"Пиранья. Звезда на волнах" - читать интересную книгу автора (Бушков Александр Александрович)

Глава первая Никогда не подглядывайте за неизвестными

Еще пару кабельтовых шхуна прошла на одном стакселе, вплотную к зеленому буйству джунглей, так что верхушки мачт, по-морскому стеньги, то и дело цеплялись за переплетение ветвей, вызывая возмущенные вопли проворно разбегавшихся обезьян, а диковинные птицы вспархивали стайками – экзотика по-прежнему цвела вокруг самая махровая, хотя корабль зашел на этот остров с прозаичнейшей целью, всего-навсего набрать пресной воды перед долгим переходом в Катан-Панданг.

Потом Пьер проворно убрал и стаксель, а два батака (отнесшиеся к тому, что третий их собрат не вернулся с драконьего острова, с азиатским фатализмом) сноровисто закинули в гущу ветвей кошки на прочных линях, подтянули шхуну бортом к берегу, так что ветви нависли над палубой, закрепили свободные концы линей и столь же шустро спустили на воду старенькую дюралевую лодку.

На палубе показался Гаваец с перекинутым через плечо «Томпсоном», судя по виду, военного выпуска. В обеих руках у него были пластиковые двадцатилитровые канистры.

Батак кинул в лодку пару алюминиевых весел с облупившейся синей краской. Вопросительно уставился на капитана, ожидая дальнейших распоряжений. Остальные в полном составе торчали тут же.

– Джимми, возьми баклаги, – невозмутимо сказал гаваец Мазуру, ногой подвинув к нему помянутые сосуды.

Столь же невозмутимо Мазур взял лежавшую неподалеку винтовку, повесил на плечо дулом вниз, отвел в сторонку Пенгаву и тихонько сказал ему на ухо:

– Пока меня не будет, наточи как следует мой паранг...

Сбросил канистры в лодку, держась руками за планшир, перевалился через борт и спрыгнул в дюральку. Утлая лодчонка качнулась, стукнув о борт шхуны. Гаваец тем же путем последовал за ним и сразу же сел на весла. Сильными гребками повел лодочку вдоль берега.

– Интересно, – сказал Мазур. – Что же ты меня не заставил вкалывать, при твоей-то привычке руководить?

– Я знаю дорогу, а ты – нет, – ответил гаваец. – Так проще.

Какое-то время они молчали. Лодка быстро продвигалась вперед по узкому, извилистому проходу меж высокими скалами, в один прекрасный момент он раздвоился, и Джонни уверенно свернул вправо, а у следующего разветвления – влево. Глянув на Мазура исподлобья, поинтересовался:

– Ты что сказал своему орангутангу?

– Да пустяки, – пожал плечами Мазур. – Чтобы он тебя пристрелил, если вернешься один...

– Точно?

– А какие тут шутки? – пожал плечами Мазур. – Я человек предусмотрительный, жизнь научила...

– Глупости, – хмуро сказал гаваец. – Я парень резкий, но вот уж никак к неврастеникам не отношусь... Если мочить каждого, кто мне однажды покажет зубы, патронов не хватит... От тебя, знаешь, тоже можно всякого ожидать...

– Глупости, – усмехнулся Мазур, старательно повторив его интонацию. – Драконьи потроха в трюме – не столь уж большой куш, чтобы мочить тебя ради твоей доли. Я в этих местах настроен осесть надолго... Интересно, почему ты взял за водой именно меня? Если отпадает версия «несчастного случая» на водопое, то есть лишь одна-единственная идея... Побаиваешься, как бы я не вздумал в твое отсутствие поднять бунт на борту и захватить твой фрегат?

– А почему бы и нет? – серьезно сказал гаваец. – Извини, парень, я тоже имею полное право предполагать на твой счет разные гадости. Очень уж быстро ты моих орлов привел к подчинению там, на острове.

– Но я, по размышлению, был все-таки прав, а? – спросил Мазур. – К чему нам иметь на счету мертвого копа...

