"Я – инквизитор" - читать интересную книгу автора (Мазин Александр)

Глава седьмая

Трудно сказать, на что рассчитывал Конь, давая Андрею адреса опекаемых «тобольцами» фирм. Но если он думал, что Ласковин начнет бездумно громить их одну за другой, то ошибся. Андрей больше ничего не собирался делать бездумно.

Утро он начал с того, что позвонил в больницу, где лежал Гудимов, и сумел добраться до лечащего врача. Еще вчера дежурная сообщила Ласковину, что состояние больного удовлетворительное и температура 37,8° С. Сегодня он узнал намного больше. Во-первых, Виктора перевели из реанимации в двухместную палату, во-вторых, инвалидом-паралитиком он не станет. Хотя, скорее всего, полного восстановления ожидать не приходится, то есть каратэ-до для парня закончилось. Также он узнал, что с сегодняшнего утра Гудимов относится к категории «платных» больных.

«Что ж, — подумал Андрей, вешая трубку. — Если руководствоваться библейским законом „око за око“, справедливость восстановлена. С его точки зрения. А вот „тобольцы“ вряд ли удовольствуются ушибленными ребрами и распухшим ухом Ласковина. Гнать будут, как бешеного пса! А он будет кусаться! Но не как бешеный пес, а с… выбором!»

Первая выбранная Ласковиным фирма из списка Абрека носила нежное название «Лидия-принт». А выбрал ее Андрей потому, что находилась она здесь же, совсем рядом, на Кировском проспекте.

«Лидия-принт». Печати, бланки, визитки, малотиражные издания, рекламные проспекты, разработка фирменного стиля, импортная канцелярия. Словом, всего понемногу. Прекрасно оформленная витрина, внушающий уважение интерьер офиса, новая оргтехника, немногочисленные вежливые сотрудники — недешево, но очень, очень престижно.

«Прошу вас, пожалуйста! Директора? Как вы удачно зашли: еще десять минут, и Лидия Андреевна уехала бы в банк. Прошу вас, сюда, пожалуйста!»

Никаких формальностей, никаких «а-кто-ты-собственно-такой?» Клиент, даже возможный клиент, — это Персона.

Кабинетик у директора крохотный: тоже часть имиджа. Крохотный — но себе на уме. Широкий стол, компьютер, факс-модем-телефон, высокое, аркой, окно, жалюзи, кресло, еще одно кресло, побольше, для посетителя. И уважение клиенту, и — с подковыркой. «Лидия-принт» — под «крышей». Бандит, он когда силу демонстрирует, норовит на «хозяйское» место усесться. А «хозяйское»-то место не всякую задницу вместит, сделано точно под директорскую аккуратную попку.

Лидия-принт-Андреевна. Строгий костюм, удачно подчеркивающий и хорошо сформированную грудь, и округлости бедер, блестящие, виртуозно уложенные волосы, почти незаметная косметика (то есть выделяются глаза, а не тени под глазами), искренняя улыбка, не клиенту — мужчине:

— Что мы можем для вас сделать?

Ах, это многозначительное «мы», подразумевающее более интимное «я»!

Андрей слегка повернул голову (так, чтобы распухшее ухо не бросалось в глаза), улыбнулся почти так же интимно и положил на просторный стол, точно по средней линии, визитку: «Шлем», Ласковин Андрей Александрович, и т. д.

Лидия Андреевна взяла прямоугольничек, прочла, согнула слегка, проверяя упругость. Ее улыбка приобрела некое новое качество: не то чтобы холодок… легкий встречный бриз.

— Отличная полиграфия, — произнесла она. — Пожалуй, мы такого сделать не сможем.

Ласковин позволил своей собственной улыбке некую двусмысленность, подтекст.

— А я вот думаю, — проговорил он, закидывая ногу на ногу и соединяя ладони на колене, — что бы могли сделать для вас мы? Страхование перевозок? Страхование несчастных случаев, нарушение контракта? У нас очень большой спектр услуг. Минимум формальностей, минимальный страховой взнос. — Тут он перестал улыбаться. — Никаких случайностей и гарантированное возмещение любых убытков в рамках договора, полная юридическая защита. Честное слово, Лидия Андреевна, даже не представляю, как такой сложный и респектабельный бизнес, как ваш, может обходиться без подобных услуг?

— Я тоже не представляю, Андрей Александрович.

— Значит — да?

— К сожалению — нет. Видите ли, у нас уже есть соглашение о подобных услугах. С очень солидной организацией.

