"Индиана Джонс против Третьего рейха" - читать интересную книгу автора (Тюрин Александр, Щеголев Александр)

ВЗГЛЯД 2

Город Иерушалаим должны были брать полки Амона и Ра. Полк Пта находился в резерве.

- Вот он Ровоам, бездарь, шапка блестит на солнце, - показал рукой штабной офицер.

Штаб полка Пта расположился на холме, поросшем масличными деревьями. Светило застыло почти в зените, растительность источала тяжелый аромат, лениво жужжали мухи, недвижные знамена, казалось, налились каменной тяжестью. Солдаты, в основном северные варвары, расположились под кустами в непринужденных позах.

Полковник Питхор Иосепт выбрался из приземистого желтого шатра и направил взор на далекую фигурку.

- Значит, ты говоришь, Ровоам - царек племени иехуди, которого остальные израильские племена за властителя не признают. И даже послали его подальше реки Иордан, когда он пообещал хлестать их скорпионами для лучшего поступления налогов. Сведения-то надежные? Вдруг на нас сзади налетит конница какого-нибудь его союзника? Раз-два, и головы нет, ни у вас, ни у меня.

Штабной офицер мигом отреагировал на размышления военачальника.

- Сведения поступили от человека, который служит виночерпием у Ровоама, и заодно, как скрытый амонопоклонник, работает на Совет Фиванского Храма.

- А, храмовая разведка… Они ведь передают Большому Дому лишь то, что пожелают нужным. Я бы предпочел, чтобы этот виночерпий получал свои

сребреники у Совета Большого Дома. На всякий случай выставьте заграждения у подножия холма и устройте засаду вот на той дороге…

Тем временем полки Амона и Ра показывали чудеса дрессуры. Цепи метателей, выскакивая из-за больших деревянных щитов, швыряли через городскую стену копья с намотанной на острия горящей паклей. Лучники, приподнимаясь из-за тех же щитов, пытались попасть в бойницы и ссадить обороняющихся с верхотуры. Чуть подальше стояло два десятка баллист, похожих на большие ложки, а подле них начальники - с большими змеевидными жезлами. Механизмы размеренно отправляли здоровенные камни на расстояние в три полета стрелы, те шлепались где-то далеко в городе, являя Мощь Владыки и насыщая ужасом население. Еще дальше от стен былиустановлены

катапульты, что угощали город Иерушалаим стрелами размером с бревно, тоже обмотанными горящей паклей. Такие посланцы Владыки должны были устраивать поджоги в разных частях города и вызывать бестолковую беготню животных и людей с ведрами и бочками.

Штурмовые группы располагались среди виноградников. Там тяжело обвисли из-за безветрия хоругви с изображением крупнорогатого барана животного, любимого Амоном. Там же работала группа жрецов из фиванского храма. Белые одеяния, бритые раскрашенные головы. Рабы божьи гон-нутеры задавали ритм битьем в большой барабан, чтецы гор-гебы повторяли победные формулы вслед за главным заклинателем - уэбом. Жрецы возились с изваянием Амона, статуей получеловека-полубарана в длинных шитых золотом одеждах, возле которой дымились сухие травы. Через это изваяние Сила бога переливалась в Отвагу солдат.

Защитники города тоже не зевали, швыряя со стен горящие широкие колеса, которые неслись вниз по склону, вызывая смятение и вопли на своем пути. Городские стрелки метко садили из луков и пращей. То и дело кто-нибудь с нападающей стороны шмякался с расквашенным черепом или запачканным кровью нагрудником.

Но вот пропели горны, послышались там и сям барабанные дроби, и полк Амона ринулся на приступ в том месте, где из-за стены валил особенно густой дым. Набирая скорость, как "дыхание огненное", амоновцы с лестницами мчались к стенам. А через ров моментально были переброшены мостки.

Далее все было устроено четко и слаженно. Боковые бойцы-латники широкими щитами прикрыли спины и головы солдат, несущих лестницы. Затем передние носильщики, опираясь на те самые лестницы, резво взбежали по стене. Оказавшись наверху, они стали лихо махать железными мечами, купленными за золото у заморских ахеян. Тут же у лесенок выстроилась очередь из штурмовиков, которая быстрой гусеницей поползла наверх. Когда передовые меченосцы рухнули сверху с выпадающими внутренностями, очередь уже ворвалась на верхотуры стен и стала разбегаться по пристенным мосткам, кромсая защитников города секирами и изогнутыми клинками.

