"Костер Для Инквизитора" - читать интересную книгу автора (Мазин Александр Владимирович)
Книга пророка Исайи. 1, 21-24 Глава первая
Попутчики Ласковину понравились. Андрей любил людей его собственной, уверенной породы. Тот, что помоложе, по повадкам видно, занимался боевыми искусствами. А тому, что постарше, похоже, боевых искусств для силы не требовалось. Весил он пудов семь, и жира в этих семи пудах было немного. Кулак - с квасную кружку, бородища такая: кабы не короткая стрижка, вполне потянул бы на священнослужителя. Андрею он чем-то напомнил отца Егория, хотя лицом - не похож.
– Сергей,- первым представился тот, что помоложе.
– Адамант Афанасьевич.
Ладонь у Адаманта под стать имени. Дерево, мозоль на мозоли.
Вошь представляться не стал. Демонстративно повернулся к окну. Попутчики не настаивали, отнеслись с пониманием: не хочет человек знакомиться - и не надо. Андрею это тоже понравилось.
Завязался ничего не значащий разговор. Потом Сергей предложил сходить в ресторан. К некоторому удивлению Ласковина, Вошь присоединился к ним. Но рот открыл только для того, чтобы сделать заказ. Еще раз он удивился, когда попутчики не заказали спиртного, даже пива. Мужичина Адамантовых габаритов ассоциировался у Ласковина минимум с литром водки. Андрей сразу заподозрил в них староверов, о чем и спросил.
Попутчики многозначительно переглянулись.
– Нет, мы не староверы,- ответил Сергей.
Был тут какой-то подтекст. Но Ласковину не хотелось заморачиваться. Известное дело: пуганая ворона куста боится.
Когда вернулись в купе, было около десяти. Общий свет уже вырубили. Вошь тут же забрался на верхнюю полку и уснул. Адамант достал «АиФ» и при свете настенной лампы углубился в чтение, а Ласковин с Сергеем с обоюдным удовольствием продолжили беседу. На сей раз о рыбной ловле. Сергей оказался большим знатоком. Ласковин же просто любил это дело, хотя и не помнил, когда последний раз держал в руках свежепойманную рыбку.
Поезд кланялся каждому столбу. Вероятность его прибытия в срок была ничтожной.
Адамант возражать не стал, но, похоже, его пожелания младшим не обсуждались. Сергей сразу принялся стелить постели.
Андрей еще некоторое время смотрел в окно, в темноту, потом тоже лег и под колесную колыбельную мгновенно уснул.
Разбудил его Вошь.
– Вставай, тихо,- прошептал он на ухо Ласковину.- Уходим.
Ласковин поднялся, глянул на часы. Три сорок четыре.
Вошь жестом показал: быстрее.
Андрей не спорил. Надо полагать, у спутника есть основания для преждевременной побудки.
Спал Андрей не раздеваясь. Осталось лишь надеть ботинки и куртку. Вещи Вошь, как выяснилось, уже вынес в коридор. Попутчики мирно посапывали.
Полутемный коридор. Дедок, дремлющий на откидном сиденье, промерзший тамбур.
Поезд замедлил ход. Вошь открыл дверь, в тамбур ворвался холодный ветер. Медленно проплыли огни.
Поезд дернулся и встал. Вошь спрыгнул на заснеженный перрон. Андрей побросал ему сумки и соскочил следом. Состав тут же тронулся, разогнался, замелькали вагоны, уплыли в темноту огни и стук колес.
– Ну? - спросил Андрей, поворачиваясь к спутнику.- В чем дело?
– Их нельзя было убивать сейчас,- ответил Вошь.
Подхватил обе сумки и зашагал к дощатому домику с белой надписью «Кукличево». Объяснил, называется.
Ласковин догнал его.
– Кого нельзя убивать?
– Этих,- Вошь мотнул головой в сторону ушедшего поезда. И добавил, словно извиняясь: - Они нас не скоро найдут.
– Ну ты маньяк! - выдохнул Ласковин.
До него, наконец, дошел смысл сентенций спутника.
– С чего ты взял, что они станут нас искать? Что они вообще имеют к нам отношение?
– Я их видел. Когда ты покупал билет, они подошли к той же кассе.
– И это все?!
