"Музыка смерти" - читать интересную книгу автора (Наварро Ивона)

Глава 8

— Вот что у нас есть, Райс. Это окончательные результаты проверки улик кражи в Лаборатории ресурсов чужих.

Фил Райс поднял взгляд на Тоби Роник, заведовавшую лабораторией экспертизы следственного отдела по особо опасным преступлениям компании «Медтех». Она опустила папку-скоросшиватель в корзину для входящей корреспонденции на углу его стола. Обложка папки была красного цвета, как принято для дел, связанных с особо тяжкими преступлениями, но ничтожно тощая. Одно это говорило о многом.

— Это все результаты? — спросил Райс, просто чтобы задержать ее еще на минутку. Тоби — красивая женщина. У нее смуглая кожа, золотисто-карие глаза и коротко остриженные очень светлые каштановые волосы, красиво обрамлявшие лицо. Движения Тоби раскованны, но строго размеренны, словно у танцовщицы.

Улыбка, которой она одарила его в ответ, выглядела открытой, однако рамка обрамлявших зубы ярко-красных блестящих губ явно оставалась под неослабным контролем. Какое-то мгновение больше всего на свете ему хотелось пригласить ее на обед и услышать в ответ «да». Ходили слухи, что она остроумна и умеет отшить парня прежде, чем у того разыграется аппетит, стоит ему обронить неудачное слово. С большой неохотой Фил решил сейчас не рисковать. Ему нравилась жизнь, полная опасностей, но это вовсе не означало, что он мазохист. Как-нибудь в другой раз. Она определенно мила…

Тоби снова взяла в руки папку, раскрыла ее и пошелестела содержимым, показав ему, что подшито всего три или четыре листа бумаги.

— А вы ждали другого?

Райс пожал плечами и откинулся на спинку кресла.

— Всегда есть надежда, — виноватым тоном ответил он, изобразив на лице то, что ему казалось шутливой улыбкой, и они на мгновение встретились взглядами.

— Прелестная попытка. — Она опустила папку на стол и направилась к выходу. Он еще не дотянулся рукой до папки, когда Тоби внезапно крикнула с порога:

— Эй, Райс!

— Да? — откликнулся он, подняв удивленный взгляд. Она остановилась в дверном проеме, повернув к нему голову. На ее губах играла слабая улыбка.

— Знаете, вам следовало бы обновить ваш стандартный набор. Вы говорите так, будто запаслись им на повторных показах «Игр перед свиданием 2100 года».

Райс открыл рот, чтобы возразить, но Тоби уже вышла. Удалявшийся стук каблуков говорил, что услышать она сможет разве что его крик. Но кричать не стоило: поди знай, нет ли там еще кого-нибудь в коридоре.

— Прекрасно, — пробормотал он. — Коли мой подход тебе не нравится, плати за свой чертов обед сама.

Он с любопытством раскрыл папку с результатами проверок, но нескольких секунд оказалось вполне достаточно, чтобы убедиться в правоте Тоби. Подтверждалось, что кожа подушечек пальцев выжжена лазером, не обнаружено ни генетических следов, ни имплантаций, ни записей радужных оболочек глаз — ничего из имевшегося в Соединенных Штатах, что можно бы было связать с найденными трупами. Он ничего и не ждал, но вот то, чему Тоби дала определение «стандартный набор», действительно всегда оставалось единственным способом выражения чувств Райса, и виною всему его самый главный и наиболее досадный недостаток — смехотворный, неискоренимый оптимизм. Вот и на этот раз от него не осталось камня на камне. Иногда Райс задавал себе вопрос, хорошо ли он осмысливает получаемые уроки.

Повернувшись вместе с креслом, он уставился в окно. Райс вспомнил собеседование перед поступлением сюда на работу шесть лет назад, и на его лице заиграла вялая улыбка. Ему расхваливали кабинет с видом из окна как одну из главных привилегий. Циничный взгляд Райса заставил нового работодателя спешно сдать назад:

— Вы правы, какой-то особенной разницы, конечно, нет, но это позволяет терпимее относиться к мелким повседневным обязанностям. Вид из окна снимает стресс.

