"Падшие ангелы Мультиверсума" - читать интересную книгу автора (Алехин Леонид)

INTRODUCTION

Память. Островки минувшего в сером океане забвения. Он слышал шепот, с которым холодные волны накатывались на берег, унося с собой мелкие песчинки, осколки ракушек и трупики морских звезд. Йодистый запах гниющих водорослей прилипал к коже и пропитывал одежду. Крупицы соли застревали в волосах.

Это было в девяносто восьмом, да, в девяносто восьмом… Он поехал на море один, первый раз в жизни без родителей. Оставался в воде сколько хотел, нырял с опасных скал, загорал до черноты, и, как водится, в то лето он стал мужчиной. На мягком, не успевшем еще остыть песке, под надрывные крики чаек и шум целующихся с берегом волн…

Обруч считывателя давил на виски, и он машинально сдвинул его повыше. От такого грубого вмешательства в работу М-модем «Мнемозина» запаниковал, мигнул красным глазом тревоги, но тут же успокоился и выдал надпись:

Пикирующий орнитоптер пробил границу микроклиматического купола, оставив разбегающиеся дрожащие круги, как упавшая на водную гладь капля. Сделав вираж над идеально плоской крышей головного здания ТПК «Неотех» – усеченной зеркально-черной пирамиды, окруженной собственными полями сверкающих уловителей-«подсолнухов», – летун пошел на посадку. Движимые тугими связками биополимерных мышц крылья из армированного текстолита с кажущейся натугой месили воздух.

Это был двухместный «сомов», «СО-12», «нетопырь», переделанный для личных нужд генерального директора корпорации Владимира Белуги. Машина скоростная, маневренная и в боевом режиме невидимая для глаз и систем дистанционного обнаружения. Орнитоптеры этой серии только-только поступили в распоряжение спецподразделений Федерального Контроля и теоретически не могли находиться во владении частного лица.

Но хозяин автоклавов, в которых выращивалась вся квазиживая начинка летунов, от параноидальных «мозгов» бортового комплекса управления огнем до бактерий мимикрирующего белкового покрытия, мог позволить себе быть исключением из правил.

В конце концов, вся его жизнь была таким исключением.

Белуга мог выбрать для визита любое другое транспортное средство. Мог заранее предупредить о своем прилете. В этом случае его ждала бы почетная встреча, включающая серию лизоблюдских ухмылок и пожиманий рук.

Это не входило в планы тридцатидвухлетнего мультимиллиардера. Он хотел удивить собственную службу безопасности, чтобы лишний раз убедиться в ее состоятельности. Не исключено, что скоро его доблестной security придется проявить себя в настоящем деле, а не в демонстративном поигрывании трансплантированными мускулами.

Орнитоптер опустился на скользкую гладь крыши. Владимир Белуга, путаясь в полах баснословно дорогого полушубка из меха степного метаволка, выбрался из кабины. Он искал взглядом лишь одного человека. Стыдно признаться, но это шоу он затевал, только чтобы поймать выражение смятения на его всегда невозмутимом лице.

Их глаза встретились. И генеральный директор понял – напрасно. В этот раз тоже не получилось.

Седеющие волосы зачесаны на безупречный пробор, незапоминающееся лицо, внимательный прищур серых глаз. Сухость и подтянутость фигуры, подчеркнутая строгим покроем костюма. На левой руке вместо часов – широкий браслет из нержавеющей стали.

Аркадий Волох. Бессменный глава службы внешней безопасности корпорации, Между собой подчиненные зовут его Пардус.

Рукопожатие Пардуса несет в себе цепкую силу, пальцы от него немеют.

– Ну как, застал вас врасплох, Аркадий? – смеется директор, осторожно высвобождая кисть.

– Немного. – Волох улыбается, одним лицом, не глазами. – Мы ожидали прибытия японцев. Но, Владимир Георгиевич, вам стоило дать опознавательный сигнал до пересечения купола. Вас могли сбить.

