфете. Перед уходом мы даже предупредили Серегу Третьякова, – основного нестабильного элемента, – чтобы он не очень расходился…

Вообще, когда группа выезжала на гастроли, я как директор объявлял наши условия по размещению в гостинице следующим образом: одноместный «люкс» (для Григоряна) и три двухместных для остальных. Остальные – это я, скрипач Михаил Россовский, гитарист Андрей Мурашов, барабанщик Андрей Сараев, басист Серега Третьяков и звукорежиссер Сергей «Овес» Овсянников: аккурат шесть человек. Когда с нами стал ездить продавец крематорской продукции Вова Корнеев, я переместился в одноместный номер. Но уже к концу 91-го моя директорская «крутизна» достигла определенного уровня и стала требовать размещения в «люксе» – не из-за возросших амбиций, а по причине соблюдения неких формальных правил. Началось общение со всевозможными деятелями, а согласитесь, что к тебе и твоему коллективу не будут относиться серьезно, если ты станешь принимать людей в простеньком номере с двумя кроватями и телевизором. К тому же я не получал ни копейки сверх обычной музыкантской «доли», так что мой «люкс» как оплата директорских функций все равно был для «Крематория» максимально выгодным вариантом…

…Вечером мы съездили на какую-то тусовку местного рок-клуба, где и познакомились с его предводительницей, она была глубоко беременна, что вызвало у меня прилив нежности – где-то в далекой московской квартире меня ждала жена, которая уже через месяц должна была родить ребенка… Вернувшись в гостиницу, мы провели вечер довольно спокойно. В следующие дни должны были состояться два концерта, а потом в нашем маршруте значились еще два города, так что стоило поберечь силы. Однако посреди ночи прибежал встревоженный Овсянников и сообщил, что Третьяков куда-то пропал. Здесь, пожалуй, стоит напомнить, что, хлебнув алкоголя, Серега уже не мог остановиться. У него включалась некая система поиска, которая просто тянула его в сторону приключений. Зачастую с непредсказуемым окончанием, как это когда-то произошло в истории с дамой, напоившей его клофелином. В подобном состоянии он вышел поздним вечером из номера, и до сих пор о нем не было ни слуху ни духу. Как только мы осознали ситуацию, сразу подняли на ноги Терпигорева. Тот прекрасно знал Серегины особенности, так как, приезжая в столицу, постоянно останавливался у последнего, и объяснять ему, в какую историю может влипнуть наш безголовый собрат, не требовалось. К всеобщему облегчению, после нескольких часов напряженных поисков Терпигорев появился с блудным сыном. Тут же и выяснилась последовательность событий.

…Курсируя в гостиничном коридоре, Серега увидел некую девушку, целеустремленно двигавшуюся в неком направлении. Пристать к ней с дурацкой фразой типа: «Вы не хотите посидеть в хорошей компании?» (или другой подобной банальностью) было делом мгновения. То ли девица легко пошла на контакт и пригласила его в свою тусовку, то ли, наоборот, пыталась отшить Третьякова – неважно. Определенно другое. В итоге их разговора он оказался в номере, где несколько стриженых персонажей играли в карты. Сереже налили (он, конечно, не отказался) и предложили «перекинуться в картишки». Он согласился, и проиграл в первой же партии… Тогда в группе ходила присказка: «один раз – не пидарас!». Группа, конечно, не имела никакого «голубого» крена, просто подобная поговорка симпатична как колоритная часть «великого и могучего». Но одно дело говорить любые фразы в своем кругу и совсем другое – употреблять их в присутствии посторонних. Представьте себе, как эту фразу поймут люди с уголовным прошлым (тем более настоящим), ведь в этой среде гомосексуализм – не развлечение, а сексуальная альтернатива… Так и произошло. «Хлопцы» вначале искренне изумились, а потом (когда смогли перестать смеяться) сказали что-то типа: «Надо же, сам пришел!». Говоря языком героев криминальных романов, я в тот момент «не дал бы за серегину жопу и пяти копеек». Тем не менее, отделался он довольно легко – с него сняли золотую цепочку с крестом, а уже после этого Терпигореву удалось извлечь его из столь «гостеприимной» компании…

Утром нас передислоцировали в центровой отель «Красноярск». В момент когда в фойе «Красноярска» мы ожидали ключей от своих номеров, Армен, обычно крайне снисходительный к третьяковскому пьянству (обычно напоминать Кацу о его поведении приходилось мне как «облеченному элементом» административной ответственности), отвел героя прошедшей ночи в сторонку и минут десять что-то строго выговаривал ему. Собственно, примерный текст внушения ни для кого не являлся секретом: позволяя себе подобные выкрутасы, Сергей подводил всю группу… После разговора Григорян вернулся красный от возмущения.

– Этот болван собирается мстить!

– Как?!

– Он хочет купить пистолет и перестрелять всех своих обидчиков.