Терпимее? Может быть… Иногда он думал, что было бы лучше не иметь возможности изредка бросить взгляд вниз на Центральный парк и Верхний Вест-Сайд. Себя-то не одурачить подгоняемыми под время года деревьями, травой или яркими цветами, что красуются вдоль дорожек каждой весной. Что проку в этих искусных творениях инженерной биологии, когда во всем городе едва ли где-нибудь сохранилась зелень. Листва деревьев парка — это просто иллюзия джунглей, намалеванных на оберточной бумаге, в которую Упакован этот остров, эта громадная консервная банка, битком набитая людьми. Он спрашивал себя, не проклятый ли оптимизм рисует ему признаки надежды в поведении снующих внизу людей. Дело, видимо, в звуконепроницаемости стен здания, за которыми не слышен грохот аэроциклов. Там, внизу, он вряд ли смог бы его вынести.

Еще рано, без нескольких минут три. Утром, задолго до того как Тоби принесла ему официальные результаты проверок, он окончательно решил пустить по следу чужого. Он прекрасно знал: отыщись в этих результатах что-то похожее на ключ к разгадке, она сразу позвонила бы. Тоби, восходящая звезда в руководстве компании «Медтех», никогда не позволит информации запоздать, какие бы препятствия ни воздвигались на ее пути, потому что не меньше Райса желает вернуть яйцо. Его похищение из-под самого носа хваленой охраны «Медтех» было потрясением для всей компании.

Хорошо, черт побери, что никто из начальства не видел мрачную ухмылку удовлетворения, расползавшуюся по широкой физиономии Райса.

В конце концов, это вызов ему лично.

Немногим более шести лет назад Райс ушел из полиции Нью-Йорка, где занимался поденной работой следователя по особым поручениям. До этого он служил в армии, командуя одним из отрядов специального назначения, и дважды возобновлял контракт, по которому занимался «очисткой» на Хоумуолд. Чужой по кличке Старина Блю — трофей его последней операции. Райс сам выманил и поймал его, а уж выяснить по компьютерным архивам, что армия продала эту тварь Службе исследований и развития компании «Медтех», для него, бывшего армейского чина, труда не составило. Ему необходимо было знать, где находился этот представитель неземной формы жизни, хотя бы для внутреннего спокойствия. Не кто иной, как Старина Блю, едва не прикончил Райса, навсегда положив конец его службе в армии. Именно в этой последней схватке с чужим Райс лишился шансов когда-нибудь снова покинуть родную планету. Проклятие, он не мог даже пилотировать аэроплан. Нападение Старины Блю, едва не ставший смертельным удар его когтей повредил какие-то мягкие ткани, что сделало для него невозможным путешествие в герметизированном отсеке.

Райс надеялся, что работа в полицейском управлении Нью-Йорка станет приемлемой заменой полным опасности армейским будням покорителей чужих миров. Он быстро понял, что не может отмахнуться от постоянных эмоциональных нагрузок, которые испытывал, имея дело с жертвами и наблюдая, как акулы улиц рушат жизнь людей, но некоторое время его вдохновляла сама, так сказать, погоня. По напряжению физических сил охота на преступников не шла ни в какое сравнение с тем, чего требовала борьба с букашками планеты Хоумуолд, но перенапрягать мозги приходилось все время. В течение нескольких лет Райс в самом деле был счастлив.

Но все изменилось, когда один молодой биохимик обнаружил, что секрет покрытой трутнем матки чужих, выделяемый ею при кладке яйца, опьяняюще действует на лабораторных крыс. Предприимчивый молодой человек занялся очисткой и дистилляцией этой жидкости, чтобы ее можно было дать попробовать человеческим существам. Приступить к производству и распространению нового наркотика, названного изобретателем «Королевским желе», было всего лишь вопросом прилежных исследований. Зависимость от желе становилось неотвратимой после первой же пробы. Биохимика звали Кристиан Блумер, но обнаружить его местопребывание оказалось полиции не по зубам: в возрасте двадцати четырех лет и при богатстве, каким владел редкий человек в мире, ему не составляло труда исчезнуть без следа.

