"Под Опалой, на Большой" - читать интересную книгу автора (Дмитриев Александр Николаевич)

1

Будильник зазвонил ровно в пять утра. Сергей Белов машинально, не открывая глаз, протянул руку к журнальному столику, стоящему рядом с кроватью, на ощупь нашел заливающийся дикой трелью будильник и нажал на кнопку звонка. Затем сладко потянулся и открыл глаза.

Свет от луны и уличных фонарей еле-еле пробивался сквозь плотно задвинутые шторы. Все предметы в комнате едва заметными контурами различались в почти полном, еще ночном мраке. Он повернул голову и прислушался к мерному дыханию жены, лежащей рядом. Интересно, будильник разбудил ее? Да, наверняка. От этого звона разве что мертвый не встанет. Надо все-таки будет купить корейский, – он хоть не звонит, а пищит, но, по крайней мере, от него не будешь подскакивать по утрам как ужаленный. А с другой стороны – наши надежней. Ведь когда еще был куплен этот "Янтарь"! Сколько раз его роняли, а ему хоть бы хны. Тикает себе, как трактор, и еще лет сто протикает. Когда-нибудь правнуки отнесут его, как ценнейший раритет, в какой-нибудь краеведческий музей, и там эта рухлядь станет будить заспавшихся вахтеров и сторожей.

Однако надо вставать. Сегодня из дома нужно выйти еще затемно, до того, как проснется народ и попрет в свои офисы и цеха зарабатывать пенсионный стаж. Надо выскочить из поселка незамеченным, чтобы потом не было лишних вопросов.

Сергей откинул край одеяла и осторожно, чтобы не скрипнули ножки их старенькой двухспалки, приподнялся и сел на краю тахты.

– Все-таки идешь?

Голос жены был свежим, такое ощущение, что она не спала. По крайней мере, это точно не голос заспанного человека. Значит, наверное, после вчерашнего разговора она не успокоилась и, в отличие от него, спавшего сном младенца, провела бессонную ночь. Где-то внутри приятно кольнуло: переживает – значит, любит.

– Лариса, мы, по-моему, вчера обо всем поговорили, – буркнул он в темноту. – Чего не спишь? Тебе Танюху в садик вести. Еще два часа спать можешь.

Но, понимая, что жене уже не уснуть, снова протянул руку к журнальному столику и щелкнул выключателем ночника, сделанного в виде шатающегося на пружине гномика, – подарок на пятилетний юбилей их свадьбы.

Боже, когда это было! Уже двенадцать отметили в июле. Время бежит. Вон и дочка уже на следующий год в школу пойдет.

Как они жили эти двенадцать лет? Да нормально, как все. Конечно, как в любой другой семье, всякое бывало – не без того. Но о разводе ни у него, ни у нее и мысли не возникало. Их объединяло еще и то, что Лариса никак не могла родить. Впервые она забеременела почти сразу после свадьбы, но неожиданно врачи нашли у нее в анализах высокие показатели по белку. Ларису положили на сохранение в петропавловскую областную больницу в гинекологическое отделение, но ребенка спасти не удалось – случился выкидыш. Лариса сильно переживала, переживал и Сергей.

Затем в течение пяти лет, несмотря на все их старания, жена никак не могла забеременеть. А Сергей так хотел наследника, продолжателя фамилии!

"Кто-то предохраняется по-всякому, кто-то делает аборт за абортом, – говорил он товарищам в порыве откровения за кружкой пива, – а тут как ни стараешься – ни хрена не получается".

Друзья в ответ сочувственно кивали захмелевшими головами.

И вот в один прекрасный день, когда он уже мысленно махнул на все рукой, жена пришла из женской консультации домой и с порога вернула его к жизни:

– Сереж, а я беременна.

И сама залилась счастливыми слезами.

Все девять месяцев он не отходил от нее ни на шаг, выполнял все желания, сдувал пылинки и даже сам ходил с ней вместе по всем "женским" врачам.

Когда же где-то на шестом месяце во время проведения УЗИ доктор сказала ему, что у них будет девочка, Сергей нисколько не расстроился. Хотя он и ждал пацана, но все-таки это их общий, родной, долгожданный ребенок, хоть и девчонка.

Когда Лариса родила, он завалил роддом цветами, за которыми пришлось мотаться за двести километров в город Елизово, и напоил, по крайней мере, половину Усть-Большерецка.

