"Охотник" - читать интересную книгу автора (Новиков Александр)

Глава шестая ГАЛОПОМ ПО ЕВРОПАМ

Гурон считал необходимым как можно скорее уйти подальше от границы. Здесь, конечно, нет погранзоны в привычном понимании… здесь и границы-то в нормальном, "человеческом", понимании нет… но лучше уйти подальше. Если бы он шел один, он бы "врубил пятую передачу". Но он шел не один. Часа через два стало понятно, что Анфиса совершенно выдохлась.

Гурон выбрал место в зарослях кустарника и объявил стоянку. Анфиса обессиленно опустилась на землю. Солнце стояло уже высоко, было жарко, гудели насекомые.

– Помру я, – сказала Анфиса. Гурон вытащил из рюкзака бутылку с водой, бросил ей и добавил: – Питьем не злоупотребляй.

Он достал из рюкзака карты, углубился в них. Анфиса жадно пила из горлышка.

– А как мы дальше пойдем? – спросила Анфиса, когда напилась.

– Как пойдем? А черт его знает, как пойдем. Как получится… Думаю, стоит попробовать маршрут по южной Европе: через Францию, Италию, Югославию…

– Нет! – воскликнула Анфиса. Гурон посмотрел на нее удивленно, а женщина смотрела на него со страхом. – Нет, не надо в Югославию.

– Почему? – спросил Гурон. Она молчала. Она молчала и смотрела тревожно, почти с ужасом. Гурон повторил: – Почему?

– Там…

– Ну… что там?

– Там… албанцы. Там Азиз.

– Кой черт? Какие албанцы? Какой Азиз?

– Там албанцы, Коля, – повторила она. – Не продавай меня албанцам.

– Ты что, с ума сошла?

– Коля! Коля, не продавай меня албанцам, – произнесла женщина. Голос у нее задрожал, она сжалась в комок. – Ко-Коля! Не… продавай… меня… албанцам! Коля, Коленька, не продавай меня. Я рабой твоей буду. Я всю жизнь, Коля… я ноги твои целовать буду, Коля. Только не продавай меня албанцам!

У Анфисы начиналась истерика. Ее колотило, в лице появилось что-то безумное… Гурон оторопел.

– Не продавай меня албанцам, Коленька! Не продавай! Не продава… я умоляю тебя, Коля!

Анфиса опустилась на четвереньки, подползла к Гурону, обхватила за ногу, завыла. Гурон попытался вырваться и не смог… он собрался пресечь истерику, дать женщине пощечину, но что-то его остановило. Гурон погладил Анфису по голове, обнял за плечи.

– Успокойся, – сказал он. – Успокойся, Анфиса… н у, что ты? Что?

– Ко-Коля… не надо, Коля… не продавай… меня… НЕ ПРОДАААВАЙ!

Гурону было страшно. По-настоящему страшно. Он смотрел в искаженное лицо… на дрожащие губы… он гладил вздрагивающие плечи и говорил что-то… говорил… говорил.

Он говорил: да черт с ней, с этой Югославией.

Он говорил: забудь раз и навсегда про этих албанцев.

Он говорил: я никому тебя не отдам… никто никогда тебя не обидит.

Постепенно Анфиса успокоилась, прильнула к Гурону.

Жарило солнце, гудели насекомые, прижимались друг к другу мужчина и женщина. У них не было сейчас никого роднее…

Испанию прошли как-то очень легко. В городке Мерида их подобрал водитель-дальнобойщик – молодой и на удивление молчаливый каталонец, довез до Мадрида. Дальше их пути разошлись – дальнобойщик ехал на юг, в Аликанте, а Гурону с Анфисой нужно было на северо-восток. Им снова повезло, их подобрал другой дальнобойщик, довез до Барселоны. Испанию, таким образом, пересекли всего за сутки. От Барселоны до французской границы осталось около двухсот километров.

В Барселоне, в парке Гуэль, Гурон украл бумажник у шведского туриста. Он не оставлял надежды обзавестись какими-либо документами, но документов в толстом бумажнике не оказалось. Была магнитная карта, но как ею воспользоваться? А наличных было совсем немного. На эти деньги сняли номер в гостинице, где снимают номера на два-три часа. Отдохнуть по-настоящему, конечно, не отдохнули, но зато приняли душ. По настоянию Гурона Анфиса подстригла ему бороду, а сама перекрасилась в блондинку…

Анфиса заметно повеселела. Гурон тоже делал вид, что все прекрасно. На самом-то деле он не был в этом уверен. Прошли одну границу… ну и что? Впереди еще несколько границ, а документов как не было, так и нет… а полиция в Европе давно уже имеет структуру под названием "Интерпол". Черт его знает, насколько эффективно работает эта организация, но помнить про нее надо.

Еще Гурона беспокоил хозяин отеля – довольно часто владельцы сомнительных заведений постукивают в полицию. Таким образом они покупают лояльное к себе отношение. А хозяин явно обратил внимание на то, что Гурон и Анфиса несколько "подкорректировали" внешность… На всякий случай Гурон оставил хозяину весьма щедрые чаевые. Это, однако, ничего не изменило. Уже через десять минут после того, как Гурон с Анфисой покинули гостиницу, хозяин позвонил в полицейское управление, сообщил курирующему офицеру о довольно странной паре.