- Дальнейшее - дело техники. Нашей, египетской, - проговорил с долей отвращения Питхор Иосепт. - Пусть израильтяне и сноровистые драчуны, недурные в ближнем бою, но кто они есть - дикари, Люди Мглы. Куда им сдюжить против египетского боевого порядка, который предвечный Пта влил в умения и души Настоящих Людей? К тому же наших больше раза в три… Колесница Ра преодолеет не такую уж большую дистанцию на небе, когда подключится желтознаменный полк Пта…

И в этот момент бессильно распахнулись Царские ворота.

Полковник чуть повернул голову в сторону штабного офицера, который сразу согнулся, показывая полную готовность исполнить волю высшего начальника.

- Правогласный Джедефхор, передай чутким ушам начальников отрядов, что пора заняться построением в походный порядок. В город войдем стройной колонной, внушающей страх и зависть. И прикажи, Джеди, чтоб подвели ко мне мою любимую лошадь Пирамиду. Она не любит скакать, и это мне в ней нравится.

Когда построение было исправно завершено, полковник, осененный стягами, в окружении самых крепких и испытанных воинов возглавил колонну. Но перед тем приподнялся в стременах, чтобы увидеть весь полк.

- Солдаты Пта! Владыка вдохнул в вас Мужество и возложил на вас почетную задачу - исполнить веление Семи Хатхор и установить в этом варварском городе египетский порядок. Взять под контроль Царские и Левитские Ворота. Содействовать тушению пожаров, предотвращать поджоги, надзирать, чтобы рядовой состав не тащил слишком уж большие тюки, и самим не усердствовать. Резню останавливать. Безоружных жителей из города выпускать… Ибо бесполезное убийство не признается владычицей порядка Маат за добродетель. Помните, что вы египетские солдаты, а не ассирийцы какие-нибудь. Но не это главное. Своей Волей Большой Дом обязывает вас вынести все ценное из главного храма этого города: и золото, и медь, и сосуды, и щиты, и ткани, и изваяния, если таковые найдутся.

- Рады служить Большому Дому, - рявкнули в ответном слове солдаты и шмякнули мечами и копьями о щиты.

Действительно, колесница Ра не одолела и двадцать четвертой части дневного пути, когда Питхор Иосепт и его полк оказались в городе. Грабеж был в полном разгаре, работа спорилась. Картину составляли клубы дыма, падающие головешки, давка, солдаты, снующие по домам, как крысы по корзинам с хлебом, лязг металла и визги, стенания, вопли.

Голые бабьи груди и прочие места. Их тоже много. Женщинам в такие дни приходится несладко. Но у египетских солдат есть в этом деле определенные пределы, мало кто хочет навлечь на себя гнев Исиды - бабьей заступницы, она ведь может и мужскому естеству навредить.

Храм Соломона не тянул ни в какое сравнение с Карнакскими или Луксорскими махинами в городе Амона - Фивах. В общем, это был просто большой дом, двадцати локтей в ширину и шестидесяти в длину. Да, иехуди довольно наглое племя, согласился Питхор Иосепт с совершенно правильным изречением Величества. Их Ба спит и Ка молчит, они не признают Маат. Растрезвонили бесчинно, понимаешь, о своих липовых достижениях.

Когда подоспел полк Пта, солдаты Ра уже подпалили притвор и без особого успеха пробивались внутрь храма. Однако свежие и не участвовавшие в бою бойцы Пта мигом разогнали их и первым делом оцепили иерушалаимское святилище. Затем часть солдат проникла с помощью лестниц на крышу, через которую просочилась на веревках внутрь храма. Одновременно, с помощью глинобитных машин в стенах твердыни были пробиты щели, достаточные для проникновения плечистых бойцов. Защитники святилища оказались под ударом со всех сторон. Однако они были ловкими, крепкими и вооружены короткими, но закаленными железными мечами, поэтому, прежде чем дать перебить себя, забросали трупами бойцов Пта весь храм.

А потом защитников не стало. И закипела другого рода работа. Солдаты рьяно выламывали кедровые доски, обшитые золотыми пластинками, из стен; сшибали позолоченный орнамент и барельефы; вытаскивали массивные золотые гвозди; укладывали в мешки кадильницы, чаши, лампады, подсвечники; сдирали шелк и виссон, закрывающие ниши; сноровисто скатывали ткань в рулоны.

