"Красные карлики" - читать интересную книгу автора (Белаш Александр Маркович, Белаш Людмила...)Блок 5– И всё? – А вы чего ждали? – сварливо бросил Мягкий, бегая глазами по лежащей перед ним мозаике датчиков. – Если хотите зрелищ, то вон, пожалуйста, любуйтесь на наш источник питания. Феерия нон-стоп. Наблюдательный пункт, где скопились сливки научного персонала, снаружи напоминал линзу, лежащую на шести сомкнутых столбах. Прозрачный обод кругового окна, рассечённый несущими стойками купола, позволял полностью обозревать окрестности. Сейчас все уставились на северо-восток, где в дальней дали за горизонтом находилась стартовая площадка. Как раз там ничего впечатляющего не происходило – Наблюдатель увидел лишь слабую радужную волну, разлетевшуюся на полнеба тающим кольцевым сектором и затем погасшую. Зато северо-запад сиял непрестанно. Казалось, извергается вулкан света, терзая чёрное небо Хамры фонтанами бледно-сиреневых и бело-голубых вспышек. Неприятное соседство – иметь под боком эриактор, «эйнштейновский котёл» превращения материи в энергию. На обитаемых планетах это чудо энергетики было запрещено из-за неудержимого излучения и склонности взрываться, обращая материю вокруг в шквал фотонов. Но даже такой дьявольской топке было трудно насытить движки «флэша». При старте вулкан померк, а напряжение в сети упало. Наблюдатель нет-нет да спрашивал себя: «Не слишком ли близко к котлу мы базируемся?» – Борт Первый прошёл отметку В. Траектория стабильна. – Где он сейчас? – Наблюдатель терялся в показаниях незнакомых индикаторов. – Пока вы делали вдох-выдох, корабль удалился более чем на пятьсот астрономических единиц. Желток буквально цвёл и в приподнятом настроении шнырял вдоль рядов приборного контроля, едва не похлопывая по плечам замерших от напряжения связистов и телеметристов. Не все могли реагировать на восторги Желтка – часть сотрудников была почти до отравления напичкана табельными средствами и воспринимала информацию в масштабе времени «минута в секунду». – Первый пилотируемый! Восемь лет, поймите, восемь лет адского труда!.. Когда это рассекретят, можете писать в мемуарах: «Мы были свидетелями старта». Это эпохальный шаг! – Сто сорок три секунды. – Что передаёт Борт Первый? – Без изменений. Только «О'к» и снова «О'к». – Меня больше интересует его возвращение, – Яримицу ничуть не трогало восхищение творцов «флэша». – А также записи с биобоксов. Запросите Борт Первый об исполнении моих инструкций. Контейнеры с органическими грузами должны быть заморожены строго с интервалом в минуту. – Профессор, нам куда важнее, выйдет ли корабль в расчётной точке. И обратный бросок, – взвинченный Джомар жевал зубочистку и готовился её съесть. – Свою органику вы получите, если машина вернётся. – Мошковиц, прекратите, – зашипел сжатый, напружиненный Мягкий. – Я прошу никого не комментировать!.. Оставьте разговоры на потом! – За свою составляющую опыта я спокоен. Чего не скажешь о вашей. – Двести семьдесят пять секунд. Точка на экране почти вплотную подошла к финишной отметке. Желток принялся вертеть колпачок игольной авторучки, чем очень раздражал Джомара. – Сэр, корвет «Афина Паллада» сообщает – «флэш» появился в реальном пространстве. Торможение идёт успешно, начал разворот. Джомар старался не думать о предельных перегрузках, которые сейчас обрушились на «флэш»… и на Дагласа, заледеневшего в жидком гелии. Гравиторы должны нейтрализовать инерцию массы, но… но… «Впервые» – это всегда риск. – Борт Первый отвечает нормально, характеристики его сигналов стойкие. Докладывает о готовности к возврату. По данным с «Афины Паллады», системы «флэша» исправны, наполнение батарей не изменилось. Взгляды Мягкого и Джомара встретились. Шеф «Сефарда» показал пальцы, скрещенные на счастье и побелевшие от усилия. Корабельный конструктор согласно кивнул – да, это не помешает. – Даю команду на возвращение. Старт при счёте «ноль». Начали! «Вернись, – заклинал Джомар. – Сделай всё правильно. Веди прямо, парень, ты умеешь. Ну же!» – «Афина Паллада» отметила уход «флэша» в бросок. – Здесь можно найти шампанское со Старой Земли. – Джомара отпустило, болтать стало вольготнее. – Если объединим усилия, то осилим покупку. Задачу привлечь Желтка и Мягкого беру на себя, а вы обеспечиваете девочек. Идёт? Вот моя доля… «И торт ростом с человека, чтобы оттуда вылезла красотка, – добавил про себя Наблюдатель. – Небогатая У Джомара фантазия». – …и моё условие – никаких Яримицу за столом. – По-моему, мистер Мошковиц, приглашать его нет смысла. Он самое меньшее на неделю завязнет в мертвечине, которую привезёт «флэш». Над далёкой стартовой засветился воздух, словно сажу ночи стёрли тряпкой, и в дочерна закопчённом небосводе забрезжило мутное серое оконце. Ударил порыв гравитационного поля, взметая снег и пыль на просторе тысяч квадратных километров, расшвыривая камни и раскачивая мачты нацеленных систем. Визоры сосредоточили слежение на точке выхода, где зависла объёмная трёхзубая тень. Борт Первый вернулся. – Опустить «флэш» на площадку. Мошковиц, вы летите?.. где Мошковиц? – Какой-то из лифтов ушёл вниз. – Наблюдатель считал оставленные Джомаром купюры. – Вы догоните его у шлюза. Седьмое декабря, день триумфа! Казалось, флаер еле ползёт. Полтора часа полёта были невыносимо тягостны. Пузатые грузовые аппараты опускались, растопыривая «ноги» и обжигая плиты огромной площадки языками плазмы. – Соблюдать осторожность! – Яримицу, такой смешной в головастом скафе, распоряжался твёрдо и чётко; его команда проворно сновала, извлекая из ракетных ячеек биобоксы. – Живее, поторапливайтесь! – теребил людей Джомар. – Следите за температурой. Нагрев строго по графику! Термотехники откачивали гелий; остатки его