Дочка родилась здоровенькая, хорошенькая. Назвали в честь мамы Сергея Татьяной.

И все пошло у них нормально, как в любой благополучной семье. К тому же Сергей надеялся, что со временем родится и сын. Но это уж как получится. Все-таки ему стукнуло тридцать шесть, а жена хоть и младше его почти на четыре года, но тоже уже не девочка. А пока они всю душу вкладывали в свое единственное чадо.

Лариса работала продавцом в коммерческом магазине, сутки через двое. А Сергей после рождения дочери оставался на рыбоперерабатывающем заводе, на котором он трудился почти десять лет, еще два года. Но когда после развала экономики все перешло в частные руки и на предприятиях стали месяцами задерживать зарплату, ушел, так сказать, на вольные хлеба. На выбитые с завода через суд деньги купил по случаю два ружья – двустволку и полуавтоматический шестизарядный "Вепрь", а также все необходимое для рыбалки на лосося (легальной и не совсем) – лодку с мотором и кучу всяких снастей. Все-таки рыбалкой и охотой на Камчатке можно прожить, и довольно безбедно, если, конечно, не пить без меры. Но Сергей меру знал. И хотя мог выпить с друзьями по поводу и без, но, в отличие от многих местных мужиков, пьющих со скуки, в запои не впадал. Но вот на машину, хотя бы на старенького "москвичонка", как Сергей ни мечтал, накопить никак не удавалось. Деньги как легко приходили, так же легко и улетали. Но, как и большинство на этой планете, Сергей и Лариса жили, надеясь на светлое будущее: придет время, и им повезет, и все у них будет о’кей.

Сергей не спеша натянул трико, надел футболку, влез в тапочки и пошел на кухню. В коридоре подошел к двери, ведущей в спальню дочери, и прислушался. Там стояла полнейшая тишина. Так и должно быть. Даже бешеный перезвон будильника не в состоянии потревожить безмятежность детского сна.

Пройдя на кухню, подошел к окну. На небе тускло мерцали звезды, выщербленный лик луны клонился к горизонту, туда, где за пустынными тундровыми километрами на галечный берег с мерным шипением набегала холодная охотоморская волна. Под окном в свете уличного фонаря легкий ветерок еле шевелил высокую, уже пожухшую траву.

"Погода что надо", – подумал Сергей.

Он вернулся к проему кухонной двери и щелкнул выключателем. Яркий свет на мгновенье ослепил, и Сергей прищурился, привыкая. Затем взял со стола тефалевский чайник, налил в него воды из-под крана, вернул на подставку и включил. Он вновь подошел к окну, приоткрыл форточку, взял с подоконника пачку "Беломора", достал папиросу и, щелкнув зажигалкой, прикурил. Сделав три глубокие затяжки, почти сразу ощутил легкое головокружение. Он курил большую часть своей жизни (еще со школы), но из всего этого процесса больше всего любил именно эти три утренние затяжки, когда приятная одурь проникает в мозги, а затем волной прокатывается по всему телу. Жаль, что это ощущение проходит так же быстро, как приходит.

Чуть слышно, зашумел чайник. Сергей скорее почувствовал, чем услышал, как на кухню вошла жена. Он не обернулся. Да этого и не надо было. Он знал, что на ней сейчас старенький розовый халатик, из-под которого торчит подол ночной рубашки. Волосы, наспех собранные на затылке в пучок, не накрашенное, чуть бледное лицо с большими голубыми глазами и упрямо поджатыми губами. Сергей догадался, что вчерашний разговор еще не закончен, что сейчас будет его продолжение. Лариса не успокоится, пока не исчерпает все свои аргументы, чтобы его остановить. Но она молчала, видно собираясь с мыслями. Скрипнула дверь холодильника.

– Тебе яйца пожарить? – спросила она, разглядывая содержимое холодильника. Открыла дверцу морозильной камеры. – Или пельмени отварить?

– Лучше пельмени, а три яйца свари вкрутую, с собой.

Сергей был доволен, что она сама оттягивает начало разговора. Может, и обойдется – не надо будет опять убеждать, объяснять очевидное. Но все-таки его просьба насчет яиц спровоцировала ее.

– Может, не пойдешь? Ну что ты с огнем играешь? Ты хоть когда-нибудь ходил на медведя? Ты их и видел-то издалека. А тут сам прешься ему в пасть.

