"Новгородский государственный объединенный музей-заповедник" - читать интересную книгу автора (Невский Александр, России история)

9. Противодействие расколу.

10. Внебогослужебные собеседования и чтения.

11. Центральный (во Владимире) иконо-книжный склад и 125 отделений его в епархии.

С самого начала своего существования, братство Александра Невского приняло на себя заботу о распространении церковно-приходских школ и школ грамотности по всей Владимирской губернии. В разработанных правилах определялась цель деятельности церковно-приходских школ: «преподавание детям основных понятий о вере и благочестии, в объяснении богослужебных действий и некоторых главных молитв, в обучении как славянской, так и русской грамоте, письму и начальным правилам арифметики».11 Главная проблема для священника, открывавшего в своем приходе школу, состояла в нахождении помещения. В остальном помогало братство: давало необходимое число учебников и учебных пособий, отпускало деньги на мебель, отопление. В каждой школе обучалось примерно около 30 учеников, ежегодно открывалось не менее 20 новых церковно-приходских школ. В 1896-97 учебном году в 410 церковно-приходских школах и 250 школах грамотности обучалось 20716 человек.12 В 1904-05 году в 525 церковно-приходских и 159 школах грамотности - 28834 человека.13 Постоянный рост церковноприходских школ и школ грамотности способствовал общему развитию народного образования в губернии.

При возникновении мысли об учреждении братства св. Александра Невского предполагалась помощь год от года падающему издавна распространенному во Владимирском крае иконописному промыслу. Поэтому в параграфе третьем устава братства упомянуто об открытии образцовых иконописных мастерских. Иконописный промысел сосредотачивался в Вязниковском уезде - Палех, Холуй, Мстера. Большинство икон, выходящих из мастерских Холуя и Мстеры, поражали своими недостатками как в отношении рисунка, так и в отношении содержания. Например, «иконописцы писали иконы святителя Николая Чудотворца в митре и без оной; придавая название первым зимнего Николы, а вторым - летнего, образ всевидящего ока изображался в виде звезды, покрытой множеством глаз, направленных во все стороны и тому подобное».

С целью улучшения иконописания в губернии, братство учредило две школы иконописи в слободах Холуй в 1882 году, Мстера - в 1889 году. Параграф второй устава определял цель деятельности: «приготовить, по возможности, научно мастеров иконописного дела по духу и требованиям православия».14 В 1893-94 году в Холуйской школе обучалось 82 ученика, в Мстерской - 32.'5 В следующем учебном году попечителем Холуйской школы иконописи был избран вице-президент Императорской Академии Художеств, почетный член братства Св. Александра Невского, граф Иван Иванович Толстой. В 1896-97 году в Холуйской школе насчитывалось 81 учащийся, в Мстерской - 49. В этом году Холуйские ученики исполнили до 300 икон, Мстерские - 100." С течением времени школы иконописи заслужили полное доверие как среди местного населения, так и среди заказчиков. В 1896 году работы учеников школ были представлены на Всероссийской художественно-промышленной выставке в Нижнем Новгороде. В 1900 году при посещении Холуя и Мсте-ры граф С. Д. Шереметев, член Государственного Совета, и Н. П. Кондаков, академик Императорской Академии Наук, приобрели несколько икон, выполненных учениками школ иконописи.17

В городе Владимире при братстве св. А. Невского были открыты училище церковного пения; курсы церковного пения, чтения и устава; школа пчеловодства. Учрежденное в 1883 году бесплатное училище пения выпускало руководителей пения для приходских церквей и учителей пения в цер-ковно-приходские школы и народные училища Владимирской губернии. В течение двухлетнего курса ученики изучали теорию музыки и пения, обучались игре на скрипке. В училище проходили учебу одновременно, как правило, не более 15 человек: в 1893-94 году - 11, 1894-95 году - 8, в 1899-1900 - 12.18 Училище церковного пения выпускало незначительное число учеников и не могло удовлетворить потребности в псаломщиках по Владимирской губернии. В связи с этим в 1887 году при братском училище пения учреждались курсы церковного пения для будущих псаломщиков. Вначале эти курсы были трехмесячные, так что в течение года проводилось два выпуска учеников. Но опыт показал, что срок для обучения недостаточен, поэтому Совет братства в 1890 году решил увеличить обучение на курсах до 8 месяцев и расширить программу обучения введением преподавания закона божия и теории пчеловодства. В 1893-94 году на курсах обучалось 11 человек, в 1904-05 - 34.19

В 1890 году основанная на средства братства открылась во Владимире школа пчеловодства и при ней образцовая пасека. Школа пчеловодства учреждалась братством для поддержания пчеловодства, пришедшего в упадок во Владимирской губернии, и для улучшения материального положения псаломщиков, получавших в большинстве случаев скудное содержание от прихода. Поэтому ученики училища и курсов церковного пения, как будущие псаломщики, составляли постоянный контингент обучающихся пчеловодству. Зимой они изучали столярное ремесло, а весной и летом ходили на пасеку.20

В 1886 году при Александро-Невском братстве в городе Владимире открылось древлехранилище. Собрать в одно место церковные древности для удобства их обозрения, изучения и описания; использовать их «для обличения раскольнических заблуждений», для расширения знаний учащихся духовной семинарии - вот те задачи, выполнения которых добивались хранители церковно-исторического музея. Первыми экспонатами стали уникальные рукописи и старопечатные книги, полученные из разных монастырей Владимирской епархии: синодик благовещенского Вязниковского монастыря XVII века; житие преп. Евфросинии Суздальской XVII в.; толковый Апокалипсис XVIII в., лицевой сборник Флорищевой пустыни XVIII в. Судя по «Краткому описанию церковно-исторического древлехранилища при братстве Св. Бл. Великого Князя Александра Невского во Владимире губ.», составленному В. Георгиевским, в нем находилось более 80 икон, значительное количество произведений лицевого шитья XVI-XVII веков, несколько царских врат с живописными изображениями.21 В разное время древлехранилище посетили и осмотрели граф Б. Бобринский, проф. И. А. Шляпкин, граф В. Мусин-Пушкин, академик Н. П. Кондаков, доктор истории Н. П. Лихачев, академик А. И. Соболев, проф. С. Ф. Платонов.

