Глава 2

Четыре версты — четыре с небольшим километра. Мы шли не спеша, лес не потерял своего очарования, но оно стало иным — мрачноватым, укрытым в скользких тенях, в витающем в воздухе запахе опасности. Ночь перешла в новую, предрассветную фазу, когда перестаёшь что-либо видеть даже на расстоянии вытянутой руки, темнота сгущается, и кажется, что можно зачерпнуть её в пригоршню. Идти босиком по лесу и так было колко, а когда мы свернули с тропинки — особенно. Но я молчала и старалась не отставать от заданного темпа. Часа через два, когда где-то на невидимой части горизонта занимался рассвет, и небо прояснивалось; впереди показался холмик, и Кейрен уверенно направился к нему. Я уже еле передвигала ноги, глаза слипались, а бороться с приступами зевоты не было сил: часы показывали половину пятого, а я хоть и считала себя «совой», но позже четырёх-пяти обычно не ложилась. Впрочем, Кейрен тоже потерял твёрдость шага. Мы добрались до низкого холмика, и вор устало провёл рукой над его поверхностью. Выглядевшая до этого вполне естественно трава подёрнулась рябью, как изображение на неисправном телевизоре, и через несколько секунд на её месте появилась каменная кладка и утопленная внутрь небольшая дверь, пройти в которую даже при моём скромном росте можно было лишь пригнувшись. Где же, интересно, они лошадку держат?.. Кейрен достал откуда-то внушительную связку ключей — мощных, кованых, каждый сантиметров в пять-семь — и отпер дверь. Внутри было темно, а моя затея войти, бдительно держась за стеночку, не увенчалась успехом: сразу после косяка никакой вертикальной поверхности нащупать я не смогла. Сделав пару шагов, я остановилась: вдруг дальше ловушка какая для непрошеных гостей? Кейрен вошёл вслед за мной и закрыл дверь, погружая помещение в совсем уж непроглядную тьму; замок несмазанно скрипнул, но ключ послушно провернулся, запирая вход. Перед моим носом из ниоткуда появился яркий огонёк — вроде лампочки Ильича, только без провода, стекла и нити накаливания. И правда, магия… Кейрен обогнул меня по небольшой траектории и уверенно направился дальше, волшебный огонёк послушно полетел перед ним, давая столь мизерное количество света, что не помогал разглядеть ничего вокруг. Шагов через десять мы упёрлись в новую дверь. Кейрен, позвенев ключами, открыл её и вошёл, предварительно погасив свой огонёк.

Комната, в которой мы оказались, напоминала прихожую. В углу стоял массивный сундук, в настенном подсвечнике трепетало пламя оплывшего огарка — наверное, электричество в нелегальном воровском убежище предусмотрено не было. Из квадратной прихожей два на два метра куда-то вправо вёл прямой коридор, а впереди начиналась узкая лестница. Мы поднялись по ней на второй этаж, где в небольшой аккуратный зальчик выходило несколько дверей. Кейрен открыл одну из них, но сам заходить не стал, кивнув на неё мне.

— Переночуешь… хотя, уже переутруешь, здесь. Завтра… точнее, уже сегодня, разберёмся, что к чему. Не дожидаясь моего ответа, мужчина развернулся и усталым шагом направился к другой двери. Я вошла в комнату. На столе стояла кем-то заботливо зажжённая свеча, просторная кровать была застелена, а высокая спинка идеально подходила для того, чтобы развесить на ней одежду. Глаза закрывались; я с немалым трудом выпуталась из рваной юбки и плюхнулась на кровать, засыпая ещё на подлёте…

