"Старший сын" - читать интересную книгу автора (Вампилов Александр Валентинович)

Картина вторая

Квартира Сарафановых. Девятый час вечера. Бусыгин стоит у двери в соседнюю комнату. Сильва, лежа на диване, наигрывает на гитаре.

СИЛЬВА (напевает).

БУСЫГИН. Перестань.

СИЛЬВА. По-моему, он давно дрыхнет.

БУСЫГИН. Нет, в том-то и дело. Он смотрит в потолок (взглянул на часы) вот уже шестой час.

СИЛЬВА. Может, он умер?

БУСЫГИН (приоткрывает дверь). Послушай, старина, что ты там наблюдаешь? Что-нибудь забавное? Из жизни тараканов, а?.. (Помолчав, закрывает дверь.) Бесполезно.

СИЛЬВА. Тебе нравится сестра, почему ты должен караулить брата? Мне непонятно. Слушай, а кто будет тебе этот парень, если… Зять, что ли?

БУСЫГИН. Вроде так.

СИЛЬВА. Зятек, точно! (Смеется.) Я тебе уже завидую. А кто такой?

БУСЫГИН. Курсант. Отличник боевой и политической подготовки.

СИЛЬВА. Представляю, что здесь получится. Может, тебе лучше удалиться?.. Я понимаю, ты хочешь повидаться с сестрицей.

БУСЫГИН. Может быть.

СИЛЬВА. Ясно. Хочешь с ней поговорить. Как следует, а?

БУСЫГИН. Это не твое дело.

СИЛЬВА. А курсант? А там папаша подойдет. Будет у вас потеха. А я тут при чем? (Бросает гитару, дотягивается до лежащего на трюмо семейного альбома Сарафановых и листает его.)

БУСЫГИН. Можешь пойти в кино. Вот билеты. Он их выбросил.

СИЛЬВА. Ну? Чего только нет в этом доме. (Берет билеты.) Я подумаю. (Листает альбом.)

БУСЫГИН. Ты говорил с этой девицей?

СИЛЬВА. О чем? (Показывает альбом Бусыгину.) Смотри, папаша, оказывается, тоже был молодым.

БУСЫГИН. Сказал ты ей, что между вами все кончено?

СИЛЬВА. Нет. Я же больше ее не видел.

БУСЫГИН. Мог бы сказать.

СИЛЬВА. Проживет без объяснений! Не маленькая. Я ее больше не знаю, как ты хотел… А скажи, она… ничего себе, а?

БУСЫГИН. Не вздумай потащить ее в кино.

СИЛЬВА. Ну что ты! За кого ты меня принимаешь?.. С женщинами главное – не забывать, что на свете есть много других женщин… От этой я отказываюсь. В интересах мужской дружбы… А верно, в этом есть что-то приятное – пострадать за товарища. Я даже уважать себя стал. В самом деле. Лежу вот и уважаю. (Листает альбом, показывает Бусыгину.) Твоя сестричка в ранней юности. Вот. Играет в классики. Взгляни. Полюбуйся.

БУСЫГИН. Видел.

СИЛЬВА (листает дальше). А это? После выпускного бала. Они гуляют по улице. Малинник!.. Что? Она тут самая симпатичная. (Листает дальше, застонал.) Мм… Пляж! Это самое интересное… (Показывает Бусыгину.) Видел?

БУСЫГИН. К сожалению. Лучше бы мне этого не видеть.

СИЛЬВА. Как-то раз на пляже был такой случай. Тонула одна девица, я ее вытащил.

БУСЫГИН (рассеянно). Ну и что?

СИЛЬВА. Ну и то. Тащил – не видел, а вытащил, глянул – несимпатичная. Не повезло. Мне бы (щелкнул по фотографии) такую спасти! Она тонет, а я ее спасаю, а? Неплохое начало, скажи?

БУСЫГИН. Слушай. Пошел бы ты лучше в кино.

Стук в дверь.

Войдите, дверь открыта.

Входит Кудимов, курсант авиаучилища. В руках у него букет и две бутылки шампанского.

КУДИМОВ. Добрый вечер.

БУСЫГИН. Добрый вечер.

КУДИМОВ. Квартира Сарафановых?

БУСЫГИН. Да.

КУДИМОВ. А Нина? Разве она еще не пришла?

БУСЫГИН. Еще нет.

КУДИМОВ (подходит к столу). Черт возьми! У меня не так уж много времени. (Ставит бутылки.) Мы потерялись в гастрономе. (Берет со стола стакан. Энергичен.)

БУСЫГИН (вежливо). Вы здесь в первый раз?

КУДИМОВ (воткнув в стакан цветы). В первый раз, совершенно верно. (Улыбается. Он и далее много улыбается. Добродушен.)

БУСЫГИН. Ну и ничего… сориентировались?

КУДИМОВ. А как же! (Подмигнув.) Знакомые места. (Ставит стакан с цветами на стол.) Ну что, парни, давайте знакомиться.

