"Западня" - читать интересную книгу автора (Лыхвар Александр)

Глава 3. Бирка на столбике.

По скованной морозом равнине порывистой ветер гнал легкую поземку. Снежинки образуя непрерывно меняющиеся узоры на ровном как стол плато, быстро перемещались, на долго не задерживаясь на одном месте, к чернеющему на востоке неясным, темным пятном горному хребту. Скитлар собирался начать на своей новой планете новый день. Хотя звезда на небе еще не появилась, но участок небосклона, сразу за хребтом, заметно посветлел, образовав красивый переход цветовой гаммы от иссиня-черного, до светло-синего, задействовав при этом все цветовые оттенки индиго.

Посреди плато, способный поразить воображение даже людей разбиравшихся в подобных сооружениях, возвышался огромный прямоугольный корпус обогатительного комбината. Правда, надо сказать, в этот утренний час он никого своими размерами не поражал – равнина вокруг вооружения была абсолютно пустынна, только ветер, привыкший за сотни тысячелетий чувствовать себя безраздельным хозяином этой местности, занимался извечным своим делом – подметал снег, вернее его жалкое подобие, на своем участке.

Комплекс действительно был огромен. Около двухсот метров в высоту. Длина его большей грани составляла километров двенадцать, а ширина не меньше десяти. правильную форму аскетичного, грязно-коричневого, бетонного строения, несколько портили разнообразные пристройки, располагавшиеся как на поверхности планеты, так и на крыше самого комплекса. От некоторых, расположенных на нулевом уровне, оборудованных широкими воротами шлюзовых камер, по такой же коричневой, как и комплекс равнине тянулись парные следы гусеничных вездеходов, исчертивших промерзлый грунт в разных направлениях. Среди хаоса оставленных следов четко просматривались несколько направлений, в которых ездили чаще всего. Вокруг не было никакого движения, будто все замерзло и это циклопическое сооружение казалось кошмарным порождением каменистой пустыни.

Не смотря на кажущуюся безжизненность и покинутость этого места, оно явно не являлось таковым. Из выходных раструбов вентиляционной системы валил пар, технологическая система комплекса, выбрасывала густой дым с едким запахом серы, а огни посадочных площадок и шлюзовых космических модулей ярко светились, не оставляя ни каких сомнений в том, что за видимым отсутствием движения скрывается бурная деятельность.

Внушительных размеров оранжевое светило, наконец выглянуло из-за одной из вершин горного хребта, казавшемся при такой подсветке обломанным в схватке зубом великана и равнодушным, не мигающим взглядом осмотрело еще один участок своей вотчины. Не обнаружив ничего подозрительного, медленно стало подниматься вверх по пологой дуге, забираясь все выше и выше, наводя ужас на ночные тени, в панике попрятавшиеся в глубоких отрогах далекой цепи гор и среди внешнего оборудования комплекса.

Планета Скитлар(2) была отвратительным местом, принципиально не приспособленная для обитания белковых существ, использующих для дыхания кислород. Только в области экватора, где поверхность прогревалась достаточно интенсивно сохранились выродившиеся остатки буйной в свое время растительности. Которая из года в год, повинуясь слабеющей жизненной силе тянула блеклые, грязно-зеленого цвета листья поближе к умирающему светилу, отдававшему своей планетарной системе последние остатки водорода.

Недостатков у этого места действительно было много: угасающая, старая и злая как мачеха звезда; атмосфера, некогда пригодная для дыхания человека, сейчас содержала одну двадцатую часть кислорода от нормы; полное отсутствие того, что можно было бы с большей или меньшей натяжкой назвать пищей и постоянный, глубокий холод, который по ночам доходил до минус ста двадцати; повышенная на треть от нормы гравитация… При желании это перечисление можно было продолжать долго, но при всех недостатках, у Скитлар(2) было одно неоспоримое достоинство – некоторые участки ее коры были буквально запакованы медью. Конечно же не чистой медью, такое богатство удается найти только некоторым счастливчикам. Это была обыкновенная халькопикриновая руда, очень чистая руда, требующая незначительной степени обогащения, после которого, почти треть ее весового состава составлял чистый металл. Метал, который охотно покупали в мирах с самым разным уровнем технологического развития.