– У всех все когда-то бывает впервые, – проворчал Сергей в ответ.

– Ну так пошел бы с кем-нибудь, кто уже бил медведя. Ведь идти одному – это самоубийство.

– Ага! И потом отдай львиную долю. – Сергей бросил окурок в проем форточки, но продолжал стоять спиной к жене, бесцельно всматриваясь в темноту за оконным стеклом.

– Жадность тебя когда-нибудь доведет до могилы. – Лариса достала пачку пельменей и яйца и закрыла холодильник. Зашумела наливаемая в кастрюльку вода. – Хорошо, если до могилы. А то еще сожрет какая-нибудь тварь на тундре, и хоронить-то нечего будет.

– Типун тебе на язык! – Сергей от этих слов аж передернулся, но остался стоять у окна.

– А ты допрыгаешься. Далась тебе эта охота! Шел бы как все нормальные люди работать.

– Куда? – ухмыльнулся Сергей. – И за что – за гроши? И то, получишь их или нет, – неизвестно.

– Но другие-то получают! – возразила Лариса.

– Например?

– Например, я.

Сергей улыбнулся еще шире.

– Ну конечно! Серега – торгаш! Да я через месяц буду должен больше, чем заработаю.

– Да при чем тут торгаш! Что, других мест, что ли, нет?

– Лара, хватит! – Сергей сказал, как отрезал.

Лариса и сама знала, что это действительно пустой разговор. Она знала, что нигде на производстве сейчас не заработать таких денег, какие приносят на Камчатке браконьерские охота и рыбалка. Да и если заниматься этим честно, по билетам, в положенные для этого сроки, много не заработаешь. Но она никак не могла смириться с тем, какой ценой доставались мужу деньги. Кроме рыбвода и охотоведов здесь подстерегают еще сотни других опасностей. Рыбача по ночам, очень просто кувыркнуться с лодки в воду. А ледяные объятия местных водоемов даже в летний период мало кого уже отпускают на берег. При охоте же в местных условиях из охотника можно легко превратиться в жертву. Поэтому все ее существо при одной мысли о возможной беде восставало в борьбе за свое маленькое женское счастье.

Но Лариса знала и своего мужа. Даже если изредка он для вида в чем-то и соглашался с ней, потихоньку все делал по-своему. Осознавая это и по инерции пытаясь убедить его в своем и остановить, она продолжала готовить ему завтрак и собирала продукты на тундру, чтобы он смог там перекусить.

И используя уже свой последний аргумент, в сердцах чисто машинально бросила:

– Ты бы хоть о нас с Татьяной подумал!

– Ну начинается! – Сергей резко развернулся и вышел из кухни.

Зашел в комнату, остановился посредине. Он знал, что сейчас нужно, не доводя дело до скандала, вот так просто постоять, чтобы успокоиться и дать остыть жене.

Постояв минуту, взял с журнального столика потрепанную книжку небольшого формата – "Учебник выживания в экстремальных ситуациях" Питера Дармана. Купив по случаю, он почерпнул из этой книги очень много нового и интересного для себя и с тех пор всегда держал ее под рукой. Быстро перелистал, нашел нужное место и закрыл, заложив указательный палец между найденными страницами. Затем вернулся на кухню.

Лариса стояла у плиты, глядя на закипающую в кастрюлях воду. Чайник уже вскипел и автоматически отключился. Сергей не видел лица жены, но мог догадаться, что пара слезинок сейчас дрожит в ее красивых глазах. Пытаясь сбить напряжение, открыл книгу и прочитал:

– Вот, слушай. "Медведи. Их лучше остерегаться. Эти большие, сильные, ловкие и очень умные звери могут на короткой дистанции обогнать лошадь и с легкостью убить человека. Держитесь подальше от медвежат – рядом обязательно находится медведица, и помните, что раненый медведь во много раз опаснее здорового".

– Вот-вот! – Лариса даже повернулась к нему лицом. – Тебе даже умные люди не советуют идти на медведя. А ты сам ему прямо на язык, как колобок, лезешь.

– Вот-вот! – передразнил ее Сергей. – Это опаснейшая тварь, а ты хочешь с самого утра испортить мне настроение, чтобы у меня руки весь день тряслись. А ведь его надо завалить с первого же выстрела, чтобы ружье и на миллиметр не дрогнуло. А иначе мне хана. Так что давай замнем для ясности, если ты хочешь со мной сегодня еще поужинать.