– Пустое, – машет рукой директор. – Против «нетопырей» мы слепы,

– Не буду спорить. – Начальник службы безопасности сделал приглашающее движение в сторону лифтовой площадки. – Пойдемте, здесь не лучшее место для разговора.

– Погодите, Аркадий. Один вопрос… а если нас атакуют именно такие машинки? – Белуга кивнул в сторону орнитоптера. – Что тогда?

Волох помедлил, перед тем как ответить.

– Для этого нами, как минимум, должна заинтересоваться Служба, Владимир Георгиевич.

– Предположим.

– Тогда, в случае подобной акции с их стороны, я бы полагался на наши климатические установки в режиме «блокада».

– Вот как… – директор скинул полушубок на руки подоспевшему холую с шевронами офицера службы безопасности, – Жарко у вас, прямо курорт, а там еще снег лежит, слышали?

Волох утвердительно наклонил подбородок. Большую часть времени он проводил в своем кабинете, находящемся на глубине шестидесяти метров под черной пирамидой «Неотеха».

– Может, опробуем смену режимов? – небрежно предложил Белуга. – Скажем, с десятисекундной готовностью.

Начальник службы безопасности снова кивнул и сказал в сторону:

– Первый – Климат-Контролю, экстренный режим. Блокировать купол.

Потянуло холодом, словно открылась гигантская форточка. Чистая искусственная синева, выгнувшаяся шатром над головами людей, пошла свинцовыми пятнами, клубящимся полумраком. Свежо запахло озоном.

– Турбулентные воздушные потоки, грозовые разряды и штормовой ветер в одном флаконе, – сказал Волох. – «Нетопырям» такое не преодолеть.

На его протянутую ладонь упала холодная капля. Спустя секунду такая же побежала слезой по щеке директора. Белуга вздрогнул от неожиданности.

– Побочный эффект резкого охлаждения, – пояснил Пардус. – Идемте, Владимир Георгиевич. Сейчас здесь станет весьма неуютно.

Лифтовая площадка под их ногами дрогнула и медленно поехала вниз. Директор «Неотеха» сказал, не глядя на собеседника:

– Мне сообщили, что у нас произошла утечка информации из экологического отдела. Я надеюсь, вы уже в курсе, Аркадий.

– Разумеется, Владимир Георгиевич. Мы отслеживаем ситуацию с самого начала.

– Есть ли новости на текущий момент?

– Этим занимаются мои люди, – ответил Пардус. – Возникшее затруднение будет разрешено с минуты на минуту.

– Замечательно. Я знаю, Аркадий, на вас всегда можно положиться.

Ветвистая молния над ними превратила собеседников в режуще-четкие силуэты, отбрасывающие чернильные клинья теней. Раскат грома заглушил возможный ответ Волоха и наполнил уши ватной глухотой. Лепестковая диафрагма сомкнулась над створом лифтовой шахты, и с той стороны по ней часто забарабанили кристаллики градин.

Прошло десять лет, и стало не до купаний. Турецкая подлодка накрыла торпедно-ракетным залпом танкерную флотилию, оказавшуюся в зоне совместных учений и принятую, как писали в газетах, за группу учебных целей. Многие экологи с мировым именем считали, что именно это событие наравне с аналогичными по масштабу катастрофами ускорило Перелом…

На горизонте горело море, а здесь, на берегу, у него под ногами, умирала чайка. Раскинутые крылья бессильно скребли по измазанным липкой черной дрянью камням, клюв открывался и закрывался. Он нагнулся, чтобы поднять ее, унести… И увидел еще одну… Десятки, сотни птиц и рыб лежали у самой воды, и набегающие волны облепляли их неподвижные тела блестящей нефтяной пленкой.

Коридор, равномерно освещенный ярко фосфоресцирующими полосами на потолке и стенах – мегаколониями искусственно выведенных бактерий-люминофоров. Наглядная демонстрация бережливости в отношении драгоценной энергии солнца и атома. Привычное зрелище во времена, когда валютой для межгосударственных (или, как сейчас принято говорить, «трансполисных») расчетов стали КК – киловатт-кредиты. Деньги нового мира, обеспеченные не бесполезным золотым запасом лишь формально существующих государств, а совокупными ресурсами современных корпоративных империй.