— Мне говорили об этом, — кивнул Ласковин. — Но ведь любое соглашение можно пересмотреть, если предлагаются… лучшие условия? Верно?

— Андрей Александрович! Вы можете обсудить это с вашими… коллегами. Я совсем не против того, чтобы работать с вами! Тем более что лично вы, Андрей Александрович, мне очень симпатичны! Но, как вы понимаете, сама я не могу решить этот вопрос. Хотите, я сейчас позвоню и…

— Нет, нет, — возразил Андрей, поднимая руки. — Куда нам спешить? Если вы, Лидия Андреевна, скажете, когда мои коллеги навещают вас, я подъеду, и мы все вместе поговорим.

— Тогда, может быть, после двух. Вы не против, Андрей Александрович, если я предупрежу их о вас?

— Разумеется, нет.

— И еще, — помедлив, проговорила Лидия Андреевна, — мне бы не хотелось, чтобы у меня в офисе… что-нибудь произошло!

— Даю вам слово! — очень серьезно ответил Ласковин и поднялся. — У вас не будет никаких неприятностей. Никаких! Значит, после двух?

— Может быть, кофе, Андрей Александрович? — Улыбка женщины приобрела «неформальный» оттенок.

— Спасибо, в другой раз — обязательно, а сейчас… я спешу.

— Разумеется. И… вы играете в теннис?

— Нет, — ответил Ласковин. — Но, возможно, захочу научиться, это ведь не так уж сложно?

— Вовсе нет. И помогает сохранить фигуру. Впрочем, вам это ни к чему!

— Мне кажется, вам тоже, Лидия Андреевна.

— Лида, просто Лида. Тем не менее это превосходное развлечение.

— Очень приятно было с вами познакомиться, Лида!

— Мне тоже, Андрей. Я провожу вас. Может, попросить нашего шофера подвезти вас?

— Не беспокойтесь, я на колесах.

Продолжая демонстрировать друг другу расположение, они проследовали до дверей и расстались. Андрей успел заметить, что ноги директора «Лидии-принт» немного коротковаты, но высокие каблуки скрадывали этот небольшой недостаток.

Что ж, Лидия Андреевна, безусловно, интересная женщина. Но не настолько интересная, чтобы встреча Ласковина с «коллегами» состоялась. После двух Ласковин намеревался быть совсем в другом месте.

«Ты не стратег, ты даже не тактик, — говорил Андрею Зимородинский. — Не потому, что дурак, а потому, что мысли у тебя прямые… как шест».

«Но я побеждаю, — возражал Андрей. — И техника у меня гибкая, сам же говорил!»

«Да, — соглашался Слава, — шест, он тоже гибкий. По-своему. Только его направлять надо. Чтобы он ломал, а не его ломали. Ты работаешь так, словно у тебя за спиной ничего нет. Ничего в запасе. (Оба, и сэнсэй, и ученик, предпочитали не упоминать о том, что было в запасе у Ласковина.) Ничего в загашниках… и, что действительно плохо, так оно и есть».

«Это и есть тактика? — осведомился Ласковин. — Каверзный трюк?»

«В общем — да. Не опережать напором, а опережать напор. Пусть противник промахнется не потому, что тебя уже нет, а потому, что тебя еще нет. И не будет! Посмотри, как чемпион (чемпионом Зимородинский называл Большого Сэнсэя) своих натаскивает. Техника, резкость, растяжка — все вспомогательное. Главное, они знают не только, где сами будут стоять через полсекунды, они знают, где противник будет через эти самые полсекунды. Потому что сами его туда приведут. Они знают, что будет, и могут решить: преподнести сопернику сюрприз или повременить. Они вправо, и противник вправо. Как на веревочке. Вот это — тактика. Когда ты думаешь, что ведешь, а ведут тебя. Не удар поставить, не в шпагат посадить или научить прыгать на два метра, как Варама! Маленьким, коротеньким движеньицем, пальчиком мыльный пузырь проткнуть — пф! — и иппон! Но перед этим пузырь нужно надуть и расположить должным образом. Это — тактика. И этому учат индивидуально! И не всех. Потому что не каждого научить можно. Тебя вот — нельзя. Но если уж научишь… Сам видел, как чемпионовы „зеленые“ да „синие“ итальянцев, „черных поясов“, делали. Или японца прошлогоднего. А какая техника у японца! Этих „голубых“ в ката рядом поставь — позор, да и только. А кумитэ выиграли. Все пятеро. Потому что их учат с противником работать. А лучше — с несколькими. Специфика стиля».