Лариса в сердцах махнула рукой, надорвала пачку пельменей и высыпала ее содержимое в кипящую воду. Сергей положил книгу на холодильник, достал из коробки пакетик чая и бросил в кружку. Залил кипятком и накрыл блюдцем – чтобы лучше заварился.

Заметив, что Лариса исчерпала все свои доводы и больше не собирается с ним спорить, он подошел к ней сзади, взял руками за плечи, притянул к себе и чмокнул в шею. Она повела плечами, но больше для вида, чем от желания освободиться.

– Ну, все. Мир, – прошептал он ей на ухо и, выпрямившись, сказал уже громче: – Ларчик, засушу желчь, сделаю шкуру… Если добротный кобель, минимум штуку зеленых собью. Тачку хоть какую-нибудь возьмем, да и вам с Танюхой пора гардеробчик сменить.

Лариса повернулась к нему лицом.

– Будь только поосторожней. Христом Богом молю. – В ее голосе и в самом деле послышалась мольба.

– Все будет хорошо, обещаю. – Он опять поцеловал ее, уже в щеку. – Ну ладно. Доваривай, а я пока в ванную.

Он вышел, а Лариса, оставшись на кухне одна, взяла ложку и стала помешивать закипающие пельмени.

Когда он вернулся, выбритый и умытый, на столе уже дымились готовые пельмени, сдобренные майонезом и уксусом – как он любил, – а рядом лежал бутерброд с маслом и красной икрой. Тут же стояла кружка с крепким сладким чаем. Лариса сидела на табурете по другую сторону стола, положив руки на колени.

"Все-таки хорошая у меня жена", – с нежностью подумал Сергей.

Она, словно прочитав его мысли, сказала, кивнув головой на тарелку:

– Садись, ешь.

– Ага, – ответил он, сел на свободный табурет, взял вилку и принялся за еду.

С утра есть совсем не хочется, хватило бы одного чая. Но надо. В таких случаях, уходя из дома, никогда не знаешь наверняка, когда вернешься. А погуляв по тундре пару десятков километров, надышавшись чистейшим кислородом, уже к середине дня чувствуешь такой голод, что внутри весь ливер начинает дрожать, как с глубокого похмелья. Ягоды-то под ногами навалом, да разве одной ягодой сыт будешь! Поэтому, уходя на тундру, с утра нужно, даже через силу, как следует заправиться да и с собой обязательно взять что-то высококалорийное.

Все время, пока он ел, Лариса, почти не отрываясь, смотрела на мужа.

"Блин, смотрит, как прощается, – подумал он, но промолчал. – Но ее ведь тоже можно понять. Волнуется за меня, переживает. Да и я все-таки скотина – играю у нее на нервах. А что делать? Жить-то надо на что-то. Кто нас прокормит, оденет? Эти балаболы, что ли, из Думы? Да и что за меня переживать? Маленький, что ли?"

Сергей доел, вышел из-за стола, поставил грязную посуду в раковину.

– Оставь, я помою, – Лариса протянула ему пакет с едой.

Он поцеловал ее в щеку и сказал:

– Спасибо.

– На здоровье, – по привычке ответила она.

Сергей вышел в коридор и засунул пакет с едой в рюкзак, который был собран еще с вечера. Посидел около него на корточках, вспоминая о том, что еще он хотел сделать. Мучительно потер лоб, но так ничего и не припомнил.

"Курить надо все-таки бросать, – подумал он, завязывая рюкзак. – Памяти совсем не осталось. Ладно, пока буду одеваться, может, что вспомню".

Сергей поднял голову, посмотрел на висящие над трюмо настенные часы. Так, пора. Время уже без двадцати шесть.

На кухне шумела вода, жена мыла посуду и, наверное, сейчас начнет готовить себе завтрак – спать-то все равно уже не будет.

Сергей прошел в комнату, встал на колени и достал из-под тахты небольшой чехол. Сквозь кожу чехла с нежностью ощутил угловатую поверхность разобранного надвое "Вепря".

Он купил его случайно. И был очень рад этому случаю. Правда, без документов – да кому нужны документы в этой камчатской глуши? Знакомый охотник уезжал на "материк" – купил где-то в центре квартиру, – и Сергей уговорил его продать ему ружье. Благо в этот момент на руках оказалась нужная сумма.

