"1-книга. Весна на Галане" - читать интересную книгу автора (Карр Алекс)

04 декабря, 21 час 07 минут

В этот день я позволил Нейзеру немного отдохнуть, и попросил к вечеру привести себя в порядок. Первую часть моей просьбы он выполнил полностью, а вот со второй задал мне хлопот. Когда Нейзер, отоспавшийся и чисто выбритый, явился в навигационную рубку, то замер у порога с вытаращенными от удивления глазами, так на него подействовал мой парадный мундир, с множеством значков и нашивок за безупречную службу. Хоть в этом Корпорация отличилась, снабдив нас, техников, прекрасно сшитыми, красивыми мундирами военного образца, вполне сравнимыми по своей красоте и элегантности с роскошной униформой военно-космических сил. На Нейзере же, был надет его обычный комбинезон. Нагло ухмыляясь, он насмешливо поинтересовался:

– Ха, Веридор, да, вы, никак, собрались на прием?

Вот тут-то я и взорвался от возмущения, громко заорав:

– Нейзер, что это вы себе здесь позволяете, я же ясно вам сказал, – привести себя в порядок! Или вам требуется на это мой особый, письменный приказ? – Видя искреннее недоумение на его лице, я невольно смутился тем, что не сумел сдержать себя и постарался сгладить неловкость, объяснив этому юному балбесу – Нейзер, поймите, через несколько часов мы запустим генератор и в галактике тотчас появится новый темпоральный коллапсор. Не исключено, что это послужит рождению новой человеческой цивилизации. Неужели вы действительно не понимаете всю важность такого торжественного и важного момента истории? Представьте себе, друг мой, но у нас, техников-эксплуатационщиков, принято достойно отмечать это событие. Скоро на борт "Молнии Варкена" поднимутся гости, и я, право же, не хотел бы ударить перед ними в грязь лицом. Пойдите и наденьте парадный мундир.

Нейзер смущенно помялся с ноги на ногу и ответил мне расстроенным голосом:

– Но Веридор, поверьте, этот комбез действительно все, что у меня есть. Сменный комбинезон, хоть он и совсем новенький, вряд ли будет выглядеть на мне лучше. – Видимо на моей физиономии отразилась вся гамма тех чувств, которые я в тот момент испытывал по отношению к службам, отправившим этого парня в полет, как стажера Корпорации, даже не объяснив толком, что ему предстоит там делать, раз Нейзер тотчас принялся меня успокаивать – Веридор, да что вы волнуетесь, в самом-то деле. Эка невидаль, пуск, ну, вернусь в свою каюту и не буду высовываться оттуда до тех пор, пока вы не запустите этот свой темпоральный ускоритель. Поймите, я ведь, в самом деле, не виноват в том, что меня втолкнули в тримобиль, приволокли, как куклу, в космопорт и пинком загнали на борт вашего корабля. Ну, посижу, если того требуется, какое-то время в каюте, словно меня и вовсе нет на борту.

Велев Нейзеру заткнуться, я немедленно принялся за дело. Разумеется, ни один из моих собственных мундиров Нейзеру подойти не мог, а раз так, то требовалось срочно пошить парню подходящую одежонку. Я отвел Нейзера в одно из секретных помещений "Молнии" из числа тех, вход в которые был закрыт крепко накрепко и заставил его войти в обмерочную кабину. Конечно, мне не очень-то хотелось раскрывать свои маленькие секреты каждому встречному, но делать было нечего, обстановка требовала принятия срочных мер и потому я попросил Бэкси быстро одеть этого парня. Не знаю, что думал Нейзер, входя в мои корабельные мастерские, но на его лице, явно, были написаны радость и изумление, когда пошивочный автомат выкатил из своих темных недр пластиковый манекен, одетый в новенький, темно-синий мундир со скромной нашивкой стажера Корпорации, еще пахнущий горячей тканью, клеем и прочими запахами машинной обработки.