«Я бы этого японца тоже положил, — сказал тогда Андрей. — Значит, тех „синих“ научить можно, а меня нельзя?»

«Этому — нельзя. Тебя иначе учить надо, поэтому и не отдал тебя чемпиону. Он — чувствует, а я — вижу!»

«Хочешь сказать, ты его сделаешь в кумитэ?» — подкусил Ласковин.

Зимородинский ответил не сразу. Но ответил.

«Помнишь, Ласка, Минкевич нам давеча байку рассказывал? Про корейца?»

«Меня не было, — сказал Андрей. — Я зачет сдавал».

«Так послушай. Поучительно это. О том, как один большой и сильный „черный пояс“, очень большой и очень сильный, работал кумитэ с гостем, маленьким таким корейцем. Этот — под два метра, вес соответствующий и мастер — дай Бог. Пятерых таких, как ты, на татами растер бы и не заметил.

А кореец — метр с кепкой. И даже не черный пояс, а коричневый, считай — ученик. Правда, у них там своя градация, но дело не в том. Так вот, сошлись они, потоптались, поглядели друг на друга, а потом наш мастер возьми да и цап корейца в охапку да шварк его в стену, благо сам тяжелее раза в два, как минимум».

«Лихо!» — восхитился Андрей.

«Это ты так думаешь, — сказал Зимородин —

ский. — А кореец думал иначе. В стену-то он врезался, но скимировался, себя удержал, а потом пальчик свой желтый поднял, покачал в воздухе. „Нехолосо, — говорит, — это не калатэ!“ Сказал и сказал. Продолжили. Потоптались еще немного, а потом кореец свое движение провел. Тоже одно. Последнее. И прокомментировал: „К влацу не ходи. Челез тли недели само плойдет!“ И не соврал. Через три недели прошло. Само. Но три недели наш мастер под домашним арестом провел. Потому, что от „белого брата“ далеко отойти боялся».

«Минкевич сам видел? — спросил Ласковин. — А то сомнительно. Коричневый пояс… Не верю, извини».

«Вот поэтому ты не тактик. Но ты — лучше. В перспективе».

«Опять не понимаю».

«Ты можешь стать тем, кому тактика не нужна. И стратегия».

Этот разговор подогрел тогда Ласковина основательно. Но реально ничего, кроме энтузиазма, не дал. И вот три дня назад Зимородинский вновь напомнил ему: ты не тактик.

«Ах, не тактик? — думал Андрей, глядя с крыши на замкнутый „мафиозный“ дворик. — Ладно! Посмотрим, какой я не тактик!»

Примерно в четверть второго во дворике жизнь забила ключом. Забегали, засновали «бойцы», распахнулись двери микроавтобуса (задние, как у катафалка), поволокли какие-то сумки. В одной, недозастегнутой, Андрей углядел «кольчатого червя» — шланг противогаза. Наверняка и гранатки найдутся с «черемухой» или с паралитиком импорт —

ным… Нет, какие гранатки! Вон целый баллон волокут с веерным распылителем! А вот наконец и «группа захвата». Куртки бронежилетами оттопырены. Каски бы им и черные чулки на морды — натуральный ОМОН. Целых двенадцать втиснулись в автобусик, сели, но не трогались, ждали чего-то. Впрочем, почему бы и не подождать? После двух, сказала деловая женщина Лидия-принт-Андреевна. А нынче только 13.28. Ехать же, если с песнями, по мосту Лейтенанта Шмидта, через Васильевский, а потом по Тучкову на Большой и до Кировского-Каменноостровского, минут пятнадцать. А если по набережной, вдоль Невы, — и того меньше. Можно и подождать. Ага, сам господин Крепленый со товарищи. Крепкие у него товарищи: синяк на боку Ласковина — размером с блюдце. Загрузились в «вольву» восемьсотпятидесятую, универсал, цвет «мокрая мышь», тронулись. Уважают Андрея Александровича в «тобольской» группировке. Шестнадцать человек с полной выкладкой. Или подстраховались? Вдруг не Ласковин придет на стрелку, а, скажем, коллеги из города-побратима Тамбова решили расширить сферу деятельности? Или черные вздумали беспредел учинить? Вот Ласковин, хоть и Ласковин, хоть и блондин, а кучерявый. Может, он чечен неправильной масти?

