"Пиранья. Звезда на волнах" - читать интересную книгу автора (Бушков Александр Александрович)

Глава вторая Подавай хапаное!

Папа-Кукареку, бесшумно перевернувшись на спину, вытянул руки, держа обеими револьвер с глушителем, секунды через две, мысленно внеся последние поправки, аккуратно потянул спуск. Негромко щелкнуло, словно сломали сухую ветку, и наверху раздался отчаянный треск уже настоящих веток, – это часовой полетел с помоста, как куль, не издав ни малейшего звука, поскольку был уже к этому решительно не способен по причине скоропостижной кончины.

Те, на берегу, даже не успели вскинуться: прежде чем смогли осознать происходящее и отреагировать, из джунглей сухо захлопали одиночные выстрелы, почти слившиеся в единый хлопок, словно резко и коротко провели палкой по забору.

Черт его знает, что там творилось в голове у китайца, внезапно обнаружившего себя единственным живым среди мертвецов. Пожалуй, мысли его не были особенно уж веселыми и оптимистичными. Его дальнейшие действия моментально обнаружили уже самый неприкрытый злобный пессимизм по отношению к окружающему миру – он рухнул ничком в жесткую буйную мураву, ухитрившись в падении выхватить из кобуры свою никелированную кольтяру, пошевелил стволом по сторонам.

И никаких подходящих целей, разумеется, не усмотрел. Лишь стена джунглей и многозначительная тишина...

Возле накрытого маскировочной сетью строеньица так и не случилось ни малейшего шевеления – значит, на складе никого не было, а если бы кто-то и был, тройка Князя решила бы эту проблему на счет «один». Зато из кокпита катера ошалевшим мартовским котом вылетел на палубу субъект с автоматической винтовкой наперевес. И тут же получил свое. Щелкнул одиночный выстрел, винтовка полетела на палубу, а ее покойный обладатель головой вперед вывалился за борт. Шумный всплеск – и вновь тишина.

Китаец ползком переместился метров на пять вправо, в сторону склада. Судя по ориентировке, волчара был битый и успел, должно быть, за пару минут сделать нехитрые умозаключения: уж если нападавшие оставили его в живых, одного-единственного, то явно намереваются брать живым...

Ага! Он все-таки пальнул в джунгли – разок, больше не стал. И отполз в том же направлении.

Непонятно было, на что он надеется. Возможно, он и не питал никаких надежд, просто не хотел в такой вот ситуации лежать, как рождественская индейка на блюде. Однако с неопределенностью пора было кончать, и раздался двойной свист Морского Змея.

Джунгли ожили. Короткие очереди из десятка стволов взметнули траву и землю, замкнув китайца в кольцо, а для придания ситуации пикантности из джунглей вылетела граната с невыдернутой чекой, шлепнулась сантиметрах в пятнадцати от черноволосой, коротко остриженной, редеющей шевелюры. И тут же послышался громкий, уверенный голос Морского Змея:

– Встать! Оружие бросить! Руки вверх! Следующая граната обязательно взорвется...

Прошло не менее минуты, прежде чем китаец, все основательно прокачав, понял, что шанса у него нет ни единого. Медленно-медленно он отлепился от земли, выпрямился и, отбросив пистолет, поднял руки. Три человека кинулись к нему с трех сторон, держа под прицелом, сближаясь так, чтобы не зацепить друг друга, если придется стрелять. Лаврик первым достиг добычи, двумя точными ударами сшиб с ног, нацепил на скрученные за спиной запястья заботливо приготовленные наручники и, не теряя времени, поволок в сторону маскировочной сети, где уже стоял Князь со своей тройкой.

На Князя и оставили все хозяйство. Морской Змей с Мазуром вошли вслед за Лавриком и его добычей в распахнутую дверь склада, увлекая за собой малайца, – Лаврика при допросе полагалось подстраховывать, а о с у т и задания знали только они двое, командир группы и заместитель. Ну и Лаврик, конечно. Что конкретно знал малаец, не стоило гадать – они просто выполняли приказ…

Обширное помещение, где могло бы поместиться немало неправедно нажитой добычи, пустовало – только в уголке двумя аккуратными рядками выстроились канистры с дизельным топливом. Дощатый пол был безукоризненно чист и даже, кажется, вымыт, словно это был не пиратский схрон, а кабинет президента республики.

