"К тебе я руки протяну…" - читать интересную книгу автора (Иванова Екатерина Петровна)5. ПеревалПеред перевалом они спешились и переоделись в теплое. Ветер с гор резал щеки, и шарфы пришлись как нельзя кстати. Ральт снова поправил висящий на боку меч — толстая куртка не дала ему устроиться на привычном месте — и оглянулся на Ильравен. Укутанная в шарф, в нелепой шерстяной шапке она казалась совсем девчонкой. Ему внезапно захотелось обнять ее. Ральт мотнул головой, отгоняя непривычное чувство. — Идем. — Ильравен подобрала поводья Монашки и шагнула вперед. Первые снежинки упали вечером, когда они становились лагерем. Ильравен громко выругалась. — Что? — Ральт обернулся, продолжая скармливать Ромашке овес с ладони. — Снег. Снимаемся — успеем до Приюта, если повезет. — Хорошо, госпожа. Но разве это опасно? Пара снежинок… — Эта пара обернется сугробами по пояс. Мы в двух днях пути от Золотых Cадов, Ральт. А это значит, что погода будет вести себя хуже бешеной собаки. Приют оказался просторной пещерой с узким входом — только-только пройти лошади. Заходили они уже по колено в снегу. Говорили, что Приют вырубили в скалах Хозяева Садов. Задолго до того, как туда пришли люди. Только вот зачем сынам деревьев была нужна пещера и как они заставили ее стены оставаться теплыми даже зимой, никто не знал. Люди обжили удобную стоянку. Путников ждал очаг, лежанки, запас дров и немного еды. Уместилось даже стойло, куда Ральт тут же отвел лошадей. — Госпожа, кто пополняет здешние запасы? — Впечатленный, Ральт обвел рукой пещеру. — Наши, конечно, кто ж еще? Каждая семья отвечает за Приют по несколько месяцев. Судя по ирриевым чурбачкам, последними здесь побывали дети Ас. Ральт принялся разводить костер. Лучница села на лежанку и потянулась снять сапоги. Ноги были мокрые. А она так надеялась, что показалось. Просто промерзли, просто промерзли и все, пожалуйста… Нет. Верная обувка подвела. Еще одна капля. Ильравен бессильно откинулась на стену. — Ральт, подойди, сядь со мной рядом. — Что, госпожа? — Дай ладонь. Ты уж прости, но руки не поднимаются. — Все в порядке, госпожа. Он держал ее ладонь, наслаждаясь теплом. Теплом дышали стены и уже разгоревшийся огонь в очаге, теплой была ее рука, почти горячей, и ему вдруг показалось, что где-то у него внутри, за сердцем затеплился огонек. Усталые мышцы расслабились. Он тихонько вздохнул и отпустил Ильравен. Лучница сползла по стене, пробормотав что-то об отсутствии аппетита, и свернулась клубочком. Ральт накрыл ее походным одеялом и вышел рассветную серь, захватив котелок. Они добирались до Приюта всю ночь, неудивительно, что Вен так устала. Снег продолжал идти. Его разбудил голос Ильравен. Она почти свалилась с лежанки, сбросив с себя одеяло. Кошмары. Ральт подошел, аккуратно передвинул ее к стене и, укрыв одеялом, тихонько подул в лицо. Так иногда делала тетка Кара, повариха Голубятни, когда младшим снилась буря. Не подействовало. Вен сжала губы и зажмурилась. — Ххолодно. Холодно? Ральт спал в одной рубашке. — Ххолодно. Неуверенно он протянул руку и коснулся ее лба. Горячий. Ральт замер в растерянности. — Госпожа, госпожа… — Он потряс Ильравен за плечо. Безрезультатно. — Госпожа! Ральт выдохнул и, будто бы на что-то решившись, шепнул: — Вен! — Что? — Лучница вскинулась и немедленно со стоном упала обратно. Растерянный взгляд сфокусировался на Ральте. — Я заболела. — Что мне делать, госпожа? — Коли уж начал, так зови по имени! — На секунду Ильравен стала прежней, но тут же снова обмякла и заговорила тише. — Лоб горячий? — Да. — Скверно… Возьми в монашкиных сумках мешочки с травами. Смешаешь… те, на которых белые и зеленые кружки… по щепотке. Завари котелок… Напоишь меня. Я могу не узнать тебя. Не бойся. Только влей… влей в меня эту дрянь. Остудить не забудь. — Хорошо, Вен, я все сделаю. Вечером их первого дня в Приюте Ильравен впала в забытье, мечась по лежанке. Невнятное бормотание сменялось стонами. Ральт перенес одеяло и сел рядом, готовый подхватить, если она начнет падать. Он заставил ее выпить весь котелок, хотя она отталкивала его с силой, странной для больной. Часть отвара досталась его рубашке. Он стирал пот с ее лба, а потом, наплевав на приличия и стыдливость, с ее тела. Растирал холодные ступни шерстяным одеялом. Укутывал, чтобы она пропотела, и переодевал ее, благо было во что. Он вспомнил все, что знал о лечении. Не так уж много. Безмерно мало. К исходу следующих суток Ильравен, наконец, затихла, и Ральт рухнул в сон, примостившись на лежанке рядом с Вен. Он проснулся в шаге от бури. Полутора суток хватило, чтобы якорь вытянуло из земли. В отчаянии он потряс Ильравен. — Вен! Вен! Рьмат Всемогущая, помоги мне! Вен не отвечала. По щекам потекли слезы бессилия. Ральт скорчился на коленях рядом с Вен и завыл, предчувствуя падение. Только не снова, нет! Ветер стих. И буря отодвинулась. Ненамного. Что это? Вен, не открывая глаз, в полубреду протянула руку и коснулась Ральта. — Я долж….шна. Ральт громко всхлипнул и, выхватив тряпку из талой воды в котелке, аккуратно провел ею по горячему лбу Вен. В неверном свете очага они напоминали двух неумелых любовников, страшащихся причинить друг другу боль вместо радости. Обжигающие руки Ильравен, ведомые долгом и обещанием, скользили по груди Ральта, скинувшего рубашку. Прохладные ладони Ральта несли мимолетное облегчение пышущему жаром телу Вен. Буря отступала, уводя за собой болезнь, и вскоре лучница уснула, удобно устроившись на плече Ральта. Не бойтесь, ибо страх есть буря. Опасайтесь, ибо буря пребудет рядом с вами всегда. Тень бури на лице твоем. Служение — твой якорь. Губы выговаривали привычные слова. Тепло, словно летним утром. Солнышко светит. Солнышко. Вен… Они проснулись одновременно… Вен сладко потянулась, скользнув ладонью по щеке Ральта. Она приподнялась на локтях и взглянула ему в лицо. — Спасибо, Ральт. При скоротечной горячке нельзя оставаться одному. — Спасибо, Вен. — Мне-то за что? — За избавление от бури. — Рьмат милосердный! Я сумела дотронуться до тебя? Ральт кивнул, неловко садясь на лежанке. — Скоро будет завтрак, Вен. Вы лежите пока. — Вот и славно. В кои-то веки поваляться! |
|
|