…Я сладко потянулась, не торопясь открывать глаза. Лениво подняв руку до уровня лица, я глянула сквозь ресницы на часы. Начало первого… Пора вставать… Я медленно перевела тело в сидячее положение. В голове непроизвольно мелькнула привычная уже мысль: «Всё же проснулась…» Впереди целый день, ещё один день жизни! Всё, что происходило вчера, казалось удивительным сном. Хотя, основным доказательством того, что это было на самом деле, являлось моё пребывание в незнакомой комнате. Вечером я не особо рассматривала обстановку, но теперь могла сделать это как следует. Кровать стояла у стены, изголовьем к окну, которого раньше я почему-то не заметила. Да и мы вроде бы под землёй, какие здесь окна?! Но пейзаж за стеклом вопреки всему не представлял собой лабиринт из кротовых нор или пещеру с песчаными стенами. Прямо от окна начиналось и уходило куда-то в безбрежную даль изумрудного цвета море (или другой какой неохватываемый взглядом водоём), отражающее розово-голубое небо — не то ранний закат, не то поздний рассвет. Солнце светило ярко, создавая блики на слабых барашках волн, но его лучи, проникающие через стекло, совершенно не грели. Тут и там прямо из воды, без какого-либо намёка на сушу, торчали невысокие деревца, вроде помеси яблони и цитруса. Я недоумённо потрясла головой, но подозрительно сюрреалистический пейзаж не исчез. Какой интересный природный феномен! Я повосхищалась сама с собой и продолжила осмотр. Рядом с кроватью стоял массивный деревянный стол, на нём одиноко торчала оплывшая свеча и лежала аккуратная горка одежды — для меня? Также в комнате имелся шкаф, несколько полок на стенах и стёртый коврик на полу. Одежда вне всякого сомнения предназначалась мне, поскольку представляла собой длинную чёрную юбку почти до лодыжек с треугольными кружевными вставками на подоле и сделанную в таком же стиле рубашку с расклешёнными рукавами. В качестве обуви предлагалось что-то вроде плетённых босоножек на плоской подошве. Оставив бесплодные попытки расчесаться растопыренными пальцами, я пригладила спутанные волосы рукой, оделась и осторожно выглянула за дверь. В коридоре никого не было, с нижнего этажа просачивались аппетитные запахи. В животе заурчало в напоминание о том, что еда его не посещала больше суток. Я легко сбежала по лестнице, перепрыгивая через одну-две ступеньки. За запахом, как по путеводной нитке, я проследовала по узкому коридорчику до самого его конца, где за квадратной аркой виднелась просторная комната, с отделанными деревом, как во всём убежище, полом, стенами и потолком. Я вошла и тут же определила помещение как столовую. В центре комнаты стоял стол человек на шесть, его окружал полный комплект резных кресел под старину с пышными подушками на сиденьях; из стены на метр торчал обмазанный глиной угол печки, источающий тепло. На столе, к моему разочарованию, не было ничего съедобного. Правда, в одном из кресел сидел Кейрен, но я ещё не настолько проголодалась, чтобы заниматься каннибализмом.

— Привет! — жизнерадостно поздоровалась я, плюхаясь в одно из кресел.

— Добрый день, — мрачно ответил Кейрен, глядя мимо меня.

— Что это ты такой невесёлый? — поинтересовалась я.

— Не выспался.

— Да? Странно… А есть что-нибудь покушать?

— Через полчаса обедать будем, — всё также флегматично-нудно, как с похмелья, протянул Кейрен, широко зевая.

Я разочарованно вздохнула, поискала глазами, чем бы отвлечься от мысли о еде. На каждой из трёх стен висело по кованному трёхсвечному канделябру, а большую часть четвёртой занимало огромное окно-витрина, за которым простирался безумно красивый горный пейзаж.

— А ты специально сделал здесь всё под старину или просто потому, что электричества нет, и пришлось адаптироваться? Так генератор можно было поставить!

Кейрен вяло на меня посмотрел, вздохнул:

— Под старину… — и неохотно заговорил. — Для тебя оно, может, конечно, и под старину. У меня для тебя две новости…

— Хорошая и плохая? — попыталась угадать я.

— Нет. Обе плохие. Во-первых, судя по тому, что я вчера узнал из твоей памяти, ты сейчас находишься в другом мире. В смысле, мне-то он родной, а тебе — другой.

Хорошо, что я уже и так сидела. Я? В другом мире? Вот просто так вдруг?!

— Правда? — выдавила я.

