"Стражи цитадели" - читать интересную книгу автора (Берг Кэрол)

ГЛАВА 12 СЕЙРИ

Герик — мой сын. Сын Кейрона. Сердце спотыкалось на этих словах, но в их правдивости у меня сомнений не было. Другого ответа на загадку, кем же был этот мальчик, придумать было нельзя.

Знал ли об этом Томас? Конечно, нет. Закон и обычай говорили ему, что мой ребенок должен умереть ради безопасности нашего короля и всего королевства, а Дарзид убедил его в том, что необходимое следует совершить его собственной рукой. Даже осознание того, что его собственный сын родился слишком слабым, не могло заставить его пощадить ребенка чародея. Хотя я сомневалась… Не было ли в душе моего брата ничтожнейшего подозрения, зернышка сомнения, которое никогда не посещало его наяву, но расцветало беспрестанными ночными кошмарами и неодолимым ужасом, заставившим его умолять меня вернуться в Комигор? Он никогда бы не позволил ему прорасти на свет, потому что тогда бы он понял, что ребенок, им убитый, был его собственным сыном. Если бы горе и страх оставили мне хоть немного слез, я бы плакала о Томасе.

В вечер моего открытия я спустилась в библиотеку в ожидании новостей. Шкафы, в которых ранее жили оловянные солдатики, укоризненно зияли передо мной.

Каждый слуга или солдат Комигора был призван на помощь в поисках. Отряды стражников прочесывали тракт на Монтевиаль, разыскивая Дарзида или мальчика во всех жилых домах и трактирах до самой столицы. Другие солдаты и слуги рассеялись по всем дорогам и тропинкам, ведущим от замка. Джордж с помощниками расспрашивали арендаторов. Я сделала все возможное. Теперь оставалось только ждать — пока не вернется последний человек и не доложит мне, что ничего не нашел. Я знала, что так и будет. Я и понятия не имела о способностях Дарзида, однако ни мгновения не сомневалась, что он сумеет спрятать Герика от той, кто не обладает магическим даром, но при этом столь высокого о себе мнения. Куда он мог увезти ребенка чародея? Дассин говорил, что зиды не могут перейти Мост без поддержки могущественных магов Авонара… но они же справились с этой задачей прошлым летом, когда Дарзид охотился вместе с ними. Что, если они могут забрать Герика на ту сторону Пропасти?

Я хлопнула дверцей шкафа с такой силой, что одно из стекол разлетелось на осколки.

Я страшилась объяснения с Филоменой. Когда я пришла к ней после полудня, она сидела на постели, а горничная расчесывала ей волосы. Пальцы герцогини лениво теребили серый шелковый мешочек, в котором я привезла ей прядь волос Томаса. Все следы существования умершего ребенка были убраны из комнаты. Ни малейшего воспоминания о краткой, нежной жизни, и я задумалась, удостоил ли кто-нибудь крошечную девочку словом прощания, прежде чем она легла в мерзлую землю.

— Я так сожалею о твоей дочери, Филомена, — произнесла я.

— Герик удрал, не так ли? — спросила она спокойным тоном, не отрывая глаз от серого шелка, пропускаемого между пальцами.

Мне было странно видеть такое хладнокровие.

— Откуда ты узнала?

— Слуги говорят, что дом обыскивают. Я сплю не так много, как все думают.

— Никто не видел его с прошлого вечера. Я послала…

— Он мертв?

— У нас нет причин так думать. Я не верю в это. Все куда хуже… с каждой мыслью о нем камень на моем сердце становился все тяжелее и холоднее. Некоторые вещи хуже смерти.

Филомена изогнула бровь, словно раздумывая, какое вино приказать подать к ужину — красное или белое?

— Не то чтобы он когда-нибудь бывал милым. Он не любил играть со мной ни в карты, ни в кости, и я не знала, чем бы его занять. Мальчики так грубы. Им нравятся драки, грязь и прочие мерзкие вещи.

— Он не умер, Филомена. Мне кажется, его увез капитан Дарзид. Многие его знают, его легко опознать. Ты не знаешь, куда он мог забрать Герика? Он когда-нибудь упоминал какой-нибудь город, селение или человека, к которому мог отправиться?

