"Imperium" - читать интересную книгу автора (Айзенберг Александр)ClementiaНаступили мартовские иды. Март был как март – яркое и холодное солнце. Перемены погоды – Цезарь осторожно – одним пальцем, чтобы не испортить остатки прически и не зацепить лавровый венок – потер висок – эти головные боли… Весенние перемены погоды… Когда ноют суставы, а вокруг кричат – «Слава великому Цезарю!» – хочется завыть и плюнуть… Как болит голова!… Носилки пронесли мимо статуи. На ней было написано: «Гай Юлий Цезарь, император» – золотом, ниже углем: «Лысый лед». Пошел он в задницу – великий римский народ – с его голосом! Капли падают… И падают… Падают… Железные капли падают, падают… Они никогда не перестанут… Сулла убивал. Луций Корнелий Сулла, диктатор, убивал… Он умер у себя дома. Epafrodit. Felix. Счастливый любимец Венеры. Он убивал и убивал… Редкий дождь… Этот мерзкий, медленный, тихий стук за окнами… Напуганные сенаторы напряженно слушали диктатора. Его серый тихий голос. Его слова, как следы от дождя, – тягучие потеки… Боги! Как болит голова! – Итак, я говорю, что порядок должен быть наведен… А! Удивительно, но их лица стали еще бледнее. Десять тысяч самнитов. Кричат. Их ведь убивают. – Итак, я прошу не отвлекаться, это по моему приказу дают урок кучке негодяев… Он умер в своей постели… Постели… Кальпурния хороша, ах, как хороша… Как она играет на флейте! Слишком хорошо… Может, поэтому и голова болит, хотя… При чем тут одно к другому – это перемены погоды… Но и она намного моложе… Тем более, если ей нравится, – пусть играет. Кто это? Кажется, Спуринна, гадатель… Что-то он мне говорил накануне… А, да… Об опасности, угрожающей мне в мартовские иды… – Остановитесь… – Ave, Caesar. – Salve, Спуринна… – Цезарь вымученно улыбнулся. – Спу-ринна, а ведь мартовские иды наступили, а? Какое у него мрачное лицо… И какое-то кривое… До чего неприятная рожа!… – Да, император, наступили. – И отлично. Если б еще не головная боль. И не эта погода. – Но еще не прошли… Будь осторожнее. – Как скажешь, Спуринна, тебе лучше знать, кому, когда и где… быть осторожным… Носилки мерно раскачивались. Мило-сер-дия… Ми-ло-сер-ди-я… Ми-ло-сер-ди-я… Он – не Сулла… Он – не уби-вал… Поч-ти не уби-вал… Не – убивал… Не – у-би-вал… Нет – нет…Он – хо-ро-ший… Я действительно многих простил. И они живые, и на свободе, и у власти… И все они рядом… Что кричал этот галл? Как его… Думнориг! Знатный эдуй Думно-риг… Но он уже изменял. Там были старые счеты. Перед тем, как я победил Кассивелауна, разбил его бритов. Он не хотел воевать – этот галльский подонок не хотел воевать! – Думнориг самовольно покинул лагерь! – Центурион. Догнать, доставить, если будет сопротивляться – убить! Кони бешено танцевали под седоками. Багровое, тупое лицо центуриона стало еще краснее от натуги. – Еще немного и опорожнится, – мелькнуло в голове у Думно-рига, какое же безнадежное небо. В его блестящем шлеме… Безнадежное… Он вдруг закричал визгливо, тоненьким, бесполезным голосом: – Не поеду!… Нет!… Я свободный человек свободного государства! Я… Копье вонзилось в рот… Он сполз на зеленую траву, задрожал и вытянулся… Легионер вытер наконечник и повернул коня… Что он такое смешное кричал: свободный человек свободного государства?… Ха-ха-ха… Цезарь смеялся, голова все равно болела, болела, болела… Носилки качались равномерно… Ми-ло-сер-ди-я… Ми-ло-сер-ди-я… Ми-ло-сер-ди-я… Ко мне хоть немножко… Я? Я их простил… И Цицерона. И Кассия. И Брута. И Лигария. Я их всех простил… Многих, по крайней мере… Никаких проскрипций, казней, ничего… Я не делал, как нужно делать, не всегда делал… Если б я всех убил? Если б я всех убил? Их бы не было. Их бы не было. Их бы не было. Я бы был… Я боюсь бледных людей… Я пытался творить милосердие… Как болит голова… Все. Вот курия Помпея… Милосердия ко мне… ____________________ Марк Юний Брут, чувствуя холод кинжала, глухо сказал: – Носилки Цезаря… Каска, ты бьешь первым… |
||
|