— Да, — серьёзно кивнул Кейрен. — Я слышал, что такое возможно, но никаких достоверных фактов до сих пор не знал. Это из области магии. Ходили слухи, что определённым образом можно открыть портал в другой мир и кто-то из нашей братии активно пользуется этой возможностью. Причём, смысл в том, чтобы допустить в задании параметров какую-то ошибку. Вероятно, кто-то из адептов перед экзаменом решил попрактиковаться, да вышло не так. А ты в это время в своём мире случайно вошла в портал, когда пятилась.

Я пару секунд ошарашено смотрела на Кейрена, а затем, к его ужасу, вскочила и запрыгала по комнате, хлопая в ладоши с громогласными криками.

— Какая же это плохая новость?! Это самое замечательное известие, какое я когда-либо слышала! — прокомментировала я своё поведение, когда села обратно в кресло, тяжело дыша.

…Всю свою сознательную жизнь я мечтала о приключениях. Не заблудиться в лесу, не уехать в незнакомый район, сев не на тот автобус, не забыть ключи от квартиры и лезть в неё через балкон, а о настоящем приключении, таком, какое показывают в кино: попасть на необитаемый остров, искать сокровища в полном древних ловушек подземелье, познакомиться с вампирами, найти заколдованный меч, переместиться в прошлое (будущее) или в другой мир… В общем, я мечтала о том, что не происходит с нормальными людьми, да они и не желают, чтобы что-то подобное случилось. Жизненная рутина — без всякой романтики. Все живут по неписанному сценарию: роддом — детсад — школа — институт — работа — пенсия. Небольшие отклонения от него каждого конкретного человека непринципиальны. Где рыцарство, жертвенность, желание совершать подвиги? В книжках и в кино. Какое там рыцарство, когда в любом московском автобусе, набитом под завязку, можно наблюдать милую картину: все женщины стоят, все мужчины сидят… И остаётся лишь мечтать стать героем приключенческой книги или фантастического романа, даже из тех, что плохо кончается. И пусть через четыреста страниц убьют, но лучше эти четыреста страниц настоящей жизни, чем десятки лет бессмысленной рутины! Я верила в мечту, несмотря на то, что вероятность её воплощения была ничтожно мала… До недавнего времени. Но месяц назад я поняла, что мечты не сбываются. И что оставшиеся мне сто двадцать дней никогда не заменят собой те заветные четыреста страниц настоящей жизни…

— А какая вторая новость? Такая же хорошая? — оптимистично осведомилась я.

— Н-нет… Не знаю… Не думаю, — с новоприобретённым заиканием ответил Кейрен. — Вторая новость в том, что не успела ты сюда попасть, как тут же влипла в неприятности.

— Ну, это-то я уже поняла. Ты бы мне лучше объяснил, в чём их суть, если можешь.

— Могу, отчего же нет. Только это будет долгий рассказ.

— Я не тороплюсь, — беспечно махнула я рукой, поудобнее устраиваясь в кресле.

— Хорошо, — легко согласился Кейрен, невольно копируя мою позу и настраиваясь на длинный монолог. — Начну с самого начала. Магия в нашем мире, в отличие от твоего, в порядке вещей. Ею, конечно, владеют не все, но это не редкость. В этой стране, куда ты попала, нашли приют разные магические и мистические школы, между ними идёт активная борьба за влияние. Хотя официально государством правит монарх, фактически он не имеет власти, все его «самостоятельные» решения продиктованы указаниями главных лиц той школы, что стоит на первой позиции по всем параметрам. Это положение зависит и от количества адептов, и от их профессионализма, и от авторитета, от связей в обществе и от многих других факторов. Поэтому каждая уважающая себя школа имеет развёрнутую сеть агентуры, другими словами, активно занимается шпионажем. Естественно, давно принят закон о смертной казни для лазутчиков в любой области. Школы так наловчились ловить шпионов друг друга, что на площади Правосудия ни дня не проходит спокойно.