Без него не обходился ни один из миров, если конечно в них самостоятельно не добывалось достаточное количество меди, или они не были отброшен назад в своем развитии настолько, что его обитателей не интересовали ничего, кроме доброго кремниевого топора и огромной, по возможности не очень злой зверюги.

В слаборазвитых мирах с которыми удавалось торговать, из меди и ее сплавов делали сельскохозяйственные инструменты, оружие и утварь. Почему именно из меди? Дело в том, что в таких местах была возможность для обработки именно меди и ее сплавов, хотя сталь, от низкосортной, до лигированной лучшего качества они покупали тоже. Значительно лучше дело обстояло в тех местах, где людям удалось продвинуться в развитии технологий. По мере продвижения в развитии потребность в этом элементе только росла и этот рост вызывал неописуемую радость производителей. Ни один прибор, ни одна вычислительная система, ни одна система вооружения, где в качестве носителя энергии или информации использовался электрон, не могла обойтись без меди и ее сплавов, ведь такой проводник, в котором компромис между ценой и физическими качествами был настолько идеальным, что другой такой напрасно было искать.

Палитра применения была широчайшая. С одной ее стороны сидел бородатый варвар и камнем точивший бронзовый лемех своего плуга, другая ее граница терялась среди механических роботов последних моделей, межгалактических крупнотонажных судов и оружия, представить разрушительную силу которого нормальному человеку просто было невозможно.

Исходя из всего этого и была заложена корпорацией «Либерта Ко» первая шахта в таком неприспособленном месте. дело пошло неплохо, и со временем маленькая обогатительная секция переросла в колоссальный перерабатывающий комплекс. Глубина шахт достигала двадцати километров, а длина штолен на разных уровнях исчислялась в тысячах километров. Восточная их область подбиралась к уже маячившим на горизонте горам, а западная и южная уходили далеко под безбрежной равниной.

Подобно гигантскому спруту, комплекс распустил в разные стороны под поверхностью планеты огромное количество щупалец-штолен, в алчной попытке захватить как можно больше ценного сырья.

Зуммер, отвратительный как вопль умирающего, завыл врываясь в сознание с бесцеремонностью презревшего закон полицейского. Эхо душераздирающего звука, почти физически ощутимыми волнами пронеслось по узким коридорам личных помещений. В тесных и душных боксах пробуждались от тяжелого, липкого сна люди.

Начиналось время второй смены и они были именно этой второй сменой. Почерневшие от изматывающей работы, постоянного недоедания, вернее «питания по рациону», от постоянной замкнутости, среди плохо освещенных, тесных технологических и жилых секций, они с уже доведенной до автоматизма точностью приступили к жизни «по расписанию».

Завтрак представлял собой отвратительную систему заменителей, стоивший в несколько раз дешевле своего оригинала и имел такой вид, что есть его с непривычки можно было только с закрытыми глазами.

Столовая постепенно пустела. Люди разбредались по своим рабочим местам. Те, кому было добираться далеко, старались позавтракать побыстрее, чтобы вовремя добраться до своих рабочих мест и сменить отработавшую смену.

Роберт Линк быстро уписывал свою порцию, бесстрастно отмеренную автоматом, дававшую возможность только не умереть с голоду, и попрощавшись с братом быстро убежал. Он был из тех, кто работает далеко.

Высокий по здешним меркам, молодой еще парень, он неплохо выглядел на общем фоне работающего на износ человеческого материала, завлеченного в это место размытыми обещаниями контракта, на поселение в мирах класса «А» или «В"(согласно с характером выполняемых работ и прилежности,с которой ее выполняли), после десяти лет работы на комплексе. Хотя по правде сказать, такое переселение было только несколько раз за всю историю существования на Скитларе(2) медеплавильного производства. Условия, в которых приходилось жить и работать этим людям превращали их в ходячие, ни на что не годные развалины гораздо раньше, чем заканчивался десятилетний срок контракта. Но не смотря на это, недостатка рабочей силы комплекс никогда не испытывал. Надежда на жизнь в более приспособленном для этого месте толкала людей на заключение контракта. При этом чаще всего работал тот мотив, что люди старались заработать право на жизнь в таком мире если не для себя, то хотя бы для своих детей, жертвуя ради этой цели своей свободой и здоровьем, и бесконечно ценным временем жизни, так скудно отмеренным человеку.