– Ну, допустим, прав, – неохотно признался Джонни. – Он был не один, могли со злости устроить грандиозную облаву, копам страшно не нравится, когда кого-то из них мочат. И все равно... Это мой корабль, знаешь ли, и мой экипаж.

– Помилуй бог, не покушаюсь ни на то, ни на другое, – сказал Мазур примирительно. – Я просто не люблю, когда на мне ездят верхом...

– Вот совпадение, парень, я тоже... Ты подозреваешь меня черт-те в чем, а я – тебя. Вот и квиты. В конце-то концов, Абдаллах, старый прохвост, не мог тебе не сказать, как зовут китайца, как называется его лавка...

– Сказал, конечно, – кивнул Мазур. – Но я же тебе говорил уже – не столь уж велика твоя доля, чтобы мочить тебя ради нее.

– Вот то-то, – легонько оскалился Джонни. – Ну что, Джимми-бой, попробовали друг дружку на излом? Давай попробуем подружиться, что ли? Не скажу, что ты мне особенно нравишься...

– Ну, удовольствие, знаешь ли, обоюдное.

– Понимаю. Наплевать. Ты, Джимми-бой, и в самом деле, похоже, будешь тут долго болтаться у меня под носом. А я не собираюсь срываться в эмиграцию из этих мест. Поневоле придется как-то строить дальнейшие отношения. А вдруг и получится к обоюдной выгоде...

Не походило что-то пока, чтобы он пытался заговорить зубы и застать Мазура врасплох, – автомат лежит у ног, пистолет в кобуре, паранг в ножнах, обе руки заняты веслами. Скорее уж Мазур мог при таком раскладе и морду набить качественно, и отправить к праотцам.

Словно угадав его мысли, гаваец настороженно бросил:

– Между прочим, я своим обезьянам приказал то же самое, что ты – своему...

– Да ладно тебе... напарник, – фыркнул Мазур. – Черт с тобой, я-то первым не начинал... Давай, в самом деле, создавать новую корпорацию: «Джимми и Джонни, лимитед». Я, знаешь ли, придерживаюсь той же философии: не стоит класть жмуриков направо и налево, если проще договориться.

– Ну, смотри, я-то не прочь... – вздохнул Джонни с некоторым облегчением. – Если сойдемся поближе, я тебя научу, как можно делать толковые дела. Твой тесть, прости на худом слове, – все же обыкновенная макака без фантазии и настоящего размаха. Чисто по-первобытному снимает верхушки там, где цивилизованный человек без труда вычерпает все до дна и получит вдесятеро больше...

– Не обижай моего родственника, – лениво осклабился Мазур.

– Родственник...

– Какой уж есть, – сказал Мазур.

– Ладно, наследный принц... Проехали.

Очередной узкий проход вывел их в обширную лагуну, диаметром чуть ли не в морскую милю. Ну да, конечно, на шхуне сюда не пройти за отсутствием ветра...

Джонни повел лодку вдоль берега, на миг выпустил весла, переложил автомат поближе, чтобы был под рукой. Настороженно пояснил:

– Поглядывай по сторонам, Джимми-бой, не зевай... Островок необитаемый, расположен у д о б н о, а значит, можно нарваться черт-те на кого...

– К о р о л е в с к и е? – спросил Мазур.

– Ну, не обязательно. Тут столько всякого народа болтается... От ловцов удачи до этих долбаных и д е й н ы х, и неизвестно еще, что хуже. Фронты освобождения, борцы с тиранией... Ты сам-то, надеюсь, не из идейных? Не борешься, часом, против кого-то или за что-то?

– Бог миловал, – сказал Мазур насколько мог убедительнее. – Я, видишь ли, борюсь исключительно за собственное благополучие...

– Ну, это уже лучше, – фыркнул гаваец. – Нет на свете ничего хуже борцов...

В два гребка он притер лодку к берегу, задрал голову к небу, его лицо стало напряженным, злым.

– Мерещится или нет?