Мне тут же представилась толпа профессиональных зевак, которые приходят каждый день, как на работу, глазеть на казнь, как обычно показывают в исторических фильмах. Все люди на площади в моём воображении, включая палача и шпиона, получились отчего-то на одно, довольно-таки тупое, лицо. Причем, зеваки вопреки здравому смыслу хлопали и кричали: «Браво! Бис!», конвой выводил нового приговорённого — однояйцового близнеца предыдущего — и представление продолжалось. Сначала я щедро сунула в руки вполне средневековому на вид палачу современный автомат (расстрел же всё-таки), но потом спохватилась и сменила его на арбалет. Интересно, у них уже изобрели огнестрельное оружие? «Бр-р!» — подумала я, стараясь выбросить бредовую сцену из головы. Кейрен, не подозревающий, во что вылился его рассказ в моём воображении, тем временем продолжал:

— При этом предъявлять друг к другу официальные претензии школы не могут, ведь шпионажем-то каждая занимается. Вот и идёт заочная война — чьи агенты ловчее. При таком положении вещей немудрено, что незнакомую адептку, заявившуюся на экзамен, приняли за особо наглую шпионку, и бдительная служба безопасности тотчас затащила её в подвал. Ты не понимала, что происходит, и невольно навлекла на себя обвинение. Так что благодари судьбу, что тебя сегодня не расстреляли. Кстати, откуда ты узнала об этой новой казни? Впервые слышу о подобном садизме.

Я усмехнулась.

— В моём мире шпионов во время войны расстреливали. Правда, сейчас у нас смертная казнь отменена. Но, по-моему, расстрел — это вовсе и не садизм…

— Почему? — удивился Кейрен, скривившись. — Знаю по собственному опыту, что, когда стрела или арбалетный болт попадает в жизненно важную часть тела, — это больно.

— У нас-то расстреливают по-другому, — задумчиво протянула я. — Здесь уже изобрели пушки?

— Этакие неповоротливые махины, стреляющие на небольшое расстояние неподъёмными ядрами? — презрительно уточнил он. — Да, только их практически никто не использует: дешевле и полезней нанять пару-тройку боевых магов.

— А… Понимаю… Сам знаешь, у нас такой возможности не предусмотрено. Представь себе пушку таких размеров, чтобы держать её в руках. Нажимаешь на рычажок размером в сантиметр… ну, вот такой… — отмерила я пальцами в ответ на вопросительный взгляд, — и из дула на огромной скорости вылетает небольшой кусочек свинца. У нас это самое распространённое оружие, имеет множество модификаций. Им и расстреливают.

Кейрен на минуту застыл, рассматривая пространство перед собой затуманенным взглядом, — наверное, представлял довольно оригинально описанный мной пистолет.

— Ужас, — наконец выдохнул он. — Что же у тебя за мир, если ты это называешь гуманным?!

Я смущенно улыбнулась, разводя руками. Представляю, что вообразил Кейрен…

В воздухе запахло горелым. Кейрен насторожился, смешно повёл носом на манер любопытной собачки. Я вопросительно нахмурилась, прищурив один глаз.

— Суп варю, — торопливо пояснил Кейрен, вскакивая, и быстрым шагом направился к неприметной двери рядом с углом печки.

— А по-моему, уже жаришь, — вяло процитировала я надоедливый рекламный ролик и криво улыбнулась собственным словам.

До сих пор не верилось, что я не на чьей-нибудь подмосковной даче. Казалось, в соседней комнате сейчас загудит холодильник или мерно забормочет телевизор, а с улицы послышится шорох шин по грунтовой деревенской дороге. Но вместо этого вновь распахнулась дверь, предположительно ведущая на кухню, и в комнату вернулся Кейрен с двумя деревянными — деревянными! — дымящимися плошками. Миска глухо бухнула о стол передо мной, рядом примостился внушительный ломоть чёрного хлеба. Я опасливо зачерпнула ложкой густой наваристый суп. Пахло приятно, вид у блюда был довольно аппетитный, да и я пребывала в исключительно голодном состоянии, но некое предубеждение к мужской кулинарии ухитрялось перевешивать все эти факторы. Стряпню противоположного пола я пробовала лишь однажды, но повторить эксперимент с тех пор не отважилась. Тогда мой знакомый пытался накормить меня обедом… Не знаю, что можно сделать с готовой замороженной котлетой, чтобы она после жарки превратилась в нечто, по виду напоминающее кем-то уже жёваную подошву, а по вкусу — кисло-горькие древесные стружки… Чувство голода всё же победило, и я быстро сунула в рот полную ложку, боясь пережёвывать. Но всё оказалось не так плохо, даже очень хорошо. В наши времена не варят суп без бульонного кубика и приправы с витаминами. Где это видано, чтобы готовить из настоящего мяса, а не «заменителя, идентичного натуральному»?! Вот этот суп был сварен на мясном бульоне не из порошка, и плавала в нём отнюдь не колбаса. Хлеб тоже оказался выше всяческих похвал, такого в Москве не купишь. В общем, умяла я всё за милую душу и добавки попросить не постеснялась. Кейрен наблюдал за мной с вялым любопытством, мне так и казалось, что он сейчас свалится с кресла на пол, не в состоянии удерживать тело в вертикальном положении по причине апатичной полудрёмы.