В 1906 году во Владимире открылся музей Архивной Комиссии и из древлехранилища братства была передана часть экспонатов с условием сохранения права собственности за древлехранилищем. В октябре 1915 года заведующий музеем В. Г. Добронравов возвратил все, кроме нумизматического отдела, бывшие там предметы древности, принадлежавшие братству.22

В 1879 году братство св. Александра Невского начало свою деятельность организацией публичных религиозно-нравственных чтений и внебогослужебных собеседований в разных местах епархии. В первый год существования братства чтения проходили по воскресным и праздничным дням в читальном зале братской библиотеки г. Владимира, на каждом присутствовало около 300 человек, за год было проведено 32 чтения.23 Большое распространение чтения получили при фабриках Морозовых, Каретниковых, Ю. С. Нечаева-Мальцева, Шорыгиных, Гарелиных, В. В. Калачева. Собеседования и чтения особо активно проводились в промышленных центрах губернии с целью «доставления рабочим полезного провождения времени и отвлечения их в праздничные дни от беспорядочного поведения».24 Чтения велись по заранее составленным программам, своевременно утвержденным председателем братства.

Во Владимирской епархии практически в каждом уезде числилось немало раскольников. Постоянная противорас-кольническая деятельность братства выразилась в следующем: 1) в ведении священниками и миссионерами частных бесед с раскольниками о спорных предметах веры и обряда; 2) в ведении миссионерами публичных бесед с раскольниками; 3) в ведении священниками внебогослужебных собеседований и публичных чтений о расколе; 4) в распространении книг и бесплатной раздачи брошюр противорасколь-нического содержания.25 Об активной борьбе братства с расколом свидетельствуют цифры: за 1909-10 отчетный год было проведено 317 публичных и частных бесед, за 1910-11 год - 296 бесед.26

В 1914 году вносятся изменения в текст устава братства: «§ 2. Для борьбы с расколом, сектантством, и пороком пьянства учреждаются должности противораскольничаго и противосектантского миссионеров и должность епархиального проповедника трезвости».27

Взяв на себя борьбу с пьянством, братство учреждает особые церковно-приходские организации «кружки ревнителей православия», которые в свои задачи включали и борьбу за трезвость. Образованная при братстве особая противоалкогольная секция выработала программу трезвенной деятельности в епархии. Во Владимире учреждался противоалкогольный музей и трезвенническая библиотека, регулярно проводились чтения и беседы для народа на антиалкогольные темы.28 Широкое распространение получил лист трезвости, на котором «был изображен по-церковному князь А. Невский, по углам листа были помещены церковные изречения: пьяница не наследует царствия божия, пьянице не войти в царствие небесное, как ослу не пролезть в игольное ушко и т. п. Под ногами у А. Невского оставлено место для рукописи, где от руки заполнялось имя, отчество и фамилия и на какой срок дана клятва о неупотреблении вина».29 К 1 января 1915 года во Владимирской епархии существовало 35 приходских обществ трезвости.30

После октябрьских событий 1917 года братство продолжало свою деятельность. Весной 1918 года при Александро-Невском братстве образовался отдел «охраны детства», ставивший своей задачей двоякую цель: 1) заботы по борьбе с детской нуждою и жестоким обращением с малолетними и 2) содействие к умственному и нравственному развитию детей в духе православной церкви.31 12 июня 1918 года был утвержден устав отдела братства «охрана детства». Увы, благим намерениям не суждено было осуществиться.

Интересно, что на одном из последних общих открытых братских собраний 27 мая 1918 года для заслушивания был назначен доклад Бор. Евг. Холуйского на тему: «Святой Благоверный Великий Князь Александр Невский и его значение в истории русского государства и общества».32 В конце 1918 года братство закрыли, городской музей принял собрание древностей братства св. А. Невского.33

Беглый обзор истории и деятельности православного братства св. А. Невского позволяет утверждать, что эта организация оказала большое влияние на духовную жизнь Владимирской епархии. За время своего существования братство переживало периоды подъема и спада, которые, в свою очередь, были связаны с политической обстановкой в стране. Несмотря на то, что инициатива создания братства принадлежала правительству, владимирское братство, носившее имя святого Александра Невского, оказалось неформальным сообществом людей, живо заинтересованных в просвещении и образовании народа и сохранении культурного наследия.

1 ГАВО, ф. 534, оп. 1, д. 18, л. 64-65.

2 Там же, л. 56-57.

3 Там же, д. 41, л. 5-9.

4 Там же, д. 41-а.

5 Там же, д. 51.

6 Виноградов А. История кафедрального Успенского собора в губ. гор. Владимире. Владимир, 1905, с. 84-ПО.

7 Владимирские Епархиальные Ведомости (далее - ВЕВ), 1879, № 23.

8 Отчет о деятельности православного братства св. Бл. В. К- А. Нев

ского за 1904-1905 год. Вязники, 1906, с. 3.

9 Отчет о деятельности, за 1896-97 год. Вязники, 1898, с. 596.

10 ВЕВ, 1886 г., № 24.

11 Отчет о деятельности… за 1882-83 год. Владимир, 1883, с. 183.

12 То же за 1896-97 год. Вязники, 1898, с. 5.

13 То же за 1904-05 год. Вязники, с. 5.

14 То же за 1892-93 г. Владимир, с. 156.

15 То же за 1893-94 г. с. 44, с. 50.

16 То же за 1896-97 г. Вязники, 1992, с. 18, 20.

17 То же за 1899-1900 г., Вязники, 1902, с. 18, 20.

18 То же за 1893-94 г., с. 54.

То же за 1894-95 г., с. 180

То же за 1899-1900 г., с. 20.

19 To же за 1893-94 г., с. 54. То же за 1904-05 г., с. 19.

20 То же за 1892-93 г., с. 169.

21 Георгиевский Г. Краткое описание церковно-исторического

древлехранилища при братстве св. А. Невского во Владимире губ. Вяз

ники, 1896.