Старательно прислушавшись, Мазур тихо ответил:

– А знаешь ли, компаньон, ни черта тебе не мерещится...

– Самолет?

– Очень похоже. Звук сверху идет.

– Подождем пока. – Ощерясь, гаваец передернул затвор. – Нужно же посмотреть, кого черт несет... У береговой охраны и егерей, чтобы ты знал, есть и самолеты...

– Думаешь, по наши души? Уверен?

– Да ни в чем я не уверен! – шепотом огрызнулся Джонни. – Но все равно нужно переждать...

Мазур был с ним полностью согласен. Перехватывая руками ветки, они завели лодку подальше в чащобу – но так, чтобы видеть лагуну. Пошарив в носовой части, представлявшей собой ящик, Джонни извлек бинокль – судя по тому, что краска почти целиком сошла с желтоватой меди, довольно преклонного возраста. Однако стекла целы.

Приложив к глазам лишенные резиновых кружочков окуляры, Джонни уставился на безмятежную гладь лагуны. Стрекот мотора усилился, он приближался, опускался, наплывал...

Белый гидроплан с двойной синей полосой вдоль борта совершенно неожиданно для них вынырнул из-за косматой стены джунглей, заложил вираж над противоположным берегом, снижаясь в плавном развороте, миновал место, где укрывалась лодка, пошел в дальний конец лагуны, целеустремленно теряя высоту... Судя по тому, как он шел, уверенно, не рыская, пилот садился здесь не впервые.

– Срань господня, – сквозь зубы процедил Джонни. – Кого еще принесло? Что-то не видел я здесь раньше таких вот птичек...

– А ты давно был здесь последний раз? – спросил Мазур.

– Дай подумать... Месяцев семь.

– Почти что вечность, – хмыкнул Мазур. – Сам же говорил – остров необитаемый, на удобном месте... Кому-то приглянулся... Береговая охрана, нет?

– Ни черта, – сказал Джонни. – Во-первых, нет эмблем, во-вторых, у них отроду не водилось таких вот игрушек. Старые «Каталины» и прочая рухлядь, ничего похожего... А здесь попахивает хорошими деньгами, определенно. Какой-нибудь долбаный миллионер прилетел половить рыбку, потрахать на природе дорогих девок...

– Ну и?

– А что делать? – прямо-таки скрипя зубами, протянул гаваец. – Нам все равно нужно плыть во-он туда, метрах в двухстах правее места, где они причалили, есть проход...

– А сушей, в обход?

– Километров восемь. Ноги собьешь по чаще.

– Так что, плывем?

– Погоди, погоди, – не отрываясь от бинокля, процедил гаваец. – Штопор в заднице? Нужно осмотреться, мы вдалеке от цивилизации, и нравы в этих краях простые... ш-шит!

Он опустил бинокль, медленно-медленно, словно у него отнимались руки.

Мазуру крайне редко случалось видеть, чтобы люди бледнели так молниеносно и качественно, – как стена, как мел... Гаваец застыл в нелепой позе, безнадежность и страх читались на лице так явственно, что Мазур не задал ни единого вопроса, и без того чуя, что произошло нечто к р а й н е скверное. Он только вынул бинокль из закостеневших пальцев – Джонни даже не пошевелился, руки у него были, как ватные.

Десятикратная оптика сократила разделявшее их расстояние до сущего мизера. Действительно, все это никак не походило на визит беспечного миллионера, вздумавшего устроить пикник на природе в компании вышколенных лакеев и дорогих шлюх...

Те двое, что выскочили первыми, стояли по щиколотку в воде, настороженно озираясь и держа наготове американские штурмовые винтовки, – современная модель, очень современная... К ним присоединился третий, с такой же пушкой.

Все это время мотор гидроплана продолжал работать, хотя винт не вращался. Вполне разумная предосторожность для того, кто ожидает столкнуться с чем-то непредвиденным... Ага, из леса показались еще трое, столь же солидно вооруженные. Короткий обмен неслышными Мазуру репликами. Бесполезно и пытаться прочесть по губам, о чем они там, – среди них нет ни одного европейца, значит, разговор определенно идет на каком-нибудь экзотическом наречии...