К мундиру прилагалась белоснежная рубашка, темно-синий галстук и пара черных, лаково блестящих, форменных сапожек. Ну, и, разумеется, все было пошито точно по его фигуре, не хуже, чем в самом первоклассном ателье на Терилаксе, обшивающем руководство Корпорации. Только сделано это было в несколько раз быстрее и качественнее, так как за пошив отвечала Бэкси, а она уже неоднократно доказывала свое мастерство на практике и мои начальники не раз упрашивали меня дать им адрес того ателье, где я шил свои костюмы и мундиры. Бэкси не подкачала и на этот раз, Нейзер выглядел франтом в своем новеньком мундире.

"Молния" подобрала космояхту монтажников, которая была настолько мала, что даже не имела, как и звездная система, в космическом пространстве которой, на орбите замыкающей планеты, она болталась, собственного имени. Поскольку звездная система была еще совсем молодой, ей насчитывалось не более двух миллиардов лет, она была битком набита разным космическим мусором, астероидами, кометами, каменными и металлическими обломками, ледяными глыбами и пылевыми роями, космояхта, не имеющая надежной противометеоритной защиты, заняла позицию перпендикулярно к плоскости эклиптики, где осколков было поменьше. Остальные корабли отошли подальше, чтобы им не пришлось потом удирать от растущего темпорального коллапсора на максимальных скоростях. Космомонтажники не очень-то стремились войти в "Братство пуска".

Как только яхта оказалась на грузовой палубе, мы с Нейзером вышли навстречу к ее экипажу. Шефа монтажников, Клайна Боудсвела, я знал уже лет двадцать, мы вместе с ним пустили не меньше двух дюжин ускорителей, а вот физики-темпоральщики, явно, были новичками. Все они были одеты, как для торжественного приема в президентском дворце, а Клайн не поленился не только нацепить все свои золоченые цацки, которые всучила ему контора, но даже перепоясал свои чресла широкой шелковой лентой цветов терилаксийского флага в знак своего руководящего чина. Церемония была предельно короткой, Клайн вышел вперед и четко доложил мне:

– Господин старший техник, темпоральный генератор готов к пуску, примите код-ключ, включите его и заставьте планеты вертеться, как угорелые!

Код-ключ темпорального ускорителя, это иридиевый стержень толщиной в три сантиметра, длиной почти в метр и весом чуть ли не в полцентнера. Он состоит из двух частей. Одна, короткая, увенчанная шариком размером с теннисный мяч, останется после пуска у меня и будет храниться вместе с полутора сотнями других код-ключей в корабельном сейфе до тех пор, пока не придет время снять темпоральный барьер и передать код-ключ правительству планеты. Другая, – стержень длинной в семьдесят сантиметров, останется в замке пускового механизма на миллионы, а то и на миллиарды лет. Приняв от Клайна код-ключ, я ответил в соответствии с неписаной традицией, установленной монтажниками и эксплуатационщиками:

– Благодарю вас, господин главный инженер проекта, код-ключ принят. Уж теперь-то планеты у нас завертятся! Ну, что, Клайн, пройдем в рубку и закончим твою работу?

Клайн мог, конечно, отказаться, сесть в космояхту и убраться восвояси, подальше от звездной системы порядковый номер С7253/49, но тогда он вряд ли мог надеяться на то, что техники-эксплуатационщики будут потом здороваться с ним при встрече. Все вместе мы пошли в навигационную рубку. Нейзер, совершенно не представляющий что произойдет через три часа, балагурил, он, видимо, соскучился за эту неделю по людям. Клайн шел молча, но совершенно спокойно, а вот физики-темпоральщики, явно, вибрировали, но, тем не менее, не желали отказываться от миссии, надеясь на удачу и мечтая приобщиться к тайному братству запуска. Я постарался приободрить их, обратившись к старине Клайну:

– Ну, как, Клайн, ты хорошо вбил гвоздик? Он у нас с тобой юбилейный, двадцать пятый, дружище.

Боудсвел картинно хлопнул себя ладонью по лбу.

– Вот дьявол, а ведь и, правда, Веридор, этот гвоздь у нас с тобой действительно двадцать пятый. Эй, ребята, – Принялся тормошить ученых Клайн – вы слышите, мы с Варкенским Пройдохой запускаем наш юбилейный, двадцать пятый темпоральный ускоритель! Надо же, а я-то, балда такая, даже и не вспомнил об этом.