БУСЫГИН. Давайте.

Трясут друг друга за руки.

КУДИМОВ. Михаил.

БУСЫГИН. Владимир.

КУДИМОВ. Это ты?.. Все знаю… Сочувствую. Рад.

БУСЫГИН. Благодарю за чуткость.

КУДИМОВ (Сильве). Михаил.

СИЛЬВА (солидно). Севостьянов. Семен Парамонович.

КУДИМОВ. Парамонович? Комик!

СИЛЬВА. Комик? Простите, это вы о ком?

КУДИМОВ. Артист! (Хлопнул Сильву по плечу.)

СИЛЬВА (холодно). Что за фамильярности вы себе позволяете?

КУДИМОВ. Да ладно тебе!.. (Смотрит на часы.) Черт! В половине одиннадцатого я должен быть в казарме. Ну как, парни, выпьем или подождем Ниночку?

СИЛЬВА (холодно). Выпьем.

КУДИМОВ. А где папаша?

БУСЫГИН. Кого ты называешь папашей?

КУДИМОВ. Как – кого?.. Отца Ниночки, твоего отца!

БУСЫГИН. Ты с ним незнаком и уже называешь папашей… А впрочем… Он на работе.

СИЛЬВА. Вы присаживайтесь.

КУДИМОВ. Черт побери! Почему ты говоришь мне «вы»?

СИЛЬВА. А почему вы говорите «ты»? Мне и моему другу. Это нас шокирует.

КУДИМОВ (весело). Парни! Что за формальности? Мне эта субординация (показывает) во как осточертела! Давайте проще!.. Выпьем по этому поводу!

Кудимов и Сильва пьют.

СИЛЬВА (Бусыгину). Солдат всегда солдат. Его не переделаешь. (Садится на диван, Кудимову.) Прошу вас.

КУДИМОВ. Да что вы, в самом деле! Парламент здесь, что ли?

СИЛЬВА. Навроде этого. (Наигрывает на гитаре.) А интересно, начальство разрешает вам жениться?

БУСЫГИН (Сильве). Перестань.

КУДИМОВ. А почему нет? Я заканчиваю училище.

СИЛЬВА. А интересно…

БУСЫГИН (перебивает). Помолчи, я тебе сказал.

КУДИМОВ А чего? Пусть он хохмит. Я не против.

Входит Нина.

НИНА (Кудимову). Ага, ты здесь. (Остальным.) Привет. (Проходит.) Познакомились?

СИЛЬВА. Было дело.

КУДИМОВ. Веселые ребята. Люблю веселых ребят… Ну, выпьем? Чтобы не терять время даром.

СИЛЬВА. Вот это правильно.

НИНА. Не торопитесь. Подождем отца.

КУДИМОВ. Подождем. Но через полчаса я ухожу.

СИЛЬВА. Вот жизнь. Регламент. Чуть что, опоздал – губа и все такое. Тяжело, верно?

КУДИМОВ. Я не жалуюсь.

БУСЫГИН. А что у вас полагается за опоздание?

КУДИМОВ. Я никогда не опаздываю.

БУСЫГИН. Я так и думал.

НИНА. В конце концов, не беда, если сегодня ты даже и опоздаешь. Один раз можно.

КУДИМОВ. А зачем мне опаздывать?

БУСЫГИН. Да, зачем ему опаздывать?

НИНА (Кудимову). Сегодня ты немного задержишься.

КУДИМОВ. Зачем?

НИНА. Просто так. Задержишься, и все.

КУДИМОВ. Если необходимо – я готов, но просто так, извини, я не вижу в этом смысла.

БУСЫГИН. Правильно, курсант, не поддавайся. Дисциплина прежде всего.

КУДИМОВ. Дело не в этом. Я дал себе слово не опаздывать. А свое слово я уважаю.

НИНА. Сегодня ты опоздаешь. Я так хочу.

БУСЫГИН. Не слушай ее, курсант. Главное – быть принципиальным.

Появляется Сарафанов. Он выгладит утомленным, но настроение у него лирическое.

САРАФАНОВ. Добрый вечер, архаровцы! (Замечает Кудимова.) Извините.

НИНА. Познакомься, папа…

КУДИМОВ. Кудимов. Михаил.

САРАФАНОВ (церемонно, с подчеркнутым достоинством, слегка изображая блестящего гастролера, любимца публики). Сарафанов… Так-так… очень приятно… Наконец-то мы вас видим, так сказать, воочию. Очень приятно. Садитесь, пожалуйста. (Бусыгину.) Васенька дома?

БУСЫГИН. Дома. Но он не в духе.

Сарафанов снимает шляпу, кладет ее на стол, в плаще опускается на стул. Нина уносит в прихожую его шляпу.

САРАФАНОВ (Кудимову). Мой старший сын. Познакомились? КУДИМОВ. Да. Познакомились.

Возвращается Нина.