Ага! Кажется, все в порядке. Стволы винтовок опустились. Еще трое, уже без оружия, побежали к самолету. Один из вооруженных предупредительно придержал дверцу, словно имел дело с шикарным лимузином, и из гидроплана с величайшими предосторожностями, будто хрустальную вазу, стали выгружать полную китаянку лет шестидесяти – ее бережнейшим образом вынесли на сухое место, утвердили на ногах, застыли вокруг в столь почтительно-выжидательных позах, что Мазур не удивился бы, обнаружив у них виляющие хвосты.

– Что там? – мертвым голосом спросил гаваец.

– Какая-то баба, – ответил Мазур.

– Дай посмотреть... Ш-шит... Срань господня...

Это невозможно было представить, но Джонни побледнел еще больше. И тут до Мазура дошло, он негромко спросил в приливе озарения:

– М а д а м?

– М а д а м, – севшим голосом повторил гаваец. – Все, как трепался этот... Я ее, конечно, не видел раньше, но как раз про такой аэроплан болтали... Про уединенное бунгало... За семь месяцев успели, надо же... А впрочем, что удивительного, с их-то возможностями, с их-то денежками... Мне привиделось или дом вон там, левее?

Мазур вырвал у него бинокль, всмотрелся опытным глазом, привыкшим искать на местности хорошо замаскированные произведения человеческих рук. В самом деле, бунгало. Аккуратный домик с плоской рифленой крышей, выкрашенный в светло-зеленый цвет, прекрасно вписанный в ненарушенную чащобу. Заметить его сверху, с воздуха, решительно невозможно – только с воды или с земли можно высмотреть, находясь поблизости. Ах, вот как, еще и пулемет на треноге... быть может, и не единственный. А вон там, за домом? Бухточка, в которой сквозь деревья просматриваются два мощных катера...

– Может, мы зря паникуем? – спросил Мазур, опустив бинокль.

– Какое там зря... – печально отозвался Джонни. – Все, как говорили.

– Я так понимаю, за водой мы не пойдем?

– Туда? Ты что, свихнулся? Чтобы заметили? Ноги бы унести, какая там вода, смыться бы, и я в рот ни капли не возьму до самого Катан-Панданга... Господи, пронеси... – Он пробормотал что-то на непонятном Мазуру языке, быть может, и на родном. – Вокруг острова наверняка шныряют катера, охрана у нее почище, чем у нашего долбаного президента...

– Так это и понятно, – сказал Мазур. – Кому нужен ваш долбаный...

– Да заткнись ты! Плывем, осторожненько! Они ж из нас решето сделают в два счета, там столько стволов...

С последним утверждением Мазур был полностью согласен – не на все сто, но не настолько, чтобы пренебрегать угрозой. Если прижмут, остаться в живых можно, лишь чесанув в джунгли. Там-то они его черта лысого возьмут... но вот, опять-таки, что дальше? Если молодчики королевы пиратов тем временем засекут и захватят шхуну? Придется вести партизанскую войну в одиночку, выжидая оказию... Если Мазур окопается в джунглях, достать его будет трудненько, а вот у него самого появится немало шансов... но что, если они всем скопом чесанут с острова, на самолете и всех имеющихся в наличии плавсредствах, бросив засвеченную дачу? Вот тогда придется робинзонить всерьез...

Думая над всем этим, он старательно перебирал ветви, стараясь не колыхать ими. Лодка помаленьку продвигалась по-над бережком, гаваец то помогал ему, то хватал бинокль и таращился в сторону пиратского аэроплана – он заразил Мазура своей уверенностью, и тот уже не сомневался, что столкнулся с королевой пиратов. Опять-таки пулемет и прочие серьезные стволы...