Не теряя времени, Лаврик толкнул пленного в угол, заставил присесть на корточки, а сам, придвинув кубическую канистру, уселся гораздо более комфортабельно. Подумав, Морской Змей с Мазуром устроились точно так же. Что до малайца, он остался стоять рядом с Лавриком. Шея у него вмиг оказалась в крупных каплях пота – китаец именно на нем сфокусировал злющий, многообещающий взгляд.

– Ну что, господин Ма? – непринужденно сказал Лаврик. – Поговорим? Я слышал, вы человек умный, опытный, а значит, адвоката требовать не будете и возмущаться нашим поведением вслух не станете... А? Я думаю, и грозить нам всеми мыслимыми карами не станете?

– А почему бы и нет? – глядя исподлобья, бросил Ма на довольно хорошем английском.

– Почему? – поднял бровь Лаврик. – Потому что мы не конкуренты, а представители государства. Понятно, господин Ма? Н а с не достать. Мы, простите за хвастовство, вне сферы мести. Что наше положение делает выгодным, а вот ваше... Печальным, я бы сказал. И времени у нас мало, поэтому давайте говорить строго по существу.

– Давайте. Что вам нужно?

– Парашют и капсула, – моментально ответил Лаврик. – Точнее, в первую очередь капсула. Парашют нас не особенно интересует.

Какое-то время Ма разглядывал их вовсе уж сузившимися глазами. Потом усмехнулся:

– Ага... Сулянжень тунчжи?[1]

– Интересно, с чего вы взяли? – безмятежно спросил Лаврик.

– У вас характерное снаряжение, – сказал Ма. – Все, что ни возьми, западного производства. Янки или западноевропейцы как раз поступили бы наоборот, постарались прихватить побольше советских вещей. Это логично?

– Это очень логично, – сказал Лаврик. – Одно удовольствие с вами беседовать, господин Ма, умный вы человек... Вот только на вашем месте я не особенно полагался бы на былую советско-китайскую дружбу, от которой и головешек не осталось...

– Я на нее вообще не полагаюсь, – хмыкнул Ма. – Я из Тайбэя, меня эта дружба обошла стороной, сами понимаете...

– Но это же прекрасно, – сказал Лаврик. – Все было бы гораздо труднее, окажись на вашем месте упертый континентальный житель, воспитанный на красных книжечках великого кормчего. Мы бы долго резали его по кусочкам, а он несгибаемо пел бы «Алеет восток»... С вами проще, а? Вы, господин Ма, не идейный, правильно? Вы всего лишь делаете свой, пусть противозаконный, но все же бизнес, у вас, несомненно, где-то есть хороший счет в банке, и не один, я думаю, у вас где-то непременно есть приличный дом и прочие материальные блага, вам есть что терять вместе с жизнью, зато нет идей, которые в некоторых случаях откровенно мешают... Есть надежда, что мы договоримся.

– А вам известно, как у нас поступают не только с изменниками, но и с болтунами? – спокойно спросил Ма.

– Наслышаны, – ответил Лаврик. – Ну, а что делать? По крайней мере, у вас есть некое подобие выбора. Мадам может и не узнать о вашей, гм, словоохотливости, и вы останетесь живы, зато мы-то, мы вас непременно начнем превращать в лапшу по-кантонски, если не найдем общего языка. Я надеюсь, вы не подозреваете нас в излишнем гуманизме? Нет? И правильно делаете. Ну какой может быть гуманизм у диверсантов на государственной службе? Милейший господин Ма, нас послало г о с у д а р с т в о. И мы не имеем права возвратиться без результата. Отсюда автоматически проистекает полнейшая к вам беспощадность, полнейшее пренебрежение вашей драгоценной жизнью и здоровьем...