Райс честно признался себе, что устал от этого желе. Вся его работа в полиции так или иначе была связана с этой отравой. Желе стало главной первопричиной убийств, краж и грабежей, большинства уличных драк и потасовок, даже расследование похищений почти всегда выводило на наркоманов или торговцев желе. Он ненавидел это вещество, как любой другой полицейский, но понимал, что остановить его распространение равносильно попытке ловить ветер нейлоновой сетью. Желе было повсюду. Стоило ликвидировать один источник, как освободившаяся ниша заполнялась двумя другими. А сами подозреваемые… Боже, как он их ненавидел! Покопавшись в этом навозе четыре года, он потерял терпение и перешел на работу в «Медтех».

Здесь, по крайней мере, от случая к случаю удавалось поработать с этими инопланетными таракашками.

Окутанная тайной Лаборатория ресурсов чужих могла обходиться и без него, но, когда ему доводилось заглянуть в нее, он неизменно получал приглашение спуститься вниз, на пятый уровень, чтобы что-то сделать для улучшения условий содержания или транспортировки этих тварей, помочь в том или другом эксперименте. Сбруя, в которую они запрягут нынче ночью Старину Блю, придумана Райсом. Он изобрел ее, основываясь на своем армейском опыте и отлаживая детали в небольшом улье чужих, порученном его заботам. «Медтех» подала заявку на патент, и теперь он владел им на паях с компанией, что дало «Медтех» обладание тузом в рукаве на одном из экзотических углов рынка, а Филиппу Райсу — работу на всю оставшуюся жизнь.

Он заставил себя отвернуться от окна и включил компьютер. До захода солнца оставалось больше часа, но толчея на улицах не прекратится и с наступлением темноты. Нечего и думать водить Старину Блю по Манхэттену при большом скоплении народа. Блю, Голубенький… Он сам дал это имя крупному старому солдату-чужому, который чуть не убил его. Около получаса Райс просматривал компьютерные данные о текущей жизни города, составляя карту возможных маршрутов по Манхэттену. Наконец ему это опротивело, и он откинулся на спинку кресла. О чем беспокоиться? Старина Блю потащит их куда захочет. А захочет он идти только на запах выделений матки родного улья. Если украденное яйцо еще в городе, эта хоумуолдская тварь найдет его.

Глубоко задумавшись, Райс уставился на не выключенный экран компьютера и машинально поглаживал языком зубы. Он не знал, куда потащит их нынче ночью Старина Блю, но ему чертовски хорошо должно быть известно, когда можно будет вывести чужого. Щелкнув несколько раз мышью, он вошел в текущий файл одной из ведущих газет, чтобы просмотреть анонсы проводимых в городе общественных мероприятий. В их числе было сборище «Гринписа» в Тайме-сквере, которое назначено на восемь вечера, значит, загаживать окружающую среду окурками они начнут не раньше восьми тридцати, но больше часа все равно не выдержат. Концерт в Зале Пресли начнется в семь, кончится в десять. Приближаться к Таймс-скверу и Залу Пресли не следует, пока толпы обоих сборищ, особенно концерта, не рассеются, хлынув приливными волнами в ближайшие ресторанчики и дешевые магазины. Если команда Райса с чужим направится в западном направлении, а затем на юг, придется идти мимо причалов, что хорошей идеей не назовешь: слишком велики шансы натолкнуться на потребителей желе. Это совершенно не годилось. Придется придумать, как убить время, но раньше полуночи, выходить нельзя. Лучше начать после полуночи и прямо по Пятой авеню, а дальнейший маршрут Старина Блю выберет сам.

— Вот на Манхэттене и полночь, мальчики, — сказал Райс, широко улыбнувшись двум своим лучшим парням во всей службе безопасности. — Вы готовы?

Из ближайших кустов послышался хруст, напоминавший потрескивание пластиковых мешков, которые кто-то решил скомкать, и Райс напрягся. Спустя несколько секунд подкрадывавшиеся к ним роботы-охранники поползли обратно сквозь безлистные заросли и убрались прочь. На его лице снова заиграла улыбка, он облегченно вздохнул.