— Я никогда не слушала капитана Дарзида. Он такой скучный. — Она подняла взгляд, непривычно вздернув светлую бровь. — Кое-кто говорит, что во всех этих ужасных происшествиях виновата ты. Тетушка говорит. А другие шепчутся, что боги заставляют меня платить за грех Томаса — это ведь он убил твоего ребенка и помог королю Эварду сжечь твоего мужа — вот почему у меня забрали всех. Как ты думаешь, это правда?

— Не проси меня объяснять прихоти судьбы. Жизнь достаточно непостижима и без мыслей о том, что мы должны платить за чужие ошибки вдобавок к собственным.

— Рен Вэсли утверждает, что ты спасла мне жизнь.

— Я просто привела повитуху.

— Ты хочешь, чтобы я жила, зная, что все мои дети мертвы, и страдая из-за этого? Я тебя совсем не понимаю. — Она вздохнула и швырнула шелковый мешочек на пол. — Придешь почитать мне на ночь?

Я готова была завизжать: «Ты что, совсем рехнулась, дура? Мой сын — мой! — похищен сладкоречивым подонком, и я понятия не имею, где в этой богами проклятой вселенной их искать!»

Впрочем, что мне еще оставалось, кроме как ждать? Уход от себя в книжный вымысел хотя бы на час мог оказаться единственным способом спасти мой рассудок. Я прикусила язык.

— Я буду здесь в обычное время.

— Сделай все, что потребуется, чтобы найти его, — сказала Филомена, когда я выходила из комнаты.

— Можешь быть уверена, я так сделаю. Но, как и где его искать?

Итак, я отправила еще людей на поиски, послала письмо Эварду, а вечером читала Филомене, пока она не заснула мирным сном. И принялась ждать, сжимая розовый камень, который висел у меня на шее, как будто сила моей воли могла пробудить его и магическими путями послать в Авонар мою мольбу. Наш ребенок был покинут с самого детства — из-за идеалов погибшего отца и горечи и жалости к себе оставшейся в живых матери. Он вырос в страхе, не понимая, кто он на самом деле. Если мне придется самой пройти по Мосту, чтобы помочь ему, я это сделаю. Не знаю как, но сделаю.

Едва рассвело, меня нашел в библиотеке лакей, сообщивший, что мальчик из конюшни принялся бедокурить.

— Тот калека. Он отирался на кухне, я выгнал его прочь. Потом поймал снова — он забрался в окно прачечной. Я объяснил, что Джордж велит его высечь. Но парень настаивает, что должен увидеться с госпожой Сейри — простите мне эту вольность, госпожа, но он так выразился, — и будто бы у него есть новости, о которых вам надо знать.

Я не хотел вас беспокоить, но Эллард подумал, что в связи с поисками и всем прочим…

— Приведи его в комнату домоправительницы. — Сейчас любой повод отвлечься казался желанным.

— Да, сударыня. Как скажете.

Лакей приволок Паоло в маленький кабинет рядом с кухней, удерживая за шиворот на вытянутой руке.

— Вот он, госпожа. Я буду поблизости.

— В этом нет нужды.

Я плотно закрыла дверь и выложила на стол сверток с ветчиной и хлебом, которые раздобыла в кладовке. Глаза Паоло засияли, и он тут же потянулся к еде, но я придержала ее и спросила:

— Сперва один вопрос, дружок. Ради чего настолько срочного ты рисковал нарваться на порку, только бы пробраться сюда?

Паоло сунул грязные руки в карманы.

— Просто хотел сказать, что она уже в пути.

— Кто «она»? — Паоло никогда не использовал четыре слова там, где мог обойтись двумя.

— Вы знаете. Подруга шерифа, спасла его и меня тем летом.

— Келли? Келли едет сюда?

Мальчишка кивнул и покосился на сверток под моей рукой. Паоло всегда был готов наверстать упущенное за тринадцать голодных лет, прожитых с вечно пьяной бабкой. Я пододвинула к нему сверток, все еще недоумевая.

— Но почему? В смысле, с чего она вообще отправилась в дорогу?

Паоло пробормотал с набитым ртом:

— Сказал ей, что она вам понадобится.

— Ты ей сказал…

Келли мне понадобится? Конечно же… во всем мире она была тем единственным человеком, кто действительно мог мне помочь, а мне это и в голову не пришло. Келли, последняя из уцелевших жителей Авонара — Авонара Кейрона, — родившаяся за неделю до кровавой резни, была Искательницей. Трав, потерянных вещей, людей… если дать ей что-нибудь пригодное, чтобы создать связь с вещью или человеком, которого она искала, она могла найти что угодно.