испарялись, слоем сокрушительного холода обтекая тело пилота, лежащего в ложементе. Белое лицо серебрилось инеем. «Ты слышишь меня? – Настроив передатчик скафа на режим направленной связи, Джомар склонился так низко, что выпуклое забрало шлема оказалось у лица белокаменной статуи. – Никаких движений, иначе треснешь, как стекло. Идёт размораживание. Отвечай». «Да. Слышу». «Как там было?» «Здорово. Просто блеск. Словами не опишешь». «Готовь отчёт. Завтра буду принимать». «О'к». – Есть предварительные итоги? – подобрался сзади Мягкий. – Образец II выполнил поставленную задачу в полном объёме, – распрямившись, обернулся Джомар. – По этому поводу приглашаю на маленькую гулянку. Не прочь? С вас по семьдесят бассов. Норр уже побежал за вином. «А как же я?» – подумал Албан, лёжа в гелиевом облаке. С вечеринки Наблюдателя вызвал дежурный мастер-сержант. Пирушка складывалась как нельзя лучше. Конструкторы искренне жали руки Мошковицу и многословно его благодарили. Создатель образцов щедро сыпал комплиментами. Как огонёк сигареты, тлела и близилась к концу недолгая иллюзия дружбы и взаимности, якобы царящих в объединённом проекте. Пока звучат добрые слова, можно предаться благодушию и грезить о том, что и завтра всё будет так же мягко и пушисто. Но вот приходит мастер-сержант из местной безопаски, и мираж рассеивается. – Мистер Норр, вас зовут в отделение сорок семь U. – Кто зовёт? – Киборги, которые там. Вы – их штатный куратор. В шлюзе Наблюдатель тщательно сжал воротниковые кольца шлема. Шаг вперёд без скафандра был равносилен подъёму на шесть километров со всеми последствиями декомпрессии. Какие проблемы возникли у образцов? почему они не вызвали Джомара? Шефу «Сефарда» самому не мешало бы освежиться и размяться в коридорах, извилистым путём ведущих в 47U. Они недурно устроились в прежде заброшенном бункере. Починили освещение, соорудили отдельные комнаты. Центром внимания, естественно, был образец II, первый в истории космонавт нейтринного корабля. Презирая низкую температуру, он щеголял в одних нетканых трусах с клеймом «ДЛЯ КИБОРГОВ», а остальные крутились возле него, жадно выспрашивая о полёте. При появлении Наблюдателя голоса смолкли. – Что произошло? – Мы посовещались, – начал Ирвин. Должно быть, выбор Джомаром пилота для первого старта уязвил его, раз он так хмуро выглядит. – И пришли к единому мнению, – подхватил Альф. Странно, он вёл себя с подчёркнутой сдержанностью. Наблюдателя охватило нехорошее предчувствие. – Мы должны жить среди людей. – Бланш завершила декларацию. От нарочитой строгости её лицо стало ещё милей. – Исключено, – отрезал Наблюдатель. – Вы имеете особый статус и подчиняетесь режиму безопасности. – Это известно, можно не повторять. – Ирвин сделал скептическую гримасу. – Режим нам соблюдать не впервой – верно, ребята? – Вы ограничили число тех, кто с нами общается. – В голосе Бланш послышалось тщательно скрытое коварство. – Но мы и сами умеем помалкивать. Разглашение не в наших интересах. – Я ещё раз говорю… – безапелляционным тоном заговорил Наблюдатель, но его твёрдость не действовала на них. «Да они же стакнулись! Централы – привыкли всего добиваться сообща!» – Здесь легко сохранять секретность. – В дело вступил Албан. – Я ездил на стартовую, посмотрел сверху… «Поздно возить их в ящиках». – На душе у Наблюдателя стемнело. Это была промашка, которую не исправишь. – …и увидел: жилые точки сильно разбросаны. Скажем, пункт наблюдения и стартовая – в тысяче километров друг от друга. Люди с разных баз редко общаются. Что им известно о нас? явилась какая-то компания, рассыпалась по базам врозь Переехать и разместиться, больше нам ничего не надо. Ни один не догадается, что мы – те, из-за кого завертелась карусель. – Это безопасней, чем иметь странный бункер, из которого кого-то регулярно возят под охраной, – хитро добавила Бланш. – А взаперти, без людей, мы скиснем и протухнем. Надо стартовать, а у нас неполадки… отклонения… Мошковиц спросит: «Почему?» «Спросит, – поневоле признал её догадку Наблюдатель. – Эта курчавая бестия – зубастая. Так тяпнет, что останешься на Хамре скалы сторожить. Значит, именно я должен вбросить Джомару идею поселить их как людей? Кто у нас кем управляет, а?.. Вот погань-то! Централы, чёртово семя!» – Надо обсудить ситуацию с шефом проекта, – сухо промолвил он. – Разумеется, я не могу ничего обещать. Пока всё останется, как есть. Албан захотел спросить вдогонку, какой знак отличия положен ему за Первый Управляемый Квантовый Переброс и будет ли его серийный номер навеки выбит золотыми буквами на Аллее Славы, но по трезвом размышлении снял вопрос с повестки дня. Рано. Хватит и того, что удалось посеять в сердце мистера Норра плевелы сомнения и неуверенности. Иногда надо, отчаянно надо показать, что ты – не винтик, и если захандришь, всё встанет намертво, а отлаженный механизм военно-научного эксперимента превратится в кучу дорогих, но бесполезных деталей. «Незаменимых нет? А ты займёшь моё место, приятель? О, я за него не держусь! Ложись в жидкий гелий; на том твой полёт и кончится. Ишь как у нас поставлено: «Милый, слышишь меня? отзовись, не молчи!.. Ага, проснулся! Готовь отчёт, чтоб завтра был написан, а мы пока кутнём с девчонками». Разбежались! только кукол из бункера позвать забыли. Ну, так мы напомним о себе». «Не сильно мы на него нажали? – спросила Бланш радаром. – Рожа у него подлая, не нравится мне этот белый рыцарь Норр. Затаит, потом пакостить будет». «Плюнь, – ответил Албан. – Мы просто хотим получить то, что нам положено, как людям. А они… они всё время помнят, что украли нас и высосали наши души. Они знают, что мы о них думаем, и от этого им всегда страшно». – Вы в курсе, что поделывают мои