– Господа, – сказал китаец почти спокойно. – А почему вы решили, будто я что-то знаю о вашей капсуле?

Лаврик, не глядя, протянул назад руку, ловко подцепил малайца согнутым пальцем за карман камуфляжной куртки, подтянул поближе и мягко посоветовал:

– Аланг, дружище, расскажите господину Ма, что вы об этом знаете, и подробнее...

С первого взгляда было видно, что малаец чувствует себя меж молотом и наковальней. Глаза у него так и бегали. Однако он прожил на этом свете достаточно, чтобы понимать, когда следует выбирать меньшее из двух зол. Он заговорил, почти не промедлив:

– Мне очень неловко, господин Ма, но ничего тут не поделаешь... Своя рубашка ближе к телу... Я просто не вижу для себя другого выхода, войдите в мое положение...

– Короче, – распорядился Лаврик.

Малаец вздохнул:

– Господин Ма, когда мы с Чоном сидели в «Веселом драконе», он рассказал, что вы и господин Лао возле Батара наткнулись на эту штуку под парашютом... И взяли ее на борт, увезли с собой... Чон мне подробно описал, как она выглядит, какой формы и цвета... Эти господа меня внимательно выслушали и сказали, что я не вру, что Чон ее правильно описывал... Значит, вы ее и в самом деле забрали... И не смотрите вы на меня так, я вас душевно умоляю, господин Ма, я и сам знаю, как мадам карает болтунов, но эти парни гораздо ближе. По крайней мере, у нас есть шанс...

– Люблю оптимистов, – проворчал Ма. – Аланг, беда твоя в том, что ты не только в го не умел играть хорошо, но и с европейскими шахматами не мог справиться. Отсюда следует...

– Господа, – почти мягко прервал Лаврик. – Быть может, отложите ваши дискуссии на более подходящее время? Нам следует торопиться. Эта живописная картина там, снаружи, – он небрежно мотнул головой в сторону двери, – компрометирует в равной степени и вас, и нас, милейший господин Ма. Кого бы сюда ни занесло, полицию или ваших друзей, у нас будут сложности, но и вас, господин Ма, они обязательно затронут... Резюмируем. Не я проверял слова присутствующего здесь господина Аланга. Но тем, кто их проверял, я полностью доверяю. Если господин Аланг уверяет, что именно вы с неизвестным мне пока лично господином Лао взяли на борт капсулу, значит, так оно и есть. Следовательно, дискуссиям и версиям нет места. Вопрос стоит во всей своей суровой наготе: будете вы с нами сотрудничать или нам п р и с т у п и т ь? Времени на раздумье я вам давать не буду, мы не в кинофильме. Вы человек взрослый, опытный, сами должны все понимать... Ну?

– С в а м и я ничего обсуждать не буду, – почти без паузы сказал Ма. – Я вам не Аланг, – он с величайшим презрением покосился на съежившегося малайца. – Это он не понимает своего положения... Вы – не главный. Там, откуда вы пришли, несомненно есть настоящий главный, вот с ним я буду говорить. Вы правы, у меня небогатый выбор... Но я и в самом деле кое-что повидал. Как только я все расскажу, я перестану быть вам нужным. И там, на берегу, прибавится еще один труп...

Лаврик безмятежно спросил:

– А что, вы так уверены, будто вас непременно оставят в живых там, откуда мы пришли?

– Совсем не уверен, – моментально ответил Ма. – Но т а м у меня будет шанс, пусть ничтожный. Здесь же у меня шансов нет вообще. Я не ребенок, уважаемые советские товарищи. И я намерен держаться за свой шанс до последнего. Понятно вам? Я буду говорить только с главным. Можете, конечно, пытать меня прямо здесь, но я вас честно предупреждаю: постараюсь продержаться, насколько удастся. А у вас ведь мало времени... – Он осклабился почти что весело. – Теперь за вами выбор, а?

– Пожалуй, – столь же спокойно отозвался Лаврик. – Вы только не стройте иллюзий, будто от нас можно сбежать по дороге...

