"Диверсионно-штурмовой отряд" - читать интересную книгу автора (Тамоников Александр)

Эпилог

Транспортный «Ил-76», доставивший спецназ из Узбекистана, встретил Луганский, и в этом не было ничего необычного. Генерал всегда, насколько позволяла служба, встречал своих людей, возвращавшихся с заданий.

Каждому офицеру и прапорщику пожал руку. Затем автобусом бойцов отправили по домам. Пашин же с Луганским направились в центральный офис. Туда же доставили и Гурбани с Лески и Бриджем.

Оказавшись в кабинете, генерал выслушал доклад Пашина. Еще раз поблагодарил его за службу и… приказал привести Лески.

Григорий удивился. Время было без четверти одиннадцать. Скоро полночь, пора бы и расстаться, а Луганский вдруг пожелал увидеть наемника. Не Гурбани, что еще как-то можно было объяснить, а именно Лески. Генерал заверил, что ненадолго задержит Григория, просто ему хотелось бы уточнить кое-какие детали. Что за детали, Пашин не понял. Сначала не понял!

Ровно в 23.00 конвой ввел в кабинет бывшего британского капитана Дэвида Лески. Тот держался достойно. Лицо не выражало никаких эмоций, хотя ночной вызов не мог не встревожить наемника. Но он умел управлять собой.

Как только Лески предстал перед Луганским, генерал подошел к нему вплотную. Взгляды их встретились.

Пашин абсолютно ничего не понимал.

В глазах наемника вдруг мелькнуло нечто, похожее на изумление. Он неуверенно спросил:

— Капитан? Офицер с колонны, уничтоженной у Саланга?

Генерал ответил утвердительно:

— Да, господин Лески! Перед вами тот капитан, которого вы двадцать лет назад по непонятной мне причине не пристрелили, хотя имели полную возможность сделать это!

Наемник медленно покачал головой.

— Как все же тесен мир! Кто бы мог подумать, что я когда-либо встречу того русского офицера! Да еще при данных обстоятельствах! Поистине, пути господни неисповедимы!

— Один вопрос, Лески! Почему вы тогда на трассе не добили меня и не позволили это сделать душманам?

Лески ненадолго задумался, потом проговорил:

— Знаете, генерал, я, конечно, далеко не ангел и на моей совести много жизней. Я наемник, человек вне закона! Все это так! Но… я всегда уважал сильного и смелого противника. Уважал тех, кто умеет смотреть смерти в глаза без страха. Тогда, в далеком восемьдесят пятом, подойдя к раненому обреченному русскому капитану, я не увидел в его глазах страха. В них были ненависть и презрение! Поэтому я не стал стрелять, первый и последний раз в своей карьере платного наемника. Такого объяснения достаточно?

Луганский кивнул головой:

— Вполне!

— Тогда, в свою очередь, я могу задать вам вопрос?

— Задавайте!

— Что будет со мной и Бриджем?

— Как было обещано подполковником, вы будете жить! Об остальном поговорим позже.

— Ясно!

Генерал приказал увести Лески.

Как только конвой вышел, Пашин спросил:

— Что-то я не понял, Борис Ефимович, вы знакомы с этим наемником?

— Правильнее сказать, встречались ранее. И всего один раз!

Луганский прошелся по кабинету.