САРАФАНОВ. Спасибо… (Нине и Кудимову.) Ну что ж, молодые люди, что ж… Вы давно все обдумали, решили, а мы… Мы принимаем так, как оно есть. Такова уж наша участь.

КУДИМОВ (наливает всем шампанского). С вашего разрешения – за вас, за наше знакомство.

Все встают.

САРАФАНОВ. Что ж. Я рад. Мы все здесь рады, верно, Володя?

НИНА (Бусыгину). Ты рад или не рад?

БУСЫГИН. Твое здоровье, папа.

КУДИМОВ. Ваше здоровье.

СИЛЬВА. Ваше здоровье.

САРАФАНОВ. Спасибо, спасибо. Но у меня другой тост, друзья… Извините, но я сяду. (Садится.) Устал… Сегодня я устал. Как будто я пешком прошел через весь город… (На мгновение смутился, потом – снова чуть рисуясь.) Глинка, если вы знаете, любил кларнет и в своих сочинениях всегда уделял ему много места…

В то время как Сарафанов говорит, Кудимов пристально всматривается в его лицо.

Да… Так вот. Сейчас, когда я возвращался домой, я размышлял о жизни. Кто что ни говори, а жизнь всегда умнее всех нас, живущих и мудрствующих. Да-да, жизнь справедлива и милосердна. Героев она заставляет усомниться, а тех, кто сделал мало, и даже тех, кто ничего не сделал, но прожил с чистым сердцем, она всегда утешит. Сегодня я хочу выпить за своих детей… (Замечая пристальный взгляд Кудимова.) Простите, отчего вы так на меня смотрите?

КУДИМОВ. Извините, но мне кажется, я вас где-то видел. Не могу вспомнить, когда и при каких обстоятельствах, но я вас где-то видел.

САРАФАНОВ (с беспокойством). Возможно… Так вот, я хочу выпить за своих детей, за тебя, Володя… (Нине) за тебя, за Васеньку. (Кудимову.) Это мой младший, он сейчас отдыхает. Итак, за вас, дети, за ваше здоровье, за ваше счастье…

Все, кроме Бусыгина, выпивают.

БУСЫГИН. Твое здоровье, папа. (Выпивает.)

КУДИМОВ (глядя на Сарафанова). Не могу вспомнить где, но я вас видел. Это точно.

НИНА. Ну видел, ну и что?..

КУДИМОВ. Но где?

НИНА. Да не все ли равно?

КУДИМОВ. Я буду мучиться, пока не вспомню. У меня всегда так. Ну где же, где?

САРАФАНОВ (с беспокойством, но и не без оптимизма). Я артист. Вы могли видеть меня на эстраде.

НИНА. Папа музыкант, ты прекрасно об этом знаешь.

САРАФАНОВ (с большим беспокойством, но и надеждой). Возможно, в филармонии?

КУДИМОВ. Нет-нет…

САРАФАНОВ (поспешно и категорически). Значит, в театре.

КУДИМОВ. Нет, не в театре…

НИНА. Боже мой, какое это имеет значение?..

КУДИМОВ. Минуточку, минуточку…

БУСЫГИН (Кудимову). А ты не опоздаешь? Осталось восемнадцать минут.

КУДИМОВ. Спасибо, за часами я слежу… Но я должен вспомнить…

НИНА. Да хватит тебе! Так можно вспоминать до самой смерти.

КУДИМОВ. Вспомнил!

СИЛЬВА. Наконец-то.

КУДИМОВ. Я видел вас на улице!

НИНА. Ну слава богу. Надеюсь, ты успокоился?

КУДИМОВ. Ну конечно! Ты сказала «до самой смерти», и я сразу вспомнил. (Сарафанову.) Я видел вас на похоронах.

Небольшая пауза.

НИНА. На каких похоронах?

КУДИМОВ. Черт! Как я мог забыть, ведь это было на прошлой неделе, и в руках у вас был этот самый кларнет!

НИНА. Нет, ты обознался.

КУДИМОВ. Ни в коем случае. Хоронили какого-то шофера, вы шли по улице Коминтерна часа в четыре дня.

НИНА. А я говорю, ты обознался.

КУДИМОВ. Да нет же, Нина! Хоть я видел только мельком, но у меня хорошая зрительная память.

БУСЫГИН. На этот раз она тебя подвела. Ты его с кем-то спутал.

КУДИМОВ. Ничего подобного. (Сарафанову.) Вы были в плаще и в этой самой шляпе. Скажите!

САРАФАНОВ. Э…

БУСЫГИН (перебивает). Тебе показалось.

КУДИМОВ. Да точно!

БУСЫГИН. Ты обознался.

КУДИМОВ (Сарафанову). Да скажите вы им.

БУСЫГИН. Папа, молчи. (Кудимову.) Ты обознался, неужели ты этого не понимаешь?

КУДИМОВ. Да я даю вам честное слово!

БУСЫГИН. Послушай! Ты ошибся, это ясно всем, и тебе в том числе.

КУДИМОВ. Нет, минутку!