образцы? Недоверчивый взгляд Джомара преследовал безопасника. По-настоящему Норр отдыхал лишь во сне, но и там ему снилась работа, какие-то невыполненные дела, чьи-то ускользнувшие от внимания промахи и ошибки, чреватые катастрофическими последствиями. А днём его подстерегал Мошковиц. Полностью избежать встреч с ним невозможно, скажем, в столовой. – Сейчас я слишком занят, чтобы следить за ними, – методично пилил его Джомар. – Это вообще не моя работа – следить. Мне хватает возни с запусками и обсчётом результатов. Ладно, решили поселить Дагласов на станции – не возражаю, вам видней. Однако тут не Даглас-центр, где они постоянно были под надзором. – Они и теперь под надзором, только не знают об этом. Но если у вас появились сомнения… – Нет, просто я моделирую, исходя из истины: «По природе своей люди безумны». Все толки о разуме и прочих высоких материях – чушь. Теория Дарвина – бред. Люди произошли от крыс. Как грызуны, они всю свою маленькую жизнь стремятся только получать удовольствие: от секса, от жратвы. Они всюду лезут и называют это «поиском пределов познания». Пока мы с вами потягиваем чай и жуём галеты с маслом, образцы наверняка заняты этим поиском. Я им устроил плотный график тренировок и занятий… но вы решили сделать бедняжкам послабление. Норру захотелось выплеснуть чай в ехидную физиономию Мошковица, но ровный характер и умение сдерживаться погасили его внутренний порыв. – В итоге они получили столько свободного времени для «поиска», сколько его имеет персонал станции. Ну хоть ночные часы висят в симуляторе! Но весь остаток дня они тратят на себя. Они – Их времяпровождение мне известно. – Известна «Этот момент упущен», – мысленно ответил Норр, а вслух произнёс: – Они работают довольно долго, серьёзных отклонений не было. Дать им какое-то личное время, немного ослабить вожжи – как раз в интересах проекта. Пусть лучше явно делают то, что замышлялось втайне, а иначе выйдет так: они нам подчиняются, но мы их не контролируем. Наконец, вы утверждали, что полёты заменят им всё недостающее… – Ещё не заменили, раз они тянутся к людям. Конечно, они – первые, мы только начинаем понимать их, но жизнь среди людей, похоже, замедляет переход к чистому сознанию. Остаётся риск непредсказуемых действий. Помните, как и почему разладился Голем? – Кто? – Не «кто», а «что». Очень давно, ещё на Старой Земле, один мудрец создал кремнийорганического робота. Слепил из глины. – Кажется, первым это проделал пожилой джентльмен, живущий на небе. Нет ли тут нарушения авторского права?.. – Патентное дело тогда не было развито. Так вот, конструктор активировал киборга и назвал его Голем. Всё шло отлично, пока кибер круглые сутки был загружен делом, но однажды хозяин забыл дать ему задания на следующий день. От безделья Голем заскучал и принялся крушить всё вокруг… Глиняного парня пришлось отключить и размельчить. – В этой басне не хватает самой малости – морали. – Напротив, она очевидна. Нельзя оставлять робота в праздности. Только работа, только постоянная, предельная нагрузка процессорных мощностей. Лишь так можно поддерживать Голема в тонусе. Режим «без продыха», чтобы некогда было задуматься. Дай волю мыслям – куда ещё они заведут! Кто-то может отправиться гулять… потеряться… – Вы полагаете, что не исключён побег образцов? – Называйте как хотите. Дело не в словах! Не следует ни на минуту забывать, – Куда? – Повернувшись к окну, Наблюдатель поднял жалюзи. Тёмно-рыжая пустыня и горы на близком горизонте. Купола станции с мачтами связи и вознесёнными ввысь башнями телеметрических систем. Ровные и постоянные вспышки огней, как удары невидимой секундной стрелки. Длинные чёрные тени на залитой алым светом земле. Вдали – мерно ползущий горбатый агрегат вспарывает плугом грунт и выворачивает глыбы вечной мерзлоты. – Куда? Здесь все дороги ведут в Айрэн-Фотрис… или в преисподнюю. Сильный жест и самопальный афоризм так убедили Норра в собственной правоте, что он дней десять ощущал себя хозяином положения. Но настал денёк, когда все находящиеся в космосе корабли обеспечения проекта ринулись в ту сторону, где должен был выйти из броска Борт Второй. Должен был, но не вышел. Или вышел не там. Дальний рейдер, летающая ремонтная платформа и носитель повреждённых кораблей, спасатель и телеметрический разведчик – все понеслись по вектору броска Ради скорейшей доставки к району поисков безопасника спускач «Афины Паллады» приземлился невдалеке от наблюдательного пункта, затмив своим сиянием зарево эриактора – Ищите тщательно! – заклинал Мягкий. – Аппарат не должен пропасть! С нас головы снимут, если мы его потеряем! И с вас тоже. – Норр, образец V надо найти во что бы то ни стало, – Джомар был мрачнее наступающей полярной ночи. – В любом виде привезите его мне. Малейшие осколки, которые удастся отыскать, любые пылинки – собрать, упаковать, под опись и в мою лабораторию. Пока Норр загружался в катер, пока его до стона плющили перегрузки, а потом выворачивало в периоды невесомости, другие образцы не теряли времени зря. Что творится на наблюдательном пункте, им никто не сообщал и сообщать не собирался, зато отсутствие недремлющего Наблюдателя открывало перед ними бездну возможностей. Грех не воспользоваться оказией. – Надвигается буря, – доложил Бланш галантный фест-лейтенант. – Прогулку придётся перенести на завтра. В ясную погоду выработки – великолепная картина, а когда поднимается пыль, ничего не разглядишь. – Или всё-таки поедем? – Я не могу рисковать тобой. Надо видеть дорогу, – фест-лейтенант для наглядности постучал по приборному щитку, отчего часть индикаторов погасла, а кое-какие выпали из гнёзд, повиснув на проводках. – Я верю лишь тому, что вижу, а на этот хлам надежды никакой. Кар