«Вот, — подумал Андрей, — а я женщине обещал: безобразия не будет! Ну как после этого я могу с „коллегами“ повидаться?» Нет, раз он обещал — значит, и не будет. В офисе «Лидия-принт». Будет в другом месте, где он никаких обещаний не давал. Скорее наоборот.

13.50. Вернулся БМВ. И тут же уехал с бежевой «девяткой». Еще шесть человек до той. Во дворе остались белый «родстер» и «Опель-Рекорд». И два «вахтера» в стеклянной будочке. Вот вам бы в будочке и сидеть, ребята, — для здоровья полезней! Там, в будочке, тепло. А снаружи… скоро будет очень-очень жарко!

Пришло время переходить ко второму акту, и Андрей спустился вниз. Через несколько минут он был уже у железных ворот. Особенно не скрывался. Вероятность возвращения какой-нибудь из групп невелика. В сумке у Ласковина лежала трехлитровая банка под белой полиэтиленовой крышкой. Крышка слегка покоробилась: не любит полиэтилен паров бензина. Покоробилась, но на месте: предусмотрительный Ласковин обмотал ее в два слоя скотчем.

Поставив банку на асфальт, Андрей вынул из бумажного пакетика три «бенгальских огня» с заранее наточенными ножками и воткнул в крышку. Три — это для надежности. Теперь оставалось только поджечь — и ничуть не хуже бомбы.

Пока Ласковин, сидя на корточках, зажигал «бенгальские огни» (вот уж точно «здравствуй, жопа, — Новый год!»), рядом остановились два подростка лет по четырнадцать: чем это мужик занимается?

Ласковин с удовольствием послал бы их подальше, но понимал, что это возымеет обратный эффект.

— Знаете, кто здесь живет? — спросил он, ткнув пальцем в сторону железных ворот.

— Бандиты! — немедленно ответил осведомленный тинэйджер поменьше ростом.

— Крутые парни, — присоединился второй, покрупней.

— Крутые? — хмыкнул Андрей. — Ну да, когда трое с револьверами — на одного с зонтиком!

Ребята захихикали. Может, дошла позавчерашняя история?

— Проверка на вшивость! — сказал Ласковин, поднимаясь и размещая на ладони поудобней банку с короной из сыплющихся звездами огней.

Между воротами и верхним краем арки был зазор. В полметра шириной.

— Бегом за угол! — приказал он зрителям.

В прежние времена Ласковин недурно играл в баскетбол… Оп! Банка вошла точно под арку.

Андрей рванул следом за подростками, и… бабахнуло! Смачно бабахнуло. В полный рост! Языки огня выметнулись из-под арки и даже снизу — из-под ворот.

Внутри кто-то немедленно заорал. Потом загрохотал автомат — пули залязгали по металлу, следом — еще один взрыв, за ним — третий, самый знатный, — черный дым клубами взвился над крышами домов.

— Ну ты крут, дядя! — отметил успех один из подростков.

— Андреем меня зовут, — сказал Ласковин.

— А меня — Юра!

— Федор, — баском представился третий.

— Язык за зубами умеете держать? — задал Ласковин риторический вопрос.

Оба тинэйджера отчаянно закивали.

— Тогда пошли, полюбуемся!

Пока они поднимались на крышу, основная часть фейерверка уже завершилась. Стены двора-колодца приобрели неповторимый угольный цвет на три человеческих роста. Стекол на двух нижних этажах, естественно, не осталось. Правда, будка «вахтеров» устояла. Но прозрачной ее уже не назовешь. По закопченному двору муравьями бегали бойцы: тушили горящие лужицы, остовы «опеля» и «мерседеса» (жаль, красивая была машина!). Неожиданно снаружи загукала сирена.

«Пожарные?» — подумал Андрей. И ошибся. Это вернулась «группа захвата». Все шестнадцать, в полном составе. И тут же забегали, как тараканы на горячей сковородке. Снова завыла сирена. Но на порядок громче. Вот это уже были пожарники. Теперь кутерьма надолго.

«Не съездить ли мне и впрямь в „Лидию-принт“? — подумал Ласковин. — А почему бы и нет?»

— Мне пора, парни! — сказал он. — Поручаю вам наблюдение. Завтра в двенадцать встречаемся у Львиного мостика. Идет?

Бурное одобрение.

— Ну, бывайте, — сказал он под горячие заверения, что все будет схвачено.

Поймав тачку, Ласковин приехал на Петроградскую.