БУСЫГИН. Сам понимаешь, что ошибся, и настаиваешь на своем. Нехорошо. Выходит, ты врешь.

КУДИМОВ (вскакивает). Что? Да я тебя за такие слова…

СИЛЬВА (незаметно тянет Кудимова за ремень, пытается его усадить). Сиди и не кашляй.

БУСЫГИН (поднимается). К тому же тебе пора в казарму. У тебя в запасе всего тринадцать минут.

НИНА. Прекратите! Сейчас же прекратите!

САРАФАНОВ. Да, ребята. Не надо скандалить…

КУДИМОВ. Я разговариваю нормально и говорю правду, а если (поворачиваясь к Бусыгину) кому-то это не нравится, пусть он идет ко всем чертям.

САРАФАНОВ. Что значит – кому-то? Он мой сын и брат моей дочери. И вы должны разговаривать повежливей.

КУДИМОВ. Но вы-то? Почему вы молчите? Ведь это вы были на похоронах. Скажите, в конце концов!

САРАФАНОВ. Да, я должен признаться… Михаил прав. Я играю на похоронах. На похоронах и на танцах…

КУДИМОВ. Ну вот! Что и требовалось доказать.

САРАФАНОВ (Бусыгину и Нине). Я понимаю ваше поведение… Спасибо вам… Но я не думаю, что играть на похоронах позорно.

КУДИМОВ. А кто об этом говорит?

САРАФАНОВ. Всякая работа хороша, если она необходима…

КУДИМОВ. Нет, вы не подумайте, что я вспомнил об этом потому, что мне не нравится ваша профессия. Где вы работаете – для меня не имеет никакого значения.

БУСЫГИН. Для тебя.

САРАФАНОВ. Спасибо, сынок… Я должен перед вами сознаться. Вот уже полгода, как я не работаю в оркестре.

НИНА. Ладно, папа…

КУДИМОВ (Нине и Бусыгину}. А вы об этом не знали?

САРАФАНОВ. Да. Я скрывал от них… И совершенно напрасно…

КУДИМОВ. Вот что…

САРАФАНОВ. Да… Серьезного музыканта из меня не получилось. И я должен в этом сознаться…

КУДИМОВ. Ну что же. Уж лучше горькая правда, чем такие вещи.

БУСЫГИН (показывает Кудимову часы). Десять минут. (Сарафанову.) Папа, о чем ты грустишь? Людям нужна музыка, когда они веселятся и тоскуют. Где еще быть музыканту, если не на танцах и похоронах? По-моему, ты на правильном пути.

САРАФАНОВ. Спасибо, сынок… (Кудимову.) Вы видите? Что бы я делал, если б у меня не было детей? Нет-нет, меня не назовешь неудачником. У меня замечательные дети…

Из соседней комнаты выходит Васенька. Он в плаще, за плечами у него рюкзак.

ВАСЕНЬКА. Ага… Большое оживление в семейной жизни… Что ж, продолжайте, я желаю вам всего хорошего.

САРАФАНОВ. Васенька… Ты выбрал неподходящее время…

ВАСЕНЬКА. Нет, папа, нет, дорогой! На этот раз меня не остановишь.

БУСЫГИН (подходит к Васеньке с намерением снять с него рюкзак). Послушай, старина, бросай мешок, не надо так спешить.

НИНА (подходит к Васеньке). Раздевайся. (Пытается снять плащ.)

ВАСЕНЬКА (Нине). Отстань. (Вырывается.) Что тебе надо? Чего тебе не хватает? Положись на папу, он все устроит.

САРАФАНОВ. Васенька!

ВАСЕНЬКА. Зачем ты ходил к ней ночью? Кто тебя просил?

САРАФАНОВ. Васенька! Я хотел тебе добра.

ВАСЕНЬКА. Сумасшедший! Было лучше, когда ты обо мне не заботился!

НИНА (кричит). Замолчите!

СИЛЬВА (взглянув на часы, поднимается). Мне, право, неудобно… Лучше я пойду. У меня билетик в кино, я думаю, общество не возражает?.. (Уходит.)

НИНА. Ну? Может, хватит? Или вы решили показать сегодня всю программу целиком?

ВАСЕНЬКА. Прощайте! (Идет к двери.)

САРАФАНОВ. ПОСТОЙ!

Бусыгин задерживает Васеньку.

Подожди. Я готов просить у тебя прощения, но я запрещаю тебе уходить.

БУСЫГИН (Васеньке). А как же наш уговор, старина?

ВАСЕНЬКА (вырывается). Пусти! Оставайся с ним сам, если тебе хочется! Вы мне все осточертели! (Бусыгину.) И ты тоже! Пусти, тебе говорят! Я и видеть-то вас не могу!

САРАФАНОВ (вышел из себя). Пусти его… Раз так, пусть он убирается. Силой мы его держать не будем.

Бусыгин отпускает Васеньку, и тот мгновенно уходит.