Первая искра надежды вспыхнула в моей душе.

— Она едет, чтобы искать Герика? Паоло кивнул.

— Будет здесь к вечеру.

— Это лучшее, что я слышала за последние два дня. Но как, во имя небес, она узнала?

Мальчик издал такой же многострадальный вздох, как если бы я спрашивала, откуда он знает, что лошадь хочет бежать быстрее или попастись на следующем луге, а не на том, на котором мы были.

— Я ей сказал.

— Думаю, тебе придется объяснить.

Он отнял кусок хлеба ото рта, но недалеко.

— Когда я ехал сюда, она сказала, что иногда теперь будет говорить со мной, рассказывать про лошадей, шерифа и все такое прочее. Вы ж знаете, как она умеет, о чем упоминать нельзя?

Дар'нети — дж'эттане, как народ Кейрона именовал себя в этом мире, — редко использовали свою способность читать мысли и разговаривать в уме, боясь злоупотребить подобной властью, особенно в мире, где никто, кроме них, этого не умел.

— Мысленная речь? Я и не знала, что она умеет. Или побаивалась узнать.

— Ну, она научилась этому от той женщины… — Паоло склонился ближе и совсем тихо прошептал: — Мечницы.

«Мечница» была одной из трех зидов, преследовавших нас по дороге к Мосту прошлым летом. После схватки с Томасом Кейрон исцелил всех троих, вернув или пробудив вновь их души, потерянные во время изменения. Мне казалось, что их исцеление стало тем самым действием, которое укрепило Мост и оставило Ворота открытыми. Кейрон был слишком слаб, чтобы вернуть их в Авонар, но им не было смысла особенно торопиться. Их собственные родичи и друзья умерли несколько веков назад, а дар'нети, чьи родичи и друзья были убиты или обращены в рабстве зидам, вряд ли оказали бы им теплый прием. Так что вес трое остались в Данфарри под присмотром Келли и Грэми Роуэна.

— Келли научила меня, как отвечать ей, когда она е моей голове, — пояснил Паоло. — Просто думать упорнее с ней и том, что я хочу сказать, и больше ни о чем, пока не закончим. Мне казалось, у меня башка лопнет, пока мы пробовали, зато я научился. Мечница говорит, не так много не-волшебников могут делать это так же хорошо, как я.

Остаток хлеба и добрый ломоть ветчины прервали дальнейшее обсуждение.

— Паоло, я знала, как мне повезло, что ты пришел сюда! Мальчик утерся рукавом и мотнул головой в сторону двери.

— Я пойду, что ли. Работать надо.

— Да. Но ни слова никому обо всем этом. Помнишь? Он ухмыльнулся, показав мне, остатки хлебных крошек между зубов, распахнул дверь и скрылся в кухне.

Мои ожившие надежды вскоре задохнулись под гнетом мрачной действительности. В течение всего дня — второго по счету с исчезновения Герика — поисковые отряды возвращались с пустыми руками. Я посылала их снова, наказывая идти дальше, спрашивать больше, быть тщательнее, осторожнее, настойчивее. Но даже для Искателя дар'нети след начинал остывать…

Я спустилась в библиотеку и села, поджав ноги, на том подоконнике, где впервые увидела своего сына. Полдня я пялилась в книгу, но не смогла потом вспомнить ни слова из прочитанного. Яркое зимнее солнце било в стекло…

Меня разбудил требовательный стук в дверь. Кто-то успел разжечь камин и набросить на меня шаль, чтобы оградить от вечерней прохлады. Книга выскользнула на пол. Настойчивый стук повторился снова.

— Сударыня? Вас хотят видеть, — раздался голос Неллии. — Молодая женщина. Говорит, вы ее ждете.

— Веди ее прямо сюда. — Я вскочила, сон как рукой сняло. — Пусть принесут горячего вина… и ужин. Все, что есть. Она проехала долгий путь.

Невысокая, жилистая девушка, которая вскоре вошла в библиотеку, вполне могла сойти за юношу: брюки, домотканая рубашка, кожаный жилет и меч на поясе. Черные прямые волосы были обрезаны на уровне плеч.

— Приехала раньше, чем ты обо мне вспомнила, так ведь? — сказала она. На лице ее вспыхнула и тут же угасла улыбка — редкая гостья.

