"Индиана Джонс против Третьего рейха" - читать интересную книгу автора (Тюрин Александр, Щеголев Александр)
ЧАСТЬ ВОСЬМАЯ. ЕГИПЕТ. ЛЕТО. КОНЕЦ ИСТОРИИ 1. РАЗВЕДКА ГУЛЯЕТ САМА ПО СЕБЕ
После похода в храм крестоносцев Индиана Джонс лежал пластом в номере убогой искендеронской гостиницы, поднимаясь лишь для того, чтобы укусить лепешку, глотнуть виски или раскурить сигару. Обморочный сон сменялся жутковатыми видениями и наоборот. То тебе картинки из древнеегипетской жизни: парадный выход фараона, кормление мумии, звериноголовые боги и все такое прочее; то кошмары на тему первого крестового похода: скачущая лава арабской конницы, режущий уши визг, оскаленные зубы и сабельный свист. Потом хруст костей и пространство под веками заполняется красноватым сиянием. И снова провал…
Сил не хватало даже на то, чтобы снять шляпу.
Откуда-то в его комнате появлялись бутылки любимого виски "Джонни Уокер", довольно свежая еда, кто-то платил за его проживание и забирал пустую стеклотару. Это происходило как бы само собой, что вполне устраивало доктора Джонса. Ему не хотелось думать о мелочах. Иногда больному казалось, что кто-то стоит рядом с его койкой и о чем-то настойчиво спрашивает. Но именно в это время Индиана находился в забытьи и слова долетали до него лишь в виде неясного рокота.
Течение его болезни было, конечно, странным, но не более, чем все происшедшее с ним ранее.
Когда череда провалов и кошмаров прекратилась, когда доктор Джонс очухался настолько, что даже решил побриться, то обнаружил у себя в номере…
Клопика! Которого сейчас за незначительный вес можно было прозвать Микробиком. А еще сержанта-гориллу вместе с холмами плеч и невыделяющейся на их фоне головой. Похоже, Чак Питерс был приставлен к мальчику в провожатые.
- Клопик, ты по-прежнему жульничаешь при игре в покер?
Это были первые слова выздоравливающего Индианы, а первый его вопрос звучал так:
- Где мой папа?
- Мистер Джонс в госпитале, где же ему еще быть.
Обезьяночеловек Питерс все-таки умел разговаривать, и голос у него был совсем не грозный бас, а тихий скромный тенорок. Тщательно подумав, сержант добавил:
- Все у вашего отца не как у людей. Пуля пробила ему правое легкое навылет. Однако пневмоторакс был минимальный и никаких сгустков крови. Обошлось без инфекций и даже нагноения, хотя в руках у докторов мистер Джонс оказался лишь спустя двенадцать часов после ранения. Но врачи меня уверяли, что после ранения прошло не меньше двух недель и должно быть пациента уже лечили опытные хирурги, ведь входное отверстие успело стать махоньким розоватым рубчиком. А выходное отверстие сократилось с трех дюймов до одного! И это у дряхлого в общем-то человека… Вы что, мумие прикладывали?
- Есть многое на свете, друг мой Питерс, что и не снилось вашим мудрецам, - Индиана машинально перефразировал Шекспира. - Но к сожалению, у меня в голове полный нуль насчет того, что случилось с нами на двенадцатом часу перехода. Помню только, отец бредил. Он хихикал и спорил сам с собой о причинах возвышения храма Амона при Рамзесе Великом. А полуобморочный Маркус просто болтался на сидении… Еще помню, как отец вдруг заявил: "Соотечественники. Братья, а также сестры. В этот знаменательный день лишь дебилу покажется остроумным пускать солнечные зайчики." После таких слов я отрубился…
- Наверное, мистер Джонс заметил блики на переднем стекле моего автомобиля, - без особого восторга поделился сержант.
- И я там сидел, - вклинился Клопик, - это я заметил голову мистера Броуди, только принял ее сначала за тыкву.
А Чак Питерс, укоризненно взглянув на мальчика-озорника, вернулся к вопросу чудесного исцеления старого профессора.
- Врачи говорят, что через три дня мы можем его забирать. Тем более, что он позволил себе некие шалости в отношении медсестры из немецкого Красного Креста. Этого даже мусульмане себе не позволяют.
- Значит, он действительно на верном пути к выздоровлению, подытожил Индиана и переключился на менее срамную тему. - Ну, и все-таки, мистер Питерс, как ваш пускающий зайчики автомобиль повстречался с нашей живописной тройкой?