Инспектор своего информатора выслушал, сделал пометку в блокноте. Задумался: приняли меры к изменению внешности… хм! Конечно, парочки, которые наведываются в такие отели, не очень хотят себя афишировать, но чтобы красить волосы… это, пожалуй, перебор. Там, в этих отелях-борделях, интересная публика встречается. Года два назад в таком же вертепе взяли пару, на которой висело одиннадцать убийств… их, правда, не то чтобы взяли – они отстреливались, ранили полицейского, а потом легли в постель и выстрелили друг в друга. Страшненькая была картинка: когда спецназ ворвался в номер, женщина была еще жива, а вся постель залита кровью… Инспектор оборвал никому не нужные воспоминания, сосредоточился на информации, полученной от хозяина гостиницы. Решил: пожалуй, стоит проверить.

Именно так бы он и поступил, но раздался еще один звонок. Агент сообщил, что только что видел около порта Учителя… Инспектор ринулся в порт. Как очень часто бывает в полицейской работе, информация не подтвердилась. Человека удалось задержать. Он был похож на Учителя, но не Учитель. Это стало ясно с первого взгляда – последняя жертва, которой повезло остаться в живых, сумела прокусить Учителю ухо, а у задержанного уши были в целости и сохранности… Спустя два часа инспектор вернулся в управление и вспомнил о звонке Вонючки – хозяина гостиницы. Ехать в гостиницу не хотелось, но инспектор пересилил себя и поехал. Разговор с хозяином ничего не дал. Ну, были двое… ну, покрасила женщина волосы, а мужчина подравнял прическу и бороду… ну и что из того? А ну-ка опиши их как следует, клоп вонючий… Хозяин начал описывать постояльцев и в голове у инспектора что-то замкнуло. Он мгновенно вспомнил ориентировку Интерпола.

Спустя час в гостинице уже работали двое инспекторов Интерпола. Хозяину предъявили фотографии мужчины и женщины, которые ограбили ювелирный магазин в Лиссабоне, и хозяин мгновенно их опознал. В номере сняли отпечатки пальцев, нашли несколько волосков и пустой бумажник, засунутый под душевую кабинку. Интерполовская машина закрутилась… но с большим опозданием – Гурон и Анфиса уже находились на испано-французской границе и готовились к переходу.

Перешли как по маслу. На железнодорожном узле какого-то городка забрались в пустой товарный вагон. Он двигался на восток, и это Гурона совершенно устраивало. Куда конкретно он направлялся, было совершенно неясно. Главное, что подальше от границы. На этом товарняке доехали до Марселя.

В Марселе Гурон решился на ограбление банка – надоело, как он выразился, "мелочь по карманам тырить". Анфису его идея явно напугала, и она даже пыталась отговорить Гурона. Она сказала:

– А может, не стоит?

– Деньги нужны.

– У меня есть немного.

– Немного нам мало. Нам надо много.

– Ну… ну, я могу заработать.

– Как это? – удивился он, а когда понял, как она может заработать, сказал только: – Ну ты, Анфиска, дура.

На улице, прилегающей к набережной Корниш, Гурон присмотрел филиал "Swiss National Bank". Филиал был невелик – маленький операционный зал с четырьмя операционистками, застекленная кабинка начальника, обмен валюты, депозитарий, банкомат и один полицейский. Этот ажан был лет пятидесяти и с большим животом… навряд ли, подумал Гурон, он захочет получить пулю в этот живот.

Гурон и Анфиса посетили банк, покрутились около банкомата и довольно убедительно разыграли сценку, из которой следовало, что Анфиса забыла в гостиничном номере свою карту. Анфисе это было нетрудно – она действительно была растеряна… Ажан снисходительно смотрел, как иностранец отчитывает свою жену. А бабенка хороша, хороша… ух, я бы ее насадил на жезл!

Они вышли из банка, Гурон весело сказал:

– Подходит. Как стемнеет – будем брать.

Анфиса его юмор не поддержала. Гурон добавил:

– Про "как стемнеет" пошутил. Работать будем через полчаса.

Сверкал залив, кружились над ним средиземноморские чайки.

Они подъехали к банку на такси, попросили водителя подождать минуту-другую. Гурон вошел в прохладное, кондиционированное помещение банка первым. Он улыбнулся ажану, как старому приятелю, вытащил из нагрудного кармана пиджака карту, украденную в барселонском парке, и решительно двинулся к банкомату. Из четырех операционисток на своих местах были только трое, только у одной сидел клиент – похожий на брачного афериста хрен в пестром галстуке. Возле банкомата стоял какой-то старый хиппи. Клерк в застекленной конторке разговаривал по телефону. Проходя мимо полицейского, Гурон выхватил из-под полы револьвер и громко отдал команду:

– Ограбление! Всем лечь на пол! При первой попытке вызвать полицию – стреляю.

Пузатый ажан растянулся на полу первым. Гурон нагнулся над ним, расстегнул кобуру и выдернул пистолет. В зал вошла Анфиса, остановилась рядом с Гуроном.

Клиент, сидящий рядом с операционисткой, замер с раскрытым ртом. Пожилой хиппи произнес:

– Ну, мать твою… классно!

Клерк в застекленной кабинке вытаращил глаза. Гурон тоже вытаращил глаза, направил на него оба ствола и закричал:

– Деньги давай! Быстро, быстро!.. Я не шучу.

Гурон вручил пистолет ажана бледной Анфисе, схватил за ремень тучного полицейского, заставил подняться на ноги, потащил через зал, к кабинке клерка.

– Быстро! – скомандовал Гурон. – Открывай сейф.

Клерк растерянно кивнул, начал набирать код… у него была совершенно безобидная, "бухгалтерская" внешность… и очень решительный характер. Он только изображал растерянность.