- Солдаты Пта! - протрубил полковник в суматоху, царящую в бывшей молельне. - Все эти ценности принадлежат Большому Дому, не пробуйте прятать их даже за щеку или выносить за заграждение. Только сдавать писцам-счетчикам. И убереги боги ваши руки и ноги от сомнительных поступков. Еще раз повторяю для тех, чья душа-Ба до сих пор пребывает в потемках: сдавать писцам, находящимся подле верблюдов, справа от главного входа в храм.

А потом он заметил приземистого солдата, пытающегося проскочить под покровом пыли в какую-то щель в левом приделе храма, причем вместе с золотым семисвечником.

- Эй, парень, неужто Амон наступил тебе на ухо? Или твой родной Зеус щелкнул молнией по твоей голове? Такая шутка может плохо для тебя кончиться, - окрикнул командир рядового, а потом добавил несколько слов на родном для бойца крито-микенском диалекте. - Пакуро (толстячок), куда ты прешь как таурос (бык) с перцем в заднице. Лучше отнеси эту покатама (золотую штучку) дяде с ведомостью.

Парень не собирался реагировать. Тогда начальник полка кинулся вслед за своим солдатом. За щелью в стене была сумрачная пыльная комнатка. Полковник ничего не успел разглядеть, только чуть присел, почувствовав приближающееся лезвие, и все равно демон боли впился в плечо. Солдат, от которого, видно, отвернулись все благие боги, чуть не зарезал своего командира. Питхор Иосепт отскочил в сторону, однако не удержался на ногах и рухнул на пол. Он едва успел перевернуться на спину и заметить тень мятежного солдата, быстро надвигающуюся на него. Впрочем, когда подлый бунтовщик наклонился к нему, как раз удалось зацепить одной ногой его за щиколотку, другой толкнуть в голень. "Пакуро" грузно разложился по полу.

Но когда полковник поднялся, вор уже утвердился на своих крепких ногах-столбиках. Его расплывчатая мощная тень, похожая на злобного демона пустыни, повергала в смятение душу-Ба, заставляла ее нашептывать, что все пропало. Питхор Иосепт, рассердившись, мысленно надел на нее колпак, как на попугая, и ощутил тяжелую волну, прокатившуюся от противника - будет укол слева под диафрагму! Левая рука полковника двинулась от лица по кругу вниз и там встретила предплечье врага. Затем еще полоборота телом, Питхор Иосепт примкнул боком к противнику, его правая рука проникла за спину вредному "пакуро". Командир и солдат почти обнялись, а затем последовал бросок через бедро из арсенала крито-микенской борьбы. "Пакуро"рухнул мешком на пол, попытался еще поднять голову, но нога полковника припечатала его низкий лобик. Тем самым поединок был окончен, беззаконие покарано и чаша перекочевала в руки правогласного.

Однако Питхор Иосепт почувствовал чье-то присутствие в помещении и начал суетливо нашаривать кинжал, оброненный солдатом.

- Я стар и безоружен, я - священник этого храма Элиезер, - раздался не слишком бодрый голос.

- Все сразу становятся старенькими и безоружными, когда продувают битву. Если ты, служитель этого храма, просишь моей защиты,ты ее получишь. И я поступлю согласно предписаниям Маат. Если же ты захочешь остановить разрушение храма, ты не сможешь этого сделать. Такова уж Воля Большого Дома, не ведающая преград, таково веление Семи Хатхор.

- Я, молодой человек, не прошу защиты, мой дух-руах не крепче держится в теле, чем венчик одуванчика на стебельке. И не прошу я остановить разрушение Храма, потому что этого хочет Господь. Мы грешили пред очами его, и он послал на нас Владыку Мицраима.

В комнате будто стало светлее. Питхор Иосепт явственно различил собеседника - беленького чистенького старичка с носом-клювиком и головой, скрытой под платком.

- С этим утверждением трудно спорить. Весьма сожалею, что ваше верховное божество ничего лучшего вам не пожелало. Однако меня разбирает здоровый смех при мысли о том, что Сын Ра получал указания от вашего господа.

- Нашему Господу подвластны не только обитатели Мицраима, но все страны и народы. Всякая тварь создана им и поддерживается его дыханием каждый миг.

- Ты, ветхий днями, волен прошамкать что угодно, ведь душа твоя окутана мраком старости и испарениями невежества.

Старичок взял паузу, потом произнес вопросительно-утвердительно:

- Владыка Мицраима вознамерился уничтожить Ковчег со Скрижалями Завета, которые вскоре будут вынесены твоими воинами из Святая Святых.