Ничего, ничего. Пусть-ка он один помыкается…

НИНА. Закатили… Очень красиво. Концерт для кларнета с оркестром.

САРАФАНОВ (забегал по комнате). Вот-вот. А теперь твоя очередь. Вступай. Начинай. Пошли отца ко всем чертям. Не станешь же ты со мной церемониться!

НИНА. Ну, начинается. (Кудимову.) Сейчас ты услышишь все, на что они способны.

КУДИМОВ. Ничего, ничего… Я не обращаю внимания.

САРАФАНОВ. Вот именно! Не обращайте внимания! Наплюйте! Делайте по-своему! (Убегает в спальню.)

БУСЫГИН (Кудимову, шепотом). Курсант, тебе пора.

НИНА (Бусыгину, кричит). Перестань! Что ты все суешься?

КУДИМОВ. Нет. В самом деле. Мне пора. Я ухожу.

НИНА. Нет. Оставайся. Здесь должен быть хотя бы один здравомыслящий человек.

ГОЛОС САРАФАНОВА (из спальни, он кричит). Я здесь лишний, я знаю! Я прекрасно знаю!

НИНА. Папа, сейчас тебе лучше помолчать…

КУДИМОВ. Я очень сожалею, но мне действительно пора.

НИНА. Нет, ты останешься.

КУДИМОВ. Пойми меня правильно. У тебя каприз, а я дал себе слово…

НИНА (неожиданно сухо). Да. Иди. А то, чего доброго, в самом деле опоздаешь.

КУДИМОВ. Хорошо. Завтра увидимся. (Уходит.)

Нина выходит за ним.

САРАФАНОВ (появляясь). Куда же он? Зачем? Я здесь лишний. Я! Я – старый диван, который она давно мечтает вынести… Вот они, мои дети, я только что их хвалил – и на тебе, пожалуйста… Получай за свои нежные чувства!

Появляется Нина, останавливается у дверей.

Да, я воспитал жестоких эгоистов. Черствых, расчетливых, неблагодарных.

БУСЫГИН. Успокойся, папа, по-моему, ты не прав.

САРАФАНОВ. Да-да, я сделал свое дело, я их вырастил… (горько) теперь я свободен и на старости лет могу насладиться одиночеством…

БУСЫГИН. Ты не будешь один… Если ты не против, я останусь с тобой.

Небольшая пауза. Нина поднимает голову.

САРАФАНОВ. Ты сказал…

БУСЫГИН. Да. Если ты останешься один, я перееду к тебе жить. Если ты захочешь… В вашем городе тоже есть мединститут.

САРАФАНОВ (расстроганно). Сынок… Ты у меня один… Ты единственный. Что бы я делал, если бы не было тебя?

БУСЫГИН. Успокойся… По-моему, тебе надо прилечь, ты сильно переволновался. Пойдем, ты отдохнешь, успокоишься… (Уводит Сарафанова в соседнюю комнату и возвращается.)

НИНА. Ты в самом деле хочешь здесь остаться?

БУСЫГИН. Да… А как быть? По-твоему, можно оставить его одного? (Подходит к ней.) Сильно ты из-за курсанта расстроилась?

НИНА. Да уж. Показали вы… выступили… проявили таланты.

БУСЫГИН. Никто не хотел, чтобы ты расстраивалась.

НИНА. А ты? Куда ты суешь свой нос? Зачем? Почему ты сделал из него идиота?

БУСЫГИН. Он мне не нравится.

НИНА. Ну и что? Не ты же замуж за него собираешься!.. Что тебе надо?.. (Помолчав.) Ну, допустим, допустим, он не самый умный, не самый красивый, если даже так – тебе-то что до этого?

БУСЫГИН. Да нет, он парень неплохой… Не в этом дело…

НИНА. Так в чем дело? В чем?!

БУСЫГИН. Он мне не нравится, потому что мне нравишься ты.

НИНА. Что?.. И поэтому ты устроил скандал?..

БУСЫГИН. Возможно.

НИНА. Псих! Свалился на мою голову… Братец!.. Хороша семейка. Тебя тут только и не хватало… Я знаю, это у нас фамильное. Фамильная шизофрения!

БУСЫГИН. Успокойся! (Садится рядом с ней, слегка ее обнимает, утешает.) Он парень хороший, но ты успокойся.

НИНА. А если я его люблю? Тогда как?

БУСЫГИН. Тогда все в порядке. Завтра он тебя будет ждать.

НИНА. Да, будет ждать.

БУСЫГИН. Ну и вот. И поженитесь. И уедете на Сахалин.

НИНА (не сразу, спокойно). Ни куда я не уеду.

БУСЫГИН. Как же так?

НИНА. Да так… Ты прав, отца нельзя оставлять. Сегодня я это поняла. И еще я поняла, что я папина дочка. Мы все в папу. У нас один характер… Какой, к черту, Сахалин!

БУСЫГИН. Так… А летчик? Согласится он?..