слишком старый, на нём нет половины оборудования. В кабине вездехода можно откинуть шлемы за плечи. Для этого он и вымогал у завгара закрытую машину – чтоб говорить с белокурой лицом к лицу. Пришлось ставить сукину сыну литр контрабандного даака, а то ехали бы сейчас на буксирном ратраке, общаясь по радио. – Неужели тут опасно? – Бланш не нравилось выглядеть дурой, но хамриты не воспринимают умных. Если с неба свалилась женщина, то не для дискуссий. Все дамочки Хамры – наперечёт! Они падают из космоса, как метеориты; надо спешить к месту их приземления, чтобы стать первым обладателем сокровища. – Ну конечно! Когда просыпаются вулканы, мерзлота плавится, и возникает оползень. Отсюда и до горизонта всё может рухнуть в выработку. – Ужас! как страшно! – Ничуть! У нас в днище дюзы, а в багажнике – бак ракетного горючего. Отрулим на станцию по воздуху, как делать нечего. Литтл Рэд угрюмо багровела в асфальтовом небе у горизонта, полускрытая пеленой близящейся пыльной бури. Тускло горящий блин касался краем бугристых отвалов пустой породы. Зимний рассвет на Хамре. Утром так увлекательно заглянуть в гигантский, залитый гробовой тенью провал, вырытый горнодобывающей компанией – пять километров до дна! Дух захватывает. Фест-лейтенант и лекцию заготовил: «Брось туда камень – не скоро услышишь, как стукнет. Вон там, смотри, экскаваторы. Как драконы, верно? Здесь никого нет, только мы вдвоём. Романтично. А через пять восходов углекислота начнёт выпадать в осадок прямо днём. Как мелкая соль; она покроет всё. Тебе не холодно?» – Он тебя пригласил? а он ни о чём не догадывается? – Не знаю, только ел меня глазами и просил: «Поедем». По-моему, он дрался за право поболтать со мной. Я заметила малого, у него на лице был свежий кровоподтёк. – Бланш, надо поесть чего-нибудь людского. Тебе нужен естественный запах изо рта. – Реактор взбунтуется. – Тогда пожуй и выплюнь. И не забудь парфюмерию. – Зубная паста! – кричал из соседней комнатушки Альф. – Освежитель! Жвачка! Наконец, выкури сигарету! Норр перевёл их в секцию младшего офицерского состава, отстоявшую от бункера 47U на два километровых тоннеля. Тут и знать никто не ведал про какой-то 47U – мало ли у базы Хельгеланд необитаемых складов и помещений! – зато здесь были спортзал, бассейн и игровой салон. Явился смелый фест-лейтенант, полный решимости. Бланш пошла навстречу его желанию. – Не позволяй ему слишком много. – Ирвин считал себя старшим из братьев. Прогулка с девушкой! Любовная интрижка! Вся секция обсуждала успех фест-лейтенанта и гадала, чего он добьётся. Ржавая муть всё сильнее застилала горизонт. Восходящая Литтл Рэд начала прогревать эту сторону планеты. Над грунтом потёк белесоватый дымок – вяло возгонялась осевшая за ночь углекислота. Гонимые ветром, немощным в разреженной атмосфере, испарения сухого льда плыли, извиваясь прозрачными сизыми волнами, и клубились, образуя изменчивые фигуры фата-морганы. – Хочешь вести машину? Клади руку сюда. Он накрыл её ладонь своей, заглянул в глаза. Она улыбнулась. Симпатичный парень. Решётчатые колёса бежали по дымящему грунту, кар мягко покачивался на рессорах. Солнечный свет сделал водителя и пассажирку краснокожими, словно до крайности смущёнными встречей и тем, что они – вдвоём, а на многие километры вокруг нет ни души. Норр наставлял: – Легенды выучить и вернуть мне. Имена, детали биографий – всё должно соответствовать легендам. Вам, – Наблюдатель последовательно указал на Ирвина и Албана, – я поручаю присмотр за образцом I. Кто-то из вас всегда должен быть с ним. – Мне поводырь не нужен! – Это приказ. Придётся подчиняться, хочешь или нет. А если нарушишь приказ, будешь отстранён от полётов. Ещё вопросы? – Почему здесь нет женских туалетов? Белый рыцарь помедлил с ответом, подбирая наиболее корректные слова. Бланш стесняла его вызывающим взглядом. – Эксплуатация кубометра жилья на Хамре в девять раз дороже, чем на Колумбии. Женщин мало. Раздельные удобства или санузлы в каждом номере слишком дороги. – Я поняла, сэр. Благодарю. Буду стоять в общей очереди, раз это продиктовано государственными интересами. Вы же предписали нам по мере сил изображать людей. – Но не до такой степени. – А у меня ностальгия. Хочу выглядеть живой со всех сторон и слушать неповторимый мужской юмор у дверей ватерклозета. Их там раздирает пошутить на тему. – Бланш, – не сдержался Наблюдатель, – к чёрту вашу ностальгию! – Ты скучаешь, – призывно глядел фест-лейтенант. – Полярная ночь настаёт, темнота… Живёшь тут, как овощ на складе. А ты такая хорошая, что прямо жалко. От чувств он надавил на руку Бланш, рулевой рычаг повело, а за ним и кар повернул вбок. Дым несся над землёй рваным одеялом, по равнине протянулись струи изжелта-коричневой пыли, скрывающие небо, а Литтл Рэд, поднявшись выше терриконов, повисла над миром бури выпуклой красной пуговицей. – Взгляни, как эриактор полыхает. Это ионные вспышки, вроде северного сияния. Гонит прорву энергии. – О, но ведь его нельзя применять! я читала, он запрещён… – На Хамре всё можно. – Фест-лейтенант склонился к Бланш. – От него работали все рудники полушария. Его загасили, потом опять зажгли. Настоящий вулкан. Такой… одинокий мужчина в ледяной пустыне, которому некуда себя девать. – Так уж и некуда? – шепнула Бланш. – Если б он встретил кого-нибудь… – А вдруг уже встретил? Их руки одновременно снялись с рычага. Кар, обрадованный неожиданной свободой, покатил куда-то наобум. – Тормоз! – Пылевая буря затемняла мысли Бланш, забытые радар и сканер остановились, но сознание напоминало, что целоваться за рулём чревато аварией, а бросить руль – и подавно. Не ослабляя объятий, фест-лейтенант ткнул ногой вниз и вперёд; правая передняя колёсная секция