22 ГАВО, ф. 534, оп. 1, д. 38, л. 30 об.

23 Отчет о деятельности… за 1880-81 г. Владимир, 1881, с. 5.

24 Там же, с. 7.

25 Отчет о деятельности… за 1894-95 г., с. 191.

26 То же за 1909-10 г. Владимир, 1911, с. 28.

То же за 1910-11 г. Владимир, 1912, с. 11.

27 ГАВО, ф. 534, оп. 1. д. 28, л. 126 об.

28Овчининский Н. Епархиальный противоалкогольный музей во Владимире // ВЕВ. 1916, № 44-45.

29 Крылов А., Тупицын Н., Александров М. Летопись истории фабрики «Коммунистический авангард», 1967, с. 15.

30 ГАВО, ф. 534, оп. 1, д. 41-а, л. 2 об.

31 Там же, д. 51, л. 3.

32 Там же, д. 50, л. 19.

33 Тимофеева Т. Музейное дело во Владимирском крае в 1918-

1939 гг. Документальная хроника // Памятники истории и культуры

Верхнего Поволжья. Нижний Новгород, 1991, с. 279.

Рака Александра Невского в собрании Эрмитажа

Л. А. Завадская

Рака Александра Невского, хранящаяся в Эрмитаже, является уникальным памятником русской культуры. Созданная во славу небесного покровителя Петербурга, в середине XVIII столетия, она пережила вместе с городом все исторические потрясения. Рака была своеобразной достопримечательностью, единственной в своем роде. Ее описания помещались на страницах всех книг, посвященных истории и культуре столицы. Архивные документы позволяют проследить историю создания этого единственного в своем роде произведения ювелирного искусства.

Великий князь Владимирский и князь новгородский Александр Ярославич умер на пути из Орды в 1263 году и был похоронен в Рождественском монастыре Владимира. В 1381 году состоялось первое обретение и освидетельствование мощей, тогда же было учинено ему местное празднование, написаны канон и иконы. Князь изображался в одеждах схимника. В 1549 году на церковном соборе князь Александр Невский был признан общерусским святым, днем его церковного поминовения стало 23 ноября. Мощи князя все это время находились во Владимире, в Рождественском монастыре. В 1695 году суздальским митрополитом Илларионом мощи были переложены в новую раку. С середины XVIII столетия она находилась внутри серебряного саркофага, и только последние несколько лет ее можно видеть в Концертном зале Зимнего дворца, рядом с памятником елизаветинского времени.

Рака представляет собой большой деревянный ковчег, по верхнему краю которого находится серебряная пластина с прочеканенной надписью «Въ сей сребропозлащенной раце положенныя святыя мощи благовернаго и храстолюбиваго князя Александра Ярославича во иноцехъ преподобного Алекая Невскаго и Владимерскаго и всея Россш чюдотвор-ца, внука бывша Всеволоду, правнука Георпю Долгоруку, праправнука Владимеру Манамаху иже былъ правнукъ великому князю Владимеру Святославичю во святом крещении нареченный Василш, просветившему Россшскую землю святымъ крещешем отъ него же осьмый степень великихъ князей Александръ». Борта раки украшены медными позолоченными накладными пластинами, покрытыми нарядными флоральными мотивами, выполненными в технике высокой чеканки. Использование цветов подсолнечника, пышных тюльпанов, лилий может свидетельствовать о знакомстве московских мастеров-чеканщиков с европейскими традициями орнаментики. Подобные роскошные цветы можно видеть на страницах рукописных книг, с любовью исполненных московскими изографами второй половины XVII столетия, на деревянных резных иконостасах «флемской резьбы».

На боковых стенках гробницы располагались пять крупных медных позолоченных медальонов, в которых были чеканные надписи с описанием подвигов князя и фрагментов его жития, а также упоминания о том, что сия рака устроена царями Петром и Иоанном Алексеевичами по благословению епископа Адриана в 1695 году.1 К сожалению, их местонахождение в настоящее время неизвестно, уже в 1922 году в инвентарных записях о поступлении раки в Эрмитаж они не упоминаются. По стилистическим особенностям ближе всего к раке 1695 года стоит серебряный ковчег с мощами святой Екатерины, хранящийся в монастыре святой Екатерины на горе Синай.2 Он был создан московскими мастерами в конце XVII века. Такой же нарядный орнамент из пышных цветов, схожее размещение медальонов с надписями свидетельствуют о том, что оба памятника вышли из одного центра. К сожалению, в альбоме воспроизведен только внешний вид ковчега, надписи прочесть практически невозможно; вероятно, этот драгоценный вклад в православный заграничный монастырь был сделан царями Иоанном и Петром Алексеевичами в конце XVII столетия.

С 1710 года святой Александр Невский стал поминаться в церквях как молитвенный предстатель за Невскую сторону. 4 июля 1723 года архиепископ Феодосии объявил в Святейшем синоде, что государь приказал перенести мощи князя из Владимирского Рождественского монастыря в Алек-сандро-Невский монастырь новой столицы. 11 августа 1724 года мощи Александра Невского были вынесены из Владимира. В течение двух недель они двигались в Петербург в специально созданной колеснице с балдахином, при мощах следовал специальный караул. Для большей безопасности в городах и селах останавливаться было запрещено, духовным и светским властям надлежало встречать и провожать их «благоговейно». 15 июля 1724 года Святейший синод постановил «отныне святаго благовернаго великаго князя Александра Невскаго в монашеской персоне никому отнюдь не писать, а писать тотъ святой образъ в одеждахъ великокняжеских».3

К 25 августа колесница прибыла в Петербург. 30 августа ковчег был торжественно перенесен в Александро-Невскую лавру и поставлен в новой, в тот же день освященной Александровской церкви.