- На самом деле мы следили за Бьюкененом, - стал вежливо объяснять сержант. - Вначале ФБР заинтересовалось его обширной перепиской с немецкими учеными довольно сомнительной репутации. Потом этот лягушатник Ренар возник словно из тумана и кинулся скупать раннехристианские реликвии. Ренар - приятель Бьюкенена, между прочим. Якобы доктор, но ничего кроме нескольких маловразумительных статей в германских журналах трехлетней давности мы не нашли. Причем, все они были о прародине арийцев на Гобийском Алтае. Бредятина полная, тьфу на нее. Существовал, правда, еще египтолог Ренар, только бельгиец, которого задушили придурочные феллахи во время раскопок в Абидосе конца двадцатых годов.
- Все-таки наша родная разведка самая гуманная разведка в мире, - без особой радости заметил доктор Джонс. - Ей стыдно за кем-либо следить слишком пристально. К вашему сведению, предатель американского народа мистер Бьюкенен успел совершить все дурнопахнущие дела,которые планировал. Сейчас он, наверное, рапортует о перевыполнении плана одному большому начальнику по имени Вельзевул. И мисс Шнайдер тоже… Эльза, Эльза, угораздило бы тебя родиться в Старфорде, штат Иллинойс. Твой папа у нас торговал бы, наверное, средством от клопов и другими колдовскими товарами.
- Эльза Шнайдер… - сержант словно попробовал имя на вкус. - Немка? Из Аненэрбе? Значит, и Бьюкенен работал на это шарлатанское гнездо? Хорошо, что вы, сэр, и мистер Джонс-старший, так сказать, живы и можете давать показания, то есть расскажете обо всем.
- Да уж, мой папаша вам расскажет и покажет… Чак, давай все-таки оставим церемонии, без "сэров" обойдемся. Так проще.
Сержант кивнул своей невыделяющейся головой, несколько зардевшись от смущения.
- Если ты не против, Чак, я отработаю затраты министерства ВВС на поиски и содержание семьи Джонсов только устным рассказом. По рукам?
И в течение следующего часа Индиана излагал то, чему был свидетелем после расставания с родной разведкой в городе Стамбуле. Естественно, опуская интимные детали.
Как ни странно, остросюжетная повесть из жизни археолога особого впечатления на сержанта Питерса не произвела.Он даже казался разочарованным, как человек, который купил билет на полицейский боевик, а посмотрел любовную драму.
- Так чего ж тебе надо, Чак? - озадачился доктор Джонс.
Сержант клонил свою аккуратную головенку то на одно мощное плечо, то на другое. И наконец произнес ключевые слова.
- Я был уверен, как и полковник Фэйрстоун, как и мой отец, вернее, майор Питерс, что деятельность так называемого института Аненэрбе и его археологов всего лишь ПРИКРЫТИЕ, очень хитрая крыша для серьезных разведывательных операций Германии по всему миру. Я в этом уверен до сих пор. Гляньте, в каких районах немцы занимаются своими изысканиями? Непал как раз то место, где в будущей войне должны соединиться немецкие армии, наступающие через Переднюю Азию, с японскими частями, двигающимися через Китай. Само собой, нацисты хотят войти в доверие к различным антибританским силам, пусть даже и поклонникам Кали. Или возьмем южную Турцию…
Сержант, прервавшись, жестом отправил Клопика к дверям - прислушаться - сам же осторожно отодвинул занавеску на окне и обозрел улицу.
- Именно сюда придется удар англо-французских войск, базирующихся в Сирии и Палестине. Немцам надо проверить, насколько прочен их союзник, где бы неплохо врыть доты и устроить опорные пункты. Иначе не может быть, ну, не психи же руководят великой державой Германией!
Индиана Джонс не без удовольствия раскурил сигару и ограничился репликой:
- Что ж, Чак, по-своему ты прав.
- А мы к вам в гости ходили все время, - звонким голосом заявил Клопик. Он все пытался встрять между взрослыми и наконец у него получилось. - Хотя вы нас совершенно не узнавали и называли какими-то подозрительными именами: Птахотеп, Мериамон…
- Так это вы меня кормили?
- И поили тоже, - вредно хихикнул мистер Лопсанг. - Вы, доктор Джонс, умеете пить виски даже в спящем состоянии.
- Ты мне и в могилку пару бутылок опусти. Авось пригодятся, - заранее попросил археолог. - Кстати, откуда ты взялся, Дорджи?
И Клопик поведал историю Клопика.
Ему удалось удрать из немецкой резидентуры, что располагалась неподалеку от Стамбула и была замаскирована под дом богатого бая. Причем после того, как пришлось проторчать там почти неделю в роли важного пленника.
Почему немцы не пристукнули мальчонку? Доктор Джонс догадывался, каков ответ на этот вопрос.