Через два с половиной часа "Молния Варкена" опустилась на верхушку генератора, плато из сверхпрочного сплава, диаметром в семь километров, венчающее огромный конус изверженных пород еще не успевших остыть, заваленное здоровенными обломками раскаленной породы и сугробами вулканического пепла. Больше всего это место напоминало мне преисподнюю в тот момент, когда чертям удалось украсть цистерну спирта и не будь в том необходимости, я ни за что на свете добровольно сюда не прилетел. Но из-за своей профессии мне приходилось бывать в местах и куда похуже. Картина была очень впечатляющей из-за струй раскаленного газа и бешенных огненных смерчей, окружающих верхушку генератора, который трясся и содрогался так, как будто его и, правда, раскачивали снизу черти, пытаясь вытолкнуть наружу.

Генератор уже работал на полную мощность, что и вызывало конвекционный подъем магмы вдоль его корпуса к вершине. Именно поэтому складывалось такое впечатление, что монтажники вколотили гвоздь не в каменную твердь планеты, а отыскали на ней самый большой вулкан и с отменной точностью сбросили его в центр гигантского кратера. Прекратить это извержение можно было только одним единственным способом, запустив темпоральный ускоритель, а до этого момента "Молния" подпрыгивала и раскачивалась на его верхушке, словно пьяная портовая шлюха, танцующая на столе среди бутылок, но, тем не менее, держалась.

Темпоральный ускоритель представляет собой заостренный стержень, длинной тридцать километров и диаметром в пять с лишним километров. Верхушка его – цилиндр диаметром семь в километров и высотой в четыре. Вот поэтому темпоральный ускоритель и называют гвоздем. К звездной системе, которую собираются ускорять, генератор искажения времени доставляют по частям и на их стыковку у монтажников уходит максимум две-три недели, так что они, как и техники-эксплуатационщики, тоже мотаются по галактике, словно ужаленные в одно место.

Главная задача монтажников, выбрать в звездной системе планету покрепче и воткнуть в нее гвоздь-генератор. Укореняется он за пять-семь дней и с того момента, когда генератор начинает черпать энергию из недра планеты, он вполне готов к работе. Вот тогда на смену бравым монтажникам приходим мы, техники-эксплуатационщики. Наша задача предельно проста, оценив обстановку, – положение планетарных объектов, геологические перспективы и прочие параметры, постараться поточнее определить предварительную скорость темпорального ускорения и роста темпорального коллапсора, заложить их в память главного аналитического компьютера и включить его, а затем удирать от темпорального ускорителя подальше и поскорее, чтобы не оказаться внутри.

Если не успеешь, то рискуешь умереть от старости, если не умрешь раньше от голода или не снесешь себе голову из бластера. В это время за пределами темпорального коллапсора пройдет всего пара секунд. Все зависит, в конечном счете, от того, как хорошо монтажники собрали генератор, физики-темпоральщики сложили воедино детали темпоральной матрицы и мастерства, с которым техник-эксплуатационщик произведет настройку, ну, и, разумеется, как всегда, все остальное зависит от ее величества удачи.

Надев скафандр повышенной защиты и взяв с собой портативный компьютер, я направился к небольшой башенке, где располагался вход в шахту, ведущую в зал управления. Я посадил космический корабль всего лишь в десятке метров от этой башенки, но всего за какие-то пять минут "Молния Варкена", непрерывно отбивая чечетку посадочными опорами, отпрыгала от нее уже метров на семьсот с лишним. Огибая раскаленные лепешки вулканической лавы и шустро уворачиваясь от падающих с неба камней, я добирался до входа минут десять, а затем еще добрых пять минут пытался набрать цифровой код замка и попасть во входной шлюз. Это было довольно мудреной задачей, все равно, что пытаться вышивать гладью, сидя на спине скального прыгуна. Наконец, я умудрился добраться до зала управления и зацепился за кресло, намертво прикрученное, в ожидании подобного, к полу перед консолью аналитического компьютера и поприветствовать его.