НИНА. Не знаю я. Ничего не знаю… Может, согласится, а может, уедет. Встретимся – поговорим. Сейчас мне как-то все равно.

БУСЫГИН. Ну и не расстраивайся. Кому-кому, а тебе стоит только свистнуть, сбежится столько парней – тебе придется складывать их в штабеля.

НИНА (усмехнувшись). Ничего. Ты мне поможешь.

БУСЫГИН. Ну нет. С меня хватит… Если ты останешься здесь, я уеду.

НИНА. Здравствуйте! Это почему же?

БУСЫГИН. Почему?.. Потому что… Потому что я идиот и не вижу из этого никакого выхода!

НИНА. Какого выхода? Из чего?.. Да, ты ненормальный. Что верно, то верно. И ты всегда такой был? Или это с тобой недавно?

БУСЫГИН. Недавно.

НИНА. И что случилось?

БУСЫГИН. Влюбился.

НИНА. В кого?

БУСЫГИН. Как тебе сказать… Она принадлежит другому.

НИНА. Отбей. У тебя должно получиться.

БУСЫГИН. Легко сказать.

НИНА. А что тебе мешает?.. Ну? Что же ты молчишь?.. Я не знаю, кто она такая, но я (с удивлением) ей завидую. Иногда мне даже жалко, что ты мой брат.

БУСЫГИН. А я тебе не брат…

НИНА. Что?

БУСЫГИН. Я тебе не брат… И никогда не был твоим братом.

НИНА (поднимается). Врешь…

БУСЫГИН (поднимается). Я не шучу. У меня нет и не было сестры.

НИНА. Врешь… (Отступает от него.) Я тебе не верю.

БУСЫГИН. Но факт есть факт. Отца своего я не знал, а моя мать живет в Челябинске. Твой отец там никогда не был. Я обманул его.

НИНА. Зачем?

БУСЫГИН. Все вышло совершенно случайно…

НИНА. Ты… Почему ты до сих пор молчал?

БУСЫГИН. Твой отец принял меня за своего. И началось. Сначала он, потом ты. Я тут у вас совсем запутался…

НИНА. Ты… ты сумасшедший…

БУСЫГИН. Может быть, но я больше не хочу быть твоим братом.

НИНА. Ты… ты авантюрист. Тебя надо сдать в милицию!

БУСЫГИН. Сдай, лучше сидеть в КПЗ, чем быть твоим братом.

НИНА. Тебя надо гнать из дома… Тебя надо с лестницы спустить!

БУСЫГИН. Да?.. А когда я был твоим братом, я тебе нравился. Немного.

НИНА. Молчи, бессовестный!.. Я не знаю, кто-нибудь когда-нибудь видел такого психа?

Появляется Сарафанов.

САРАФАНОВ. Володя! Я все понял! Из этого дома надо уходить. Уходить, пока тебя не вынесли! (С воодушевлением.) Сынок! Я все обдумал. Мы едем в Чернигов!

Бусыгин в полной растерянности.

Мы едем вместе! Сегодня! Немедленно! Едем, едем, едем!

НИНА (засмеявшись). Ты женишься, надо полагать?

САРАФАНОВ (кричит). Все может быть! Не вижу в этом ничего смешного! (Бусыгину.) Я думал об этом, в самом деле. Если твоя мать… Словом, я хочу ее видеть… (Нине.) Перестань! (Бусыгину.) Полюбуйся на нее! Для нее нет ничего святого. Я не могу здесь оставаться, ты сам видишь. Я собираю вещи, сейчас, сию минуту, немедленно. (Идет в другую комнату, на пороге, обращаясь к Нине.) Я возьму кларнет и ноты. Это все, что я отсюда возьму… Когда уходит поезд?..

БУСЫГИН. Н-незнаю…

САРАФАНОВ. Не важно! Я собираюсь. Немедленно! (Уходит.)

Молчание.

НИНА. Ну?.. Что ты собираешься делать?

БУСЫГИН (растерянно). Не знаю…

НИНА. Теперь ты понимаешь, что ты натворил? Понимаешь? Нас он уже за детей не считает, а ты стал его любимчиком. Ведь он в тебе души не чает. Представляешь, что будет с ним, когда он узнает правду?

БУСЫГИН (мечется). Что же делать? Ничего ему не говорить?

Небольшая пауза. Смотрят друг на друга.

Нет! Так дело не пойдет! Главное – сказать ему, объяснить… Он мне не отец, но он мне… я его… Словом, если… (понизив голос) если ты уедешь, я и в самом деле перееду к нему. Конечно, если он меня поймет. Но как, как ему все объяснить?

НИНА. Не знаю. Вы сумасшедшие, вы и разговаривайте. А я не знаю.

Появляется Сарафанов. В руках у него чемодан и кларнет.

САРАФАНОВ. Володя, я готов.

Бусыгин и Нина молча смотрят на него.

НИНА. Собрался? Ничего не забыл? (Смеется.)