В ноябре 1746 года по повелению императрицы Елизаветы Петровны началась работа по изготовлению нового, куда более роскошного вместилища для мощей небесного покровителя Петербурга. По высочайшему указу была сочинена серебряная рака. Автором рисунка был Георг Христоф Грот, немецкий живописец, придворный портретист. Барельефы со сценами из жизни князя, украшающие стенки саркофага, были созданы по эскизам Якоба Штелина, состоявшего в это время библиотекарем при дворе великого князя наследника престола Петра Федоровича. Резных дал мастеру Ивану Шталмееру было поручено изготовление деревянной модели в натуральную величину. Официальным руководителем работ был назначен советник монетной канцелярии Иван Андреевич Шлатер. Кроме платы за работу - по четыре рубля с фунта серебра - Шлатеру были пожалованы квартира, дрова, свечи, еще было оговорено, что «мне все материалы, в сей работе принадлежащие, бесприпятственно даны были».4 Оговаривалась и возможность призывать по мере надобности ростовских мастеров, чеканщиков из Москвы, мастеров-литейщиков с Санкт-Петербургского литейного двора, а также иноземных мастеров. За работой иностранцев наблюдал Захария Дейхман, петербургский серебряных дел мастер, входящий в состав иностранного цеха, за эту работу он получал 1200 рублей в год. По приказу двора наблюдал за ходом изготовления драгоценной гробницы барон Иван Антонович Черкасов.

Серебро, данное в работу, следовало ежедневно проверять. Каждая деталь, каждый винтик, каждый завиток причудливого орнамента следовало перевзвешивагь по нескольку раз, внимательно пересчитывать, тщательно, записывать, сколько серебра, меди, железа ушло на его изготовление. «При приемке и при выдаче серебра на изготовление раки находился бы (человек), по всякий день поутру серебро выдавал, а в вечер принимал, так же на неделе, в субботу все серебро перевешивал».5 Запрошено было на раку девяносто пудов серебра из Кабинета ее императорского Величества. Серебро 82 пробы приготовлялось на Петербургском монетном дворе, мастера же работали на Сестрорецких оружейных заводах.

В 1748 году модель была закончена, мастер получил за нее 700 рублей.6 Работа над гробницей уже шла, когда императрица Елизавета Петровна объявила, что «надлежит переставить ту гробницу, в которой ныне оные святые мощи находятся, не распечатав оные, в нову раку».7 Выяснилось, что все из сделанных серебряных деталей не годятся, требуются другие модели. Чертежи для нового вместилища мощей сделали Грот, Шлатер и резчик Мартелли. Вторую модель деревянной гробницы сделал Мартелли, помогал ему от канцелярии строений резного дела мастер Иоганн-Франц Дункер.

В 1749 году началось неспешное изготовление различных деталей новой гробницы. Ежегодно Иван Шлатер подавал в Кабинет ея императорского Величества пространные отчеты о работе: что сделано, какая часть монументального сооружения близится к завершению. В 1750 году на раку было высочайше пожаловано первое серебро с Колыванских заводов в Сибири «от того сысканного сокровища в дар святому на соблюдение святых его мощей».8

К 30 августа 1750 года - празднику перенесения мощей Александра Невского - по высочайшему повелению был закончен саркофаг с крышкой. Он весил 19 пудов 29 фунтов 53 золотника. Детали высокой пятиярусной пирамиды собрали на деревянный каркас в 1752 году, но саркофаг к этому времени успел потускнеть, и мастера вынуждены были срочно заняться его реставрацией. К 1752 году были готовы и серебряные подсвечники весом 1 пуд 20 фунтов 32 золотника и один пуд 31 фунт и 6 золотников другой. При установке пирамиды выяснилось, что стихотворная надпись не видна «чего ради ея императорское величество указать изволила к большой, назади раки стоящей пирамиде приделать два ангела со щитами, на которых надпись вновь назначить, дабы она от всякого видна была».9 Поэтому в 1753 году были отлиты фигуры ангелов со щитами в руках по модели Альберто и Джамбатиста Джани. Ангелы весили 19 пудов 36 фунтов 44 золотника.

К 30 августа 1753 года огромное мемориальное сооружение было завершено. В общей сложности рака Александра Невского весила 89 пудов 22 фунта 1 с третью золотника. Она обошлась казне в 80244 рубля 62 копейки, пуд серебра в работе стоил 906 рублей 56 копеек.10 В работе принимали участие следующие мастера-серебряники: Эрик Апельрот, Самуэль Зильгерштейн, Лоренцо Зильгерштейн, Георг Берг, Иоганн Окман, Герман Янн, Марк Бренер, Петер Лесс, Карл Дальберг, Фридрих Гемикинс, Карл Фридрих Весгрен, Георг Койн, Фридрих Ремерс. Чеканными работами занимались русские мастера: Иван Евлампиев, Демид Михайлов, Петр Андреев, Гавриил Плотников, Андрей Афанасьев, Ерофей Еремеев, Василий Пономарев, Андрей Попов, Иван Соболев.

Став одним из чудес молодой столицы, рака Александра Невского постоянно упоминалась во всех книгах по Петербургу. Так одним из первых описал ее Г. Богданов: «Честная рака святых мощей, которая тщанием августейшей монархини государыни императрицы Елисавет Петровны сооружена вся серебряная. Она делана была через многие годы и в первых на празднике была поставлена одна рака, потом после пирамида, а в 1753 году и со всеми во окончании приведена. Всея же сия святыя раки начало и окончание на серебряных двух щитах держимых двумя ангелами находятся надписи, сочиненные господином Ломоносовым».11 Ему вторил И. Георги: «Можно сказать, что сия рака единственная в Своем роде. Гроб, герб, балдахин, пирамиды, оружие, знамена - все весьма хорошо выработанное из кованого и литого серебра».12 Огромное впечатление гробница Александра Невского произвела на аббата Жоржеля, посетившего Петербург в конце XVIII столетия.13

Историки Петербурга XIX века также не обходили своим вниманием замечательное сооружение. П. Свиньин отмечал: «Приношение истинное царское и христианское - посвятить первые плоды богатств земных источнику всех благ».14 И. Пушкарев, М. Пыляев, В. Михневич обязательно упоминали о нем в своих книгах по истории города.