– О, что вы... – вежливо раскланялся китаец. – Я уже имел печальное удовольствие ознакомиться с вашим стилем работы... Я всего лишь держусь за свой единственный шанс.

Мазур поневоле чувствовал к нему некоторое уважение – словно охотник, преследующий не какую-нибудь тупую антилопу, а умного и опасного леопарда. Сволочь, пират, бандюга – но даже в столь нелегком положении грамотно использует шанс... Это вам не Аланг, так ничего и не сообразивший...

– Ну хорошо, – сказал Лаврик, для приличия прикинувшись, будто раздумывал какое-то время, еще раз все взвешивал. – Ведите нашего гостя...

Повинуясь его недвусмысленному жесту, Морской Змей с Мазуром подхватили китайца под локотки и поволокли к выходу. Они не оборачивались, будучи заранее предупрежденными о том, что сейчас должно было произойти на складе.

Произошло, как и следовало догадаться, бесшумно. Вслед за ними на свежий воздух вышел один Лаврик – а незадачливый Аланг, мелкая пиратская шестерка, остался внутри. Должно быть, он так и не сообразил, что стал совершенно не нужен никому на этом свете, а в таких случаях...

Короткий условный свист был для него полнейшей неожиданностью, но он не растерялся ни на миг – рухнул, откатился за ближайшее дерево, еще в прыжке подбив ногами китайца, увлекая за собой. Повалив пленного в траву, держал в непосредственной близости от его глотки лезвие боевого ножа.

Морской Змей и Лаврик затаились чуть поодаль. Остальных тоже не было видно. У берега по-прежнему стоял пустой катер, трупы лежали в тех же позах...

А на реке, в полукабельтове от берега, маячил сторожевик.

Точнее, МСКР, малый сторожевой корабль типа «Комар» советского производства, надо полагать, один из тех, которые в свое время Никитка бесплатно презентовал лидеру ближайшей к месту действия островной державы, по всегдашней глупости своей поверив, что если означенный лидер словесно высказывает симпатии к марксизму-ленинизму, то и в самом деле не сегодня-завтра начнет строить у себя взаправдашний социализм. Лидер, змея подколодная, не только не стал строить социализм, но, наоборот, вскоре отдался американцам душой и телом, предварительно перерезав в одночасье собственных коммунистов. Однако отобрать дареное было бы затруднительно, и эти надежные кораблики, давным-давно снятые в Союзе с вооружения, продолжали бороздить здешние экзотические воды...

Сторожевик застопорил прямо напротив катера. По воде долетел скрип – это открытая башенка с пулеметной спаркой развернулась так, что дула уставились на берег. Мазур отчетливо видел на мостике фигуру в огромной белой фуражке, вдруг превратившуюся в пучеглазое чудовище, – капитан поднес к глазам мощный бинокль и принялся со всем усердием обозревать заросли.

Он мог бы пялиться на берег до скончания века – не такие тут залегли ребята, чтобы их мог высмотреть, пусть и в мощную оптику, хилый экзотический погранец. И все равно Мазур испытал весьма неприятное чувство, как частенько в таких случаях бывает: на миг показалось, что он стоит один-одинешенек в чистом поле, и видно его насквозь...

Он покосился влево. Господин Ма смирнехонько лежал там, где положили, – разумеется, не в его интересах было громогласно взывать о помощи к служителям закона. Да и кто бы ему дал открыть рот?

Минуты ползли, тянулись, как резиновые...

Спарка вдруг загрохотала со всем усердием, расточительно и бессмысленно поливая джунгли свинцом. Мазур прижался к земле, жесткая трава впилась в щеку... Высоко над головой трещало и хрустело, на спину сыпалась всякая дрянь. Птичий гомон стих мгновенно. Пули звонко шлепали по стволам, перебитые ветки сыпались уже настоящим ливнем...