— Перестань надо мной насмехаться, — проворчал Эдди Мак-Гаррити. Он покрепче вцепился в задний направляющий шест, один конец которого возвышался над его головой, а другой скрывался из виду где-то в сложной металлической сбруе на спине этой формы жизни с планеты Хоумуолд. — У меня нынче вечером предполагалось свидание, и назначал я его вовсе не с тобой.

— Счастливейший день в жизни этой женщины, — низким голосом прогудел Рики Мориц. Он кивнул головой в сторону чужого, неестественно спокойного в своей одежде из сверхпрочной металлической сетки и в наморднике из того же сплава. Было слышно только его шипящее дыхание, звучавшее отголосками непривычного для человеческого слуха очень низкого эха. — Ты уже признался своей даме, что заигрываешь с подобными букашками, большой мальчик?

— Заткнись, я пока на стадии «создания хорошего впечатления», — запротестовал Мак-Гаррити, ухмыляясь во весь рот, — мне незачем ее пугать.

Райс фыркнул:

— Не бери в голову, это случится само собой. — Он дернул свой шест, укрепленный на левом плече Старины Блю, и чужой повиновался, сделав один широкий шаг в требуемом направлении, затем еще один прямо. — Смотрите в оба, парни. Может быть, этот сосунок и выглядит добротно спутанным, но он все равно сильнее нас троих.

— И всего, что попадется на улице, — громко поддакнул Мак-Гаррити, — по крайней мере, этой ночью нам не будет досаждать грохот банд аэроциклистов.

— Пятая авеню закрыта для их полетов, — напомнил Райс.

— Можно подумать, что запреты имеют для этих парней значение.

— Куда мы держим путь? — спросил Мориц, крепко сжав правый шест и толчком заставляя животное шагать прямо вперед. Их маневрирование инопланетной тварью с помощью укрепленных на сбруе шестов смутно напоминало управление тяжелогруженым каноэ, которое сильное течение поворачивает в непредсказуемых направлениях.

— Похоже, мы направляемся…

Старина Блю внезапно мотнул непропорционально длинной головой и резко повернул вправо, едва не свалив Райса с ног. Мориц успел увернуться, с трудом удержав шест.

— Куда его понесло!

Прошло почти два часа, а они еще только миновали площадь Рокфеллера. Старина Блю то и дело рвался, желая повернуть на запад. Райс и его команда упорно противились намерениям животного, надеясь удержать на Пятой авеню, по крайней мере, пока не останется позади Брайант-парк, а еще лучше и Герольд-сквер, хотя на самом деле это вряд ли имело значение. В конце концов Райс понял, что Старина Блю способен затащить их даже в самое сердце Пенн-Стейшен. Он уже не раз спрашивал себя, как его угораздило додуматься до этой прогулки: действительно ли у него не было сомнения, что, просто отправившись заполночь, они смогут провести эту тварь с Хоумуолд по пустому городу? Вряд ли.

Люди были всюду. Хотя большинство прохожих мудро держались от них на расстоянии, переходя на другую сторону улицы или прячась в подъездах, почти на каждом углу попадалась парочка слабоумных, которые пытались получше рассмотреть чужого. Встретился даже турист-полуночник с припасенной на всякий случай камерой, пожелавший сделать моментальный снимок со вспышкой. Райс не сомневался, что они достаточно насмотрелись на этих букашек в тысячах видеоматериалов о войне на Хоумуолд и, конечно же, в фильмах, которые Голливуд стряпал дюжинами, причем с таким качеством стереозвучания и голографического изображения, которое заставляло зрителей втягивать головы в плечи и сползать с кресел. Но что может сравниться с впечатлением от встречи с настоящим чужим?

— Мы, кажется, направляемся к Залу Пресли, — сказал Мориц, его молодой голос сквозил беспокойством, — а это может оказаться не такой уж хорошей идеей, босс. Я слышал, там нынче вечером концерт.