— Поспал бы ты, что ли, — сочувственно посоветовала я.

Кейрен медленно кивнул, встал и поплёлся в сторону лестницы, еле переставляя ноги.

— Можно я тут поброжу? — торопливо спросила я.

Какой-то едва заметный жест я приняла за знак согласия. Что ж, надеюсь, здесь нет комнаты с отрубленными головами предыдущих гостей/гостий. Для начала я направилась на предполагаемую кухню. Примерно четверть комнаты занимал очередной кусок печки, сюда же выходила топка. Около неё аккуратной горкой лежали сухие дрова, на специальной полочке стояли горшки и миски, в углу был прислонён ухват. В центре расположился большой стол, вдоль одной из стен была лавка, на другой развешаны лари и всякая кухонная утварь. Окон здесь не было, но свет лился от потолка, словно там висела люстра. Квадратный люк в полу вёл в подвал — кладовую, и я не преминула сунуть туда свой любопытный нос. Здесь тускло горели свечи, выхватывая из темноты то бочки с солениями, то копчёное мясо и колбаски на вбитых в потолок крюках. Я прожорливо оторвала одну из особо аппетитных сосисочек и, грызя её на ходу, вылезла обратно. Проходя через столовую, я не удержалась — подошла к подозрительному окну, провела по стеклу пальцем. На ощупь оно было совсем как дерево… и я практически сразу посадила себе занозу. Я с шипением попробовала её вытащить ногтями, но они оказались слишком короткими и обломанными для этой цели. «Ладно, найду, может, что-нибудь остренькое…» — поморщившись, подумала я и вышла в коридор.

Я пересекла прихожую и хотела уже подняться на второй этаж, когда заметила дверь около лестницы. Я потянула ручку — заперто. Думала было вежливо уйти, но решила попытаться ещё разок. Я взялась за ручку обеими руками и дёрнула со всей силы: что-то звонко хрустнуло, и дверь распахнулась, уронив меня на пол. С кряхтением поднявшись, я воровато огляделась и шмыгнула в комнату, закрывая за собой дверь.

Здесь царил загадочный полумрак, свет шёл только от зажженного очага. Стены, как и везде, отделанные деревом, были украшены шершавыми гобеленами, красиво переливающимися в бликах огня и радующими глаз фантастическими пейзажами, показанными без ярких красок, но очень естественно. Пол покрывал большой ковёр — у нас такой скорее называли бы «палас», но тут это словечко казалось совсем не к месту. В общем, аккуратная, чуть вытянутая комната выглядела эффектно, чем-то напоминая пещеру или даже дупло. Особенно меня впечатлила стена напротив очага, снизу доверху увешанная всяческим холодным оружием, какое раньше я могла видеть разве что на выставке. Под самым потолком расположились малопригодные для использования неподъёмные двуручники почти в человеческий рост длиной, хрупкие на вид мечи и кинжалы с тонкой гравировкой по лезвию и инкрустированными в рукоять драгоценными и не очень камнями, декоративные стилеты и даги с извилистыми клинками и причудливыми, мешающими руке гардами. Ниже висели дальнобойные орудия: луки и арбалеты различных размеров и моделей. Тут же в специальных футлярах можно было найти болты и стрелы всевозможных конфигураций. Ниже всего висели несколько мечей, среди которых мне особо приглянулся один — прямой клинок около семидесяти сантиметров в длину, классическая гарда. Я несколько лет занималась фехтованием, и меня так и тянуло попробовать применить изученные на рапире приёмы на более грозном оружии, но несколько смущало отсутствие разрешения хозяев хватать что ни попадя. Появившаяся у меня за последние два месяца дурацкая привычка ни в чём себе не отказывать, даже если на следующий день желаемое станет доступней, взяла своё: я уверенно схватилась за рукоятку полюбившегося мне меча и вытянула его из кольца, вбитого в стену, взвесила в руке. Он оказался, как ни странно, немногим тяжелее рапиры, что позволяло использовать практически любые приёмы фехтования, но преимущества были налицо — таким клинком можно наносить не только колющие, но и рубящие удары, не опасаясь сломать его. В охотку я закружилась по комнате в сражении с невидимым противником. Эх, жаль, тут нет стола, на который я бы эффектно вспрыгнула! Я так увлеклась, что даже не услышала, как отворилась дверь и кто-то вошёл в комнату. Заметила я его только тогда, когда столкнулась нос к носу.

