"Костер Для Инквизитора" - читать интересную книгу автора (Мазин Александр Владимирович)

Глава девятая

– Ну, какие идеи? - спросил Ласковин.

Вошь покачал головой: никаких идей. Андрей склонен был с ним согласиться. Вот уже три часа они вели наблюдение за резиденцией сектантов. Пронаблюдали перемещение по меньшей мере ста человек, прибытие и убытие двух дюжин машин, причем восьми - с иностранными номерами. Заодно убедились: охраняется резиденция очень качественно.

– Если засесть со снайперкой вон там… - Вошь махнул в сторону сосен.

Теперь уже Андрей покачал головой: не вариант. Его напарник и сам понимал, что не вариант. Ласковину хотелось устроить нечто грандиозное. А пристрелить парочку сектантов - только дурной вой поднимется.

– Можно «Агленью» попробовать,- предложил Вошь.- Дом, может, и не развалит, но попортит, это точно.

– «Аглень» - это что?

– Гранатомет, разовый. Мне на днях предлагали.

– Не пойдет,- возразил Ласковин.- Вместе с домом и этих накрошит немерено.

– Ну тогда не знаю,- развел руками Вошь.- Тогда только броня.

– Вроде той, на которой мы из ВЧ удирали?

– Примерно. Только если у них, кроме стрелкового оружия, есть кое-что посерьезней, пожгут на счет раз.

– Может, тогда лучше танк? - усмехнулся Ласковин.

– Лучше,- согласился Вошь.- Но с танком мне одному не управиться, БМП-2 - штука привычная. А огневая мощь у нее серьезная. Пушка, ПТУР, ПК…

– Дело за малым,- подытожил Андрей.- Раздобыть эту самую БМП-2.

– Сумеешь? - совершенно серьезно спросил Вошь.

Ласковин поднялся, отряхнул с колен снег.

– Поехали,- сказал он.- Познакомлю тебя с моим генеральным директором.

– Не понял?

– Поймешь по ходу дела. Надеюсь, вы друг другу понравитесь. Привычки у вас похожие. Чуть что - сразу палить.

По случаю выходного дня верхушка «Шлема» оттягивалась по полной программе. Три голопопые девчушки с визгом и паром вылетели из баньки и посыпались в снежок. Следом за девушками выкатились Абрек и Дед. Абрек, огромный, как белый медведь, с уханьем заскакал по сугробу, а Дед принялся гоняться за девушками. Те уворачивались, жизнерадостно тряся сиськами. Девушки были незнакомые.

Абрек первым обратил внимание на подъехавшую «ауди».

– А! - взревел он.- Спортсмен приехал! - Помахал медвежьей, в снегу, лапой.-Присоединяйся, Андрюха! - и вразвалочку побежал обратно в баньку.

– Присоединимся? - спросил Ласковин.

– Можно,- задумчиво произнес Вошь.- Бандит?

– Сидел.- И прибавил на всякий случай: - Недвижимостью никогда не занимался.

Вошь сверкнул глазами: намек понял.

– Какие люди! Андрей Александрович!

Холуек. Красавец с плакатным профилем и мужественными плечами. Ласковину почему-то всегда хотелось дать ему по морде. Вероятно, из-за несоответствия между этой самой мордой и ее подобострастным выражением.

– Машину отгони,- скомандовал Ласковин.- Пойдем, Вошь, попаримся. Три часа в слякоти провалялись, так и простудиться недолго.

Шутка. Единственная болезнь, которую Андрей принимал всерьез,- переизбыток свинца в организме.

Баню Ласковин уважал. В равной степени и русскую, и сауну. У каждой - свои достоинства. А чего не любил, так это водку в баньке пить. Да и пиво тоже. Расслабон не тот. Мутный. Зато любил перед банькой в бассейне поплавать. Хотя десять на двенадцать - это не бассейн, а лужа. Трахаться, а не плавать. Но что есть, то есть.

Разбежавшись, крутанул сальто в воздухе и плюхнулся в воду. Четыре гребка, поворот, толчок, четыре гребка, поворот… Волк в клетке.

Вошь задумчиво глядел на голубую воду. Жилистый, загорелый, подкопченный… как вобла.