— Он закончился в десять, — возразил Райс. — Самые неторопливые зрители должны были убраться к. полуночи. Из-за концерта мы и ждали так долго, хотя Мак-Гаррити уверен, что я преднамеренно сорвал его свидание.

— Да, — недовольно проворчал Мак-Гаррити, — ты в самом деле отложил слишком надолго. И то и другое.

Прежде чем Райс успел возразить, чужой снова легонько дернулся в сторону. Все трое крепко вцепились в свои шесты, и Старина Блю перешел на тот странный шаг на полусогнутых, каким умели двигаться только чужие покрупнее.

— Слишком надолго, — согласился самый молодой член их команды. Мориц взглянул на Райса:

— Ну а если у него действительно лопнет терпение, шеф?

— Ничего страшного, — заверил их Райс, но тут же засомневался, сможет ли убедить в безопасности не только их, но хотя бы себя, когда эта чужая форма жизни опять дернулась и замотала головой, словно почуяв запах самки родного улья. — Сбруя так прижимает его передние лапы к бокам, что он не сможет ни схватить, ни поцарапать кого-то, а намордник не позволяет открыть даже внешнюю пасть настолько широко, чтобы укусить.

Сделав еще несколько шагов вприпрыжку, чужой остановился.

— Вперед, Блю, — прикрикнул Райс, резко дернув шест, чтобы заставить животное двигаться. — Хорошенько принюхайся, мой мальчик, это запах твоего улья. Найди нам яйцо, приятель.

Несколько новых прыжков вперед по улице, и тварь дернулась снова, на этот раз сильнее, когда парочка поднабравшихся секретарш нетвердой походкой направилась к ним с явным намерением «приласкать» опутанного сбруей чужого. Мак-Гаррити грубо рявкнул на женщин, и команда продолжила прогулку. Они миновали Западную 47-ю и улочку Алмазов и Драгоценностей, но Старина Блю, как с опозданием сообразил Райс, уже взял след.

С тем же успехом, как выяснилось, трио этих дюжих работников службы безопасности «Медтех» могло пытаться сдержать Старину Блю с помощью сбруи из резиновой бандажной ленты. Мак-Гаррити, самый крупный в команде, первым потерял равновесие, когда чужой внезапно пригнулся так низко, что заскреб иссиня-черными пластинами грудной клетки по бетону тротуара. Припав к земле, Блю тут же выпрямился почти в полный рост и подбросил Мак-Гаррити вместе с шестом. Ирландец выпустил его из рук еще до приземления.

— Держись, Рик! — крикнул Райс, но вынужден был умолкнуть. В мгновение ока шест вырвался из его рук, а сам он остался лежать распластанным на спине на омерзительно грязном тротуаре, тараща глаза на клочок затянутого смогом ночного неба в пространстве между далекими крышами небоскребов.

Услыхав хрип, он повернул голову и увидел Морица на куче мусора в пяти метрах от себя. Райс перекатился на правый бок и посмотрел вслед Старине Блю, прыжками удалявшемуся по Западной 46-й. Металлические шесты торчали из его сбруи, качаясь из стороны в сторону, словно три громадных пера.

— Вперед! — завопил Райс, вскакивая на ноги. — Мы должны поймать его!

Грубые проклятия обоих подчиненных убедили Райса, что ни один из них не пострадал. Они держались рядом, даже когда он увеличил скорость до спринтерского бега. В обычных обстоятельствах никакие молитвы не помогли бы им поймать чужого, но Старина Блю с трудом удерживал равновесие в перекосившейся на нем сбруе и был лишен возможности балансировать мускулистыми передними конечностями. На каждом третьем-четвертом шаге один из шестов попадал под острые когти его задних конечностей, и он спотыкался. Один раз Блю даже упал и добрых три секунды неуклюже дергался на тротуаре, прежде чем снова поднялся. И все же шаг этой твари с Хоумуолд был значительно шире, чем шаг его преследователей. Когда они оказались наконец в переулке, куда свернул Старина Блю, им оставалось лишь беспомощно наблюдать, как в его дальнем конце чужой с воплями злобы набросился на двух людей.