В настоящее время рака Александра Невского экспонируется в Концертном зале Зимнего Дворца. Она состоит из семи частей: малого ковчега, исполненного московскими мастерами в 1695 году (инв. № ЭРО-7325, вые. 1,1 м), саркофага с крышкой (инв. № ЭРО-7319, вые. 1,68 м), большой пятиярусной пирамиды (инв. № ЭРО-7320 вые. 5,0 м), двух пьедесталов с трофеями (инв. № ЭРО-7321, 7322, вые. 2,4 м), двух подсвечников (инв. № ЭРО-7323, 7324, вые. 1,32 м).

На лицевой стороне саркофага, которая в настоящее время обращена к зрителю, изображены три рельефа в пышных картушах: битва с ливонскими рыцарями, вступление во Псков, битва на Неве при устье Ижоры. Далее на боковой стенке - прибытие князя из Золотой Орды в Богородицкий монастырь. На следующей стенке - среди цветов, ветвей и эмблем - в медальоне эпитафия.

Святый и храбрый князь здесь телом почивает, Но духом от небес на град сей призирает И на брега, где он противных побеждал И где невидимо Петру споспешетвовал. Являя дщерь его усердие святое, Сему защитнику воздвигла раку в честь От первого сребра, что недро ей земное Открыло, как на трон благоволила сесть.

Лета Господня 1750, государствования своего 9 августа 30 в Санктпетербурге.

28 февраля 1750 года кабинет ее императорского величества потребовал надписи на гробницу. Их авторами были поэт В. Тредиаковский, Я. Штелин и М. Ломоносов. Кабинетом были одобрены надписи, сочиненные Ломоносовым.

"' Последнее изображение: смерть и погребение Александра Невского. На крышке саркофага - великокняжеская корона на подушке и литые изображения херувимов.

За ракой стоит пятиярусная пирамида, украшенная накладными литыми прочеканенными ветвями, цветами, листьями. В середине второго яруса - чеканное изображение князя Александра Невского со знаменем и его супруги Александры княгини Полоцкой с крестом. Над изображением - накладной шлем с плюмажем. По обе стороны третьего яруса - две литые фигуры ангелов, держащие в руках щиты неправильной формы с надписями, сочиненными также Ломоносовым. На правом щите: Богу всемогущему / и Его угоднику / Благоверному и великому князю / Александру Невскому / Россов усердному защитнику / презревшему пре-щение мучителя / тварь боготворить повелевшаго / укротившему варварство на Востоке / низложившему зависть на Западе / по земном княжении в вечное царство / переселенному в лето 1263. / Усердием / Петра Великаго / на месте древных и новых побед / перенесенному / 1724 года.

На левом щите: Державнейшая / Елизавета / отеческаго ко святым почитания / подражательница / к нему / благочестием усердствуя / сию / мужества и святости / его делами / украшенную раку / из первообретенного / при ея / благословейной державе / серебра / сооружить благоволила / в лето 1750.

Выше ангелов, на серебряной порфире, поясное изображение Александра Невского в короне. Над изображением князя сияние из облаков и лучей, в середине вензель АН. По обеим сторонам раки, на серебряных пьедесталах, литые из серебра арматурные группы с воинскими доспехами и оружием: знамя, копье, шлем, латы, булава, бердыш. Завершают композицию два напольных подсвечника на фигурном причудливом стояне.

Гробница Александра Невского является ярким памятником стиля барокко в русском ювелирном искусстве. Многоярусная пирамида напоминает архитектурное сооружение, монументальное и представительное. В ней преобладают ассимметричные формы и практически нет прямых горизонтальных линий. Мастера активно использовали скульптурные мотивы - как круглую скульптуру - фигуры ангелов, пьедесталы с трофеями, так и барельеф - выполненные в технике высокой чеканки рельефы на саркофаге и на пирамиде. Все сооружение удивительно динамично, и пластическое начало здесь явно преобладает над тектоническим. Все чеканные изображения заключены в фантазийные картуши, высокая чеканка рельефа создает дополнительную игру света и тени.

В 1774 году был заложен храм святой Троицы, построенный по проекту Старова только к 1790 году. Туда из Благовещенской церкви была торжественно перенесена рака с мощами небесного покровителя Петербурга великого князя Александра Невского. С 1790 по 1922 год великолепный памятник ювелирного искусства середины XVIII столетия находился в соборе, там и видели его почти все авторы восхищенных описаний.

В 1922 году в Эрмитаже, в комнатах III этажа, проходила выставка «В помощь голодающим». В ее состав вошли практически все наиболее ценные в художественном и материальном отношении иконы и церковная утварь из соборов и церквей Петербурга. Сразу же после выставки почти все экспонаты были проданы за границу. Многие из них ранее были опубликованы в журнале «Художественные сокровища России», в каталоге выставки «Русская церковная старина» в 1915 году. В 1920-е годы на страницах журналов и газет шла острая полемика о том, как относиться к памятникам церковного искусства - видеть в них только материальную ценность или позволить и им стать памятниками духовной культуры. К сожалению, тогда победила первая точка зрения, и многие церковные предметы безжалостно уничтожались, особенно это касалось произведений середины и второй половины XIX века.

Незавидная судьба была уготована и бесценной раке Александра Невского. Ее, как и многие другие памятники церковного искусства XVII, XVIII, XIX столетий, хотели переплавить. 10 мая 1922 года в Москву председателю ВЦИКа Калинину и Троцкой была послана отчаянная телеграмма: «Государственный Эрмитаж Русский музей просят срочного распоряжения приостановить разрушение иконостаса Казанского собора и раки Невской лавры - памятников мирового художественного значения. Подписали телеграмму Тройницкий - директор Эрмитажа, Сычов - директор Русского музея и Александр Бенуа».15

Иконостас Казанского собора отстоять не удалось, а рака 19 мая 1922 года была передана в Эрмитаж. Она была выставлена в галерее серебра, которая тогда располагалась в нынешнем зале майолики, известном по акварели Гау как зал камней. В галерее серебра рака простояла почти двадцать лет. Известно, что в 1930-е годы и музей не был надежной защитой для своих сокровищ. В 1930 году кто-то опять вспомнил, что почти полторы тонны серебра стоят в залах напрасно. И опять писались гневные и слезные письма в Москву, и опять раку удалось отстоять.