Таких, как «Неотех», чья эмблема, черная спираль, похожая на схематический рисунок водоворота, чередовалась на стенах этого коридора с прозрачными, подсвеченными изнутри боксами, снабженными номерами и пояснительными табличками. Внутри, подвешенные в невидимых тисках А-поля либо погруженные в физиологический раствор, были выставлены наиболее выдающиеся изделия фабрик и лабораторий, принадлежащих Владимиру Белуге.

Эта скромная по масштабам, но содержательная экспозиция должна была тешить самолюбие генерального директора. И, как, например, сегодня, производить впечатление на его гостей и деловых партнеров.

– Господин Сакамуро выражает свое восхищение. Белуга наклонил голову и вежливо улыбнулся. Господин

Сакамуро, желтолицая мумия в безупречно сидящем черном костюме, выражал свое восхищение уже трижды. На сей раз стоя перед экспонатом 23-А. «Скелет, мышечная система и элементы белковой брони заградительного кибера-амфибии „Харибда“.

– Скажите господину Сакамуро, что я целиком разделяю его эмоции. Данная модель прекрасно зарекомендовала себя на испытаниях этой осенью. Представитель «Мисато», господин Хитори, если я не ошибаюсь, отзывался о ней весьма положительно.

«И знала бы ты, девочка, сколько мне пришлось заплатить этой дзен-обезьяне Хитори, чтобы он повторил свой отзыв перед вашим Советом директоров».

Японца сопровождала переводчица-секретарь, женщина средних лет, чьи утрированно азиатские черты лица наводили на мысли о вмешательстве пластических хирургов, а резковатые движения – об общей перенастройке нервной системы. Повернувшись к своему патрону, она медленно, выдерживая длительные паузы, заговорила.

Господин Сакамуро внимательно слушал, моргая в пустоту черепашьими веками. Так же медленно ответил. Белуга расслышал имя Хитори и насторожился.

Как оказалось, не зря.

– Господин Сакамуро сожалеет, что ему приходится говорить об этом. Бывший представитель интересов «Мисато индастриз» в Евразии, Рицуко Хитори, в начале декабря был вынужден оставить занимаемый им пост по причине реорганизации компании. Несколько дней спустя он покончил с собой, оставив в своем кабинете прошение об отставке.

«Вот тебе и реорганизация, – подумал Белуга. – Однако как же они прознали?»

Сакамуро посмотрел на хозяина «Неотеха» в упор. И очень быстро сказал что-то, почти не разжимая бесцветных губ.

– Он бросился в море. Тело так и не было найдено. – Японец добавил еще несколько слов, и переводчица замешкалась на секунду. – Господин Сакамуро говорит, что оно досталось акулам.

Белуга смотрел в глаза одного из пяти директоров ТПК «Мисато». Молодые и ясные, чужие этой морщинистой плоти, этому пергаментному лицу. «Клонирование стоило запретить хотя бы затем, чтобы такие вот монстры не доживали до ста десяти лет, – подумал он. – Сколько килограммов собственной, непересаженной плоти наберется в тебе, а, Сакамуро?»

– Мои соболезнования семье господина Хитори, – искренне сказал Владимир Белуга. – С ним было приятно работать.

Были и другие предположения относительно причин катастрофы. «Теория эволюционных циклов», «розуэльская версия», всякие религиозные бредни, большинству было все равно. Какая разница, почему это случилось? Природа дала человеку пинка, который он давно уже заслужил.

Он и другие тоже думали так. Потому их и выбрали. Отъявленные скептики, дотошные разоблачители, гурманы неопровержимых фактов. Их подняли в рост и бросили на факты, как на штыки. Они умирали, захлебываясь кровью, но не хотели верить. Стреляли в висок, резали вены, бросались в море и уходили в Степь, лишь бы не видеть, не думать. Не знать.

Те же, кто выжил и видел правду своими глазами, тоже уходили. «Призраками» в Сеть, бродягами и уличными рыцарями на Дно, отшельниками за Форсиз. У них была своя причина. Они видели и знали. Но не могли вспомнить.