Десять лет – большой срок, и те, кто вопреки всему выживал, отправлялись корпорацией со станции. Как говорили ее представители, они действительно выполняли свои обязательства, взятые ими согласно контракта, но проверить это было невозможно… Такое переселение можно было сравнить с загробной жизнью – назад никто не возвращался, и невозможно было с полной уверенностью утверждать ни о ее существовании, ни о ее отсутствии.

Роберт с братом переехали на Скитлар(2) почти четыре года назад. После того, как умерли родители, их с братом ничего не задерживало ни космическом заводе, свободно летевшем среди звезд. Когда-то на нем производились какие-то электронные устройства, но Роберт этого уже не застал. Владельцы пришли к выводу, что производство стало нерентабельно и прекратили дело, оставив на произвол судьбы весь персонал станции. Вы спросите, почему именно завод должен был быть в космосе? Нет, это не было связано с технологическим процессом, это не было связано с тем, что в невесомости получаются более качественные кристаллы. Все было гораздо проще – там не требовали налогов.

Его брат, Алан Линк, работал на комплексе глубоко внутри, оператором одной из обогатительных секций. Хорошо хоть не в шахтах. Тех было заметно сразу. Долго они не протягивали. Они виделись с братом только во время отдыха, да и то только тогда, когда совпадали смены.

Роберту повезло немного больше – после двух лет работы на обогатительной линии ему удалось перейти в транспортное подразделение. Теперь у него был вездеход, на котором он возил или бригады геологов, уходящих далеко по равнине, а иногда и за нее, на территорию «большого провала», или просто колесил к двум небольшим шахтам, заложенных в тридцати километрах от базового комплекса и одной стоящейся, привозя еду и все необходимое для рабочих, забирая тяжелобольных, от которых отказывались врачи этих шахт из-за своих скромных возможностей. Была у него и еще одна обязанность – скорбная. Когда комплекс хоронил своих мертвецов, Роберт отвозил тела на импровизированное кладбище и зарывал их там, используя свой вездеход в режиме бульдозера. Именно этой части своей работы он был обязан философским складом характера, и не свойственным его годам терпимым отношением ко всякого рода несправедливостям, которые живой еще человек наблюдает в повседневной жизни.

Вывороченная в промороженной земле, рваная яма – это был финал,которым обычно заканчивалась жизнь в этом месте. На этом импровизированном кладбище покоились не только тела несчастных. Здесь были захоронены не сбывшиеся надежды, ласковые как морской бриз и несбыточные, как предания о рае.

Обычно, если не случалось никаких аварий, он делал один погребальный рейс в неделю, привозя контейнер с телами и оставляя его на месте, – на этой широте температура никогда не поднималась выше минус пятидесяти. После трех, четырех ходок, когда контейнеров набиралось достаточное количество, он рыл яму, спихивал вездеходом туда контейнеры, которые нередко от падения с высоты разбивались, и засыпал это скорбное зрелище корявыми глыбами смерзшегося грунта. Несколько раз проезжал сверху утрамбовывая гусеницами потревоженное место. Потом ему приходилось надевать скафандр и выходить наружу, чтобы установить знак. Это был обыкновенный столбик с укрепленными на нем кусочками пластика, на которых обозначались имена, даты рождения и смерти и прочими характеристиками, которые обычно заносят в такого рода пометки. Информация об умерших конечно же хранилась и на комплексе, но такой знак ставился тоже. Скорее это делалось для самого хоронившего, чем для родственников и знакомых умерших. Им в этом месте бывать запрещалось режимом. Конечно же запрещалось делать не только это…

Единственным хранителем этого последнего пристанища, был Роберт, да и то по совместительству.