заскребла по грунту, сгребая камни; кар стало разворачивать по часовой стрелке, словно танк. Четыре руки сталкивались и суетились, на ощупь перебирая и отрывая застёжки скафандра Бланш. «Какой чудной у неё крем!» «Боже, где управление движком?!» Секция разблокировалась, кар рванулся вперёд. «Ой, валун!» Под корпусом раздался звонкий удар, что-то залязгало. – Дюза, – оторвался от Бланш фест-лейтенант. – Это дюза, провались она. Закрой шлем! Быстро застегнись! и проверь герметизацию. Когда он открыл дверцу, скафандры зашуршали и немного вздулись от избыточного давления. В кабину понесло пыльную метель. – Да чтоб её разодрало сверху донизу! Чтоб её сплющило! Ах, тресни она поперёк! парша собачья, в душу ей костыль! – Радио честно передавало всё, что фест-лейтенант счёл необходимым высказать о дюзе. – Что там? у нас всё в порядке? – высунулась Бланш. – В полном! – Встав, фест-лейтенант в сердцах что есть сил пнул отвисшую, никуда не годную отныне дюзу. – Брось мне вакуумный уплотнитель, он в жёлтом ящике справа, такая чёрная катушка. Перекрой вторую топливную магистраль – красный регулятор, на нём стоит FM2, до упора. – Вызвать спасателей? – Я тебе вызову!.. – Фест-лейтенант живо представил шквал насмешек, которым его встретят на станции, если кар приволокут на буксире. – Сейчас залатаем и рванём. – Мы правильно едем? – допытывалась Бланш, когда кар отмахал минут двадцать сквозь непроглядную бурю. – У тебя верные ориентиры? – Вполне. – Сердце фест-лейтенанта билось всё тревожнее, но он не подавал вида, что заблудился. Росло желание убить завгара, подсунувшего столь трухлявый кар. – Почему-то мне думается, что надо повернуть туда. – Бланш указала прямо на источник волн, заунывно передающий фразу: «Внимание, вы слышите пеленг базы Хельгеланд. Настройте свой радиокомпас на наш позывной… Внимание…» – Чепуха. Я сверяюсь по солнцу. – У меня женское чутьё. Оно никогда не подводит. Поверни, пожалуйста. Ты очень хороший парень. – А ты вообще прелесть. Ты чудесно умеешь целоваться. У нас всё будет, верно? Бланш была почти счастлива. Пусть ненадолго, зато по-настоящему. – Надо сговориться, когда поедем в следующий раз. – Фест-лейтенант был убеждён, что она не откажется. – У вас есть график или распорядок на неделю? График зависел от «флэшей». Сейчас проект имел лишь три машины, и пока запускали одну, две другие готовили к старту. Сегодня вновь в бросок отправилась Карен. Полёты давались ей трудно, но она справлялась. Удачи ей, пусть всё пройдёт как следует. – Смотри, кто-то летит. – Раньше приятеля расслышав гул двигателей, Бланш указала вверх. В кирпичном от пыли небе пронеслись еле видимые навигационные огни и бортовой проблесковый маяк. – Хм, не рейсовый… Может, с полигона? Бланш пригляделась, выбросив как можно дальше вперёд белую сеть и луч взгляда. Похоже на флаер Мошковица. Значит, Карен тоже вернулась! – Где наша чернобровая? Как?! неужели старик Джо с ней не наговорился и всё держит у себя? – О чём ты? – Албан оторвался от неисправного приёмника. Эту рухлядь он подобрал где-то снаружи, вне купола; починить калеку было невозможно, но в промежутках между полётами Албан скучал без работы. Вдобавок его угнетал тот факт, что на Хамре, как и на борту «Девы», бесплатно принимались лишь каналы правительства и Айрэн-Фотрис. Военная планета, чего вы хотите? Удовольствие смотреть коммерческие передачи здесь стоило недёшево, а купить терминал с декодером защищённых каналов, чтобы смотреть онлайновые новости из Сэнтрал-Сити, было не на что. – Она не появлялась. Хотя заходили ребята, справлялись о ней. Альф говорил с ними; спроси его. – Ирвин повёл лучом, указывая на сердитый образец I. – Я их выпроводил, – фыркнул Альф. – Вежливо! – Правильно, в шею всех. Карен – твоя. А обо мне кто-нибудь спрашивал? – Семь мужчин! – Ирвин завалился на спину, сцепив ладони под затылком. – Поразительно, целых семь душ не в курсе, что ты уехала кататься с Фейербахом! – Его зовут Розенбаум. – Какая разница? Всех как-нибудь зовут. Сейчас твой Голдфингер грузит сослуживцев россказнями о поездке. – Не знаю; кажется, он задержался в гараже. Вернуть должок завгару… я не поняла. – Это ля-ля без конца – Альф оборвал их глубокомысленный диалог. – Почему ты заговорила про Джомара и Карен? – Большой катер обогнал нас, когда мы подъезжали. Пыль и фонарь мешали мне, но я узнала катер – это броневик Джомара. – Как-то рановато, – вычислил в уме Ирвин. – Нужна пара часов на оттаивание. – Джо привёз её замороженную, – почти уверенно предположил Альф. – Чем ближе к абсолютному нолю, тем голова ясней. Выспросит – и разморозит. Я же говорил ей: «Скажи Джомару, что боишься лежать в гелии!» А она трусит. То ли он запугал её вначале… Я сам ему выложу! Пусть выдумает что-нибудь, пока её с ума не скинуло от страха Он учёный, вместо головы яйцо, умище втроём не поднять – надо же, нас выдумал! Вот, раз выродил нас из башки, пускай о потомстве заботится. Должна быть ответственность – я правильно выразился? – Угу. – Албан встряхнул безнадёжный приёмник. Кажется, больше ничего внутри не бренчит, всё приклеено по местам; совсем похож на настоящий. – Именно так оно и значится в законе: «уголовная ответственность». – Алби, оставь свои заморочки. – Ирвин перекатился на другой бок. – Реальность такова, какая она есть. Прошлого нет, настоящее – при нас. Надо искать, как получше устроиться. Бланш, твой Розенкранц… – Он Розенбаум. – Верно, Гильдестерн. Он ничего себе парень? – Можешь поцеловать его сам. Личный опыт всегда ценнее чужого. – Не то, беляночка! Он тебя заводит? ты от него прёшься? – Чтобы вам стало завидно, скажу: «Да». – Вот. Это уже что-то. – Ирвин лучом привлёк внимание Албана. – Та соломинка, за которую стоит