"Бухгалтер" подошел к сейфу, посмотрел на Гурона и начал набирать код. Вообще-то, код у сейфа был шестизначный, но "бухгалтер" набрал семь цифр. Последняя была сигналом для полиции: ограбление. Гурон этого не знал… "Бухгалтер" набрал код, но сейф не открылся.

– Быстрей! – приказал Гурон.

– Я не могу быстрей. Сейф открывается с минутной задержкой.

Гурон не понял про минутную задержку, снова приказал: быстрей! Клерк стал объяснять, помогая себе активной жестикуляцией, что придется ждать минуту… Гурон понял, чертыхнулся про себя. В это время четыре патрульных экипажа уже получили сообщение о срабатывании тревожной сигнализации. Один из них находился всего лишь в четырехстах метрах от магазина.

Секунды текли медленно. На полу распростерлись операционистки, клиент и хиппарь. Хиппарь все повторял: классно, классно, мать твою! Ажан покрылся потом. Анфиса заметно нервничала, Гурон мысленно отсчитывал секунды… Казалось, что этот чертов сейф не откроется никогда. Огромное стекло вдруг озарилась всполохами мигалки, напротив дверей филиала остановился полицейский автомобиль. Из машины выскочили двое полицейских в бронежилетах, с пистолетами.

Украдкой ухмыльнулся "бухгалтер", растерянно замерла Анфиса, Гурон матюгнулся, а полицейские заняли позиции за капотом автомобиля, направили стволы на дверь.

– Классно, мать вашу! – воскликнул хиппи. Гурону очень захотелось дать ему по заднице.

Одна за другой подъехали еще три полицейские машины, потом еще две. Улицу быстро заполнили полицейские, на дверь банка смотрели не менее десятка стволов. Потом из одной машины вылезли двое в штатском. Один из них – тот, что помоложе, – держал в руке мегафон. К ним подскочил полицейский, доложил что-то. Старший из двух приехавших махнул рукой, взял у молодого мегафон.

Гурон почти весело подумал: а ведь все это я уже не раз видел в заграничных фильмах: банк, захваченный преступниками… полицейские автомобили с мигалками… снайперы на крышах… по идее, сейчас должен появиться главный герой – Бельмондо, Делон или Вентура…

На залитой солнцем улице человек с мегафоном поднес его к мясистым губам, произнес уверенно:

– Говорит комиссар Шаплу. Здание блокировано силами криминальной полиции. Сопротивление бессмысленно и бесполезно. Я предлагаю вам сдаться.

Комиссар Шаплу говорил по-французски. Гурон ничего не понял и подозвал к себе хиппи. Тот подошел с широкой улыбкой на лице.

– Что он говорит? – спросил Гурон и кивнул на окно. Хиппарь пожал плечами и перевел в достаточной степени вольно.

– Ну вот! – шепнул Гурон Анфисе. – Вместо Бельмондо – какой-то Шаплу… обидно даже.

Анфиса не поняла, при чем здесь Бельмондо. Гурон подмигнул и подумал: действительно, Бельмондо здесь совсем ни при чем… Потому что это не кино. Если спецназ – в тяжелых бронежилетах, в титановых сферах – пойдет на штурм, то даже с двумя стволами… в общем, воевать с ними бессмысленно. Это не кино, капитан, и сейчас нужно думать, как выбираться… А крепко ты влип, капитан.

Комиссар Шаплу смотрел через дорогу на солидные двери филиала солидного банка. Он был неплохой профессионал и отлично знал все, что сейчас будет… Сценарий операции предусмотреть невозможно, но все то, что будет сопутствовать ей, он знал наизусть.

Например, он точно знал, что в самое ближайшее время налетят падальщики – репортеры. Потом начнутся звонки от начальства всех уровней.

Потом начнут названивать руководители банка… но репортеры будут первыми.

Было жарко, с утра напоминала о себе печень… как ни крути, а через два месяца пятьдесят лет. Из них половина – в полиции. Шарлотта говорит: ты еще о-го-го, комиссар Шаплу! В постели ты молодому фору дашь… это она мне льстит. Старый я стал, старый. Неужели это я когда-то в одиночку повязал банду Мексиканца? Самому не верится…

– Господин комиссар! – окликнул его чей-то голос. Шаплу, не оборачиваясь, узнал Пифоля из "Монд"… и это комиссар тоже предвидел. Конечно, он не мог знать наверняка, что первым будет именно Пифоль. Вполне могла бы оказаться эта старая лесбиянка Моргенштау или молодой Руже Проныра… Какая, собственно, разница? Все они падальщики, всем им нужна сенсация. Лучше всего – штурм банка. Еще лучше – со стрельбой. В идеале – с трупами… А начальству штурм нужен только в том случае, если он будет успешным: "Вы же понимаете, комиссар, как нас размажет пресса, если пострадает хоть один заложник?" Банковским шишкам – напротив – штурм крайне нежелателен: "Вы же понимаете, господин комиссар, как дорога нам наша репутация?!"… Нет, неужели это я когда-то повязал банду Мексиканца?

Шаплу посмотрел на часы. Прошло уже пять минут, как он обратился к преступникам через мегафон. Никакого ответа они не дали… ну что ж, это он предвидел.

Комиссар сел в машину, бросил инспектору Ланжю:

– Дайте мне минералки и наберите номер банка… нужно с ними поговорить.

Ланжю протянул ему стаканчик с минералкой. Она была теплой… и это комиссар тоже предвидел.