Улыбка без кота, тень от пустоты. Они подарили нам ключ, но отняли дверь и замок к нему… Мне пять лет, я подношу к уху раковину, в которой есть шум волн, но нет моря. Я убегаю из дома и долго плачу во дворе. Теперь у меня есть море, и это Море Слез.

– Позвольте представить нашу новинку, – директор «Неотеха» сделал широкий жест рукой в сторону наполненного прозрачной жидкостью аквариума. – Биокостюм боевого пловца «Тритон-4». Образец отличается от предыдущих усиленным экзоскелетом, меньшим временем адаптации к носителю, что составляет около полутора минут. И главное, устранен основной недостаток прошлой модели. Теперь ионообмен происходит непосредственно через ткани костюма. Это решает проблему со снабжением носителя достаточным количеством кислорода. Благодаря предпринятым модификациям максимальная глубина погружения была увеличена вдвое.

По отсутствующему виду японца трудно было понять, есть ли ему дело до максимальной глубины погружения. Но вот он шевельнулся, спросил что-то, равнодушно глядя в сторону.

– Господин Сакамуро интересуется, была ли увеличена прочность брони у этого образца?

Это был больной вопрос, Белуга внутренне подобрался, прежде чем ответить.

– Наши эксперты считают, что данная характеристика вполне удовлетворяет предъявляемым запросам.

Выслушав перевод, японец издал сухой смешок и, бросив несколько слов, двинулся дальше по коридору.

– Господин Сакамуро рекомендует вам уволить ваших экспертов, – невозмутимо сказала переводчица. – Третье поколение метаакул перекусывает двухдюймовой толщины кабель в моноволоконной оплетке. Господин Сакамуро не хочет делать из своих людей акулий корм.

Директор «Неотеха» счел за лучшее промолчать.

«Сбивает цену, узкоглазый, –думал он, глядя в прямую, как бамбуковая палка, спину японца. – Не выйдет, голубчик. Три недели до весеннего Прорыва. Оглянуться не успеете, как сожрут и вас, и ваш планктон. С акулами не поторгуешься. А ведь сам приехал, не прислал кого-то помоложе, – сказал он себе, когда японец все так же молча остановился перед очередной „витриной“. – Боится, что перекуплю, как Хитори? Или придает такое значение этому заказу, что не может его никому доверить? Или… что-то еще?»

Произнеся эти слова про себя, Белуга понял, что не знает, почему и зачем старый паук Сакамуро лично явился на континент, чего не случалось еще ни разу за длительный период сотрудничества их компаний. Не знает, но догадывается.

И эти догадки отнюдь не приводят его в восторг. Настолько, что ему хочется немедленно поделиться ими с начальником своей службы безопасности.

Он вспоминал города. Город. Этому слову не нужно множественное число. Сколько бы их ни было, он всегда один. Город без имени. Начало и конец всех путей.

Асфальт, пластик, стеклобетон. Вертикаль – это Мировое Древо в полторы тысячи этажей, горизонталь – бесконечная автотрасса. В точке пересечения он, Человек, испуганный Творец, бездомный король, бывший владыка обезумевшего мира.

В XXI столетии темпы урбанизации превысили все возможные пределы. Рост городов уподобился метастазам на заключительной стадии рака, бетонные опухоли расползались по континентам, зарывались в глубину, тянули свои отростки на океанское дно. Локальные конфликты с применением ядерного оружия и эксперименты по изменению климата до неузнаваемости искажали первозданные ландшафты. Исчезновение целых биологических видов давно перестало быть темой для газетных передовиц.