Вея скорбь, вина и ужас, не отпускавшие меня вот уже два дня, исчезли с появлением Келли. Я крепко обняла ее узкие плечи и утопила ее в слезах. Бедная девочка… робкая, необщительная и особенно неловкая с теми, кто знал о ее даре… Вполне понимая, как подобное поведение может смутить ее, я ругалась сквозь слезы как сапожник.

— Что стряслось? Мальчика нашли мертвым или еще что? — Келли неловко отстранилась, как только мне удалось заставить себя отпустить ее. — Я знаю, что речь идет о сыне твоего брата, но…

— Он не сын Томаса, Келли…

Я подвела ее ближе к камину и шепотом рассказала все, что мне было известно, восстанавливая события с точностью до минуты. Я надеялась, она скажет мне, что мои страхи преувеличены. Но когда рассказ был окончен, девушка покачала головой:

— Ох, Сейри… тебе ни с кем не удастся связаться через этот треклятый Мост.

— Но может пройти год до очередной встречи с Дассином!

— Ты не боишься, что Дарзид мог арестовать мальчика, увезти его в Монтевиаль, чтобы затем… казнить?

Это был мой первый страх — что моему ребенку грозило пережить весь ужас, выпавший на долю его отца. Но я убедила себя, что суд был одним из наименее вероятных исходов.

— Без веских доказательств Эвард никогда не причинит вреда ребенку, которого считает сыном Томаса. И как Дарзид объяснит подмену детей, избежав обвинения в потворстве чародеям? Похоже, что это его работа: он сам принес мне тело. Все эти годы он знал, кто такой Герик, но не трогал его. Зачем ему сейчас причинять ему вред?

Зачем же? Зачем? Побуждения Дарзида всегда оставались загадкой. Многие его поступки не могли объясняться обычной алчностью или гордыней. В дни нашей дружбы он поверял мне свои «пугающие и странные» сны и утверждал с все большей уверенностью, что живет не своей жизнью. В месяцы моего заключения после гибели Кейрона и до рождения Герика Дарзид изводил меня расспросами о чародеях, о Кейроне и его народе, заявляя, будто «что-то изменилось в мире», когда погиб мой муж… и кое-что, в самом деле, изменилось. Но тогда я еще не осознавала происходящего и не могла знать, что смерть Кейрона открыла Ворота на Мост Д'Арната и восстановила магическую связь, призванную возвратить вселенной равновесие. Как же сумел это почувствовать Дарзид? Ликующий охотник и гонитель на чародеев не проявлял ни сочувствия, ни сходства с ними, ни, что самое главное, знаний, которые свидетельствовали бы, что он сам мог быть одним из Изгнанников дар'нети. Я отказывалась верить в такую возможность. Так кем же он все-таки был?

— Похоже, у нас нет времени медлить, — решила Келли. — Принеси мне что-нибудь из вещей мальчика, и я постараюсь взять его след. А пока, если не возражаешь, я собираюсь устроить маленький пир. Я старалась не задерживаться по пути.

Я оставила Келли нагромождать масло и сыр на тосты, принесенные Неллией, а сама побежала наверх. В комнате Герика все было в идеальном порядке: кровать, гардероб, умывальник, набор великолепных шахматных фигур, выстроенных в ряд на совершенно пустой полке. Я принялась обыскивать гардероб и бювар, пытаясь найти какую-нибудь вещицу, хранящую на себе достаточный отпечаток Герика, чтобы магии Искательницы было за что зацепиться. Одежда, как правило, не помогает, сказала Келли. Большинство людей вкладывает в нее слишком мало от себя. Пыль на шахматных фигурках подсказывала, что ими редко пользовались. Я остановилась на паре фехтовальных перчаток, вспомнив о стремлении Герика овладеть искусством обращения с мечом. Было ясно, что его жизнь текла где-то в другом месте — в комнате Люси, сообразила я, там, где он чувствовал себя в безопасности. Я бросилась туда и прихватила тростниковую дудочку, которую он сделал для своей няни.

Келли попробовала сначала с перчатками, так как они принадлежали самому Герику, но сразу же отложила их в сторону и взяла дудочку. Закрыв глаза, она пробежалась пальцами по пустому стеблю тростника, коснулась его концов и отверстий. Потом положила дудочку на стол и знаком попросила меня подождать. Искательница села на стул возле огня, опершись локтями о колени и угнездив подбородок на сплетенных пальцах, и уставилась в никуда. Когда мне уже казалось, что время замерло, она вскочила на ноги.

— Они двигаются на запад.