Оказавшись в первом же узком проходе среди скал, гаваец схватил весла и принялся грести так, что они, право слово, гнулись. Мазур, бесцеремонно завладев «Томпсоном» (уже без всяких протестов со стороны охваченного смертной тоской Джонни), сидел в напряженной позе, готовый попотчевать огнем встречного – или погоню, окажись таковая на хвосте.

Но никто за ними пока что не гнался. Они, наконец, оказались в море, и гаваец, гребя столь же отчаянно, как будто по пятам гнались черти со всего света, помчал дюральку к шхуне. Приготовив автомат, Мазур через его плечо наблюдал за палубой. Нет, не похоже, что их кораблик захвачен, – все-таки торчат на палубе в прежних ленивых позах, беззаботно дымя погаными индийскими сигаретками...

Дюралька со стуком впечаталась в борт шхуны. Одним прыжком перемахнув на палубу, гаваец, задыхаясь, спросил:

– Никого не было поблизости?

Мазур, хозяйственно переправив на палубу канистры и оружие, поднялся следом. Батак по кличке Майки равнодушно сказал:

– С полчаса назад прошел катер, босс. Вон оттуда вон туда. Хороший катер, сильный. Нас они вроде бы не видели...

– Поднимай паруса, живо! Уходим!

– Босс, что стряслось? – зевнул батак.

– Все паруса, живо! Здесь мадам Фанг!

Существуй некий мировой рекорд по самому скоростному снятию с якоря, подъему парусов и выходу в открытое море, он, несомненно, был бы моментально бит экипажем шхуны. Дюралька словно сама собой вспорхнула на палубу, все паруса без малейшего, казалось, вмешательства людей взлетели, распускаясь с хлопаньем, наполняясь ветерком, незадачливые «джентльмены удачи» носились по палубе так рьяно, словно их волшебным образом стало втрое больше, даже Пенгава с Манахом, вроде бы провинциальные дикари, опрометью кинулись помогать, бестолково суетясь, – судя по их виду, оба не раз слышали это женское имечко и не связывали с ним ничего хорошего...

...Примерно через четверть часа, когда остров еще виднелся за кормой явственно различимым зеленым пятном, сзади обнаружилась черная точка, приближавшаяся с неприятной быстротой. Шхуна шла полным ходом, на всех парусах, но эта точка (на которую обратил их внимание Пьер), по некоторым признакам, была снабжена не первобытными парусами, а сильным мотором, очень уж быстро нагоняла...

– Скверно, – сказал Джонни, подняв к глазам бинокль. – Катер... И крутой, сволочь, катер... Одни макаки, оружия на виду не держат, во всяком случае, не вижу пока...

– Дай-ка, – потянулся Мазур за биноклем.

– Поди ты! – Джонни бесцеремонно отбросил его руку. – Ладно, я кой-кого знаю, может, и обойдется, может, и выкрутимся... Вы, оба, хаоле! Спускайтесь в кубрик, живо! Попробую уболтать. Если они нас не видели на острове, глядишь, и выскользнем...

Пьер первым кинулся к люку. Мазур же, кроме винтовки, своего боевого трофея, беззастенчиво поднял с палубы автомат капитана. Тот, впрочем, не протестовал, отчаянно поторапливая их грозными жестами. Далекое стрекотанье мощного мотора крепло с каждой секундой – катер неумолимо нагонял парусник, в очередной раз демонстрируя преимущества двигателя внутреннего сгорания над романтикой парусов...

– Влипли, исландец? – с вымученной улыбкой спросил Пьер.

– Ну, это еще как посмотреть... – кривя губы, отозвался Мазур. – Их там, в конце концов, не рота... Иди в кубрик, притаись там так, чтобы под пулю не попасть, если начнется карусель...

Не заставив себя долго упрашивать, бывший сослуживец Алена Делона кубарем скатился по рассохшимся ступенькам. Мазур не сразу последовал за ним, он осторожно выглянул из-за надутого свежим ветром паруса, оценивая ситуацию, насколько это удалось.