Гораздо большей сенсацией стал НЛО, сбитый в ноябре 2005-го русскими ВВС где-то над Сибирью и оказавшийся секретным китайским самолетом-разведчиком. Сошедший с ума израильский боевой спутник обрушил залп тактических лазеров на Багдад. А на Южных Курилах под предлогом миротворческой акции началась высадка японского морского десанта. Представитель Генеральной Ассамблеи ООН заявил, что повторное применение бактериологического оружия в Югославии…

21 марта 2021 года безымянный американский обыватель выглянул в окно и увидел поражающую воображение стаю животных. Животные как две капли воды походили на вымерших койотов, которых показывали в прошлую субботу по каналу «Discovery». Стая пересекала проезжую часть, растекаясь по прилегающим улицам. Животные исчезали в подземных переходах, в дверях магазинов и домов, но меньше их не становилось.

«Черт знает, что такое творится. Надо бы позвонить в полицию», –успел озадаченно подумать американец, прежде чем челюсти метакойота сомкнулись сзади на его шее, перекусив ее, как маисовый початок.

Так начинался Перелом.

Нам предрекали Третью мировую войну. А природа подарила нам ночь, в которой желтые глаза степных волков загорались в уютной темноте наших спален. В эту ночь совершилось таинство метаэволюции. Неисповедимый путь вековой борьбы и изменений… только века в нем измерялись часами… привел к порогам наших домов тварей из самых мрачных кошмаров. В эту ночь рухнули наши твердыни и пали сильные.

Нет, природа не стремилась к полному уничтожению редкого животного из отряда Homo Sapiens. Он искала долгожданного уединения от него, воздвигая между ним и собой непроходимую стену Леса, выжженный солнцем простор Степи, бурную поверхность Океана. Зону Отчуждения. Карантин.

Человечество было болезнью, от которой теперь выздоравливали биосфера и экосистема. Где-то вновь шелестела тысячью зеленых гектаров тайга и оглашали воздух счастливыми криками птицы. Реки несли свои воды кристальной чистоты, и под голубым небом расцветали невиданные доселе травы и злаки.

Но человеку больше не дано было видеть всего этого. На долю изгнанника остались только воспоминания.

Города – их осталось не больше полутора сотен на этой планете. Тянущиеся к небесам зиккураты, уходящие под землю термитники стали последней обителью человечества. Если не считать одиночных поселений безумцев, подвергшихся добровольному остракизму. И разрозненных племен мотокочевников, бесконечно странствующих от одного человеческого анклава к другому.

Мы учились городской топографии. Основание, Дно – кварталы аутсайдеров, витрина черного рынка и полигон запрещенных технологий. Средний ярус, многослойное Ядро – рабочие и служащие корпораций, цеховые объединения «по интересам», малые торговые дома. Вершина всего этого – Небеса, царапающие стратосферу шпилями своих хрустальных башен. Там живут те, кому повезло больше других. И те, о ком думают так.

Полинациональное население и ветвистое дерево стратификации. Космополитичность, с одной стороны, с другой – социальная кастовость. Цвет кожи, разрез глаз и пятая строка не имеют такого значения, как твой ЛИК, содержащий данные о твоем положении в иерархии полиса.

Кто ты? Наладчик банкоматов, наемный охотник, водитель грузового кара? Не пробовал сменить профессию? Лучше и не пытайся, если не хочешь очутиться на самом Дне, среди мелких толкачей и грошовых сутенеров. Оттуда податься некуда, не считая местного отделения «Орган-Банка», где под залог своей почки или роговицы ты сумеешь выручить сотню-другую КК.

Может, тебе повезет, и тебя приберет к рукам какая-нибудь секта. Промоет мозги и отправит в Ядро проповедовать измученным клеркам и работягам. Один шанс из четырехсот миллионов, что тебе повезет и там. Тебя заметят сверху и предложат испытательный срок.

А то, что случится дальше, выходит за рамки обычного везения и должно уже считаться чудом. Чудом, открывающим вчерашнему бродяге дорогу на Небеса.

Если смотреть на Город с орбиты, то видны концентрические кольца, расходящиеся от его границ на десятки километров. Это Форсиз – бетонные и стальные стены, обернутые режущим мономолекулярным волокном, блокпосты, оснащенные огнеметами и автоматическими пушками, сигнальные системы и минные поля. Два раза в год, в дни весеннего и осеннего Прорыва, природа испытывает Форсиз на прочность. А вместе с ним и людей Города.