У Райса уже было наготове оружие, когда Мак-Гаррити побежал по переулку, на ходу вытаскивая лазерный пистолет. Следом за ним мчался Мориц.

— Не стоит спешить, Эдди! — громко крикнул Райс, но его голос почти потонул в реве Старины Блю и воплях его жертв. — Слишком поздно!

Проследив за направлением пальца Райса, оба побледнели. В десятке метров впереди, на посыпанной щебнем дорожке, продолжавшая громко вопить и шипеть тварь деловито трамбовала похожей на кулак головой то, что… теперь мало напоминало двух атакованных ею мужчин. Кирпичная стена здания в глухом конце переулка была забрызгана сгустками слюны чужого, человеческой кровью и мозгами с прилипшими к ним осколками черепов.

— Иисусе! — громко воскликнул Мориц. — Что за дьявольская проблема возникла у этой твари? Минуту назад он был в полном порядке!

— Надеюсь, он на этом остановится, шеф, — неожиданно громким от потрясения голосом заговорил Мак-Гаррити, — если нет, нам, думаю, несдобровать.

Словно поняв намек, Старина Блю отскочил от места побоища, покачиваясь на своих шарнирных ногах и хлеща по воздуху усеянным колючками хвостом. По-петушиному склонив голову, он старался высвободить передние лапы, а когда это так и не удалось, ухитрился двумя неуклюжими прыжками подскочить к кровавому месиву и попытался подцепить мордой ошметки растерзанных тел. Сочащаяся кровью плоть свисала с намордника, зеленоватая слизь непрерывной струей бежала между зубами чужого, будто ему действительно удалось отведать человечины. Видимо удовлетворенный проделанной работой, Старина Блю отклонился назад, затем поднялся на ноги и двинулся им навстречу. Он остановился на полпути между местом гибели двух неудачников и командой компании «Медтех», опустил голову на грудь и стал ждать, согнув задние ноги.

— Ну, надо полагать, он решил, что прекрасно справился со своими заботами, — сухо прокомментировал Мориц, когда они направились к животному, держась края дорожки. — Вот и разберись после этого, что такое темперамент.

Подойдя достаточно близко, Мак-Гаррити и Мориц со всеми предосторожностями дотянулись до шестов, но чужой и не пытался сопротивляться.

— Повисите на нем, — приказал Райс, — а я взгляну на оставшееся от тех двоих. И внимательно следите, не собирается ли он начать снова.

— Там уже не на что смотреть, — недовольно буркнул Мак-Гаррити.

— Эй, шеф, на твоем месте я бы не забывал, что слишком долго нам его не удержать. — Мориц нервозно отпрянул, напуганный тем, что Старина Блю по-собачьи встряхнул твердый черный панцирь. — Вероятно, мы должны также помнить, что понятия не имеем; почему он сделал то, что сделал.

— Да, должны, — крикнул Райс, обернувшись через плечо. Подойдя ближе, он увидел на земле небольшой пузырек, но поднимать не стал. — Так и есть. Пустая склянка из-под желе — вот что привело его сюда. Полагаю, мертвые бедолаги были торговцем и наркоманом. — Он бегом вернулся к товарищам и взял в руки левый шест. — Пошли. Надо выбираться из этого тупика.

Они торопливо повернули Старину Блю мордой к выходу из переулка на 46-ю улицу. Мориц бросил на Райса вопросительный взгляд:

— Дело в желе?

Райс утвердительно кивнул, с усилием поворачивая Старину Блю к Пятой авеню:

— Да-да. Мы довольно быстро поняли на Хоумуолде, что нет лучше способа уничтожать этих тварей, как отловить дюжину приличного размера букашек-солдат и напустить их на чужой улей. На охоте они ориентируются по слуху и запаху, особенно четко различают запахи и строго охраняют собственную территорию. У каждого улья свой уникальный запах, и стоит любому из них унюхать чужую колонию, он мгновенно становится воинственно-агрессивным. Эта склянка в переулке имела чужой запах. — Райс тряхнул головой и еще крепче сжал кулак на направляющем шесте. — Поглядеть бы вам, как пара дюжин этих тварей бросаются в атаку друг на друга.