Катер был уже кабельтовых в трех, он заходил с левого борта, задрав нос, летя на редане, разбрасывая белые пенные полукружья, оставляя широкий кильватерный след. На носу выжидательно замер у пулемета субъект в белом – у этих ребят прямо-таки мания какая-то таскать с собой пулеметы. Хотя они правы, конечно, во всех смыслах, в их многотрудном ремесле без хорошего универсала не обойдешься, тут наши взгляды полностью совпадают...

Он нырнул в люк. Секунду подумав, автомат оставил при себе, а винтовочку оставил в дверном проеме, ведущем в каюты, – примостил ее поперек двери так, чтобы непременно привлекла внимание любого понимавшего толк в оружии человека. А сам кошкой скользнул под сплошную деревянную лестницу, открытую с боков, – очень уж сухопутный был у нее вид, язык не поворачивался называть это сооружение трапом, хотя на корабле, как известно, лестниц не бывает, а есть одни только трапы...

Пьера не видно и не слышно – притаился, надо полагать, основательно, как мышь под метлой. Мазур ощущал себя самую малость неуверенно – ни один из трех стволов, коими он сейчас располагал, не пристрелян им лично, он вообще ни разу не стрелял из них, а меж тем любое оружие неповторимо, как красивая баба... Ну ничего, мы не вчера родились, когда нас пытаются прирезать, мы и на чудеса способны...

Судя по звуку мотора, катер уже был совсем близко – надежная посудина, наполовину закрытая надстройкой. Сколько там может оказаться народу? Не особенно-то и много, самое большее полдюжины, больше и нет смысла посылать в погоню за их скорлупкой...

Ага! Длинная, у в е р е н н а я пулеметная очередь – и характерный жесткий плеск вонзившихся в воду пуль. Предупредительные выстрелы, конечно, не слышно ни одного попадания в корпус...

На палубе затопотали – спускали все паруса, судя по звукам. Слышно было, как гаваец в голос поторапливает команду, вряд ли нуждавшуюся в понуканиях.

Рокот мотора надвинулся слева. Короткий стук – ага, суда легонько ударились бортами. Слышно, как на палубу прыгнули два или три человека. Несколько мгновений томительной тишины. Потом раздался громкий, насмешливый голос. Английский чересчур хорош для ублюдка пиджина:

– Что это вы, парни? Ах, молодцы, примерные ребята! Сами догадались, что нужно поднять ручки и стоять смирненько... Ну, и кто же капитаном на этом суперлайнере?

– Я.

– Да что вы говорите, сэр! Позволено ли мне будет поинтересоваться вашим благородным именем?

– Вообще-то, меня тут знают как Джонни Гавайца...

Судя по голосу, Джонни было тоскливо и неуютно.

– Да ну? Увы, сэр, вынужден признаться, что мне не доводилось слышать столь славное имя... Вы, надеюсь, простите мне, темному, такое невежество?

– Конечно, о чем разговор?

– Я вижу, мы легко нашли общий язык... Итак, мистер Гаваец, не расскажете ли, какого черта вы делали на острове?

– У нас кончилась пресная вода... Мы хотели набрать...

– Вот в эти канистры, конечно?

– Ну да...

– А почему же не набрали? – невиннейшим тоном поинтересовался незнакомец.

– Ну... Не успели...

– Да отчего же, сэр? – голос откровенно издевался. – Вам захотелось водички, пресной...

– Послушайте, – уже откровенно дрогнувшим голосом сказал Джонни. – Я, честное слово, не хочу неприятностей... Я знаю кое-кого – Золотого Мыня, господина Теджо, даже однажды беседовал с самим Голландцем Чарли...

– В самом деле? Беда в том, сэр, что названные вами господа мне решительно неизвестны...

– Не шутите так...

– Да что вы, сэр, я абсолютно серьезен, право же... Кроме вас пятерых, есть кто-нибудь внизу?

– Нет, никого...

– Проверь, Красавчик. Лионг!

И совершенно неожиданно затрещала длинная автоматная очередь. Одинокий панический вскрик, тут же оборвавшийся. Шумный всплеск, еще один. Еще очередь, покороче. Тишина...