Война, объявленная человеку миром, закалила его, сделала осмысленной каждодневную борьбу за выживание. Ограниченный в ресурсах и в жизненном пространстве, загнанный в искусственный ареал обитания, он оставался самой опасной тварью под солнцем.

Об этом не стоило забывать.

Личный вертолет господина Сакамуро, черно-алая (фирменные цвета «Мисато») хрупкая стрекоза, скрыл в своем чреве дорогого гостя. Владимир Белуга пожал на прощание твердую ладонь переводчицы-секретаря.

– Давно хотел узнать! – прокричал он сквозь шум мотора. – Что означает название вашей компании?

Секретарь окатила его прозрачным холодом суженных глаз.

– «Мисато» в переводе значит «красивый город», – сказала она.

И шагнула в кабину вертолета.

– Красивый город, – повторил себе под нос Белуга, провожая взглядом удаляющийся вертолет, – надо же…

В пальцах правой руки он бездумно крутил крошечную ампулу, минуту назад раздавленную о ладонь доверенного секретаря господина Сакамуро. В ампуле до этого находилось 0,2 миллиграмма вещества СВМФ-9, среди работников спецслужб прозванного «клоповая метка».

На дистанции до 30 километров объект, помеченный СМВФ-9, в течение пятидневного срока подлежал обнаружению и локализации с помощью стационарных высокомолекулярных анализаторов серии «Большой Брат». Свыше 30 км применялись автономные поисковые киберы класса «Доберман». Корпорация «Неотех» являлась монопольным производителем как анализаторов данной серии, так и биоинженерных компонентов «Добермана».

Интуиция подсказывала Владимиру Белуге, что скоро ему захочется узнать, чем же в свободное время занимается госпожа доверенный секретарь.

Краем глаза он уловил движение за окном, обернулся. Птица? Здесь? Даже если бы ей удалось преодолеть Форсиз, она бы едва ли смогла подняться до Небес, не замерзнув и не погибнув от нехватки кислорода. Последнее время он жил на самом высотном уровне Города, где нет места никому, кроме людей и ангелов.

Он не верил ни в тех, ни в других.

За окном вновь что-то пронеслось, и он понял – снег. Заледеневшие хлопья летели сверху. Встав, он подошел к окну, чтобы проследить за их падением.

Бездонная черная пропасть с лживыми проблесками огней… И этот снег летит в нее, как наши замерзшие души. Без причины, без толку, без надежды на возвращение.

Но причина была. Человек, стоявший на тридцатисантиметровой ширины карнизе, всего двумя метрами выше его окна. Он был предусмотрительно одет в долгополый черный плащ, наверняка с электроподогревом. Это он вызвал снегопад, шаркнув подошвой ботинка. Ребристой подошвой ботинка с квадратным носком.

Заровняв шарканьем свои следы на карнизе, человек в плаще, человек с крупнокалиберными пистолетами в руках, сделал уверенный шаг вперед. В пустоту глубиной несколько сот метров, только что поглотившую сброшенный им снег.

Но вопреки логике и Ньютону он не рухнул вниз, с Небес. Он плавно опустился, разворачиваясь лицом к окну. Руки с пистолетами он держал разведенными в стороны.

Одним быстрым движением человек вытянул их перед собой.

И выстрелил.

Тот, кто находился внутри, не успел даже удивиться. Брызнуло в лицо крошевом от разлетевшегося вдребезги стекла, Два невидимых пудовых кулака толкнули его в грудь.

Ворвавшийся в окно ветер заревел в ушах с ураганной силой.

Сквозь вой и свист он расслышал далекий плеск волн. И улыбнулся, невидяще глядя в потолок,

Волны шелестели все ближе. Когда он перестал слышать ветер, то понял, что они захлестнули его с головой. «Я все-таки успел», – хотел сказать он, но не смог.

Потому что умер.

Генеральный директор «Неотеха», закрыв глаза, лежал на вибромассажной кушетке в своем кабинете. Он пытался расслабиться.