хвататься. И полёт. – Голос Ирвина стал мечтательным. – Обязательно спрошу у Джо, когда мы покинем этот куцый мерный отрезок и свистнем по Вселенной… парсеков на триста! – Дальнобойщик, не то. – Албан отложил приёмник. – Альф каркнул, что шеф родил нас, а мне видится другое. От насилия тоже бывают дети. Джомар изнасиловал Природу, а потом ограбил – отнял право на смерть. Поэтому родились мы. Думаешь, ему в радость возиться с такими детьми? – Ну ты загнул! – Попробуй, разогни. Бесцельно пометавшись по лаборатории и распугав помощников, Джомар устремился в бар. За сорок четыре прожитых на Хамре дня он уже дважды прибегал к алкоголю, чтобы снять напряжение – и вот снова. Нет, так нельзя. Так начинается алкоголизм. Шаги Джомара замедлились, но курс остался прежним. В бар. Или назад? В бар… Корабль исчез, вышел в неизвестной точке. Пропали и «флэш», и образец V. Испытания, казалось, вошли в колею – и тут срыв, провал, крах… Где-то в пространстве затерялась государственная тайна. Кто ответит за это? Мошковиц! Мягкий с Желтком докажут, что до применения образцов их «флэш» летал надёжно. Только бы найти потерянное; тогда появится шанс доказать, что ошибка не в расчётах, а… в свойствах материалов, в сложности настройки образцов. Карен! пугливая маленькая дрянь! Она никогда не работала с полной отдачей. Робость, неуверенность… их надо было изживать на стенде! Кто не сломал в себе страх перед космосом – тот выбывает из игры. – О, вот так встреча! – протянул ему руку старпом с «Девы Елизаветы». – Каким ветром? – взобравшись на табурет, Джомар уткнулся взглядом в стойку и, не глядя, поманил бармена. – Надоело болтаться на орбите, как на рождественской ёлке. Я сказал себе: «Или ты прыгнешь вниз, или следующие полмесяца, так и не почуяв землю под ногами, будешь гудеть по пути к Бельтере». Не приходилось там бывать? и не надо. Шар, покрытый грязью. Грузовые операции почти закончены, нам пора в дорогу. Ждите в начале апреля! – Что ж, счастливого пути. – Джомар завис над стаканом. Запах напитка напомнил ему обо всех классных учёных, которые спились и опустились. Нет. Не пей. – Про вашу компанию ходили разговоры… Вроде вы привезли испытывать киборгов, которые со временем заменят нас. – Вопросительный взгляд старпома был куда холоднее, чем его обманчиво беспечный голос. «Где Норр?! – внутренне возмутился Джомар. – Ах, да… Норр улетел. Кто будет расследовать утечку информации?» – Кто-то слышал, что на Хельгеланде прячут киберов, а потом – будто их поставили старшими чинами на орбитальный заградитель «Вестфаль». Безлюдные корабли, так? Роботы нас вытеснят. Вот к чему всё идёт. – Враньё, – молвил Джомар с просветлённым сердцем. Значит, сплетня вильнула и пошла другой дорогой, обманув сама себя! – Замещать военные экипажи киборгами? Дублёры – да, но вместо людей… Этого никогда не случится, дружище! – У киберов тьма преимуществ… – И тьма недостатков! Вот перечень – их нельзя пропесочить, вызвать на ковёр, намылить им шею, устроить выволочку, распатронить, влепить строгача, обругать, оплевать, уволить. Не поступаем же мы так с оргтехникой? Какой с неё спрос? Ни один капитан не согласится иметь экипаж киборгов – нет удовольствия командовать и помыкать! – Да, верно! – Старпом немного развеселился. – Так что не унывайте раньше времени. Я заявляю, как специалист – никакой замены людей на роботов в ближайшие лет двести не предвидится. Даже в планах не стоит! Вы налетаете себе хорошую пенсию, отправите по своим стопам детей и внуков, и как всё было, так и будет продолжаться. – Рад слышать! А то по нашим иногда проходит дрожь – мол, вот-вот сделают киберкосмена, и нас выметут в отставку, не дав выслужить срок. Как-то кисло оказаться в том поколении, которое выгонят. – Говорю вам – этого не будет! – горячо убеждал Джомар. – Тут дело в ответственности. Как её возложишь на киборгов? Они – юридический ноль, под взыскание не подпадают. Опять-таки, кто будет принимать решения, проявлять инициативу? Человек! Кому как не людям вбить в голову производственное задание?.. Бармен! заберите, я уже понюхал. Чаевые – как обычно. Пока они дружески беседовали у стойки, далеко от бара пробудился узел прямой связи. Он принял и переслал адресату сообщение с Колумбии. После ряда тщетных попыток получить подтверждение «Письмо открыто и прочитано», узел справился о местонахождении адресата у системы позиционирования. Обитающие в склепах компьютерные монстры тотчас нашли общий язык. Узнав новы»: координаты получателя письма, узел выбросил послание вслед корвету «Афина Паллада»: – – – – – – – – – – – – – – – – – Настала зима. Надутое багровое солнце, как низко летящий и тускло светящийся аэростат, ползло в пепельно-сером небе над самой грядой терриконов. Длинные чёрные тени-щупальца протягивались по равнине, выбеленной углекислым снегом, почти касаясь куполов базы, а затем Литтл Рэд скатывалась за край мира, и снежный простор покрывался трепетными отсветами эриактора. Всё менялось с быстротой бегущей стрелки, но менялось к худшему, как ход прогресса. Время бежало, сгущалась тьма, а весна не обещала ничего отрадного, кроме новых бурь и заволакивающей окна рыжей пыли. – Где Карен? – в упор спросил Альф, прежде чем лечь в ложемент. Джомар встретил его настойчивый взгляд с полнейшим равнодушием. – Работает в космосе. – Что, старты с кораблей? – Ты уверен, что я должен перед тобой отчитываться? – Я беспокоюсь о ней. Мы все беспокоимся. – В полёте следует думать только о выполнении задания, а не о посторонних вещах. Курс и цель. Без отклонений. Я даю тебе летать больше, чем другим; ты подаёшь надежды. Не заставляй меня думать иначе. Сегодня – вместо Ирвина! как тот ворчал, когда на полигон взяли Альфа! «С чего