- Мой повелитель - воплощение бога мудрости Тота, великий бог Пта живет в его духе-Ка. Владыка - тонкий собиратель реликвий чужих народов. Но если он, исследовав своим Ка то, что называешь ты Ковчегом, найдет его источающим зло и захочет уничтожить, ничто воспрепятствовать Воле Величества не сможет. Ведь ей подвластен даже Священный Нил.

- И все-таки ты, военачальник, спрячешь Ковчег и сохранишь его, и много поколений сменит друг друга на земле, прежде чем он будет найден, а тогда Сила Скрижалей спасет народы, погрязшие в грехах и почерневшие от беззаконий.

- Речь твоя, старец, красива, но бесполезна. Зря ты пытаешься смутить меня и толкнуть на преступление. Если даже у нас общие Праотцы, то кровная связь для меня ничто в сравнении с ревностным служением Большому Дому, с долгом перед Владыкой-Хранителем Кеме, с порядком, установленном благими богами…

Проговорил это Питхор Иосепт и почувствовал, что остался в комнате один, как перст, а старец то ли скользнул в потайную дверь,то ли испарился, будучи всего лишь призраком.

Не успел правогласный начальник воинов вернуться в храмовый зал, как его обступили солдаты, не смеющие показать лица.

- Господин наш, прогневали мы этого бога бесчинствами в его доме…

Храм, где были ободраны даже стены, мало чем напоминал то святилище, которое находилось здесь еще утром.

Алтарная завеса была разорвана, за ней в полумраке проглядывался лишь какой-то ящик. Украшенный крыльями и поблескивающий золотом, а еще источающий смутную угрозу.

- Почему это не вынесено до сих пор? - полковник свел брови воедино. - Так вот же, господин, - офицер Джедефхор махнул рукой.

То, что совсем недавно было солдатами полка Пта, теперь представляло месиво, негодное для сохранения в виде благородных нетленных останков. Неведомая сила подбросила воинов вверх, а по пути они вскипели и лопнули, так что на пол вернулись жалкие ошметки.

Джедефхор едва продавил в закостеневшее горло:

- Здесь мощная магия. Нужны жрецы, которые смогут разрушить ее силой Пта.

- Ну, так тащите сюда полковых жрецов!

Страх набухал в полковнике на дрожжах недоумения - как всемогущий Пта допустил такое?! Происходящее никак не укладывалось в его планы бодро рапортовать Большому Дому о том, что ковчег уже движется в сторону Кеме для вечного упокоения в каком-нибудь из храмов Амона.

Жрец - уэб Хардедеф - заставил себя поискать, однако когда он разглядел красноречивое месиво, то побледнел, даже позеленел ввиду изрядной смуглоты.

- Ну, работайте, отец святой, - напористо сказал полковник. - Вам и четки в руки.

- Мне кажется, надо пригласить войсковых жрецов…

- А мне не кажется.

- Сегодня мой теменной тысячелепестковый лотос может и не раскрыться, чтобы принять лучи Пта, - Хардедеф попробовал квалифицированно увильнуть.

- Чтобы ожидать, когда наступит просветление, не надо быть жрецом.

Тем более, главным полковым. Дело ведь в знаниях. Насколько я понимаю, сила Пта в тех словах и священных именах, которые вы станете изливать своими устами…

Жрец почти обреченно хлопнул в ладони. И тут же дьяки гон-нутеры подхватили ритм. Пта, в отличие от чинных Амона и Ра, любил энергичное служение. Хотя любому египетскому богу были бы мерзки непристойные телодвижения, выкрики и визги, которыми отличаются поклонники азиатских божеств, финикийской Астарты и аккадского Мардука.

Немного погодя, казалось, заклинательное дело пошло на лад, дьяки были в ударе, курильницы активно дымили ладаном.

- …Пта - драгоценность в лотосе, Пта - свет небес, Пта - хранящий наши Ка в Сердце своем, Пта - милующий и спасающий…

Гор-гебы стройно вторили уэбу. И вот Хардедеф сокровенными словами отверз свой Ка, который поймал луч Пта и теменной тысячелепестковый лотос озарился божественным светом. Жрец взмыл на цыпочках - словно воздушные элементы его тела потянулись к небесной Нут из оков Геба… и упал на невидимую завесу алтаря.

- И полный порядок, - обгоняя события, шепнул Джеди.

Хардедеф будто бы прошел уже сквозь завесу и… удар был настолько силен, что жрец моментально превратился в лужу горячей дымящейся слизи на полу.