На столе "бухгалтера" заверещал телефон. Все посмотрели на него, потому что все ждали этого звонка. Телефон звонил, звонил… звонил… и все смотрели на него. После седьмого звонка Гурон снял трубку. Услышал голос, в котором опознал голос комиссара Шаплу. Конечно, голос прозвучавший из трубки, отличался от голоса, искаженного мегафоном… Гурон узнал его не по тембру или каким-то иным голосовым характеристикам, а по интонации – властной и твердой.

Комиссар начал что-то говорить, но Гурон сразу перебил:

– Только по-английски, комиссар. Не понимаю по-французски.

В двадцати метрах от Гурона комиссар Шаплу покачал головой: ну и ну… французские банки теперь грабят субчики, которые даже не говорят по-французски. (Банк был не французским, а швейцарским, но Шаплу об этом не думал.)… Ну и ну! Такого в моей практике еще не было… впрочем, незнание французского может быть маскировкой.

Комиссар передал трубку Ланжю: полопочи-ка ты. Ты у нас бойко по-заморски лопочешь.

Гурон понимал: влип крепко. После бегства с Острова так крепко я еще не влипал… да еще и Ан-фиску втравил! Теперь думай… А думай, не думай, ситуация простая, как хрен за три копейки: помещение с единственным выходом, который блокируют полтора десятка вооруженных полицейских. Свободы маневра – ноль. А в активе два ствола… ну, два с половиной, если брать в расчет "дерринджер". В общем, думай не думай, а вариантов всего два: сдаться, или… Гурон выбрал "или".

А в трубке вновь раздался голос полицейского, но уже другого:

– Говорит инспектор Лонжю.

– У меня заложники, – сказал Гурон. Было довольно противно. Ему уже доводилось брать заложников, но это были бойцы противника. А здесь – штатские люди, в том числе – женщины.

– Понятно. Чего вы хотите?

– Уйти отсюда. Я никому не причинил вреда и не собираюсь делать это впредь, если вы выполните мои требования.

– И это понятно, – устало сказал инспектор. – Можете передать трубочку кому-либо из персонала?

– Могу, – ответил Гурон после паузы. Он осмотрел своих "заложников", выбирая наиболее вменяемого… Он уже хотел дать трубку "бухгалтеру", но совершенно неожиданно вмешался "хрен в бабочке":

– Дайте трубку мне, – нервно приказал он. Хиппи презрительно сказал:

– Дерьмо прилизанное.

"Хрен" скривился, облизнул губы и произнес, обращаясь к Гурону:

– Я – секретарь посольства Соединенных Штатов Америки.

Ланжю мгновенно переменился в лице и произнес, прикрывая трубку рукой:

– Господин комиссар, среди заложников – американский дипломат.

Шаплу устало прикрыл глаза, потом выругался – грубо и цинично. Ланжю сказал:

– Не берите в голову, комиссар. Может, оно и к лучшему – пусть теперь с ними парится спецслужба.

Комиссар сердито посмотрел на инспектора, но ничего не ответил. В принципе, Ланжю был прав: раз в заложниках оказался американский дипломат, то это уже головная боль спецслужб… но вони будет!..

С того момента, как прозвучали слова: я секретарь посольства, прошло около часа. За этот час многое переменилось. Это ощущали все. Буквально через полчаса после "исторического" заявления посольского секретаря позвонил другой хрен с безукоризненно вежливым голосом. Он представился первым секретарем посольства Соединенных Штатов Америки и попросил Гурона не предпринимать "некорректных действий". Гурон согласился, что – да – "некорректные действия" предпринимать нехорошо. Тогда первый секретарь выразил пожелание поговорить со своим коллегой… возможно ли это в настоящий момент? Гурон ответил, что в настоящий момент это возможно. Дипломаты переговорили. После этого первый секретарь вновь захотел поговорить с Гуроном. На этот раз выразил надежду, что уважаемый мистер… э-э…(Гурон сказал: просто мистер)… э-э… уважаемый просто мистер позволит войти в помещение банка врачу. Руководствуясь соображениями гуманности. Гурон ответил: нет. Если вы хотите, чтобы ваш коллега поскорее оказался в безопасности, примите меры.

– Какие конкретно? – спросил первый секретарь.

– Необходим микроавтобус, который доставит всех находящихся в банке в аэропорт. И вертолет. Как только я окажусь внутри вертолета, ваш коллега получит полную свободу.

После этого все и закрутилось.

Гурон спокойно перечислил требования: – Во-первых, мне нужно десять больших белых наволочек.

– Принято, – ответил Лонжю. Рядом с ним в машине сидел офицер контрразведки. Он слушал разговор через дополнительный наушник.

– Далее: микроавтобус на десять мест. Полностью заправленный, исправный, с затемненными стеклами… его нужно подогнать к банку вплотную. Оставить с распахнутыми дверями, включенным двигателем. Улицу полностью очистить от полиции.

– Принято, – ответил Лонжю.

– Далее: обеспечение беспрепятственного проезда в Мариньян, в аэропорт. Желательно полицейское сопровождение.

– Принято.

– Вертолет.

– Принято… но необходимо уточнение: куда вы собираетесь лететь?

– Какое тебе дело?

– Если вы хотите лететь за пределы Франции, то необходимо провести дополнительные согласования, – сказал Лонжю.

– Я не собираюсь лететь за пределы Франции, – ответил Гурон и солгал. Условия обговаривали еще около часа.

Микроавтобус "Тойота-хайэйс" остановился посреди улицы, напротив двери филиала "Swiss National Bank". Водитель вышел из машины. На нем были только шорты и кроссовки. Водитель распахнул все двери, снова сел за руль, красиво развернул микрик, давая возможность людям в банке убедиться, что в салоне пусто, и задом подогнал "тойоту" к двери. Сзади лежала стопка белоснежных наволочек, поверх нее – сотовый телефон.