— Ой… — выдавила я, непроизвольно вжимая голову в плечи. — Извините…

Придав лицу виноватое выражение (вообще-то, стыдно мне было вовсе не за то, что опробовала меч без спросу, а за то, что так легко попалась), я убрала руку с клинком за спину — с глаз долой.

— Что ты, дочка, хорошему клинку нечего на стене пылиться. Он крепкую руку чует. А вот запор на двери можно было и не ломать…

Дед плутовато на меня посмотрел и вышел, прикрывая дверь. Я несколько секунд недоумённо смотрела в пустоту перед собой, потом всё-таки развернулась и медленно двинулась к стене. Интересно, кто он Кейрену? Странный донельзя…

Вернув оружие на законное место, я было направилась к одному из выходов, но вспомнила, что хотела вытащить занозу. Не найдя ничего более подходящего, я использовала для этого короткий острый стилет, превратив занозу в порез…

Из комнаты вели ещё две двери помимо входной. Они не были заперты, и я смогла свободно пройти в новое помещение. Это оказалась библиотека. Небольшая квадратная комната, высокие книжные стеллажи до потолка вдоль стен, в центре — два кресла и маленький круглый столик с канделябром. Здесь тоже был очаг, в котором горело жаркое пламя, крупные поленья еще не превратились в угли и приятно потрескивали. Я подошла к стеллажам, всмотрелась в надписи на корешках, щурясь от недостатка света. «Трансгрессория», «Прикладная некромантия в магии», «Телепатия — врождённый талант или результат обучения?», «Историческая география: Кедраса, Приокеанск, Хотвев»… Руки чесались взять одну из книг, полистать непривычные по фактуре странички, но, во-первых, я знала, что если начну смотреть фолианты со столь заманчивыми названиями, то сегодня не дойду до остальных частей убежища, а хочется; во-вторых же, начитавшись фантастики, я помнила горький опыт героев, хватавшихся за чужие предметы, связанные с магией. Я с сожалением опустила уже протянутую было к одному томику руку и усилием воли заставила себя покинуть библиотеку.