– Другие кассы были ближе,- рассудительно проговорил Вошь.- И молодой слишком долго разговаривал с кассиршей. Думаю, просил билеты в наше купе.
– Какой ты наблюдательный! - язвительно произнес Ласковин.
– Да,- согласился Вошь.
Сарказм Ласковина он проигнорировал.
В станционном домике оказалось тепло и шумно. Шум исходил от компании парней, расположившихся на одной из двух скамей. На второй скамье спала замызганная пьянчужка в стоптанных валенках. Окошко кассы прикрывала фанерка с надписью «Не стучать!». Из расписания, прилепленного над кассой, явствовало: здесь ходят электрички, и первая из них появится через два с половиной часа.
Парни из шумной компании начали проявлять интерес к вновь прибывшим. Выражалось это в тычках пальцами и вызывающих репликах. Ласковину совсем не хотелось разборок. Он предпочел бы вздремнуть пару часов. Но стоя он спать не умел, а присесть оказалось некуда.
Хитрый Вошь уселся на сумку и закрыл глаза. Выглядел он безмятежно. Ласковин прислонился к стене, удерживая боковым зрением веселую компашку. В том, как будут развиваться события, сомнений не оставалось. Двое прилично одетых мужчин на занесенном снегом полустанке. И тусовка местных шишкарей, судя по жаргону, не слишком законопослушных.
Компания выделила гонца. Самого мелкого, на заводку.
– Слышь, мужик, угости сигареткой!
– Отвали,- не поворачивая головы, сказал Ласковин.
– Блатной? - осведомился шишкареныш.
Ласковин промолчал.
– А хош я те ухо отрежу? - в руках «заводчика» обнаружился ножик, сточенный в тонкую полоску стали.
Позади тут же сформировалась «группа поддержки».
Вошь приоткрыл глаз.
– Я сам,- предупредил Ласковин.
Методы его напарника, как правило, отличались излишней радикальностью.
Вошь прикрыл глаз.
Пока шишкареныш вертел в пальцах ножик, его приятель совершил опрометчивый поступок. Подобрался к Ласковину сбоку и по-молодецки взмахнул кастетом. Андрей без особого труда поймал его за руку и отправил в объятья товарища. Заодно носком ботинка проверил крепость коленной чашечки шишкаренка.
– Уй, блядь! - выдохнул тот. И еще раз: - Уй, блядь! - когда восходящим движением того же ботинка Ласковин вышиб у него нож.
В рядах тусовки возникло некоторое замешательство. Джентльмен типа Сигала непременно дал бы им возможность прийти в себя. Но Ласковин не был человеком из Голливуда. Посему он сделал три шага вперед и провел хорошую длинную серию, в результате которой малоподвижные субъекты стали совсем неподвижными.
За спиной Андрея Вошь издал неопределенный звук. Одобрял он происшедшее или, наоборот, осуждал - осталось загадкой. Пока Ласковин прикидывал, как утилизировать разложенное на полу мясо, Вошь встал, расстегнул сумку и, покопавшись, извлек тот маленький автомат с откидными прикладом, который прихватил с собой из подземного логова. Выбрав из супротивников самого татуированного, Вошь привел его в чувство неделикатным пинком по голени, а когда тот недовольно замычал, Вошь взял местного жителя за мясистое ухо, поднес к его ноздре ствол и спросил:
– Хорошо пахнет?
Судя по поведению, запах местному не понравился.
Вошь отпустил ухо, вытер пальцы о штаны.
– Встал и вышел,- спокойно сказал он.
И собеседник безропотно выполнил команду - поднялся, матерясь и шипя от боли, и похромал на улицу.
Вошь присел подле следующего, и процедура повторилась.
Спустя несколько минут «мяса» на полу не осталось. Двум последним не понадобилось даже обнюхивать автомат.
– Хорошее начало,- проворчал Ласковин и, смахнув на пол газетку с закусью, улегся на скамью, подложив под голову шапку. Почему-то он был уверен: побитая рать не вернется. Вошь задремал еще раньше, чем Ласковин. У парня не нервы, а титановая проволока.
Зазвенел сигнал на переезде. Спустя некоторое время прогрохотал поезд. Затем снаружи воцарилась тишина. Внутри тоже, если не считать похрапывания пьянчужки.