Зная странный моральный кодекс Сереги, можно было поверить, что у него хватит ума на подобный поступок. Отговаривать его от чего-либо было делом безнадежным. Вечерний концерт «Крематорий» рисковал провести без бас-гитариста. Ситуация выходила из-под контроля, и, похоже, сюрпризы еще не кончились. После того как мы получили ключи от номеров и разбрелись по ним, я направился к Армену. На его этаже мне встретился неприятный персонаж, который (увидев мои длинные волосы) пытался узнать, в каком номере поселили басиста Сергея…

До вечернего концерта Третьякова удалось локализовать – вначале в номере, потом в гримерке. Но предчувствие неприятной развязки не покидало всех, и мне пришлось обратиться к местным устроителям концертов. Те пообещали помощь, и после окончания концерта подвели меня к стройному молодому парню, предварив знакомство сообщением о том, что Андрей – сочувствующий рокерам представитель местного криминального мира.

Внешне наш новый знакомый выглядел не очень уж мощно. Его короткая стрижка не казалась вызывающей, золотые «цепки» и «гайки» отсутствовали, и причастность к клану очень условно можно было предположить лишь по кожаной куртке – но ведь подобный прикид носят не только бандиты. Правда его рейтинг в наших глазах круто подскочил после прибытия (по звонку) человека с большой спортивной сумкой, скрывавшей в своих недрах автоматическое оружие. Подобная поддержка, в совокупности с традиционной послеконцертной дозой (водки), всех расслабила и успокоила. В отель группа и сопровождающие прибыли около одиннадцати по местному времени. Андрей сразу отправился к Армену, а «пулеметчик» к Третьякову и Овсянникову. (Говорят, он сразу расчехлил свою бандуру и до объявления отбоя был готов к действию.) Я зашел в свой номер, чтобы положить гитару и сумку с вещами, после чего направился в номер к Армену. Лифт не появлялся, и я решил преодолеть пару этажей пешком. И надо же – мне навстречу шел все тот же неприятный тип с очередным вопросом по поводу местонахождения Третьякова. Меня так достало его панибратское обращение, что я промычал что-то нечленораздельное и быстрым шагом устремился к находившемуся на расстоянии пятидесяти шагов номеру Григоряна. Андрей выслушал мое сообщение и вышел. Вернувшись через двадцать минут, он рассказал, что уголовная компания, чуть было не «приголубившая» Серегу, приехала выкупать с красноярской зоны кого-то из своих. Им было заявлено, что их «миссия» имеет шансы лишь в случае, если они оставят «Крематорий» в покое. Андрей также попросил вернуть цепочку с крестом, и получил заверения, что это состоится на следующий день. Мол, с собой ее нет. Думаю, бессмысленно сообщать, что этому обещанию не суждено было сбыться. Золотые цепочка и крест сгинули как плата за несусветную глупость…

В этот вечер наш традиционный вечерний банкет впервые за долгое время разделился на два: в номере Армена кроме хозяина присутствовали Андрей, я и представитель местной армянской диаспоры (sorry, имени не помню), притащивший две бутылки классного карабахского коньяка и судочки с национальными разносолами. Остальная тусовка (с «пулеметчиком») окопалась в третьяковском номере…

Когда наутро мы захотели выпить по кружечке пива в местном баре, Андрей, проводивший нас до самого входа, сказал: «К сожалению, я вам компанию не составлю. Если меня здесь увидят, то просто неправильно поймут!». Что ж, в каждой деятельности есть своя специфика. Недаром старик Чуковский (а, может, это был Михалков?) в свое время сказал: «Все профессии важны, все профессии нужны…».

Слава богу, в двух оставшихся городах сибирского тура, Новосибирске (16 и 17 декабря) и Барнауле (20 и 21), ничего экстраординарного не происходило. Лишь накопившаяся после более десяти дней разъездов и пьянок усталость давала себя знать. На настройку звука последнего барнаульского концерта мы выползали на сцену, как зомби. (Кстати, тогдашняя наша концертная программа открывалась именно песней «Зомби» с одноименного альбома.) Итак, мы вяло что-то играли, а Овес отстраивал звук аппарата. Зал был пуст, – публику запустят лишь после настройки, – лишь несколько местных рокеров да несколько девчушек сидят в первых рядах. На их лицах непонимание: как стоящие на сцене «трупы» (мы) собираются играть и петь?.. Наконец, саунд-чек закончен, и мы уползаем в гримерку. Открывают входные двери, и зал мгновенно заполняется. Через какое-то время свет гаснет, вызывая оживление зрителей. В полной темноте на сцену пробирается Андрюха Мурашов и начинает играть вступление «Зомби». К восьмому такту Россовский, Третьяков и Сараич уже находятся на своих местах. В девятом такте они грянули рифф в полный голос. Напряжение нарастает. В этот момент за кулисами мы с Арменом переглядываемся и выскакиваем на сцену. Фаны зашумели, их наиболее боеспособная часть уже сгрудилась у сцены. Ужасно трудно. Пьянки последних дней делают свое дело: в руках и ногах нет упругости, все действия происходят скорее рефлекторно чем осознанно. Но ритмика песни и энергия окружающей массы людей начинает свое воздействие. Казалось, только что механизм готов был рассыпаться, и вдруг неожиданная подпитка сделала его совершенным. Усталости как не бывало, мы работаем по-настоящему, и даже слабенький «барнаульский» аппарат не может не выдать наш общий бешеный драйв. В глазах тех, кто сидел на настройке, читается восхищение – они стали свидетелями магического превращения…