Взревел мотор на полных оборотах, и Мазур, осторожненько подняв голову, увидел, как сторожевик стремительно уходит. Погранец, должно быть, служил не первый год и прекрасно оценил ситуацию: высаживать людей на берег было бы полным идиотством. В джунглях мог залечь целый батальон, но этого не обнаружишь, пока не сойдешься с противником нос к носу, – а вот кораблик представляет собою идеальную мишень...

Не исключено, что капитан собирался, вернувшись на базу, подать рапорт о героическом боестолкновении с неизвестными, но безусловно асоциальными элементами, а то и приписать себе всех имеющихся на берегу покойничков. Приписки и ложные отчеты о несуществующих достижениях пышным цветом распускаются под любыми широтами, чего уж там...

Прошло еще минут пять, прежде чем Морской Змей подал сигнал сбора. Никто, разумеется, не пострадал от канонады, так что поводов для печали пока что не имелось, наоборот: они пока что не добились поставленной цели, но продвинулись вперед еще на шаг. Господин Ма, сущее олицетворение унылого смирения, был, что ни говори, определенным достижением в игре, отнюдь не пешкой...

Подрывной патрон сработал в назначенный момент. Внутри катера глухо грохнуло, в кокпит выполз клуб грязно-серого дыма, и пиратское суденышко стало быстро погружаться кормой. А двери склада так и остались распахнуты настежь. Перед уходом «морские дьяволы» опустошили его совершенно – вынесли все канистры с горючкой и утопили их метрах в двухстах выше по реке. Если сюда вернутся ревностные служители закона – а они определенно вернутся, – то представшая их взору картина моментально натолкнет на вполне убедительную версию: некие преступные элементы врасплох застигли пиратов-конкурентов, положили их из засады, после чего уволокли все, что было на складе, выметя его под метелку. Очень даже убедительная и мотивированная версия, все на нее работает, до мельчайших деталей...

До замаскированных «Зодиаков» они добрались без всяких приключений – не считать же приключением шмыгающих под ногами ядовитых змей и облака москитов?

Опеку над пленным поручили Мазуру с его тройкой. Господин Ма сидел все так же смирнехонько, словно в соответствии с буддийскими догмами собирался достичь нирваны, но за ним все равно бдительно наблюдали. Азиатская психология – темный лес, если откровенно. Даже для засекреченных спецов, не зря жующих свой хлеб. Пленный пират мог по неисповедимым движениям души вдруг совершить самоубийство, бултыхнуться за борт и камешком пойти ко дну – вдруг он решит, что именно так следует поступить, потерявши лицо? Восток, как справедливо подмечено товарищем Суховым, дело тонкое...

«И зачем мне эти тонкости? – с вялой, усталой тоской подумал Мазур. – И зачем мне эта экзотика? Толку-то от нее – жара, духота, а любоваться диковинными растениями и животными все равно некогда...»

Жизнь и служба давно уже вытравили из души лишнюю романтику, что, в общем, всегда идет человеку только на пользу и делает из него хорошего профессионала. Романтики, как правило, – профессионалы хреновые. Пока не свыкнутся с нехитрой мыслью: любая окружающая экзотика – не более чем декорация, которую следует учитывать в работе, и только...

Если пойти дальше и, пользуясь краткой передышкой, предаться философическим размышлениям, начинает казаться, что к ненужной романтике вполне можно отнести и излишние знания. Сказал же, по слухам, кто-то из библейских персонажей, что от большого знания проистекают большие печали. Что-то в этом роде.

Он испытывал к своим подчиненным откровенную зависть. С у т и они не знали. Представления не имели, какую цель операция преследует. А вот Морскому Змею и его заместителю Мазуру пришлось не в пример тяжелее. Кто-то там, наверху, решил, что оба они непременно обязаны знать, ради чего все затеяно. Чтобы в полной мере осознали лежащую на них ответственность, не расхолаживались и не расслаблялись. Что ж, тактика достаточно эффективная, признаться...

Так уж повелось исстари, что человечество, прах его побери, чуть ли не все им придуманное добросовестно пытается приспособить для войны и шпионажа. Космос, как давно уже известно, не исключение. Вместе со спутниками, служащими исключительно благородным целям чистой науки, вокруг нашей голубой планеты кружит и масса других, чьи цели далеко не так благородны. Спутники-шпионы, проще говоря. Нравится это кому-то или нет, но ничего тут не поделаешь.