— Благодарствую, босс, но я пас, — сказал Мак-Гаррити. — Эй… куда мы направляемся? — удивленно спросил он Райса, который потянул свой шест, чтобы повернуть чужого в обратном направлении — к Центральному парку и штаб-квартире «Медтех». — Я думал, мы продолжим прогулку по городу.

— В другой раз, — зловеще прошипел Райс. — Я не получил удовольствия от охоты, но мы сейчас же должны вернуть Блю в «Медтех», пока нас не засекли. — Он резко мотнул головой в сторону 46-й улицы, и оба его напарника тоже увидели скапливавшихся у входа в переулок людей. — О гибели этих двоих никто особенно сокрушаться не будет, но мы не можем допустить повторения случившегося. Слишком многие сидят на желе, следующий раз жертвой может оказаться тот, кого станут разыскивать. — Он нахмурился. — Мне придется немного потрудиться над улучшением конструкции сбруи. Давайте возвращаться, и попробуем не обращать на себя внимание.

Мориц бросил на Райса взгляд, который говорил, что он безумно рад этому, но Мак-Гаррити дружелюбно расхохотался:

— Конечно, Фил, да и кто может нас заметить? Мы просто каждую ночь водим на прогулку нашу милую букашку, как владельцы собак. Кстати… — Он озорно улыбнулся и спросил: — Мы не забыли взять с собой игрушку-попрыгунчик, за которой он будет гоняться?

Мориц закатил глаза, а Райс тяжело простонал:

— Отвратительно шутишь, Мак-Гаррити.

Мак-Гаррити открыл было рот, чтобы возразить, но Мориц не дал ему заговорить:

— Действительно отвратительно, шеф, и это лишнее подтверждение тому, почему этот болван здесь с нами, а не на свидании с мифической леди.

— А я говорю, никакая она не мифическая, — возразил Мак-Гаррити обиженным тоном, — у меня с ней уже все на мази.

— Я в это поверю, когда увижу ее собственными глазами, — сказал Райс, — Вперед, ты, ублюдок, — рявкнул он на чужого, когда тот попытался повернуть назад. — В другой раз, а сейчас даже не пытайся.

— Слушай, что говорит наш герой-любовник. — Мак-Гаррити изо всех сил налегал на шест и наконец заставил Старину Блю идти в нужном направлении. Всю обратную дорогу животное больше не доставляло им хлопот.

— Во всяком случае у меня есть планы на будущее, — спокойно сказал Райс.

— Думаю, вся ваша болтовня о свиданиях и планах на будущее — просто мечты, — вмещался в их перебранку Мориц. — И я смогу заработать по сотне кредиток на каждом из вас, скажем заключив пари, что вам не удастся назначить свидание своим дамам за обедом в моем доме.

— Да как ты смеешь! — разбушевался от удивления Фил.

— Ох-ох-ох, — пробормотал Мак-Гаррити.

— Даю вам обоим шанс закрыть рты и делать ставки, — с вызовом бросил Мориц. — Мы с женой приготовим добрую кастрюлю спагетти…

— С настоящим мясным соусом? — Глаза Мак-Гаррити внезапно засияли. Он был готов наброситься на еду прямо сейчас.

— Для тебя, ирландец, мы устроим роскошный обед, — сказал Мориц, насмешливо хмурясь, — но ты должен явиться с дамой. Не будет свидания, не будет и спагетти. И никаких оправданий я не потерплю.

Фил захихикал:

— Ты в безвыходном положении, Мак-Гаррити. Давайте-ка отложим это дело на пять-шесть месяцев.

Мак-Гаррити промолчал, но, встретившись взглядом с Райсом, Мориц понимающе сузил глаза и не удержался от замечания:

— Ну не знаю, шеф. Я давно знаком с вами обоими, однако теряюсь в догадках, удастся ли этот магический фокус хотя бы одному из вас.

— И как же тебя понимать?

На этот раз рассмеялся Мак-Гаррити:

— Видимо, он намекает, что тебе следует получше зазубрить слово абракадабра.