- Ну и ну! - осталось произнести присутствующим.

Гор-гебы и гон-нутеры бросились врассыпную из чуждого им святилища. Стали поодиночке сматываться и солдаты.

- Давайте-ка все вон отсюда! - поторопил их начальник полка и пожаловался неизвестно кому. - Только на желчь мне действуют, бестолочи.

Немного погодя в храме не осталось никого кроме Питхора Иосепта и Джедефхора.

- Что мы пока имеем с разорения храма, кроме небольшого количества золота, которого и в Египте за глаза хватает? - задумчиво произнес Джеди. - Железо и то нам пригодилось бы больше…

- Я сделаю все сам, - наконец приговорил сам себя Питхор Иосепт.

Подчиненный испугался:

- Что вы, господин мой полковник? Вам что, злой Сет свистнул в ухо? Нельзя…

- Можно. Если бог израильтян не замесил всех нас, едва мы сунулись в храм, значит, он хочет, чтобы египтяне забрали Ковчег. Но только не как победители, не как крутые гордецы.

- Я думаю, господин мой полковник, подойдете вы к завесе как гордец или как человек, уподобившийся по скромности скарабею, вы все равно превратитесь в квашню. Самое плохое тут, что никаких благородных нетленных останков из вас уже не получится, и великий Озирис никогда не возьмет ваш Ка в свою лодку, плывущую в вечность. И станет ваш Ка бесприютным духом, питающимся кровью…

- Это не слишком вдохновляет, Джеди, но и тебе неплохо бы подышать свежим воздухом.

Подчиненный не без облегчения вымелся из чужого святилища, где не осталось никого и ничего, кроме военачальника и сурово блестящего ящика.

Питхор Иосепт призвал помогать ему всех известных богов, затем обреченно сделал шаг через завесу. И ничего. Еще шаг, и как будто пространство сзади потончало, побледнело, стало зыбким, но ковчег не желал делаться ближе. А сверху принялись заглядывать баран-Амон, павиан-Тот и бык-Пта. Звериные ноздри жадно втягивали ароматы этого мира.

Еще вперед. То, что за спиной - потекло, заструилось, и вскоре уже напоминало стаю разноцветных переливающихся пузырей, которые разлетались, слетались, сливались и делились. Но Ковчег не стал ближе ни на локоть. Головы Амона, Тота и Пта утратили четкие очертания, обернулись вихрями, смерчами пустыни, втягивающими и вновь выбрасывающими переменчивые образы этого мира.

Один шажок, и пузыри сзади полопались, осталась игра каких-то сияний. Но Ковчег будто оттолкнулся от человека. Амон, Тот и Пта растеклись струями, не слишком отличимыми от остальных переливов.

Питхор Иосепт понял, что исчезает, как туман на холмах Ханаана поутру. В этих переливах не было ничего собственного, ничего имеющего отношение к нему. Оказалось, что мир нарисован кем-то ради забавы. И тут он вспомнил: одинокий человек - Один Бог. Есть лишь два источника напряжения, которые творят жизнь.

Лишь тогда он смог подступиться к ковчегу. И пока шел навстречу чужой святыне, то чувствовал, как поселяются упорство и сила в ногах, руки насыщаются мощью, уши - многозвучием, глаза - пестротой красок, как родится новая воля в сердце и желание понимать в голове. Первое, что он понял - те сущности, что играют миром, играют и им. Рано или поздно, когда от их власти освободится достаточное множество душ, игроки пожелают сыграть последнюю партию, партию на уничтожение. И тогда людям особенно понадобится Ковчег.

Для Ковчега должен быть создан тоннель через время.

У жителей Кеме и Аккада времени нет. В обитаемой части земли Владыка и благие боги с необходимой повторяемостью дают тепло, плодородный ил и влагу, а люди, снабженные необходимым навыками, предпринимают соответствующие усилия. Всегда был Большой Дом, всегда мерщики и счетчики учитывали плоды труда, а большие и маленькие властители направляли движения людей. Но сейчас Питхор Иосепт ощутил, что время у него появилось. Как у всех, кто поклоняется Скрижалям Завета, это время будет потрачено на то, чтоб вырваться из чужой игры.

Вскоре полковник возник в снесенных наполовину воротах Храма и сказал своим солдатам, которые, ощерившись копьями, замерли в молчаливом напряжении, изнуряющем все мускулы и члены тела.

- Четыре парня покрепче ко мне. Вы понесете ковчег.