– Сходи, дружище, принеси наволочки и телефон, – обратился Гурон к хиппи.

– А на хрена нам эти сраные наволочки? – спросил тот.

– Бабки будем в них грузить.

– Классно, блин!

За два с лишним часа сиденья в банке хиппи уже успел взорвать косячок и чувствовал себя прекрасно. Он подошел к двери, распахнул ее безо всякого страха, сделал неприличный жест в сторону полицейских и взял с заднего сиденья наволочки и телефон.

– Мы выходим, – сказал Гурон в телефон. – Если вдруг что… ваш секретарь погибнет первым. Следом за ним все остальные – у меня в руке граната с выдернутой чекой. Понятно?

Ланжу несколько секунд молчал, потом произнес:

– Эй, мы так не договаривались. Вставь в гранату чеку.

– Перебьешься.

– Твою мать! Вставь чеку… а вдруг ты просто споткнешься?

– Не будете стрелять – не споткнусь… через десять секунд мы выходим.

Комиссар Шаплу подумал: сволочь! – и сказал: сволочь!

Майор контрразведки Зваан подумал: если этот урод взорвет гранату – конец карьере, а вслух сказал: вы допустили недоработку. Вы не учли, что у него может быть граната.

Инспектор Ланжю подумал: а ты? Ты здесь для чего отирался? – вслух он сказал: да пошел ты!

Шаплу взял в руки радиостанцию и произнес в нее:

– Говорит комиссар Шаплу. Снайперам: огонь не открывать. Повторяю: даже если вы его стопроцентно вычислите – не стрелять.

Жарило солнце, напряжение нарастало.

Под наволочкой было очень жарко. Напряжение нарастало. Гурону казалось, что он предусмотрел все… настолько, насколько это возможно.

Гурон пожал Анфисе руку, шепнул: ничего не бойся, все будет хорошо.

Комиссар Шаплу откинулся на сиденье, впился взглядом в улицу. Посреди улицы стоял автомобиль дорожной полиции с включенной мигалкой, да у дверей банка – "тойота". Все застыло в ожидании. Если бы не всполохи мигалки, улица казалась бы совершенно мертвой…

Дверь банка отворилась. Оттуда протиснулась группка людей – мужчины и женщины. В огромных белых наволочках, надетых на голову, они казались персонажами какой-то глупой комедии. Они жались друг к другу и даже на расстоянии ощущалось, что они напряжены и напуганы… Шаплу попытался определить, который же из них налетчик, но сделать этого не мог. Он сказал сам себе: черт с ними… черт с ними со всеми.

Гурон знал, что снайперы где-то рядом – на крышах, в подъездах, но был спокоен. Знал, что со стороны невозможно разобраться, кто есть кто. Со стороны они кажутся стадом каких-то мутантов в белых накрахмаленных мешках с дырками для глаз. А снайпер работает только по конкретной цели… полицейский снайпер – тем более.

В наволочке было жарко, душно, грубо прорезанные дырки все норовили съехать в сторону, закрыть обзор. "Мутанты" при посадке в "тойоту" толпились, мешали друг другу.

– Спокойно, господа, спокойно, – подбадривал Гурон свое "стадо". – Вы же сами видите: все спокойно.

За руль он посадил "бухгалтера", сам сел рядом. Тонированные стекла надежно скрывали их от внешнего мира. Гурон снял наволочку, вытер ею взмокшее лицо и взялся за телефон:

– Эй, Лонжю! Уснул ты, что ли?

– Слушаю.

– Вертолет готов?

– Ждет вас.

– Отлично. Сообщи в машину сопровождения, что мы тоже готовы. Начало движения по сигналу клаксона. Скорость – разумная.

– Сейчас сообщу. Но ты бы, мистер, вставил все-таки чеку в гранату.

– Хорошо, – легко согласился Гурон. – Вставляю.

"Бухгалтер" тоже сдернул с головы наволочку, вопросительно посмотрел на Гурона. Гурон кивнул: поехали. "Бухгалтер" выжал сцепление, воткнул передачу. Гурон положил ладонь на клаксон, трижды прерывисто надавил. Полицейский автомобиль тронулся. Следом – "тойота".

В аэропорту их уже ждали. Взмыл вверх шлагбаум, обе машины выскочили на бетон летного поля, помчались в дальний конец. Над бетоном дрожал раскаленный воздух, размазывал очертания самолетов и силуэт транспортного вертолета вдали. Гурон присмотрелся и узнал "Супер Фрелон". "Тойота" бежала по полосе, обрамленной линиями разметки и посадочных фонарей. Вертолет приближался. В руке у Гурона запел телефон.

– Слушаю.

– Как видишь, мы свои обязательства выполняем, – произнес Лонжю. – Ты обязан отпустить заложников.

– Отпущу, – ответил Гурон. – Отпущу всех, кроме одного.

В трубке было очень тихо. "Тойота" остановилась возле вертолета.

– Что это значит? – напряженно спросил Лонжю.

– Это значит, что наш американский друг полетит со мной.

– Вертолет не взлетит, пока ты…

– Еще и как взлетит, – жестко перебил Гурон.

"Супер Фрелон" оторвался от бетона. Внутри были четверо: пилот, Гурон, Анфиса и секретарь посольства США. Хиппарь очень просил, чтобы взяли и его, но Гурон сказал: в другой раз, приятель… Внизу, на горячем бетоне, осталась стоять "тойота" и группа людей в белых наволочках. Люди и автобус медленно уменьшались в размерах… внезапно одна из женщин сорвала с себя наволочку и стала прощально размахивать ею над головой.