Получалось не очень. Его тело, молодое, прекрасно тренированное, без единого пересаженного органа, без мельчайшей частицы чужеродных симбионтов или технических усовершенствований, не несло в себе источника беспокойства. Оно, беспокойство, болезненное и отвлекающее, как мышечный спазм, витало где-то вовне, не имея названия и формы. Один смутный привкус грядущих неприятностей.

– Вы слушаете меня, Аркадий?

– Да, Владимир Георгиевич, – ответила ему пустота над письменным столом. – Вы остановились на свертывании операций по обеспечению внешней безопасности. До приоритета «ноль» включительно.

Белуга открыл глаза. По вогнутому потолку бродили пятна убаюкивающего зеленого света. В переводе с казенного языка службе Волоха предписывалось прекратить заниматься шантажом, подкупом и уничтожением конкурентов «Неотеха», а также диверсиями, саботажем и шпионскими акциями на их предприятиях. С тем, чтобы сосредоточить свои немалые силы на другом участке.

– Так. Я хочу, чтобы вы и ваши люди занялись «Мисато». Немедленно. В первую очередь имя и послужной список их нового представителя в Евразии. Ведите на него разработку, как в свое время на Хитори… кстати, я хочу знать, на чем он сгорел.

– Хитори?

– Да. Сакамуро, по своему обыкновению, выкинул паршивую овцу в Токийский залив.

Пардус хмыкнул:

– Он не церемонится. Суровый старикан. По моим данным, у него одно увлечение – акулы, Построил на Хоккайдо целый питомник.

– Очень ценная информация, – холодно сказал Белуга. – Надеюсь, не последняя, которой вы меня снабдите по этой теме.

– Безусловно, – после непродолжительного молчания ответил Волох. – Можете на меня положиться, Владимир Георгиевич.

Генеральный директор встал с кушетки, подошел к столу, выполненному в форме овала. За двенадцать лет работы на «Неотех» (и на двух предшественников Владимира, включая его отца, Георгия Белугу) Пардус-Волох ни разу не подводил своих работодателей. В мире, где слова «долг» и «лояльность» безнадежно устарели, этот срок казался вечностью.

– Хорошо, Аркадий. Результатов я буду ожидать в ближайшее время, так что работайте. Вы хотели мне что-то еще сообщить?

– Да, Владимир Георгиевич. По поводу нашей утечки – проблема устранена. Я сию секунду получил подтверждение полной зачистки.

– Замечательно. Великолепно. – Белуга почувствовал, как в свете текущих успехов его беспокойство отодвигается на задний план. – Это стоит отметить. Как насчет завтрашнего вечера в «Тысячелетнем»? Я приглашаю.

– Благодарю вас, но завтра и послезавтра я занят. Если бы…

– Чудесно, Аркадий, тогда для уверенности перенесем на вечер пятницы, – не терпящим возражений тоном тридцатидвухлетнего олигарха, властителя помыслов и судеб, сказал Белуга. – Я закажу столик на четверых, приходите с подругой, отпразднуем как следует. Вам давно пора развеяться.

– Хорошо, Владимир Георгиевич. Значит, в пятницу.

– В пятницу. До связи.

– До связи.

«Значит, в пятницу», – повторил Аркадий Волох по кличке Пардус, подходя к стенному сейфу. В руках он крутил доставленное А-почтой «подтверждение полной зачистки». Браслет из нержавеющей стали. Такой же носили он сам. Только номер, имя и звание, выбитые на внутренней его стороне, были другими. А остальное – дата и код воинской части, никогда не числившейся в официальных списках, – совпадали полностью, до последней цифры.

«Отпразднуем как следует», – усмехнулся он, прижимая растопыренные пальцы к дверце сейфа. Зуд в кончиках – это ДНК-замок взял ткани для хромосомного анализа. Пауза, полученный результат сверяется с хранящимся в памяти эталоном. Щелчок, дверца отходит в сторону.

Все еще усмехаясь, он добавил браслет к девяти таким же, лежащим на нижней полке сейфа. Десять из двенадцати. Осталось еще два.

А потом будем праздновать.