Загрузить составленную заранее программу в пусковой компьютер заняло не более трех минут, на проверку параметров темпоральной матрицы и ее настройку ушло еще полчаса, а затем дело осталось за самым простым, вставить код-ключ в замок и бежать со всех ног к "Молнии", которая все это время безудержно тряслась наверху с работающими турбинами. Атмосфера на этой планете, только обещала, когда-нибудь, через пять-шесть сотен миллионов лет, стать кислородной, но та, которая уже имелась, обладала завидной плотностью и была даже и без извержения жутко агрессивной, ну, а под влиянием раскаленных вулканических газов и вовсе превратилась в какой-то кошмарный химический реактор. Так что хотя я и был одет в скафандр полной защиты, это нисколько не мешало мне бежать так, словно за мной гнались варкенские снежные дьяволы, вставшие из ледяного крошева.

Поднявшись наверх, я даже не стал надеяться на скорость, которую мог развить с помощью мускульных усилителей, а просто включил антиграв и ракетный ранец-ускоритель, что позволило мне выиграть в этой гонке минут десять. Не рискуя подниматься при такой тряске по пассажирскому трапу, я предпочел проникнуть в свой корабль сверху, через аварийный шлюз. К тому же он был гораздо ближе к носовой части корабля. В навигационную рубку я влетел не снимая скафандра и, даже не потрудившись сесть в пилотское кресло, тотчас взлетел, рванув рычаг экстренного старта. В какой-то мере это был розыгрыш, так как Нэкс, как пилот, стоил десяти таких, как я. Пока я снимал скафандр и приводил свой мундир в порядок, "Молния" была уже в добрых полутора миллиардах километрах от планеты. Клайн, весело ухмыльнувшись, поделился своим мнением с Нейзером и физиками-темпоральщиками, сидевшими в креслах возле пульта:

– Вот за что я люблю работать с Пройдохой, так это за то, что он быстро бегает, а его "Молния" стартует с планеты всего за восемь секунд. Веридор, сколько у нас времени?

Все, включая Нейзера, которому, видимо, уже объяснили, во что он ввязался, сидели с напряженными лицами. Мне не хотелось радовать их раньше времени и потому я скорчил противную рожу и загнусавил:

– Клайн, ну, что тебе сказать на это? Ты же не хуже меня знаешь, что вам никогда не удается слепить хотя бы два одинаковых гвоздя. Не думаю, что слишком много, Клайн, с этими вашими треклятыми темпоральными ускорителями, никогда нельзя быть уверенными наверняка. Но, как минимум, за семнадцать часов я тебе ручаюсь в любом случае.

Наконец, мои гости облегченно вздохнули. За семнадцать часов мы уйдем так далеко, что никакой темпоральный коллапсор, даже самый шустрый, нас никогда не догонит. Мы, как следует, обмыли это дело пивом и через несколько часов расстались. "Молния" донесла космояхту Клайна Боудсвела до основной группы кораблей монтажников, где мы и попрощались. Напоследок Клайн долго тряс руку Нейзера, поздравляя его с боевым крещением и объясняя, какая это для него удача, что он попал стажером к такому технику, как я. Похоже, слова Клайна возымели свое действие, Нейзер посматривал на меня с интересом и без прежней нагловатой усмешки.

Позади нас осталась громадная черная клякса темпорального коллапсора, а впереди нас ждал Галан и самое удивительное приключение, которое я только испытывал за всю свою жизнь. Но в тот момент я вовсе не думал ни о чем другом, кроме работы. После того, как у Нейзера прошел первый испуг, он вцепился в меня с расспросами, правда ли то, что в двух случаях из ста, техники-эксплуатационщики навсегда остаются в темпоральном коллапсоре и что в кармане у каждого из нас имеется ампула с самым смертоносным ядом. Не знаю, что ему наговорил Клайн, за то время пока меня не было, но об этом я хотел рассказать ему позднее. Тем не менее, ампулу с ядом я ему действительно показал, а в отношении пресловутых двух процентов потерь, мне только и оставалось сделать, что грустно развести руками.