Перекрывая гул, пилот что-то прокричал. Гурон не расслышал. Пилот показал рукой на наушники справа от Гурона. Гурон понял, надел. Сразу стало заметно тише, а голос пилота звучал четко и внятно.

– Куда летим? – спросил пилот по-английски.

– На восток.

– Конкретно?

Гурон назвал пункт назначения. Пилот покрутил головой и произнес:

– Вы сошли с ума.

На минутку отвлечемся от ткани нашего повествования и заметим, что вся эта история вызвала грандиозный скандал. В ней было все: попытка ограбления банка, захват заложников, неловкие действия французских властей. Если бы дело касалось только французских граждан, оно осталось бы внутренним делом Франции. Но среди заложников оказался дипломат Соединенных Штатов Америки. Это сразу придало делу совершенно иную окраску… А тут еще и вторжение боевого вертолета ВВС Французской Республики в воздушное пространство сопредельной дружественной державы! Это, знаете ли, нечто… В общем, скандал перешел в разряд международных, соответствующие ведомства обменивались официальными нотами и неофициальными упреками. Ехидничали газеты. Виновными в конечном итоге оказались двое полицейских – комиссар Шаплу и инспектор Ланжю. Да еще командир вертолета. Комиссара с треском отправили на пенсию, инспектора перевели с понижением в провинцию. Перспективного летчика, который должен был вот-вот пойти на повышение, затерли, задвинули служить к черту на куличики, в Новую Каледонию. На карьере был поставлен жирный крест. А начальники, конечно, между собой договорились…

– Вы сошли с ума, – сказал пилот. – Во-первых, у меня нет полетных карт этого района. Во-вторых, это вторжение в воздушное пространство другой страны… вы отдаете себе отчет?

– Плевать.

– Вы не понимаете… ПВО Италии имеет полное право сбить нарушителя.

– Не собьют, просто принудительно посадят, – ответил Гурон. Пилот покосился на него и неопределенно хмыкнул. А Гурон добавил с издевкой: – Вы же партнеры по НАТО… А вот я могу сбить тебя прямо сейчас. Одним выстрелом из вот этой пукалки.

Гурон продемонстрировал пистолет. Вертолетчик был парень не робкий, принимал участие в операции "Буря в пустыне", но в словах преступника он почувствовал несгибаемую волю – такой запросто выстрелит… А в конце концов, именно он, пилот, отвечает за боевую машину стоимостью несколько миллионов франков. Пилот доложил на базу о требовании преступника и развернул "Супер Фрелон" в сторону моря.

До границы вертолет сопровождали два французских истребителя "Мираж-2000". Над Лигурийским морем их сменили два итальянских "F-16". Казалось бы, совсем пустяковая деталь… Однако этой "невинной" замене предшествовали невидимые миру, но драматические события. Все то время, пока вертолет летел к границе, продолжались нервные и тяжелые трехсторонние – франко-итало-американские – переговоры. Итальянский МИД категорически отказывался принимать вертолет с вооруженными преступниками. Французы вяло уговаривали. Американцы нагло давили… исход дела решил прямой звонок президента США премьер-министру Италии. Криминальному вертолету дали "добро"… при условии, что он будет посажен на натовскую военную базу в Авиано. Тем самым итальянское правительство как бы отмежевывалось от вертолета. База американская? Американская. Заложник – американец? Американец. Вот пусть американцы и берут ответственность на себя.

Море внизу было невероятной синевы. Оно сверкало, слепило и завораживало. Гурону страшно хотелось закрыть глаза и отключиться от всего… это было невозможно. Даже при самом благоприятном раскладе еще несколько часов отдыхать не придется.

Иногда то справа то слева появлялись "миражи". Их пилоты переговаривались с пилотом вертолета. Гурон механически зафиксировал бортовые номера. Хорошо было бы узнать и их позывные, но его наушники работали только в режиме внутренней связи. На горизонте ползла гряда облаков, под ногами мелькали острова и паруса яхт… Впереди появились две серебристые искорки. Они быстро увеличивались в размерах и скоро превратились в два итальянских "F-16", вышли на связь с пилотом, приказали следовать за ведущим.

Стремительно приближался берег. Синь воды сменилась желтым, коричневым и зеленым. Замелькали крыши вилл, изумрудные капельки бассейнов. Вертолет прошел над отрогами Аппенин, немного снизился. Внизу быстро пролетали поля и сады Ломбардии. Ведущий истребитель шел значительно выше, сверкал серебряным телом. Гурон высматривал место для посадки, но ничего подходящего не было. Ему требовался относительно глухой район… а где его сыщешь в этом густонаселенном краю?

– Что за город впереди? – спросил Гурон.

– Венеция, – нехотя буркнул пилот.

Гурон сверился с картой. Похоже, что так оно и есть.

– Горючего у тебя сколько? – спросил Гурон.

– Почти на нуле, – процедил пилот.

– Плохо. А ну-ка давай…

Пилот перебил:

– На нуле, но до базы дотянем.

– До какой базы? – встрепенулся Гурон.

– До базы Авиано. Вон она – впереди.

Гурон увидел впереди – справа огромный аэродром, самолеты на нем, строения. А вертолет уже шел на снижение… Гурон понял. Он все понял и заорал:

– Вверх! Вверх давай, сука!

А внизу уже стелился серый бетон летного поля.

– Поздно, – сказал пилот.

Лопасти еще крутились, а вертолет уже окружили несколько армейских джипов, из них высыпали солдаты, взяли в кольцо. Соскочил на бетон некто бравый в форме полковника американской армии, одернул китель.