Ласковин проснулся, когда стукнула входная дверь. Вошли два мужика. Сразу направились к кассе, забарабанили в окошко. Фанерка сдвинулась. Произошел обмен денег на билеты. Мужики отошли в угол, закурили. На Воша и Ласковина - ноль внимания.
Ласковин сел, потянулся. Вошь тоже поднялся, словно ждал, пока встанет Андрей.
Время - без пятнадцати шесть. Зальчик постепенно наполнялся местным народом. Андрей купил два билета до Сыктывкара.
Сергей Прохов открыл глаза, глянул на часы: нормально, еще почти два часа. С чего бы это он проснулся?
На нижней полке негромко похрапывал Адамант Афанасьевич. А вот попутчики…
Сергей выждал, когда за окном вспыхнул электрический свет… и увидел напротив пустой куколь одеяла. Сергей мягко спрыгнул на коврик. Внизу тоже никого. Приподнял полку. Багажа нет.
– Адамант Афанасьевич!
Наставник проснулся.
– Ушли? - сразу спросил он.
– Ага.
– Нехорошо.
– Надо было вчера с ним поговорить,- огорчился Сергей.
– А если бы он сказал «нет»?
– Ну…
– Вот те и ну! И приятель его… Не поймешь, то ли наш, то ли чернявой служит! - Адамант Афанасьевич фыркнул и принялся обуваться.
– То есть как это - чернявой? - тупо спросил Сергей.
– А так!
– Тогда ж бить его надо! - решительно заявил Прохов.
– Что же ты не бил? - усмехнулся наставник.
– Я же не знал!
– А знал бы - убил? А наш? Стоял бы и смотрел, так думаешь?
Сергей промолчал.
– То-то! Сходи, кипятку принеси. Позавтракаем, раз встали.
– А потом?
– А потом Сыктывкар.
– Нет, после что?
– Домой.
– А он?
– Он от нас никуда не денется,- отрезал Адамант Афанасьевич.- От судьбы да смерти не сбежишь.
Электричка пришла вовремя. Народ в вагоне курил, и Ласковина это раздражало. Появились две тетки с красными повязками. Проверяли билеты. Долго и громко ругались с теми, у кого билетов не оказалось. Но никого не штрафовали и не выгоняли. За окном мелькали сосны и ели. Или еще какие хвойные - Андрей в ботанике не был силен. Вошь снова спал. Солдат спит - служба идет.
Город осматривать не стали. Сначала, по предложению Воша, купили на местном рыночке две пары коротких лыж с универсальным креплением, затем сговорили мужика с «Нивой» довезти до поселка Тыг, от которого до искомой Сукачевки тридцать километров. Мужик поначалу стремался, но бумажка в пятьдесят долларов и роскошное удостоверение сотрудника «Шлема» перевесили.
В Тыг приехали около шести вечера. Главной достопримечательностью поселка были стаи собак: каждая из псин, независимо от размера, обладала челюстями африканской гиены. К людям собаки относились с опаской.
В поселке обнаружилась столовая, где Воша и Ласковина вполне сносно покормили.
Из Тыга мимо Сукачевки ходил автобус. По принципу «как народ соберется». Народ собирался неохотно. Ласковин мог запросто активизировать водилу ценной бумажкой, но не хотелось лишний раз светиться. Одно дело - случайный сыктывкарский калымщик, другое - водитель рейсового автобуса. Этого, если что, спросят одним из первых. А насчет «если что» Андрей почти не сомневался. Такая уж они с Вошем развеселая компания.
Тронулись около четырех. Минут двадцать попрыгав по кое-как расчищенному проселку, выбрались на нормальную укатанную трассу. Белая дорога, искрящаяся в свете фар; крохотные, как изморозь, снежинки, ветки, обвисшие под белыми подушками. Кондукторша, молодая девчонка, болтала по-комяцки с такой же девчушкой из пассажиров. Обе постреливали глазками. Ласковин не обращал внимания, привык. Давно Андрей не забирался так далеко от Питера и только сейчас обнаружил, что любимый город изрядно его утомил. И ведь не грибы собирать едет, а на душе легко и весело. Словно тяжесть сбросил, сменив кислую грязь на белый хрусткий снежок.