"Ночной орёл" - читать интересную книгу автора (Ломм Александр)8День выдался пасмурный, тусклый. В узкое окно лесной сторожки почти не проникало света. Доктор Коринта и Влах сидели за грубо сколоченным столом и потягивали из стаканов перебродивший черничный сок. Владика, сделавшего с утра немалые концы по лесу, заставили прилечь на лавку. Мальчик недовольно посопел, однако вскоре согрелся и, казалось, уснул. Час назад на самодельных носилках в сторожку доставили русского парашютиста. На чердаке, где было навалено душистое лесное сено, раненому устроили постель. Коринта внимательно осмотрел все его ушибы и переломы, наложил лубки и повязки. Все это время парень оставался без сознания, так что ничего нового о нем узнать не удалось. – Ну и история! – гудел вполголоса лесник, теребя рыжую с проседью бороду. – Не думали мы с тобой, доктор, не гадали, и вдруг на тебе!… А ведь ты собирался всю войну остаться в стороне от схватки. Коринта вздохнул и осторожно поднес к губам стакан с темно-лиловой жидкостью. – Я и теперь ни во что не намерен вмешиваться. А попавшему в беду я просто обязан помочь. Лесник покачал головой: – Мягкий ты человек, доктор. Мягкий и слишком уж добрый! Не по времени добрый: Потому и жену не сумел подчинить своей воле: Коринта нахмурился: – Не надо об этом, Влах. Тут уже ничего не изменишь: Ты парашют и рацию хорошо спрятал? – Да уж, будь спокоен. Закопал, дерном заложил и хвоей присыпал: А скажи ты мне, доктор, почему парашют у него в сумке упакован? Неужели с перебитой ногой да поломанными ребрами он сумел его снять с сосны и так аккуратно уложить? – Этого я и сам не понимаю. Тут много несуразностей, Влах. Во-первых, один. Абсолютно один! Во-вторых, наш лес, который рота солдат может за два часа прочесать вдоль и поперек, – место, как видишь, совсем не подходящее для такого дела. В-третьих, тщательно упакованный парашют, который наверняка не был использован. Ну и, наконец, эти ужасные ушибы и переломы, которые несомненно получены от падения на сосну: Можно подумать, что его нарочно подняли над верхушкой дерева и сбросили вниз! – Постой, постой, доктор! – Влах навалился грудью на стол и горячо зашептал прямо в лицо Коринте: – Уж не провокация ли это? Что ты скажешь, а? Ведь они, гады, на все способны! – Не думаю: Если бы провокация, парашют был бы обязательно раскрыт и повешен на сосне. Так ведь правдоподобнее: Нет, тут кроется какая-то загадка. Вот придет в себя, тогда узнаем. Если он, конечно, захочет посвятить нас в свою тайну: Ты на лицо его обратил внимание? Симпатичная у него физиономия – открытая, честная, волевая: В сенях, на лестнице, ведущей на чердак, послышались шаги. Дверь в сторожку раскрылась, вошла Ивета. Коринта поднялся ей навстречу: – Ну как? Девушка заправила под платок выбившуюся прядь волос. Побледневшее личико ее выражало тревогу. – Температурит, пан доктор, тридцать восемь. И пульс учащенный: А в себя никак не приходит. – Ну еще бы! Так его всего переломало: Вы вот что, Ивета. Будите Владика и ведите его домой. Потом немедленно идите в больницу. Подайте заявление о внеочередном отпуске. Придумайте что-нибудь. А я часа через полтора приду и наложу резолюцию. Об остальном договоримся потом. – Хорошо, пан доктор: А это, что вы обещали, вы сделаете? – Что?… Ах, вы насчет Майера? – Да, пан доктор. – Значит, решили окончательно? – Да, пан доктор. Я думала об этом все это время. Раз вы говорите, что доктору Майеру можно верить, я согласна. – Правильно, Ивета. Вы умница. Но об этом мы тоже поговорим потом. А теперь ступайте, пора уже! Влах, ты проводи молодежь немного и заодно осмотрись по сторонам. А я пока побуду у нашего пациента. – Ладно, доктор, сделаю. На Влаха можешь положиться. Ивета принялась будить брата, а Коринта ушел на чердак, к раненому парашютисту. Вскоре со двора донесся громкий лай собаки, прерванный строгим окриком лесника. Это медсестра и ее братишка покидали сторожку. |
||
|