– Ныряй,- крикнул Андрей.

Вошь кивнул, оттолкнулся и плавно, по дуге, вошел в воду. Вынырнул, подплыл.

– Хорошо живете.

– Хорошо,- согласился Ласковин.- Ладно, пошли погреемся.

Девушек в парилке не было. Только Абрек и Дед. Красные, умиротворенные.

– Здоро€во! Это кто с тобой?

Ласковин с удовольствием смотрел, как Абрек и Вошь прицениваются друг к другу. Как два матерых зверя разной породы.

– Знаменитый человек,- пояснил Ласковин.- Ты о нем слыхал, Абрек. Гоблин.

Оба одновременно напружинились. И одновременно стегнули Андрея взглядами: ты как, крышей не поехал? Даже флегматичный Дед привстал с полки.

– Спокойно,- усмехнулся Ласковин.- Никто никого не мочит. Просто знакомимся.

– Ну ты даешь, Андрюха! - рыкнул Абрек.

Вошь ничего не сказал, но чувствовалось: очень ему не хватает оставленной в предбаннике железной машинки.

– А я думал, тебе будет любопытно,- заметил Ласковин.

Абрек, гора красного мяса, увенчанная маленькой, с приплюснутыми ушами, головой, аккуратно расправил простыню, сел.

– Дед,- позвал он.- Плесни на камешки.- Поерзал, устраиваясь.- Да, Спортсмен. Мне любопытно, ты прав. Здорово, Гоблин!

– Меня зовут Вошь.

– Как?

Дед фыркнул. Но Абрек даже не улыбнулся.

– Вошь.

– Абрек,- протянул лапу.- Лично у меня к тебе претензий нет, Вошь. Я таких, как ты, уважаю. Что скажешь?

Вошь шевельнул плечами:

– Поживем - увидим.

Расстелил простыню на свободной полке, улегся на живот, закрыл глаза.

Дед жестом привлек внимание начальника, показал на Вошеву спину, поднял палец.

И тут Андрей с опозданием сообразил, что оставило шрамы на мускулистой спине напарника. Выругал себя: мог бы и раньше додуматься, у самого аналогичные отметины, хоть и заделанные поаккуратнее. Дело, конечно, не в косметике. Дело в том, что люди с такими дырками обычно располагаются на пару метров ниже поверхности земли.

Абрек потянулся за веничком, принялся нахлестываться, сладострастно ухая. Дед последовал его примеру. Минут эдак через пять директор «Шлема» деловито изрек:

– Надо охладиться.

Дед с готовностью отложил веник.

– Андрюха, пошли на снежок! Чистенький, только вчера из лесу привезли!

– Шутишь? Я и согреться толком не успел.

«Шлемовцы» вышли, Ласковин полез наверх и улегся голова к голове с Вошем.

– Зря сказал,- негромко произнес Вошь.

– Абрек не заложит.

– Знаю.

– Тогда, извини, не понял.

– Жизнь - штука неоднозначная.

– Философ,- проворчал Андрей.- Там в кадушке еще веники мокнут. Не хочешь немного поразмяться?

Спустя час все восполняли убыток жидкости. Ласковин - чаем, прочие - пивом.

– Спортсмен, он и есть Спортсмен,- ухмылялся Абрек.

– А вы по какому виду спорта? - поинтересовалась, сделав томные глазки, обслужная девушка.

– По смертоубийству,- объяснил Дед и подмигнул.

– Правда, что ли? Киллер? - девушка постаралась как можно шире распахнуть голубенькие, навыкате, глазки.

– «Киллер» - это английское слово,- назидательно изрек Ласковин.- А мы люди русские.

– А по-русски - как? - спросила девушка.

Вопреки стойкому убеждению, среди питерских лялек не так уж много студенток университета.

– По-русски - душегуб,- охотно перевел Ласковин.

– Фи!

– Он еще и садист,- злорадно сообщил Дед.

Слово тоже было иностранное, но у лупоглазенькой, вероятно, имелся печальный опыт. Посему при первом же удобном случае она поменяла вектор атаки и прильнула к Вошу. А Ласковин поймал себя на том, что близость голенькой, вкусно пахнущей и приятной во всех отношениях девчушки не вызывает в его организме никаких побуждений. Что это, возраст? Или дело в Наташе? И тут, с некоторым удивлением, Ласковин сообразил: с того момента, как он переехал на Пестеля, у него не было других женщин. Вот это круто!