– Красавчик!

На ступеньки легла тень, мигом позже они заскрипели под целеустремленными шагами, и на голову Мазуру посыпалась мелкая труха. Он не мог из своего укрытия видеть спускавшегося, приходилось реконструировать его движения и перемещения по скудным звукам, а это не самое легкое занятие даже для того, кто специально этому учен... Так, он уже на нижней ступеньке, вот заметил винтовку, самое время, промедлишь – все потеряешь...

Тщательно рассчитав каждое свое движение, чуть ли не каждое сокращение мускулов, Мазур бесшумно выскользнул из-под трухлявой лестницы. Красавчик, здоровый лоб в белом, с висящим на правом плече германским автоматом, держал одной рукой винтовку, как Мазур и рассчитывал.

Эта английская десятизарядка времен Второй мировой и оказалась последним, что пират видел в своей путаной жизни. Мазур ударил так, что никаких сомнений у него не осталось. Подхватил падающее тело, порядка ради нащупал артерию и, окончательно убедившись, что сработал, как задумывал, подхватил автомат, бесшумно двинулся наверх.

Вот теперь предстояло из шкуры вон вывернуться, чтобы в считанные секунды переделать ситуацию на с в о й расклад...

Он взмыл из люка стремительно и беззвучно, словно олицетворение какого-то здешнего демона смерти. Подобно этому демону, он был неумолим, молниеносен и ни во что не ставил человеческую жизнь.

Две коротких очереди с р у б и л и в секунду того, что стоял на палубе, и человека за пулеметом. А в следующий миг Мазур уже был в воздухе, он ногами вперед летел на корму катера, однократное мгновение будучи невесомым, как космонавт на орбите, длинной очередью рубанул по тем двум в надстройке – и со звоном полетели стекла наружу, и брызнула осколками приборная доска, и перед ним больше не было ничего живого, достойного смерти...

Вот теперь можно было в ы й т и из сумасшедшего ритма, незнакомого обычному человеку, привести в норму мышцы и нервы, спокойно оглядеться...

Кошка на коротком лине надежно сцепила оба суденышка, с этим все в порядке...

Мазур перепрыгнул назад на шхуну. Те, кого он успокоил, лежали в прежних позах, не требуя правки. Он совершенно равнодушно переступил через ближайший труп, подошел к правому борту, скорбно покривил тубы. Манаха и одного из батаков не видно – ну да, это они мешками шлепнулись в море. Остальные трое лежали у планшира – Джонни Гаваец, батак и прирожденный охотник Пенгава, здешний Левша, единственный из троицы, кого Мазуру было по-настоящему жалко, – как-никак односельчанин, человек мирной профессии, даже вроде бы какой-то дальний родственник Абдаллаха...

Он огляделся, держа автомат стволом вниз. Куда ни посмотри – лишь спокойный океан, игравший мириадами солнечных зайчиков. Решение следовало принимать в сумасшедшем темпе.

Приборы на катере побиты пулями, и черт их знает, что Мазур там наломал... Нет, этот вариант отпадает. Вариант будет один-единственный – поднять все паруса и уходить на шхуне. Те, на острове, рано или поздно спохватятся, не дождавшись своих, – но в любом случае слишком поздно. Невероятно трудно, практически невозможно будет отыскать в бескрайнем море их скорлупку. Даже если они поднимут в воздух гидроплан... нет, вряд ли. Что сможет один-единственный гидроплан? Когда неизвестно даже, в каком направлении ушла шхуна? Там, на острове, народ серьезный и видавший виды, они быстро должны понять, что бессмысленно высылать в погоню катера, что их самолетик – в сущности, элегантный лимузин мадам – не в состоянии прочесать и осмотреть т а к у ю акваторию...

Яростно желая, чтобы все было именно так, как он себе нарисовал в уме, чтобы противник именно к таким выводам и пришел, Мазур заорал:

– Пьер, где ты там! Живо на палубу, времени нет!?!