— Однажды, Гриша, я, тогда еще капитан войсковой разведки, в очередной раз был послан в Афганистан для организации работы по лагерям Хикматияра. Получилось так, что до Кабула мне предложили добраться вместе с крупной автоколонной. Недалеко от печально известного перевала Саланг колонна попала в засаду. «Духи» напали внезапно, и штатный командир автомобильного подразделения погиб в первые минуты обстрела. Пришлось мне как старшему по званию принять командование ротой на себя. С душманами работали наемники, и, как я понял позже, они работали по авиации, испытывая новейшие специальные переносные зенитно-ракетные системы. Им удалось сжечь четыре «вертушки» и два самолета. После этого вся банда начала отход, но не туда, откуда вышла на колонну, а через трассу в противоположном направлении. Для прорыва им необходимо было сломить сопротивление личного состава колонны. И «духи» с наемниками легко это сделали. Я же отстреливался до последнего патрона. У меня были прострелены ноги. Настал момент, когда я достал гранату, чтобы подорвать себя. Но не успел. «Духи» разоружили. Я ждал смерти в окружении торжествующих душманов, когда подошел этот Лески. Он о чем-то поговорил с афганцами, а затем отправил их в конец горящей колонны. Окликнул меня. Я повернулся и взглянул ему в глаза. Наемник поднял ствол американской винтовки «М-16» и направил его мне в голову. Я смотрел на него, он, очень внимательно, на меня. Я ждал выстрела, но его не последовало! Вместо этого наемник, резко развернувшись, ушел. Потом я потерял сознание. Очнулся в госпитале, где узнал, что «духи» вырезали всех раненых. Я же остался жив. Один из всего личного состава колонны. Это вызвало подозрение, и я, скорее всего, будь обычным общевойсковым офицером, оказался бы под прессингом особистов — оперуполномоченных КГБ, но руководство ГРУ, которому я и подчинялся, взяло меня под свою защиту. После лечения я был переведен на другую должность. И вот сегодня встретил того наемника, который оставил мне жизнь. Я его еще при высадке из самолета приметил, поэтому и вызвал, чтобы убедиться, он ли это. Убедился! Вот такие дела, Гриша!

Пашин проговорил:

— Да, история, прямо скажу, фантастическая! Знай я о ней раньше… хотя ничего не изменилось бы!

— Ты прав!

— И что будем делать с наемниками и Гурбани?

— Гурбани предстанет перед Международным трибуналом. А наемников, думаю, Гриша, заберем к себе! Нет, конечно, сначала суд, приговор, как положено, а вот отбывать срок они будут у нас. Богатый боевой опыт этого Лески, а также знание организации террористических актов будут весьма полезны нам в плане эффективного противодействия терроризму! Как считаешь, Григ?

— Полностью с вами согласен!

— Ну что, по пять капель за встречу и по домам?

— Можно!

Офицеры немного выпили, и через полчаса доставленный до дома генеральской «Волгой» Пашин позвонил в дверь своей квартиры.

Нина открыла сразу, повиснув на шее у мужа.

— Наконец-то, Гриша!

— Здравствуй, родная!

Григорий поцеловал жену.

Вошли в прихожую. Нина проговорила:

— Долго же продлилась твоя командировка!

— Да, знаешь, охранять эти комиссии, хуже нет! И сами ерундой занимаются, и нас около себя держат. Будто мы телохранители какие. Завтра выскажу все Луганскому. Лучше уж на войну, чем в подчинение штатским чинушам!

Нина внимательно посмотрела на мужа.

Подполковник выдержал взгляд. Супруге необязательно знать, чем на самом деле все это время занимался Пашин.

Она провела рукой по его лицу, заметив:

— Выглядишь ты очень усталым, Гриша!

— Это только внешне! Душ приму и буду в полном порядке, ты в этом убедишься, я так соскучился по тебе!

— Я тоже. Ну, я пойду приготовлю ванну, а ты возьми свежее белье. Потом поужинаешь!

Пашин добавил:

— И в постель! И чтобы до рассвета никаких намеков на сон! Ясно, любовь моя?

Нина тихо рассмеялась.

— Есть, командир! Но мне отчего-то кажется, что ты уснешь сразу, как только коснешься подушки.

— И не мечтай!

— Ну-ну, посмотрим!

Нина прошла в ванную комнату.

Григорий же вышел на балкон. На улице тепло, безветренно, тихо. Только внизу, на скамейке под березой, обнявшись, о чем-то щебечет влюбленная парочка. У них своя жизнь. Они не знают, что такое война. Дай бог, чтобы никогда и не узнали! Пусть живут мирно и счастливо. Так, как и должны жить люди!

Вдохнув полной грудью чистого осеннего воздуха, Григорий прошел в гостиную. Осмотрелся. Как же все-таки хорошо дома. Только те, кому часто приходится покидать жилище, могут оценить это счастье! СЧАСТЬЕ ВОЗВРАЩЕНИЯ ДОМОЙ!