В 1941 году в июле уникальный музейный экспонат был упакован в 10 ящиков, для секретности пронумерованных вразнобой, и отправлен вглубь страны, на Урал, в Свердловск. В залах Свердловского художественного музея хранились все наиболее ценные экспонаты из фондов Государственного Эрмитажа. В 1945 году все экспонаты вернулись, была начата работа по реставрации раки. Все детали были промыты, почищены, закреплены. Пятиярусная пирамида была собрана на новый деревянный каркас. В 1948 году гробница была собрана в Концертном зале Зимнего дворца и позже стала одним из самых важных экспонатов выставки «Русское художественное серебро».

Гробница Александра Невского - интереснейший памятник русской истории, русской культуры, ювелирного искусства. В мире нет подобного монументального сооружения из серебра. После реставрации Большого собора Зимнего дворца там предполагается устроить экспозицию церковного искусства, и одним из самых интересных экспонатов должна стать рака Александра Невского.

1 Полностью надписи в медальонах (тумбах) воспроизведены. Рункевич С. Г. Александро-Невская лавра 1733-1913. СПб., 1913, с. 266-268.

2 The Monastery of St. Catherine on Mount Sinai 1985, 84.

3 Рункевич С. Г. Александро-Невская лавра, с. 268.

4 РГАДА, ф. 18, д. 135, л. 11.

5 Там же, л. 12.

6 Там же, л. 14.

7 Там же, л. 75.

8 Там же, л. 171.

9 Пекарский П. «История императорской Академии наук», СПб., 1870-73, с. 479.

10 РГАДА, ф. 18, д. 135, л. 510.

"Богданов Г. Описание Санкт-Петербурга. СПб., 1779, с. 366. 12 Г е о р г и И. Описание столичного города Санкт-Петербурга. СПб., 1794, с. 129.

13 Путешествие в Петербург аббата Жоржеля в царствование императора Павла I. M., 1913, с. 132.

14 Свиньин П. Достопамятности Санкт-Петербурга и его окрестностей, 1816-1818. Ч. 2, с. 10.

16 Архив ГЭ, ф. 1, оп. V, д. 238, л. 3.

Святой Александр Невский в русской церковно-монументальной живописи второй половины 19 - начала 20 века

(Семирадский, Васнецов, Нестеров)

П. Ю. Климов

В XVIII-XIX вв. Св. Александр Невский становится одним из наиболее почитаемых в России национальных святых. Нетрудно заметить, что сильный культ этого святого, занимавшего, безусловно, важное место в исторической памяти народа, имел постоянную и сильную поддержку со стороны государства. Это был как бы православно-государственный культ.

Превращение Святого Александра Невского в покровителя государства началось в начале XVIII века. Петр I, заложивший новую столицу страны, Санкт-Петербург, на отвоеванных у шведов землях, усмотрел определенный символический смысл в том, что город был основан вблизи места, где в 1240 году новгородский князь Александр Ярославич разгромил тех же шведов. Отныне в небесном покровительстве Св. Александра Невского виделся залог будущей окончательной победы России над ее давним историческим врагом.

В 1713 году на левом берегу Невы была основана Свято-Троицкая Александро-Невская обитель (с 1797 г. - лавра). 30 августа 1724 г., в день трехлетней годовщины заключения Ништадтского мира, Петр I лично внес мощи Св. Александра Невского, прибывшие по воде из Владимира, в построенную на территории обители церковь Благовещения Пресвятой Богородицы. Специальным указом от 2-го сентября того же года он повелел впредь справлять праздничную службу святому не 23-го ноября, как было ранее, а 30-го августа.1 Таким образом, связав имя Св. Александра Невского с важнейшей в истории России датой, подписанием мирного договора со шведами, Петр I придал его культу государственный и политический характер. Уже после смерти императора, в 1725 году, выполняя волю покойного супруга, Екатерина I учредила орден в честь Св. Александра Невского, ставший одной из высших и почетнейших российских наград. В XIX в. три русских императора были соименны Св. Александру Невскому и тем самым усилилась его роль как покровителя царствующего дома. Последнее во многом предопределило, почему во имя Св. Александра Невского были освящены десятки, если не сотни, церквей, почему многие храмы имели посвященные ему приделы.

Иконография Св. Александра Невского, созданная русскими художниками-монументалистами во вт. пол. XIX - нач. XX вв. слишком обширна, чтобы сделать в короткой статье достаточно полный ее обзор. Мы ограничимся творчеством лишь трех наиболее крупных мастеров - Г. И. Семирадского, В. М. Васнецова и М. В. Нестерова - и на их примере попытаемся показать эволюцию в подходе к художественному решению образа Св. Александра Невского, обусловленную как закономерностями развития искусства, так и изменениями в общественном сознании.

Как известно, секуляризация культуры, осуществленная Петром I, вызвала глубокий кризис традиционного религиозного искусства. Писание икон ушло на периферию и сосредоточилось в руках кустарей, которые объединялись в артели и мастерские, работавшие на основе мануфактурного принципа. Находившиеся в церквях работы средневековых мастеров, потемневшие от времени, безжалостно «поновлялись» или просто записывались в новом европейском стиле. Храмы, по выражению А. Н. Бенуа, наводнил «болонский маскарад»2 в исполнении профессоров и учеников императорской Академии Художеств.

Важный перелом в развитие русской культуры был внесен победой в войне с Наполеоном и вызванным ею патриотическим подъемом. Русская общественная мысль обратилась к центральной для всего XIX века проблеме - проблеме народности, к обсуждению и выяснению исконных начал русской нации. Неудивительно, что культовые здания - церкви - вновь обрели роль носителей идей народности и национальности. Оживленные дискуссии о возможности появления истинно национального искусства вели тогда и славянофилы, и западники. Славянофилы высшим воплощением православного духа и нравственных народных устоев объявили храм, а идеалом живописи - иконопись. Недооценка на том этапе средневекового отечественного искусства, рассмотрение его как простого производного от византийского привели к созданию русско-византийского стиля в архитектуре. В этом явлении культуры сквозь внешний романтизм хорошо просматривались его классицистическая и академическая сущность, определяемая догмами и установками предшествовавшего времени. И поэтому недаром подавляющее число храмов, выстроенных в русско-византийском стиле, расписали в традиционной академической манере, свободной от какой-либо стилизации в средневековом духе.