– Коля, – сказал Анфиса за спиной. – Коля, что же теперь будет?

– Все будет хорошо, – ответил Гурон преувеличенно бодро. Он даже не отругал ее за то, что она заговорила по-русски.

Полковник Коллинз (43 года, стаж службы в ВВС США – 22 года, католик, женат. Жена – Сьюзен Коллинз, домохозяйка, по образованию социолог. Трое детей: Жаклин, 17 лет; Джеймс, 14 лет; Энтони, 3 года. Собака – спаниель Честер. Прекрасный семьянин, спортсмен) подошел к вертолету, остановился в пяти метрах, вскинул руку в приветствии. Садилось солнце, тени были длинные-длинные… Полковник опустил руку, вытащил из нагрудного кармана сотовый телефон, нажал кнопку. Запищала "моторола" в нагрудном кармане Гурона.

Гурон вытащил телефон, бросил:

– Слушаю.

– Полковник Коллинз… Вы незаконно удерживаете гражданина Соединенных Штатов Америки. Предлагаю вам немедленно освободить его.

Гурон и полковник смотрели друг на друга через стекло кабины. Гурон находился несколько выше, и полковнику приходилось смотреть на него снизу вверх. Гурон молчал. Напряженно молчал пилот. Молчала, прикусив нижнюю губу, Анфиса. Шумно дышал гражданин Соединенных Штатов Америки.

– Повторяю, – начал полковник, но Гурон перебил… он принял решение и перебил:

– Гражданин Соединенных Штатов будет освобожден немедленно… как только вы заправите вертолет.

– Это ваше условие?

– Да.

Коллинз выключил телефон, повернулся и пошел прочь. Он сел в огромный "шевроле", машина сорвалась с места. На авиабазу Авиано опускалась темнота.

"Супер-Фрелон" стоял посреди голого бетонного пространства, залитого электрическим светом. Ночь была душной. Слепили прожектора. Американцы тянули с принятием решения. Анфиса дремала, секретарь посольства США скулил, что ему нужно в туалет. Галстук он давно снял, весь как-то сник, резко обозначились морщины… сейчас он нисколько не походил на того щеголеватого джентльмена, что сидел в банке.

– Лей в штаны, – отрезал Гурон.

– То есть как?

– Молча. Здесь тепло, не простудишься.

Секретарь замолчал. Пилот спросил:

– Куда вы хотите лететь?

– Обратно. Я предпочитаю сдаться французским властям, – ответил Гурон. Он говорил неправду. Он сам еще не знал, куда хочет лететь. Главное сейчас – вырваться отсюда.

Пилот повеселел: лучше уж лететь домой, чем черт знает куда. Он улыбнулся и сказал:

– Скоро с этой базы янки будут бомбить Сербию.

– С какого это перепугу? – удивился Гурон.

– Мировое сообщество не хочет терпеть геноцид в самом центре Европы, – с иронией произнес пилот.

– Погоди, погоди, – озадаченно сказал Гурон. – Я не понял.

– А чего тут не понять? Все просто: кое-кому не нравится режим Милошевича… даже если бы эта война не началась, ее бы спровоцировали. Спроси вон у господина дипломата.

– Какая война? – изумился Гурон. Пилот повернул к нему голову и спросил:

– Ты откуда свалился? С Луны? А-а, понял… ты так занят санацией банков, что тебе некогда смотреть телевизор. Это правильно – работа прежде всего… слушай, а сколько банков ты уже ограбил на пару со своей подругой? Кстати, на каком языке она разговаривала? Она из Сербии?

– Нет, – ответил Гурон. – А про какую войну ты говорил?

– Нет, ты точно с Луны свалился! Ты что – не знаешь?

– Да я… недавно из тюрьмы вышел.

– А в тюрьме телевизора нет? – пилот скептически хмыкнул. – Поинтересуйся у господина советника… про политику он тебе больше меня расскажет.

– Я писать хочу, – подал голос американский дипломат.

Пилот вздохнул и сказал:

– Давай-ка я лучше включу новости на "Бибиси". Как раз время новостей. Уж о сербско-боснийских делах обязательно будут трещать… просветишься.

Пилот покрутил какую-то ручку, из наушников раздался голос диктора. Гурон поднес один наушник к уху, услышал: "…в районе боснийского города Прибой. Минометно-артиллерийский обстрел не прекращался почти шесть часов, что привело к огромным потерям среди мирного населения. Сербские карательные отряды наступают при поддержке наемников. По некоторым оценкам, количество наемников превышает полторы тысячи человек. В подавляющем большинстве это бывшие советские офицеры. В основном прекрасно подготовленные профессионалы из воздушно-десантных войск и спецназа военной разведки…"

У Гурона бешено забилось сердце.

"…эти профессиональные убийцы мелкими группами полулегально проникают на территорию бывшей Югославии и присоединяются к карательным отрядам Милошевича. Наивно было бы полагать, что боевики из России действуют на свой страх и риск. Компетентные эксперты считают, что действия наемников негласно координируются спецслужбами".

Гурону все стало ясно. Теперь он точно знал, куда следует лететь.

Заверещал сигнал вызова, Гурон очнулся и схватил телефон.

– Готовьтесь, сейчас подадим заправщик, – произнес голос полковника Коллинза. Гурон ответил:

– О'кей, мы готовы, – повернулся назад и сказал секретарю: – Скоро пописаешь, мистер.

Секретарь ничего не ответил, только сердито засопел, а по вертолету поплыл запах мочи.