Вторая дверь из зала с оружием привела меня в короткий широкий коридор, большую часть которого занимала куча сена. Воздух здесь был пропитан запахом осени, ароматом сухих полевых цветов. Я прикрыла глаза, вдохнула, оценивая букет. Как жаль, что даже в моё время, когда увиденное можно запечатлеть на фотоаппарат, а услышанное — записать на диктофон, так и не придумали прибора, чтобы сохранять запахи. Я сунула в зубы соломинку и пересекла коридор. В лицо дохнуло свежим воздухом с привкусом воды. Я попала в настоящую конюшню: из четырёх стойл были заняты только два, распахнутые ворота поскрипывали створками, оттуда дул тёплый ветерок. Серая в яблоках лошадка беспокойно выглянула из стойла, всхрапнула. Я подошла, хотела погладить её по морде, но она отстранилась, подозрительно поглядывая на меня из-под длинных ресниц. Поджарая, если можно так сказать о лошади, кобылка была довольно высокой и словно бы пуганой. В соседнем стойле дремал, вяло шевеля ушами, лохматый тяжеловоз — судя по всему, питомец деда, такой же волосатый и флегматичный. Я вышла за ворота. Буквально в трёх метрах от них журчала речка, вода пенилась, налетая на камни: течение было сильным, как в настоящем горном потоке. Вокруг очень нечасто росли деревья, даже реже, чем в городском парке; сочная зелёная трава доходила до щиколоток, тут и там из неё синими звёздочками выделялись мелкие цветы. Я подошла к реке, зачерпнула в пригоршню воды — она была удивительно чистой и прозрачной, руку свело от холода. Пахло лесом и полем; раздавалось чириканье птиц, какие-то шорохи, всплески, жужжание и стрёкот вездесущих кузнечиков. Прямо на моих глазах на поверхность вынырнула крупная серебристая рыбина — солнце ярко блеснуло на чешуе, отразилось тысячью искорками от брызг.

Я обернулась: конюшня с распахнутыми воротами начиналась деревянным кубиком и уходила вглубь поросшего зеленью холма. Интересно, он появился здесь естественным образом, а потом в нём прокопали пресловутое убежище, или, наоборот, сначала построили нормальный двухэтажный домик, и затем присыпали сверху землей? Я ещё немного погуляла на природе: набрала целую горсть ароматной земляники, умылась, пошлёпала босыми ногами по каменистому дну у кромки воды. В конец замёрзнув до зубного стука, я по извилистой траектории попрыгала обратно в дом. Стрелки на часах показывали уже без двадцати четыре — как же быстро бежит время! Теперь пора было осмотреть второй этаж, и я двинулась обратно к лестнице по старому маршруту. Я нигде никого не встретила, хозяева все спят что ли? По лестнице я взобралась уже не так бодро: давала знать о себе усталость. За первой дверью оказалась комната Кейрена, если бы она пустовала, я бы наверняка осмотрелась, но сам владелец спал на кровати, стоящей в углу, и пришлось тихонько уйти. Соседняя комната тоже была жилой и, судя по всему, принадлежала деду. Валенки и лапти стояли аккуратным рядком у порога, на вбитом в дверь гвозде висела телогрейка, постель была накрыта стёганным одеялом, у стены имелся сундук, а на нём два набитых мешка. Окно тут выглядело по-другому: маленькое, деревенское, и пейзаж за ним виднелся под стать — лужайка, горка дров под навесом, некрашеный забор и лес вдалеке. Я уже привыкла к подобным несостыковкам и даже не удивилась. Последняя на этаже комната оказалась одним большим гардеробом. Впрочем, здесь хранилась не только всевозможная одежда (как мужская, так и женская), но и парики, баночки с сажей, мелом и прочей гадостью для грима, накладные усы и бороды. Наглядевшись на это безобразие, я вышла в коридор, потянулась, зевнула. Опять захотелось есть, но втихую слазить в подвал я постеснялась, а полдника мне никто не предлагал…

Я спустилась вниз и, немного поколебавшись, всё-таки повернулась спиной к кухне. Отвлечься от мыслей о еде можно было только подумав о чём-нибудь более возвышенном, но такое ко мне в голову просто так не забредало, поэтому я отправилась в библиотеку — искать оное в книгах…

— Ой, ё-о-о! — взвизгнула я, мгновенно просыпаясь. Толстенный неподъёмный фолиант запоздало съехал с моих колен и ударил прямо по пальцам ноги. Я с трудом втянула книжку на стол, выдохнула. Попытавшись встать, я охнула и плюхнулась обратно: всё затекло после нескольких часов пребывания в одном положении. За это время в комнате стало совсем темно: свечи оплыли и погасли, в очаге остались лишь золотисто-красные, почти совсем прогоревшие угли, которые теперь давали больше тепла, чем света. Я размяла ноги, с кряхтением поднялась и медленно поплелась к двери. По пути задумчиво обернулась, прикидывая, убирать книгу на место или не стоит, но на подвиг не решилась и продолжила движение по прежнему маршруту. В комнате с оружием было ещё темнее: здесь от огня остались лишь редкие мелкие огоньки, выглядывающие рыжими точками из горки тёмно-серой золы. Я неуверенно сделала шаг вперёд, ещё один, а на третьем осмелела, решительно ступила вперёд… не почувствовала опоры под ногой и покатилась вниз по лестнице. Сама не поняла, как шею себе не свернула! Об острые углы ступенек и об пол я приложилась всеми частями тела, посему, когда всё-таки остановилась, решила, на всякий случай, не шевелиться и глаза не открывать. Рядом послышались шаги…