Одним из главных памятников русско-византийского стиля был храм Христа Спасителя в Москве, построенный по проекту архитектора К. А. Тона в память победы русской армии над Наполеоном.3 При составлении плана живописного убранства создатели храма руководствовались двумя главными идеями: идеей божественного творения мира и прихода в падший мир Спасителя и идеей тесной связи многих священных событий с судьбой Российского государства. Соответственно этим представлениям центральное пространство храма по традиции было расписано изображениями из ветхозаветной и новозаветной истории. Основное же своеобразие иконографии росписей составляла живопись приделов. Северный придел храма был посвящен Св. Александру Невскому, небесному покровителю сразу трех русских императоров: Александра I, давшего обет воздвигнуть в Москве храм Христу Спасителю, Александра II, завершившего построение храма, и Александра III, в царствование которого произошло его освящение.

В 1875 г. Г. И. Семирадский, в то время еще недавний ученик Петербургской Академии художеств, а в будущем - один из главных столпов европейского академизма, получил задание написать четыре картины из жития Св. Александра Невского на северной стене посвященного этому святому придела. В Русском музее хранятся эскизы,4 дающие хорошее представление об этих утраченных ныне работах.

Известно, что раннее творчество Семирадского формировалось во многом под влиянием немецкого художника Карла, фон Пилоти, автора многофигурных исторических полотен. В мюнхенской мастерской Пилоти Семирадский занимался в первый год своего пребывания за границей в качестве пенсионера Петербургской Академии. Эффектность композиции, живописность, мастерское изображение антуража и исторических деталей - все эти главные качества полотен Пилоти можно найти и в произведениях его русского ученика. Вместе с тем некоторыми своими чертами произведения Семирадского остались прочно связанными с традициями отечественной академической школы.

Для воплощения на стене храма специальной Комиссией были отобраны четыре эпизода из жития Св. Александра Невского, признанные ключевыми: посещение князем Александром Ярославичем, одержавшим победу в Невской битве, ставки хана Батыя в Орде; прием князем папских послов Гальда и Ремонта; кончина Александра Невского в Город-це после пострижения в монахи под именем Алексия; чудо при погребении князя в Рождественской церкви во Владимире. Лишь в двух картинах - «Св. Александр Невский в Орде» и «Св. Александр Невский принимает папских легатов» - святой князь выступает центральным действующим лицом, сосредоточивающим на себе все внимание зрителя. Александр Невский у Семирадского - молодой, энергичный, волевой воин и государственный деятель, в облике которого святость может только угадываться. По сути, художник написал не иконы, а исторические композиции, более подходящие для академических выставок, чем для храма. Современниками это было замечено. Особые нарекания вызвала картина «Св. Александр Невский принимает папских легатов». Осенью 1877 года «Санкт-Петербургские ведомости» писали о ней: «Фигура князя необыкновенно толста и антипатична; руки с короткими пальцами, жирные. Своею откинутою назад позою и дюжестью фигуры он напоминает типы: «нраву моему не препятствуй»… Окружающие князя большей частью столь же уродливы и карикатурны в отношении рисунка. Лица не имеют решительно никакого выражения; каждая фигура представляется смотрящей куда ей угодно… Ни одного типа, изображенного сколько-нибудь приличным для картины религиозного содержания и предназначенного для храма, стало быть, для поклонения верующих и молящихся. Зато, взамен, в глаза бросаются целые массы золота, серебра, бархату, драгоценных каменьев и прочей мишуры… Св. Александр Невский представлен утопающим в роскоши, как Нерон в картине «Светочи христианства».5 Действительно, в эскизе, а затем и в картине Семирадский воссоздал довольно малопривлекательный образ упоенного властью государя, демонстрирующего перед прибывшими к нему папскими послами скорее материальную силу, нежели силу своего православно-христианского духа.

Живопись Семирадского, блестящая и эффектная по исполнению, конечно, мало соответствовала задачам православной церковной живописи, призванной, в том числе, создавать у молящихся определенное настроение. Этот недостаток строгости формы и колорита, свойственный вообще большинству росписей храма Христа Спасителя, был в свое время сурово раскритикован. Потребность возрождения пришедшей в глубокий упадок церковной живописи послужила появлению самобытной индивидуальности В. М. Васнецова, выполнившего в 1880-е гг. основную работу по росписи Владимирского собора в Киеве.

Творческая личность Васнецова, сформировавшаяся в среде передвижников, под сильным влиянием идей Ф. М. Достоевского и Л. Н. Толстого, счастливо соединяла в себе гуманизм и глубокую религиозность. Поэтому не случайно, что именно на долю этого художника выпала задача внести решающий вклад в дело возрождения русской церковно-мону-ментальной живописи. Позитивистски настроенные живописцы последней трети XIX века видели в заказах для церкви всего лишь возможность хорошо заработать. И насколько честнее и нравственнее была позиция Васнецова. «Я крепко верю в силу идей своего дела, - писал он В. Д. Поленову, - я верю, что нет на Руси для русского художника святее и плодотворнее дела - как украшение храма - это уже поистине и дело народное, и дело высочайшего искусства… Я не отвергаю искусство вне церкви - искусство должно служить всей жизни, всем лучшим сторонам человеческого духа - где оно может - но в храме художник соприкасается с самой положительной стороной человеческого духа - с человеческим идеалом».6