Чтобы купить такое ружье в магазине, легально, нужно как минимум пять лет состоять в Союзе охотников, а он и кандидатом-то пробыл всего полгода, вляпавшись в скверную историю. Раз как-то на охоте Сергей с друзьями-охотниками уже вечером, на бивуаке, маленько поднабравшись горячительного, устроили пальбу по пустым бутылкам и консервным банкам. А тут, как назло, идут инспектора из охотхозяйства. Когда над их головами засвистела дробь, они попадали за кочки и битый час лежали ничком в холодном тундровом мшанике, боясь пошевелиться, пока обалдевшие от водки и порохового запаха горе-охотники не угомонились. Ладно, если бы это были местные инспектора – с ними всегда можно договориться, а то, как на грех, под перекрестный огонь большерецких рэмбо попали прикомандированные "областники" из Петропавловска. В результате все шестеро стрелявших, кандидаты или члены Союза, распрощались со своими билетами, без права на восстановление.

Сергей не очень-то расстроился по этому поводу. Конечно, теперь все надо делать по-тихому – штрафы за незаконную охоту все же немалые, но и беды здесь особой нет, – тундра-то большая, поди попробуй поймать. Местные охотоведы все свои, если не родственники, то хорошие знакомые – это точно. А о залетных инспекциях они же всегда и предупредят. Все-таки поселок небольшой, расположен на выселках земного шара, и люди здесь привыкли к взаимовыручке. Сегодня ты мне, а завтра, глядишь, и я тебе пригожусь. И никто здесь никакой выгоды не ищет. Просто это в норме вещей. Как само собой разумеющееся. Человеку, живущему где-то в центре цивилизации, может быть, этого и не понять. Но здесь по-другому во все времена жить не умели. Да, наверное, иначе и не выжили бы.

А ружье-то действительно отличное. Шестизарядка, самозаряжающееся, стреляет автоматной пулей, убойная сила как у "Калашникова": не то что медведя – буйвола с одного выстрела легко завалить можно.

Сергей выдвинул из-под тахты железный ящик, отстегнул замки и открыл крышку. Достал три магазина с патронами и переложил их в патронташный кармашек в чехле. Застегнул клапан на кармашке, а ящик опять закрыл и вернул на место. Встал, положил чехол с ружьем на кресло и стал одеваться. Снял трико, надел теплое белье, сверху – камуфляжную форму (все-таки умеют делать для вояк – и тепло и удобно, даже каждый кармашек на месте и при деле), поверх хэбэшных носков натянул шерстяные, саморучно связанные для него Ларисой, достал из "стенки" две пачки "Беломора", рассовал по карманам, взял с кресла чехол с ружьем и вышел в коридор. Прислонив ружье к стене, влез в болотные сапоги.

Из кухни вышла Лариса, вытирая мокрые руки о халат.

– Тебя когда ждать? – спросила она.

– Не знаю, – ответил Сергей. – По темноте, наверное, уже. Если все получится, надо будет еще договориться с Андреем насчет машины – вывезти все с тундры. Мяса много брать не буду, чтобы не тащить много по кочкарям.

– Ты еще убей его, – сказала Лариса.

– Как получится, – сказал он и попросил: – Ларчик, принеси, пожалуйста, с подоконника на кухне зажигалку и открытый "Беломор". И коробок спичек, на всякий.

Пока она ходила на кухню, он надел куртку "Аляска" и черную вязаную шапочку. Засунул принесенные женой курево и "огонь" в карман куртки, поднял с пола рюкзак и надел на плечи, Лариса помогла ему расправить лямки. Повернулся к жене, внимательно посмотрел в печальные глаза.

– Не волнуйся, – только и нашел что сказать. – Все будет хорошо.

– Давай, не задерживайся. Я буду ждать. – Она подставила ему губы для поцелуя.

Он коротко, но нежно поцеловал ее и подмигнул обоими глазами:

– Пожелай мне.

– Желаю, – ответила она.

Он подошел к двери, поднял "собачку" и, повернув ручку замка, открыл дверь. Перешагнул через порог. Сзади услышал:

– Иди, я закрою.

Не оборачиваясь, он стал спускаться по ступенькам вниз, спиной чувствуя взгляд жены. Но вот дверь хлопнула, и он, миновав еще два лестничных пролета, открыл дверь подъезда и вышел в прохладный густой мрак камчатского утра.