Трудно сказать, что наговорили о нем Крепленый и компания, но когда Ласковин позвонил (дверь офиса оказалась на запоре), лицо открывшего сотрудника выразило, мягко говоря, удивление. Но в директорский кабинет Андрея проводили без всяких вопросов.

— Здравствуйте, Лида! — приветствовал он как ни в чем не бывало. — Мои коллеги уже прибыли?

— Ваши коллеги уже отбыли, — улыбнулась Лидия Андреевна. — И спешно. Кстати, они вас совсем не любят, имейте в виду!

— Это их трудности, — беспечно ответил Ласковин. — Если тебя любят все, это вредно для здоровья. Если вам несложно, Лида, позвоните, поинтересуйтесь, не могли бы они подъехать еще разок?

— Вы своеобразный человек, Андрей, — заметила директор «Лидии-принт». Но номер набрала.

Сразу трубку не сняли, а через три гудка Лидия Андреевна нажала на сброс. Похоже, она не стремилась организовать эту встречу. Ласковин — тоже. Но теперь он знал номер, по которому можно пообщаться с Крепленым. Может быть, пригодится.

— Похоже, у них неприятности, — бросил он вскользь.

— А у вас?

— У меня? — Лучезарная улыбка. — Мои неприятности — ничто в сравнении с неприятностями тех, кто доставляет неприятности мне!

Превосходная фигура речи!

— Но на сей раз вы не откажетесь от чашечки кофе? — бархатным голосом предложила женщина.

— Даже от чего-нибудь более существенного. Пойдемте пообедаем, я приглашаю!

— К сожалению, не могу отлучиться, — отказалась Лидия Андреевна. — Но мы можем пообедать здесь. Леша!

Возник молодой человек, открывший Ласковину дверь.

— Будь добр, — попросила директор «Лидии-принт». — Закажи нам обед. Здесь рядом бизнес-центр, — сообщила она Ласковину, — у них хорошая кухня.

Андрей полез за бумажником, но был остановлен.

— Вы угостите меня в другой раз. Леша, два обеда на твой вкус.

Кухня в бизнес-центре и впрямь оказалась хорошей. Особенно если сравнить с тем, что ел Ласковин последние два дня. Пара рюмок напитка под названием «Виньяк» помогла обеду комфортабельно устроиться в желудке. Андрей не ограничился бы двумя рюмками, если бы не предполагал, что финал этого дня может оказаться беспокойным.

Горячий, только что сваренный кофе со сливками завершил сей дружеский обед. Так думал Андрей. Но выяснилось, что еще остался десерт.

Лидия Андреевна поднялась, заперла дверь на замок, а потом с замечательной непринужденностью улеглась грудью на письменный стол и забросила на спину подол тщательно отглаженной юбки. Под ней скрывались круглые, подрумяненные кварцем ягодицы, а под ними — темная влажноватая шерстка. Лидия Андреевна раздвинула ноги и приглашающе покачала гладкой попкой.

Вообще-то Андрей предпочитал сам определять: с кем, где и как. Но предложение было сделано в такой форме, что отказать, сохранив лицо, было невозможно. И Ласковин не отказал.

В самый разгар процесса зазвонил телефон. Лидия Андреевна сняла трубку, но когда Ласковин приостановился, свободной рукой ухватила его за ногу и показала недвусмысленно: продолжаем! И они вполне успешно пришли к завершению. К обоюдному удовольствию. Лидия Андреевна лишь на несколько секунд прикрыла микрофон, чтобы не смущать клиента посторонними звуками.

Спустя пять минут посредством салфеток, лосьона и некоторого количества черной туши хозяйка «Лидии-принт» полностью восстановила прежний строгий имидж. Андрей — тоже, но обойдясь без туши. Затем не без кокетства из ящика письменного стола были извлечены красные трусики и надеты с демонстрацией шоколадного цвета ног. Загар в Петербурге в середине зимы смотрелся очень пикантно. И не сразу бросался в глаза: коричневые икры казались просто одетыми в колготки. Красные трусики исчезли под серой деловой юбкой.

— Пирожок с вишенкой, — улыбнулся Андрей. Шутка его была принята и оценена. Нацарапав номер на тыльной стороне визитки, Лидия Андреевна подала карточку Ласковину.

— Мой домашний, — сказала она. — Звони. Кстати, можешь мне и свой дать. Ты где обитаешь?

— Неподалеку, — честно сказал Андрей. — На чердаке.

Лидия Андреевна рассмеялась.

— Дело твое, — не стала настаивать она. — Звони. У нас совсем неплохо получается!