А техника, между прочим, иногда сбоит и выкидывает фортели...

Секретный отечественный спутник, благолепия ради зашифрованный как один из многочисленных «Космосов» с четырехзначной уже нумерацией, первую часть программы выполнил блестяще, прилежно зафиксировав на длиннющую фотопленку китайские ядерные полигоны в районе озера Лобнор, – а вот далее произошел конфуз. Коррекционный двигатель то ли отключился слишком рано, то ли проработал чуточку дольше, чем следовало (в т а к и е тонкости господ «морских дьяволов» не посвятили, чему они были только рады), спускаемая капсула с бесценными снимками, вместо того чтобы приводниться в заданном квадрате, где ее уже поджидала целая эскадра, пошла по непредсказуемой траектории. И вместо окрестностей северного Сахалина ухнула в эти самые места, в теплое экзотическое море, где ее никто не ждал, но слишком многие, обнаружив, с удовольствием бы присвоили.

Что, собственно, и произошло в самом скором времени. И вновь Морскому Змею с Мазуром не сочли нужным сообщать кое-какие детали – но оба прослужили достаточно, чтобы просечь ситуацию. Ежу понятно, что разведка была поставлена на уши – и, работая в авральном темпе, очень быстро установила по каким-то своим неведомым каналам: небесный подарочек, наткнувшись на него где-то в безлюдном месте, моментально прикарманили орелики широко известной в узких кругах полулегендарной королевы пиратов мадам Фанг, героини боевиков в мягкой обложке, а также гораздо более серьезного жанра литературы – разведсводок.

Посвященных королеве пиратов дешевых романчиков господам офицерам, слава богу, навязывать не стали, а вот тем самым гораздо более серьезным жанром снабдили в избытке. Чтобы прониклись и осознали в полной мере, с кем предстоит хлестаться.

Следовало признать, что противник был серьезный. Бывшая танцовщица из дешевого кабачка где-то в Гонконге, удачно выскочившая замуж за процветавшего «джентльмена удачи», после безвременной кончины муженька от передозировки свинца в организме еще в конце сороковых взяла прибыльный бизнес в свои белые ручки и с неженской силой воли сумела не только удержать семейное предприятие на плаву, но и вывести его к новым высотам. Некоронованная королева пиратов Южных морей располагала нехилой флотилией сотни в полторы быстроходных судов (даже торпедные катера имелись, хотя и устаревшие), оборотные капиталы «фирмы» достигали сотни миллионов долларов, сетью тайных убежищ, отлично замаскированных как с воды, так и с воздуха, многочисленной агентурой в десятках портов. Дело не ограничивалось вульгарным грабежом судов – по точным данным, даже крупные пароходные компании в этих местах покладисто выплачивали мадам Фанг приличные «ежегодные взносы», поскольку с кораблями тех, кто платить не хотел, с завидным постоянством происходили всевозможные неприятности, а порой они и вовсе исчезали бесследно.

Вдовушку, разумеется, старательно искали и ловили секретные службы всех заинтересованных государств – японцы, голландцы, португальцы (еще в те времена, когда последние владели тут колониями), во времена корейской войны, когда мадам Фанг, вконец обнаглев, начала грабить американские грузовозы, к делу подключились разобиженные янки. Вот только результатами никто не мог похвастать. Против государственных служб вдова выставила свои козыри – круговую поруку, жесточайшие кары за предательство и простую болтовню, а также всевозможные технические новинки и деньги, какими располагала не всякая спецслужба. Так что события давно уже шли своим чередом – вдову старательно пытались выловить или без излишнего джентльменства изничтожить, но пиратская королева до сих пор избегала ловушек (теряя, конечно, время от времени то суденышко, то горсточку людей), и у заинтересованных лиц не было даже ее мало-мальски сносных фотографий...