это? должен быть – И всё-таки про Карен… – Опять? – Вы можете передать ей привет от нас? Сказать, что мы её… любим, ждём. Желаем ей удачи. «Мне бы кто пожелал!» – Джомар ощутил тяжесть всех дней, минувших после пропажи образца V. – Передам, как только увижу. Наблюдатель вернулся 24 января, когда хамрийская зима перевалила за середину – уже не бело-розовый, а бледно-серый, с запавшими глазами. Ещё до возвращения безопасника связь сообщила результаты розысков, и самые болезненные опасения исчезли. – Там что, не кормили? Вы как плейбой после загула. – Работы было много. – Норр обнаружил, что Мошковиц тоже поблёк за это время. – Не всегда соблюдал режим сна. – Это у вас буквально на лице написано. Сходите к врачу. – Некогда. Мне нужна отдельная комната и образец II – для беседы. Отчёт по образцу V прочтёте в записи. Девицу я оставил на «Афине Палладе», под охраной. Можете исследовать её, сколько угодно. – Что ж, разумное решение, – согласился Джомар. Привезти Карен на базу означало бы дать ей радарную связь с Дагласами. К допросу образца Норр приступал впервые. Он старался гнать от себя иллюзию того, что это разговор с человеком, но обманчивое впечатление являлось вновь и вновь. Вместе с тем порой подкрадывалось опасение: «Это нелюдь, противоестественная креатура. Может мысленно смотреть телевизор, пока я перед ним распинаюсь. Он подкинул суду запись? или она пришла от Гийома?» – Как служба? – Сделал девять вылетов, шеф доволен. – А настроение? – Я не люблю сидеть без дела. Режим проекта как раз по мне. – Полагаю, не все из вас так настроены… – Не волнует. Как команда мы сработались. Правда, Карен от нас увезли… – У неё всё нормально. – Спасибо за хорошую новость. Мы привыкли впятером, и вдруг она выпала. Лицо образца II было спокойным, даже слегка сонливым. Глаза почти неподвижны, мигают редко, взгляд прямо направлен на Норра. Голос ровный, с ленцой, но когда речь зашла про образец V, он оживился. Норр видел эпизоды, снятые скрытой камерой. Албан Даглас обладает развитой мимикой, но сейчас спрятал, подавил её. Не хочет показывать истинных чувств, однако они у него есть. Недаром он почти сразу упомянул о Карен. Дагласов мало, держатся друг за друга. «Знал бы ты, какую я её нашёл, вашу пятую». «Что ему надо от меня? Безопасники по пустякам не вызывают. Вряд ли хочет прощупать настроения в команде. Во-первых, он их видел, Во-вторых, догадывается, что у его ребят не ладится со слежкой. Готов поспорить – он уже осведомлялся о тайных языках и сменной кодировке у киборгов». – Не бывает трений с персоналом базы? – Вы же знаете, что нет. – Ты смонтировал и передал Дориенскому окружному суду запись о расстреле в «Римской Фортуне», – тем же голосом, что и предыдущую фразу, сказал Норр. Он хорошо владел собой, почти как адепт школы Пограничных Состояний. Ни колебаний частоты пульса, ни изменений вдыхании. Однако Албан в новом теле мог потягаться и с адептами высших ступеней. Состояние Деревянного Петуха – не угодно ли? Никакой реакции. Вы говорите со статуей, ясно? – Не понял. «Bay, документ дошёл! Победа! И это попало в масс-медиа. Разве не так, белый рыцарь?» – Фильм. Запись, очищенная видеоредактором. Ты нарушил режим, отправив её из Даглас-центра. – Я ничего не отправлял. – Никто другой не владел этой информацией. Твоя работа. – Фильм… что за чепуха? Какая информация?.. в толк не могу взять. – Хватит изворачиваться. Съёмка твоими глазами. «Значит, ты видел моё любительское кино. Понравилось?» «А чем кончилась твоя проделка, тебе не известно. Должно быть, ты очень огорчился, обнаружив, что тут можно смотреть не все передачи из Города». – Нет, вы что-то путаете. – Вы с Альфом облазили все трубы в Даглас-центре. Пробирались и на подвальные уровни. Не думал же ты, что ваши походы останутся незамеченными? Осталось узнать, где вы нарушили целость кабелей. «Допроси Альфа. Вот от кого правды не добьёшься!.. Тем более он в мои дела не посвящён. Вход в Сеть не найден. Где уж вам… Я так взлом залицевал – месяц с видеолупами ползать будете. Там, внизу, километры кабелей, каждый по сорок пучков. Ищите!» – Твоя ошибка, – продолжал Норр, – заключалась в форме подачи материала. Суд отверг его. Теперь речь зашла о дезинформации и диффамации. Клеветническая подделка, порочащая честь и достоинство подсудимых… «Вот как! разве можно опорочить то, чего нет?» – Хотя Албан ещё чувствовал себя приподнято, радостное настроение стало быстро меркнуть; вокруг лесом встали мрачные вопросы. Неужели суд не принял фильм?! Ведь запись была так тщательно сработана… Что затеяли в ответ адвокаты? – Ты зря старался. – Норр легко двигался в пространстве лжи, наблюдая за бестрепетным образцом II. Если фильм подбросил он, его чувства живы и сильны; тогда он должен прореагировать. Он рисковал, он жаждал отомстить, а тут такая неудача! Неужели и сейчас ничем себя не выдаст? – Я ничего и никому не отправлял, – невозмутимо повторил Албан, хотя душу ему жёг мучительный огонь досады. Не за себя старался – за всех убитых, за раненых!.. Как больно узнать, что твои усилия пошли прахом! – Лучше тебе признаться, что отправлял. – Докажите. У нас правовое государство. – На тебя права не распространяются. – Тогда можете бить меня, пытать. – Если продолжишь отпираться, ознакомишься кое с чем из нашего арсенала. Не то, чего ты ожидаешь, но весьма действенные средства. Рано или поздно мы найдём улики и без твоей помощи, но признание необходимо – ради подлинной лояльности. Норр прекрасно сознавал, что смотрит не в глаза человеку – он видел перед собой блестящие, обманчиво живые видеокамеры, встроенные в голову киборга. Но за линзами оптической системы скрывался – Ты проиграл. Нам жаль, что ты сделал безрассудный шаг. Мы