САРАФАНОВ. Смотри на нее! Разве это дочь? Избавилась от отца и даже не скрывает удовольствия. (Нине.) Ну ничего. Ты меня еще вспомнишь! Боже мой, как все это нелепо! Подумать только, я мог остаться с ними! На всю жизнь! А ведь им нужен не я! Нет! Совсем другой человек! Всегда! С самого начала им нужен был другой! Ты понимаешь? Двадцать лет я жил чужой жизнью! Свое счастье я оставил там, в Чернигове. Боже мой! Почему я ее не разыскал? Как я мог! Не понимаю! Но теперь – кончено, кончено! Я возвращаюсь, возвращаюсь! (Бусыгину.) Ты увидишь, твоя мать будет счастлива… (чуть образумившись) если захочет… Что?.. Ты мне не веришь?..

БУСЫГИН. Нет, верю, но… Зачем же так спешить?

САРАФАНОВ. Нет-нет! Немедленно! Закончить все разом! Разом – и конец! На вокзал! На вокзал!.. Ну что ты, сынок? Идем!

НИНА (неожиданно ласково). Не надо, папа. Успокойся. Ты зря так волнуешься… (Усаживает его на стул.) Сядь, успокойся.

Небольшая пауза.

САРАФАНОВ (садится, недоуменно). Что такое?.. Что случилось?.. Володя?.. Ты от меня что-то скрываешь?

НИНА. Папа, я никуда не еду. Я остаюсь.

На пороге появляется Васенька. Виду него испуганно-торжественный. Все оборачиваются к нему. Молчание.

(Васеньке.) Что случилось?.. Что?..

Небольшая пауза.

ВАСЕНЬКА. Все. Я их поджег.

БУСЫГИН. Поджег?.. Кого?

ВАСЕНЬКА. Ее и любовника.

САРАФАНОВ. Боже мой!

Все, кроме Васеньки, бросаются к окну. На пороге появляется Сильва. Лицо у него в саже. Одежда на нем частично сгорела, в особенности штаны. Он слегка дымится.

Молчание.

СИЛЬВА. Я крупно пострадал. Мне нужны брюки.

Появляется Макарская.

САРАФАНОВ (Макарской). Что случилось? Что?

МАКАРСКАЯ. А вы не видите? Сегодня он грозился меня убить, и вот – пожалуйста!

НИНА. Васенька – убить?..

САРАФАНОВ. Неужели?

МАКАРСКАЯ. Вот вам и неужели! Я сама думала – неужели, а он – вон как! Озверел!

САРАФАНОВ (Васеньке). Как ты мог?.. Как?

МАКАРСКАЯ. А очень просто. Окно было открыто, он штору подпалил, а рядом ковер. Ну и пошло по всей комнате. Сжечь меня хотел.

СИЛЬВА (Сарафанову). Дайте мне брюки. Взаймы.

САРАФАНОВ. Брюки?.. Сейчас-сейчас… (Уходит в спальню.)

БУСЫГИН (подходит к Сильве). Ну?.. Любовничек…

СИЛЬВА. Какая любовь? Я там с огнем боролся. В гробу бы я ее видел, такую любовь.

МАКАРСКАЯ. Что?.. Вон ты как заговорил…

СИЛЬВА. А ты как хотела? Гори, если тебя поджигают, а я здесь при чем?

БУСЫГИН Жалко, что твоя шкура так плохо подгорела.

СИЛЬВА. Да ты что, старичок? Что ты говоришь?

БУСЫГИН. А ведь я тебя предупреждал.

СИЛЬВА. Вот, значит, как… Все сынка изображаешь? Брата?

БУСЫГИН. Слушай. Беги отсюда, пока цел.

СИЛЬВА. В таком виде? Куда?

МАКАРСКАЯ (Васеньке). Ты в самом деле хотел меня сжечь?

ВАСЕНЬКА (неожиданно спокойно). Ничего не вышло. Как видишь.

МАКАРСКАЯ (с удивлением и с некоторым уважением). Бандит. В один день стал бандитом.

СИЛЬВА. Да не он это, где ему. (Бусыгину.) Гони брюки, слышишь? Смех смехом, а ведь я и привлечь могу. Как-никак – поджог. (В сторону Макаровой.) Она подтвердит.

МАКАРСКАЯ (Сильве). На меня не рассчитывай.

СИЛЬВА. Да? Может, ты ему спасибо скажешь за то, что он тебя поджег?

МАКАРСКАЯ. Может, скажу. (Васеньке.) Спасибо не скажу, но скажу, что такого я от тебя никак не ожидала.

СИЛЬВА. Думаешь, это он? Ошибаешься.

МАКАРСКАЯ (Сильве). А тебя я видеть не хочу.

СИЛЬВА. Взаимно. (Берет гитару.) Я ухожу… Но одолжите брюки! До завтра.

БУСЫГИН. Обойдешься. Это тебе даже идет. Давай отсюда… Или ты хочешь, чтобы я тебя проводил?

Сарафанов появляется с брюками в руках.