Одним словом, сила мадам еще и в том, что ее просто-таки невозможно разгромить в открытом бою, поскольку речь идет не о военном флоте или вооруженных силах, а о чем-то подобном партизанским отрядам (прости, господи, за такое сравнение!), действующих даже не в горах или джунглях – в необозримом море с тысячами островов, большая часть которых необитаемы. В местах, где прибрежные жители исстари приучены держать язык за зубами, не браться сотрудничать с властями и знать ровно столько, сколько необходимо для спокойной жизни. В местах, где можно ограбить корабль в территориальных водах одного государства и через пару часов оказаться в пределах юрисдикции другого, а то и третьего, что затрудняет до предела действия любой полиции. В местах, где жизнь сплошь и рядом по-первобытному примитивна, и прав тот, у кого автомат многозаряднее...

Их не посвящали в л и ш н и е сложности, но кое-что Мазур мог просчитать и сам с учетом жизненного опыта. Во-первых, спускаемые капсулы шпионских спутников – вещь заметная, их падение, особенно такое вот незапланированное, старательно прослеживается всеми, кто имеет к тому должные технические возможности. А значит, на охоту уже наверняка вышли все заинтересованные стороны. Гораздо проще захватить плоды чужих трудов, нежели напрягать свою космическую технику, сложную и дорогостоящую. Не говоря уже о том, что хозяева сфотографированных полигонов озаботятся в первую очередь. Во-вторых, ситуация с самого начала обрастает многочисленными неизвестными, теми, что в задачах обозначаются иксами, игреками и прочими символами. Знают ли молодчики мадам Фанг, ч т о и м е н н о оказалось у них в руках, или просто позарились на невиданную штуку, как сороки на блестящую безделушку? Если нет, то они могут выбросить капсулу к чертовой матери, как только убедятся в ее полной бесполезности, – но и в этом случае группе предстоит достать выброшенное хотя бы со дна морского. Задача поставлена ясно и недвусмысленно – без фотопленки хоть домой не возвращайтесь...

А если знают, если разобрались? Что тогда? Наверняка будут искать щедрого покупателя на нечаянный ценный товар, который им самим совершенно ни к чему. Это, в свою очередь, влечет новые сложности. Искать, конечно, будет разведка, но вот д о б ы в а т ь, ежели что, придется опять-таки им...

Мазур вздохнул про себя, покосился на вверенного его попечению дражайшего господина Ма. Вот он, самый настоящий пират, можно сказать, классический, – но нет в нем ни капли романтики. Лысеющий субъект самого что ни на есть затрапезного вида, в простецких джинсах и рубашке цвета хаки, обыденный, как кирпич. Чуточку обидно даже, что все так буднично... стоп, стоп! Нет уж, сказано было: никакой романтики.

Буйная зелень осталась позади – «Зодиаки» наконец-то вырвались в открытое море, где их сразу стало подбрасывать и швырять на невысокой волне. Столь же безмятежно сияло солнце, синяя гладь сверкала мириадами искорок, ветер ударил в лицо. Лодки целеустремленно неслись прочь от устья, за пределы двенадцатимильной зоны, где в нейтральных водах ждал «Нептун», старательно притворяясь, будто лег в дрейф по бытовой надобности.

Что они там, на обеспечивающем судне, придумали, Мазур не знал, но вскоре показался дымок, превратившийся затем в черное пятнышко, а оно, в свою очередь, – в серую полоску. Полоска росла на глазах. Серый борт с синей каймой. Панамский флаг – удобнейшая штука для того, кто понимает. Ага, вон оно что...

Капитан «Нептуна» вывесил два сигнальных флага, «Униформ» и «Янки», согласно международному своду сигналов означавшие: «Я провожу учения. Держитесь в стороне от меня».

Почти что гениально. Нет нужды растолковывать, какие именно учения, зато всякий дисциплинированно будет держаться в стороне, пройдет мимо без лишних вопросов.

С левого борта уже вывесили штормтрап, и на душе стало чуточку легче – они ведь, собственно говоря, в каком-то смысле вернулись домой. И без потерь, что характерно.