– Фу-у, – сказал пилот и брезгливо сморщился.

Из темноты выкатился ярко-оранжевый заправщик с мигалкой, подъехал к "фрелону".

– Заправка – сто процентов, – произнес пилот. Оператор заправщика скатал шланг и отъехал. Подошел Коллинз, вытащил из кармана телефон. Гурон взял свой.

– Ваш вертолет заправлен, – сказал полковник.

– Да.

– Я жду советника.

– Сейчас он выйдет, – ответил Гурон. Он прикрыл телефон ладонью, повернулся к пилоту и сказал: – Как только советник выйдет – взлетаем… заводи свою вертушку.

Пилот чертыхнулся, ответил:

– Я не имею права… я должен согласовать…

– Тебя как зовут? – перебил Гурон. Ему было наплевать на какие-то согласования. Для себя он все уже согласовал. Пилот помедлил и ответил:

– Пьер.

– Женат?

– Да… жена у меня замечательная. Через месяц будет пять лет, как мы познакомились.

– А дети, Пьер… дети есть у тебя?

– Выпустите меня! – заорал сзади обоссавшийся советник посольства Соединенных Штатов Америки. – Немедленно освободите меня!

– Двое, – сказал пилот. – Две девчонки.

– Немедленно освободите меня! – орал гражданин США.

Полковник Коллинз стоял на бетоне аэродрома, требовательно смотрел на Гурона. Гурон поднес трубку к уху, услышал:

– Немедленно освободите советника Берковица.

– Дерьмо! – сказал вдруг пилот. – Дерьмо!

Было совершенно непонятно, к кому или к чему это относится.

Советник Берковиц вывалился из люка, шлепнулся на четвереньки. На брюках расплывалось мокрое пятно, острый запах мочи распространялся в ночном воздухе. Из нагрудного кармана пиджака свисал галстук.

Полковник Коллинз подошел строевым шагом, вскинул руку к фуражке и произнес:

– Приветствую вас на авиабазе Авиано… сэр.

Кто-то из солдат в оцеплении заржал.

В кабине "фрелона" слабо светилась шкала приборов, еле слышно гудел компьютер. Пилот сидел с отрешенным лицом, Анфиса спала.

– Я не имею права, – почти жалобно произнес пилот.

– У тебя же дети, Пьер, – жарко говорил Гурон пилоту. – Ну, проявишь ты героизм… а дети-то, Пьер? А ведь у меня выхода нет – пойми!.. А к тебе какие претензии могут быть? Ты под принуждением действовал, под стволом.

– Меня отдадут под трибунал… меня выгонят к черту.

– Дурак ты! Ну, выгонят… ну и что? Зато живой останешься! – говорил Гурон. Он был противен сам себе, но обстоятельства не оставляли ему выбора. – Думай, Пьер, думай… ты отличный парень, но я просто вынужден буду прострелить тебе ногу. Куда ты без ноги?

Пьер затравленно посмотрел на Гурона и запустил двигатель.

"Супер Фрелон" шел над ночным морем, прижимался к воде. Лопасти рубили воздух, пилот ругался, орал на Гурона:

– Как я сяду? Как, скажи, идиот, я посажу машину? Где?

– Посадишь, – отвечал Гурон. – Скоро рассвет.

– Идиот! Крейзи! А если нас собьют?

– Не собьют. Низко идем.

– Ты думаешь, нас не видят… еще и как видят. Над Адриатикой круглосуточно патрулируют АВАКСы.

– А при чем здесь АВАКСы? – спросил Гурон, но Пьер ничего ему не ответил.

Вертолет шел на юг, слева, на югославском берегу, мелькали огоньки поселков и городов. Пилот сильно нервничал, и это было очень плохо – ему еще предстояло посадить машину. Ночью. В незнакомых условиях и без помощи с земли. Да еще и на чужой территории.

– Сядем, – уверенно повторил Гурон. – Скоро рассветет.

Садились жестко, пилот матерился. Испуганно молчала проснувшаяся Анфиса.

– Выметайтесь быстрее, – закричал Пьер. Гурон протянул ему руку, но Пьер крикнул: – Да пошел ты!

Гурон пожал плечами: ну, мол, извини. Он выпрыгнул из вертолета, помог Анфисе. "Супер Фрелон" сразу же взлетел, выключил фары, пошел в сторону моря. Анфиса спросила:

– Где мы находимся, Коля?

Говорить правду не хотелось… вполне можно было бы придумать какую-нибудь отговорку… но ведь рано или поздно все равно придется сказать правду. Он сказал:

– Мы в Югославии, девочка.

Она отшатнулась. Она отшатнулась и произнесла: нет… нет, нет… нет!

– Успокойся. Успокойся, Анфиса. Я все тебе сейчас объясню.

– Нет! – повторила она. Гурон взял женщину за плечи, встряхнул.

– Слушай, что я тебе скажу. Во-первых, у нас не было другого выхода. Во-вторых, Югославия – самый подходящий для нас с тобой вариант. Здесь идет война, здесь преобладает славянское население и здесь, в конце концов, воюют полторы тысячи наших…

– Каких наших, Коля? Каких, к чертовой матери, наших? – перебила она Гурона жалобно и агрессивно одновременно.

– На стороне сербов воюют полторы тысячи наших офицеров… ты просекла: наших, советских офицеров. Это тебе не чинуши из посольства. Они нам обязательно помогут. Главное – найти их. И мы обязательно их найдем.

Анфиса села на траву и заплакала. Гурон опустился рядом с ней.

Уже стих шум вертолета вдали, а рассвет все не начинался.