"Жизнь в «Крематории» и вокруг него" - читать интересную книгу автора (Троегубов Виктор)

Глава II. «КРЕМАТОРИЙ – 91»

Сразу после первого презентационного концерта «Зомби» (22 февраля 1991 г.) директор «Крематория» Ольга Жигарева сообщила мне, что вскоре состоится выступление в подмосковной Черноголовке. Сказано это было так, будто я являюсь постоянным участником группы, которого просто ставят в известность о будущей работе. Я предпочел не задавать лишних вопросов, тем более что данное развитие событий меня устраивало. А когда после второго концерта в ДК МЭИ (23 февраля) мне вручили гонорар за оба моих появления на сцене – тем самым был поставлена точка над «i», я снова был внутри «Крематория»…

Начались рутинные будни коллектива – долгие репетиции на базе группы в железнодорожном депо в районе Ленинградского рынка. Проблемы заключались не только и не столько в появлении нового участника в моем лице. Ситуация осложнялась тем, что презентационные концерты стали последними для гитариста Виктора Осипова (записавшего альбом «Зомби»). Еще на концертах в МЭИ я обратил внимание на то, что Виктор существует автономно от коллектива, причем это выражалось даже в таких мелочах, как перекуры или походы в буфет: Осипов проделывал это в одиночестве или в моей компании, в то время как все остальные как-то кучковались между собой. Оказалось, что уход Виктора уже был предрешен, причем желание расставания было обоюдным – и группа, и гитарист надоели друг другу. Этот факт казался печальным, «Зомби» как альбом мне нравился и, по-моему, музыкально был на голову выше других пластинок, выпущенных в мое отсутствие: «Комы» и «Клубники со льдом». (Пластинку «Живые и мертвые» я не рассматриваю, так как ее по большому счету следует считать сборником, хотя часть старых крематорских хитов была переписана заново.) Но приходилось принимать сложившуюся действительность, тем более что у меня существовали и собственные музыкальные проблемы: нужно было учить неизвестные мне песни. Но работа спорилась, и это было видно невооруженным глазом. Приведу в качестве примера песню «Калигула», подпевки в которой Армен на альбоме наложил сам. Он спел нормально, и на пленке зафиксировался хороший второй голос, но стоило мне пропеть те же самые строчки, как вырисовался совершенно иной ракурс – песня усилилась равноправным вторым вокалом. Вообще, наши «двухголосые успехи» в тот момент начали склонять стиль группы в акустическую сторону, чему способствовало и отсутствие нормального электрического гитариста. 16 и 17 марта мы выступали с почти акустической программой (две акустические гитары + скрипка + бас + ударные) в полуподвальном помещении некоего Театра комедии у Курского вокзала. Набилось огромное количество народа, кто-то из фанов умудрился пролезть даже в вентиляционный люк, и концерт прошел на ура. Через неделю состоялся уже упоминавшийся концерт в Черноголовке, где мы выступали в том же составе. Спустя пару дней играли вместе с группой «Браво» в Дворце культуры Института международных отношений, причем «Браво» (с Сюткиным) выступали в первом отделении. Одновременно прошли несколько квартирников в малом составе (Армен + я + Мишка). Однако играть рок-музыку без гитариста просто невозможно, и вскоре встал вопрос о поиске подходящих кандидатов. Мои бывшие сотоварищи по группе «Дым» занимались каждый своим делом, и я предложил попробовать «дымовского» гитариста Андрея Мурашова. Армену не очень импонировали участники моего сольного проекта. Во-первых, Армен при любом удобном (и неудобном) случае подчеркивал, что ему не нравится записанная группой «Дым» студийная пластинка «Для умного достаточно». Тем не менее, когда фирма «Мелодия» выпустила этот альбом, а произошло это по стечению обстоятельств именно в марте 1991 года, я на репетиции подарил пластинки всем участникам «Крематория», сказав Армену: «Тебе не нравится, значит не нужно?», на что он моментально отреагировал: «Нет уж, давай дари!». Во-вторых, он во всем пытался разглядеть некую изощренную интригу и в предложенной мной от чистого сердца кандидатуре видел моего будущего сторонника в спорах с ним (Григоряном). Но других гитаристов на горизонте не наблюдалось, и было решено попробовать поработать с Мурашовым, тем более что по странному стечению обстоятельств он получал высшее образование в МИИГА в одной группе с крематорским барабанщиком Андреем Сараевым.

Мурашов был загружен материалом для работы. На первом этапе ему предстояло ознакомиться и «снять» около двадцати песен для концертного исполнения. Во время нашего сотрудничества в «Дыме» Андрей так или иначе сталкивался с крематорским творчеством, но реакция его была однозначно негативной. Это легко объяснялось: все его до-«дымовские» музыкальные контакты происходили с профессионалами эстрадного жанра и представителями джазовой школы, где уровень инструментального мастерства (да и аранжировок) был довольно высок. Группа «Дым» в большинстве своем состояла из профессионалов, и лишь два участника – я и первый крематорский басист Пушкин – были «любителями». Кстати, именно Пушкин однажды очень метко охарактеризовал разницу между профессионалами и любителями: «Мы (любители) на подъеме настроения играем хорошо, в других случаях – как получится или плохо; а у них (профи) всегда выходит хорошо». Конечно, все вышесказанное очень условно, и уж тем более профессионализм не зависит от количества дипломов. Но, я надеюсь, вы прочли между строк то, что я имел в виду. Итак, привыкшему к определенной исполнительской культуре Мурашову пришлось отрешиться от своих былых представлений. Хочешь большего – впрягайся сам! Надо отдать Андрею должное: без нытья и противодействия он начал скрупулезно влезать в каждую песню. Поначалу успехи не были особо заметны. Ну выучил аккорды, ну играет без ошибок – что здесь такого? Сам тоже не Джими Хендрикс! Однако постепенно Мурашов набрал обороты и вскоре созрел для концертов. 3 и 4 мая 1991 года в помещении института со страшной аббревиатурой МИИГАиК близ станции метро «Курская» он дебютировал в составе «Крематория». Правда, группа опять делала акцент на акустику, но подкрепленную не только ритм-секцией, но и жесткой гитарной подкладкой. Кстати, многие из присутствовавших на этих двух концертах отметили позитивную музыкальную роль нового сценического персонажа.

Впоследствии Григорян повсюду будет повторять странную фразу: «Мы открыли для музыки классного гитариста Андрея Мурашова!». Не совсем понятно, как совместить это с зафиксированным ранее не только на магнитной ленте, но и на диске фирмы «Мелодия» альбомом «Для умного достаточно» группы «Дым».