Росписи Владимирского собора в Киеве стали воплощением давнишней славянофильской мечты. Их примерную программу изложил М. П. Погодин в журнале «Московитянин» еще в 1842 году. Он писал: «Думал о построении такой русской церкви, где собраны были бы изображения всех русских святых, начиная с равноапостольного Владимира и Ольги, денницы и зари нашего спасения, и Бориса и Глеба. Тут бы увидел я и Александра Невского, и московских чудотворцев Петра, Алексея, Иону и Филиппа, и печерских Антония и Феодосия, и соловецких Зосиму и Савватия, и преподобного Нестера, и Св. Сергия и Дмитрия Ростовского, и Митрофания, всех молитвенников земли русской, коими держалась и держится она, с их деяниями и чудесами. В,таком святом соборе русское сердце забилось бы подчас сильнее».7 Святые подвижники Руси, согласно славянофилам, тот нравственный и духовный идеал, которому, должен следовать русский человек. И Васнецов принял в сердце эту идею. Как и славянофилы, в составлении «пантеона» национальных святых он увидел возможность создать собирательный образ России и русского народа, показать его во времени, с эпическим размахом, насытить реальными археологическими подробностями. Хотя такой подход не во всем удовлетворял задачам монументальной живописи, но он вполне соответствовал историзму мышления эпохи. К тому же он позволил Васнецову создать галерею психологически выразительных, конкретных национальных характеров, что само по себе для такого художника-реалиста имело первостепенное значение. Трактовка Васнецовым образа Св. Александра Невского значительно отличалась от типично академической. Как истинный представитель и один из основоположников так называемого «русского стиля», Васнецов внес в образ черты былинно-сказочной поэтики, народного фольклора. Во внешнем облике Св. князя художник акцентировал его славянство, изобразив русоволосого, кудрявого и бородатого богатыря. Композиционными и пластическими средствами, через максимальное придвижение фигуры к переднему плану, низко взятый горизонт, строгость и лаконичность рисунка, Васнецов усилил значительность и монументальность образа. Здесь чувствуется обращение Васнецова к традициям средневековой церковной живописи. Впрочем, сам художник позднее говорил так: «Не могу согласиться, хотя мне это и приписывали, что я хотел в соборе повторить византийские каноны красоты… Я стремился в своих писаниях идти от жизни, от привлекавших меня в ней людей, но одевал их, конечно, в соответствующие по времени одежды. Припоминая волнующие меня образы прошлого, я всегда учитывал, что творю в канун двадцатого века».8

На стенах Владимирского собора вместе с Васнецовым работал М. В. Нестеров, принадлежавший уже к следующему поколению русских художников. В произведениях Нестерова, как, например, и в произведениях И. И. Левитана, В. А. Серова, стремившихся отойти от ортодоксального передвижничества, нарастали субъективистские настроения, преобладало неповторимо-личностное начало, В отличие от Васнецова, Нестеров в церковной живописи выступил не как эпик, а как лирик. Святых на иконах Васнецова отличают страстность, мощь не только духовная, но и телесная. Облик васнецовских персонажей внушителен и монументален. Святым Нестерова этой монументальности недостает, зато их образы наполнены молитвенным сосредоточением, тихостью, искренним сердечным чувством.

По протекции Васнецова, видевшего в Нестерове своего ученика, последний получил в 1892 году заказ на исполнение образов для строившегося в Петербурге по проекту архитектора А. А. Парланда храма Воскресения Христова на месте гибели императора Александра II. В частности, Нестерову был заказан образ Св. Александра Невского для иконостаса. На эскизе9 к этому образу, позднее воплощенному в мозаике, Св. Александр Невский изображен молящимся накануне Невской битвы. В облике Св. князя Нестеров акцентирует не воинскую доблесть, не богатырство, а его смирение перед волей Божией, готовность к покорному исполнению возложенного на него долга. Спустя несколько лет после завершения работы над иконами и композициями храма Воскресения, Нестеров снова обратился к этой теме, когда расписывал церковь Св. Александра Невского в Абасту-мани.

Церковь Св. Александра Невского в Абастумани была построена в 1890-х гг. прошлого столетия по проекту архитектора Отто Симансона для наследника престола, великого князя Георгия Александровича, жившего подолгу на этом высокогорном курорте в Южной Грузии по причине прогрессирующего туберкулеза. С 1902 по 1904 годы Нестеров исполнил в церкви более 50-ти композиций.10 Естественно, что несколько из них были посвящены Св. Александру Невскому, во имя которого эта церковь возводилась.

В иконе «Св. Александр Невский», размещенной на одном из пилонов, Нестеров, по существу, повторил свою прежнюю трактовку этого образа, несколько изменив детали. Гораздо интереснее сравнить его стенную композицию «Успение Св. Александра Невского» с работой Семирадского на тот же сюжет, исполненной за четверть века до того для храма Христа Спасителя. Какой большой путь прошло за этот отрезок времени русское монументальное искусство! Картина Семирадского по своей стилистике была типичным академическим, произведением, совершенно лишенным идейных и формальных качеств, необходимых для православной церковной живописи. В работе же Нестерова наблюдается преодоление академизма, выработка на основе внимательного изучения средневекового и народного искусства нового художественного языка, более способного удовлетворить современным задачам.

Св. Александр Невский был одним из небесных покровителей великого князя Георгия Александровича. Другим небесным покровителем великого князя был Св. Георгий Победоносец. Эти двое святых - ключевые образы для понимания одной из сторон идейного замысла росписей. У Нестерова Св. Георгий Победоносец - чернобровый, смуглый грузин; Св. Александр Невский - типичный славянин. Подчеркивая в ликах небесных покровителей заказчика различную этническую принадлежность, художник через это сопоставление утверждает идею братства и равенства русского и грузинского народов. Недаром, покидающий храм, последней заметит ликующую композицию «Христос во Славе» на западной стене над входной дверью. Здесь восседающему на троне Христу предстоят Св. Александр Невский и Св. Георгий Победоносец, символизируя единение России и Грузии.

Подводя краткий итог, заметим, что эволюция образа Св. Александра Невского в русской церковной живописи вт. пол. XIX - нач. XX вв. протекала в направлении от достаточно приземленной его трактовки к более поэтичной, с акцентированием черт конкретной национальной и религиозной принадлежности. Это вполне соответствовало наблюдавшемуся в русской культуре движению от позитивизма 1860-х-1870-х гг. к духовному ренессансу «серебряного века».