СИЛЬВА (в дверях). Ну, спасибо тебе, старичок, за все спасибо. Настоящий ты оказался друг… Я ухожу. Но вначале я должен открыть глаза общественности. Хату поджег он (указывает на Бусыгина), а не кто-нибудь. И воду тут у вас мутит тоже он. Учтите, он рецидивист. Не заметили?.. Ну смотрите, он вам еще устроит. И между прочим (Нине), он тебе такой же брат, как я ему племянница, учти это, пока не поздно. (Сарафанову.) А вы, папаша, если вы думаете, что он вам сын, то вы крупно заблуждаетесь. Я извиняюсь.

САРАФАНОВ. Вон отсюда! Вон!

Сильва исчезает.

Мерзавец!

Небольшая пауза.

БУСЫГИН. Но он прав.

САРАФАНОВ. Кто прав?..

БУСЫГИН. Я вам не сын.

САРАФАНОВ. Что такое?.. Что это значит?

БУСЫГИН. Я вам не сын. Я обманул вас вчера.

САРАФАНОВ. Володя! Что ты говоришь?..

БУСЫГИН. Поймите, я не хотел! Все вышло случайно. Вчера, когда вы (в сторону Макарской) к ней стучались, я узнал ваше имя и заметил вашу квартиру. С этого все и началось. Мы хотели согреться и уйти…

МАКАРСКАЯ. Погоди! Это ты искал вчера, где переночевать?

БУСЫГИН. Да. Все вышло само собой. Утром, вместо того чтобы уйти…

САРАФАНОВ. Это невозможно… Не верю. Быть этого не может!

БУСЫГИН. Я надеюсь, что вы меня простите, потому что я… В общем, я рад, что попал к вам…

САРАФАНОВ. Значит, ты мне… Выходит, я тебе… Как же так?.. Да нет, я не верю! Скажи, что ты мой сын!.. Ну! Сын, ведь это правда? Сын?!

БУСЫГИН. Нет…

САРАФАНОВ. Кто же ты? Кто?!

НИНА. Он – псих. Он настоящий псих, а мы все только учимся. Даже ты, папа, по сравнению с ним школьник. Он настоящий сумасшедший.

ВАСЕНЬКА. Ну и дела…

МАКАРСКАЯ. Да-а, история…

САРАФАНОВ. Но я не верю! Не хочу верить!

БУСЫГИН. Откровенно говоря, я и сам уже не верю, что я вам не сын. (Взглянув на Нину.) Но факт есть факт.

САРАФАНОВ. Не верю! Не понимаю! Знать этого не хочу! Ты – настоящий Сарафанов! Мой сын! И притом любимый сын!

НИНА (Бусыгину). Я тебе говорила… (Сарафанову, весело.) А я? А Васенька? Интересно, ты еще считаешь нас своими детьми?

САРАФАНОВ; Нина! Вы все мои дети, но он… Все-таки он вас постарше.

Все смеются.

МАКАРСКАЯ. Чудные вы, между прочим, люди.

НИНА (смеется). Чудные – дом чуть не сожгли.

Макарская махнула рукой.

САРАФАНОВ. То, что случилось, – все это ничего не меняет. Володя, подойди сюда…

Бусыгин подходит. Он, Нина, Васенька, Сарафанов – все рядом. Макарская в стороне.

Что бы там ни было, а я считаю тебя своим сыном. (Всем троим.) Вы мои дети, потому что я люблю вас. Плох я или хорош, но я вас люблю, а это самое главное…

МАКАРСКАЯ. Извините, конечно. (Бусыгину.) Но я хочу спросить. У тебя родители имеются?

БУСЫГИН. Да… Мать в Челябинске.

НИНА. Она одна? (Смеется.) Папа, тебя это не интересует?

БУСЫГИН. Она живет с моим старшим братом.

НИНА. А сам ты? Как ты сюда попал?

БУСЫГИН. Я здесь учусь.

САРАФАНОВ. Где же ты живешь?

БУСЫГИН. В общежитии.

САРАФАНОВ. В общежитии… Но ведь это далеко… и неуютно. И вообще, терпеть я не могу общежитий… Это я к тому, что… Если бы ты согласился… словом, живи у нас.

БУСЫГИН. Нет, что вы…

САРАФАНОВ. Предлагаю от чистого сердца… Нина! Чего же ты молчишь? Пригласи его, уговори.

НИНА (капризно). Ну с какой стати? Почему он должен жить у нас? Я не хочу.

БУСЫГИН. Я буду вас навещать. Я буду бывать у вас каждый день. Я вам еще надоем.

САРАФАНОВ. Володя! Я за то, чтобы ты у нас жил – и никаких.

БУСЫГИН. Я приду завтра.

НИНА. Когда?

БУСЫГИН. В семь… В шесть часов… Кстати! Который час?

НИНА. Половина двенадцатого.

БУСЫГИН. Ну вот. Поздравьте меня. Я опоздал на электричку.

Занавес