понимаем, тобой руководили искренние чувства, но тебе надо осознать свою ошибку, признать её – и впредь не повторять. Когда ты сделаешь это открыто и честно, наши доверительные отношения вернутся, и восстановится нормальное взаимопонимание. «Да уж! братский союз бобра и скорняка! Кто поверил, тот пропал». – Ничем не могу помочь. Мне не в чем каяться. И вообще всё, что вы говорите, – весьма скучно. Какой-то суд… мне это не интересно. – Там иногда присутствует твоя матушка. Когда зазвучала ваша фамилия, возникла версия, что госпожа Хассе причастна к изготовлению фальшивки. Логичное предположение – кто, как не она, хочет обвинительного вердикта? Ей грозят крупные неприятности… – Бедная мамочка, – равнодушно отозвался образец II. – Должно быть, она сильно страдает. – То есть это тебя не касается? – Нет. Можно задать вопрос? – Конечно. – Вы со мной говорите согласно должностной инструкции или у вас такой характер? Образец II сидел, не изменяя позы, и с прохладцей изучал Наблюдателя. Эта киберсволочь замкнула в себе все переживания, если они были, и просто проводила время, направив на собеседника искусственные глаза. Свойства позволяли образцу II сутками, а то и неделями находиться в таком положении, не уставая, лишь немного подсыхая за счёт потери воды на испарение. Совершенное бесчувствие. Мозг-кристалл. Он потерпел неудачу – и стёр её из сознания, как помеху. Мать? какая мать? У автопилота, блаженствующего на скорости 70 000 с, нет родственных связей. Осталось одно – извращённое удовольствие видеть, как живой, сидящий напротив, воспринимает твои словесные уколы. Сердце Наблюдателя на мгновение захолонуло от безысходной злости. Люди должны жить при свете золотого солнца, в зелени, у синей воды. Но если в небе – угасающий красный шар, земля иссохла, всё живое вытравлено управляемыми вирусами, вода стала вечной мерзлотой, а воздух выпадает как снег, – в этом мире могут обитать только стеклянные люди, способные лишь на техническое наслаждение. Чтобы выжить при свете красного карлика, надо уподобиться ему, стать покоящимся существом, сберегающим в себе медленное горение термоядерных недр, и в полусне медитации созерцать математически точный хоровод остывших безвоздушных планет. Неприступность? если бы! это куда страшнее – недоступность. Норр помолчал, потом промолвил: – Можешь идти. На пороге образец II обернулся: – Всего доброго, мистер Норр. До встречи. Мне понравилось общаться с вами. По дороге в секцию младшего офицерского состава Албан удивлялся самому себе. «С чего я такой спокойный?.. Злиться разучился, что ли? Не к добру это. Теряю человеческие свойства… Всё-таки дрянь дело – с начальством беседовать. Сразу хочется уйти на свежий воздух или послать их пешком вдоль Города. Так что погодим скандалить. Удобнее состоять при Джомаре, это надёжное прикрытие. Мы своё получим, Алби, когда отлетаем серию запусков. Уж в Баканар точно вернёмся, там – простор!» Норр, не перекипев в одиночестве, с неистраченной желчью напустился на Джомара: – Я должен получить записи мыслей образца II. – Однако запросы у вас! – содрогнулся Мошковиц, спешно собиравшийся взмыть на «Афину Палладу». – В сердцах читать желаете? Укоротите размах, не по плечу – это прерогатива Всевышнего. – А вы-то как намерены изучать образец V? – Путём личного контакта. – Джомар застегнул свой баул. – Говорить языком, смотреть глазами. Первая сигнальная система вкупе со второй! Мне надо вернуться к следующему запуску, так что время у меня ограничено, а я должен составить мнение о перспективах образца V. Решить её дальнейшую судьбу. Не желаете полететь вместо меня? – Благодарю, на ближайший год я налетался. – Похоже, в контакте с образцом II вы птицу-удачу не поймали. Кстати, о чём вы с ним вели речь? – В своё время узнаете. Это служебное дело. – Ммм, тайны застенков Баканара. – Джомар стал опасно весел. – Ну, не хотите на словах, будете составлять докладную по форме. Начинайте сейчас, письменный запрос я сочиню до отлёта. И копию вашему руководству. В помещении возникла тень ведомственной склоки. – Я возвращаюсь к вопросу о съёме мыслей. Вы можете это сделать? – Норр, вы обчитались справок по киборгам. С них – да, можно скачать что угодно. Мои дают только отзыв на вброс рабочих данных. – Вы можете считать хранящуюся в них информацию? – Субстрат – не аналог кибермозга. Это слепок человеческого мозга, который взлому не поддаётся – со всеми связями, каналами и перемычками. Из него исходит то, что выпускает индивидуум, находящийся в субстрате, не более. – Вы можете заставить их делиться сведениями? – Путём убеждения. Теоретически можно вскрыть субстрат нейросканером, но степень обратной транскрипции невелика, а субстрат будет испорчен. Такие опыты в план проекта не входят. – Это равносильно заявлению о том, что вы не владеете доступом к содержимому субстратов. Или – что в вашем проекте создан – Давайте от слов к делу, – бодро предложил Джомар. – Вы облажались – да-да, не надо таращиться! – с образцом II, и после этого свысока читаете мне нотации о свойствах субстратов. Вы, должно быть, практикующий системщик, знающий слово Божие на одоление киборгов! Вот мой баул, вон там – мои люди. Отправляйтесь с ними к образцу V и в Оставив Норра наедине с удушливой жабой, Джомар вырвался из комнаты и понёсся по коридору, дурным голосом напевая какую-то бунтовскую песню из репертуара Хлипа. Доносились отдельные слова и строки: «Энергия!.. Рубись, рубись об лёд, голая рыба!» Норра тряхнуло, как от вылитой за шиворот порции ледяной воды. «Редкостная скотина! Надо запротоколировать его откровения». Что за проект, что за люди в нём собрались? Нет хуже проекта в Баканаре, раз тут управляющие модули говорят, что они |
||
|