Они были заинтригованы тем, что пацану удалось выдернуть из состояния "калимайя" двоих человек. Ничего подобного нацистам, экспериментировавшим с огнем и кислотой в своих концлагерях, достичь не удавалось. Очевидно, простодушные люди Гиммлера уверились, что ребенок связан с тибетскими центрами сокровенных сил - Шамбалой и Агартхи.
Клопик смылся через чердак резидентуры во время грозы. Красивый кипарис был срезан молнией, в падении раскурочил забор и уронил крону прямо на крышу немецко-фашистского дома. Клопик не был бы собой, кабы не воспользовался такой "упавшей с небес" возможностью.
На чердаке, правда, присутствовал охранник, но мальчик крупно озадачил этого человека. Удар детской головенкой был точным и выверенным, как мазок японского каллиграфа, и пришелся на самую уязвимую деталь у мужчины. (Просто рост не позволял нанести более честный удар.)
Избавившись от назойливой опеки, пацан выскочил в окно, пробежался по веткам и стволу прямо на волю - туда, где нет конвоя и трехразового питания.
"Пруха есть пруха", - так охарактеризовал свой побег мальчик. Наверное, прав был штурмбанфюрер Хорхер, когда считал, что Индиане и его дружкам сопутствует удача гораздо чаще, чем полагается по теории вероятностей.
Мистер Лопсанг пешим ходом, бегом и на запятках добрался до Стамбула. Однако после геройской гибели майора Билла Питерса, не сработала ни одна старая явка, ни один тайник не лелеял в себе никаких указаний для юного агента. В американском посольстве мальца просто отвадили пинками. Оставалось последнее - связаться с полковником Фэйрстоуном в Вашингтоне, который являлся начальником Билла Питерса, а следовательно и самого мистера Лопсанга. Причем, если майор Питерс гималайскому беспризорнику заменял папу, то далекий полковник явно тянул на роль дедушки. К тому же работавший в Вашингтоне "дедушка", в отличие от остальных друзей и соратников, никуда не мог исчезнуть. Чтобы воспользоваться услугами международной почты, надо было разжиться несколькими монетами. Клопик прибег к своим старинным навыкам и пытался почистить на базаре одного торгаша. Но воровство ради дела мира и прогресса не состоялось. Когда детская ручонка уже пробралась в чужой карман, маленького разведчика вспугнул кто-то похожий на немца. Над самым ухом прозвучал противный голос: "Хороши малшик так не поступаль", Клопик дернулся и попался.
Торговец, как выяснилось, по большому счету был незлым человеком. Он и его холуи колотили мистера Лопсанга пятками и ладонями в пределах десяти минут. К тому же торговец оказался караванщиком и взял воришку к себе, причем на должность шута.
Но в Ираке налетели бедуины, шлепнули караванщика и забрали Клопика в рабство. Бедуины давно кочевали, с деньгами у них сделалось худо, поэтому они заставляли мистера Лопсанга тибрить для себя на базарах разные полезные вещи, начиная от сигарет и кончая леденцами. Эти люди с винтовками и саблями хороши были лишь тем, что невольно обучили Дорджи арабскому языку.
Бедуины добрались до Палестины, там по своему обыкновению пытались совершить "квартирную кражу" и влезли в один крестьянский дом, стоявший на отшибе. Но дом оказался полон бойцов еврейской партизанской армии Хагана. Дело приняло серьезный оборот и бедуины получили по дырке во лбу. Клопик тем временем смылся с места действия и добрался на перекладных до Иерусалима. Там его заметил офицер из английского штаба, признал в нем тибетскую национальность, и, заинтересовавшись таким этнографическим казусом, забрал парнишку к себе на должность "боя".
Наконец Клопик заработал честным трудом слуги несколько шиллингов, на которые смог отправить телеграмму далекому "дедушке" Фэйрстоуну. Каково же было удивление англичанина, как вытянулось его и без того лошадиное лицо, когда в один прекрасный момент к Клопику явился здоровенный американец. Заокеанский гость имел паспорт на имя Роберта Хэмфри, но являлся по сути сержантом Чаком Питерсом.
Когда мистер Лопсанг оттараторил свое, сержант, уставший от обилия слов, стал собираться.
- Куда? - полюбопытствовал Индиана.
- К папаше вашему. Сейчас его сторожат двое курдов, и все-таки… Это ж ключевой человек.
Доктор Джонс хотел было оскорбится подчеркнутым невниманием к собственной персоне, но тут сержант снова повторил "к папаше" и его твердое лицо вдруг как-то обвисло.
- Чак, знаешь, - произнес Индиана, - в свое время я не смог тебе сказать кое-что, а теперь уже вроде поздновато. Но все-таки, твой отец был… надежным человеком. В нем сочеталось то хорошее, что есть в людях, и лучшее из того, что имеется в американцах. В общем, прими мои соболезнования.