Федя сидел на скамеечке и охмурял одноклассницу. Одноклассница охотно охмурялась, поскольку в классе Федя шел под номером три. Причем, номера первый и второй обыгрывали его только по пункту финансовой поддержки. Дело срасталось. Оставалось прикинуть, куда на часок отправить из дома бабульку.

– Кузяка!

Сосед. Колька Грузин по кличке Грузин. Сотоварищи.

– Кузяка, дай стоху.

Выдрючивается, сучок. Знает, что у Кузякина с деньгами - проблемы.

– За Кузяку - в лоб,- флегматично отозвался Федя.

– Ты чё, крутой? - возник один из «сотоварищей». Федя его не знал, но проигнорировал. Шелупонь приблатненная.

– Ты это, Клерасил… - забеспокоился Грузин.- Слышь, это, не надо…

– Крутой, да? - ощерился Клеросил.- Козел ты! Понял?

Одноклассница на всякий случай отодвинулась, но глазки заблестели. Какая сопливка не любит поглядеть на хорошую драку?

Федя встал подчеркнуто лениво… и вдруг быстро и резко толкнул Клеросила в грудь. Тот отлетел пушинкой, приземлился на седалище, но сразу подскочил, очень недовольный. Другой сотоварищ перетаптывался на месте. Первым вступить в бой не рвался.

Клеросил достал нож, повертел в воздухе не очень умело.

– Ща, бля, порежу на хрен! - пообещал он, надвигаясь.

– Ножик у мамки на кухне скиздил? - поинтересовался Федя.- По жопе не надает?

Клеросил вякнул и попытался полоснуть Федю по руке. Ну полный придурок! Ничего, кроме своего ножичка, не видит. Федя без подшага, без финтов, пробил маваши с передней ноги.

Буц! Попал точняк по затылку. Борзой Клеросил даже не дернулся, осел кучкой говна.

– Убивать не буду,- веско сказал Федя Грузину.- Раз твой кореш. Схвачено?

– Ну, ясный пень, Куз… Ну, то есть… - Грузин неожиданно обнаружил, что не помнит имени своего соседа. Кузяка и Кузяка всю сознательную жизнь.

Корешки отвалили. Клеросил брел, слегка поматывая головой. Вот как бывает: бац - и ты лежишь, даже сообразить не успевши, откуда плюха прилетела. Такое оч-чень успокаивает.

Подружка восхищенно приникла к плечу.

– Пойдем, что ли, музончик послушаем? - предложил Федя.

«Блин, куда же бабульку сплавить?»

Юра Матвеев отрабатывал стойку дзэн. Уже тринадцатую минуту. И находился между двумя состояниями, первое из которых сэнсэй характеризовал как «правильную медитацию», а второе как «ох, мои рученьки-ноженьки». Юра был абсолютно уверен, что станет мастером. Таким, как Ласковин, чья фотография красуется на стене. Юра тишком скопировал ее со «Стены Славы», увеличил и пристроил над кроватью. Вместо плаката с бритым Бутусовым. Фотография крутая: Ласковин разбивал доску сложнейшим тоби-уро-маваши с поворотом. Тем самым «ван-даммским» ударом, который в реальном кумитэ и Ласковин, и Зимородинский полагали экзотической глупостью. Лицо Андрея Александровича выглядело не зверским, а спокойным и сосредоточенным. И доска, подвешенная на нитках, распадалась, как склеенная. Кажущаяся легкость, которой Юра нестерпимо завидовал. Лупишь, лупишь по макиваре, а она только пружинами скрипит, зато подходит мастер, рукой махнет небрежно и «Дзинь!» - железо об железо. Или остановит твою ногу, двумя пальчиками, а ты уже летишь черт-те куда. Утешало одно: прежде Юра даже не успевал заметить, как его останавливают. А теперь успевает. Восемнадцатая минута. Кап-кап - пот на паркет. Приближалась вторая стадия. Блин! Как медленно меняются секунды!