В конце концов, в галактике вообще не так уж много спокойных и надежных мест, где тебе с гарантией ничто не угрожает. По всей видимости, Нейзеру была не чужда любовь к риску и опасности, раз глаза его блестели, и он то и дело просил меня рассказать о том, какие опасности вообще могут нас подстерегать в нашем полете. Мне это все быстро надоело и я отделался от него тем, что дал пригоршню инфокристаллов, где на эту тему он мог найти немало информации, начиная от книг и художественных фильмов, кончая обычным списком павших героев, в котором были имена людей, с которыми я был знаком лично. О том, что в подавляющем большинстве случаев вина лежала не на техниках-эксплуатационщиках, а на спешке и промахах монтажников, я умолчал, не желая бередить себе душу и разочаровывать этого парня в его будущей профессии.

В тот момент я действительно не счел нужным говорить Нейзеру о том, что мне больше всего не нравилось в моей профессии, – наиглавнейшее требование, подчиняться всем, порой даже идиотским и непродуманным, приказам руководства Корпорации и невозможность самому держать ситуацию под контролем, что, на мой взгляд, и приводило подчас к трагическим происшествиям, которые, порой, случались при пусках. На мой взгляд, самые точные рекомендации по размещению темпорального генератора на планетах могли дать как раз только техники-эксплуатационщики, а отнюдь не специалисты-планетологи, но наши советы абсолютно никого не интересовали и напрасно, ведь это решительным образом изменило бы статистику потерь и пресловутое "Братство запуска" стало бы всего лишь традицией.

Но пока что политика Корпорации сводилась только к одному, совершать как можно большее количество пусков, не взирая на риск и опасность, которые из-за этой спешки выпадали на долю всех техников-эксплуатационщиков и тех технических руководителей проекта и физиков-темпоральщиков, которые отваживались присутствовать на процедуре пуска темпорального ускорителя, дабы не прослыть виновниками очередной трагедии в случае неудачного запуска. Большинство специалистов считали своим долгом присутствовать при запуске темпоральных ускорителей, чем, в общем-то, и было обусловлено создание "Братства пуска", которое было, чем-то вроде тайного общества, хотя и не имело ни устава, ни каких-либо, далеко идущих, планов и целей, как и не ставило никаких задач перед его членами, хотя и накрепко сплачивало их и скорее являлось формой самовыражения.

Как бы то ни было, но Нейзеру понравилась сама мысль о том, что теперь он является одним из пускачей и имел полное право положить набок песочные часы на своей кокарде, хотя и был всего лишь стажером Корпорации. Именно по этому символу узнавали друг друга по всей галактики пускачи точно так же, как галактические наемники узнавали друг друга по стальным сережкам в ушах и оборванным рукавам форменных гастленовых курток. Как ни кривились большие боссы, как ни противились этому, но ни у одного не возникало даже мысли о том, чтобы хоть как-нибудь воспрепятствовать такому грубому и бесцеремонному нарушению уставной формы одежды.

Хотя мы и занимались одним и тем же, увеличивали своей деятельностью число миров, членов Галактического Союза, жили мы с ними в разных мирах. Не знаю, какие нравы царили в их высоких кругах, но в нашем собственном был полный порядок. Монтажники хотя и не были пускачами, редко подвергались критике, ведь им приходилось вкалывать до седьмого пота, собирая генераторы в метеоритных роях. На инженеров-темпоральщиков и физиков они смотрели, как на каких-то кудесников, а нас, технарей, называли пожирателями времени и придумывали про нас множество анекдотов. Ну, а мы, в свою очередь, считали самыми важными людьми наблюдателей, ведь именно с ними мы общались чаще всего. Этих же ребят оставалось только пожалеть, так как они всегда оставались за кадром из-за того, что годами торчали на станциях наблюдения, а ведь именно благодаря их работе федеральные правительства имели исчерпывающую информацию о тех мирах, которые регулярно увеличивали Галактический Союз.

Обитаемая Галактика Человечества, Терилаксийская Звездная Федерация, темпоральный коллапсор "Галан", борт космического корабля "Молния Варкена".