— Живая или как? — без особого волнения осведомился, как я определила по голосу, Кейрен.

— Ы-ы-ы, — неопределённо ответила я, не открывая рта.

— Ну, и вставай тогда, чего развалилась?

Я с опаской пошевелила плечами — вроде не сломаны, пробежалась пальцами по рёбрам — кажется, целы, открыла глаза. Кейрен стоял надо мной, скрестив руки на груди, с выражением на лице, как у взрослого человека в зоопарке, с чисто зоологическим интересом наблюдающего за тем, как обезьяна лезет на дерево. Так и казалось, что он сейчас достанет из кармана очки, блокнот и ручку и начнёт что-то записывать, бормоча себе под нос: «Присутствуют как условные, так и безусловные рефлексы…». Я сначала села, а потом и встала, придерживаясь за стену. Довольно просторное помещение (подвал?) было буквально завалено всяким инвентарём, вроде верёвок, крючьев, каких-то загадочных приспособлений из широких ремней и тому подобного. Чуть правее от нас прямо в воздухе мерцал небольшой световой шарик, от него исходило странное матовое сияние, придающее коже непривычный восковой блеск.

— Как ты сюда провалилась-то? — спросил Кейрен, подозрительно меня оглядывая.

— Там наверху слишком темно.

— А дверь не надо было ломать! — не к месту возмутился он.

— Извини, я случайно, — неискренне покаялась я. — Что это за место?

Кейрен скорчил недовольную рожицу, но всё же снизошёл до ответа:

— Я храню здесь воровской инвентарь.

— Значит, на «дело» собираешься, — усмехнулась я.

— Можно и так сказать. При… задержании у меня конфисковали некоторые… хм… вещи, и я намереваюсь их вернуть.

Кейрен помолчал, но, подумав, неохотно добавил:

— Если у тебя что-нибудь забрали, могу тоже… захватить.

Интересная идея, лезть за всяким барахлом к тем, кто тебя давеча чуть не повесил… Впрочем, не моё это дело. А вещички было бы неплохо вернуть: всё-таки в сумке остался пистолет, который мог бы пригодиться, тем более, если кто-нибудь захочет изучить сей непривычный для местных предмет, либо сам ненароком застрелится, либо начнёт палить во все стороны (хотя, это громко сказано — там всего патрона два или три…).

— Я бы не против, — ответила наконец я. — у меня была…

— Не надо, я помню, — прервал меня Кейрен. — Это я тоже вчера «видел» в твоей памяти. Ладно, постараюсь найти твои вещи, если их ещё не выкинули со склада.

Кейрен подхватил с пола сумку и торопливо прошёл мимо меня к лестнице. Я спохватилась через пару секунд и припустила за ним, дабы не остаться запертой в подвале. Когда я вылезла, прихрамывая на обе ноги, он уже нетерпеливо топтался у двери.

— Что ты там копаешься?! — возмутился Кейрен и одним движением руки заставил проём в полу исчезнуть.

Всё-таки вредный народ, эти воры! Раньше как-то не приходилось иметь с ними дело, теперь буду думать, что они все такие… Кейрен развернулся и понёсся на торпедной скорости в сторону конюшни, не прекращая что-то мне говорить. Я уныло поплелась за ним, не расслышав даже половины сказанного. Когда я его наконец догнала, вор уже седлал лошадку, ту самую, что шарахнулась от меня днём. Кейрен покосился на меня и продолжил затягивать подпругу.

— Что ты на меня так смотришь? — недовольно спросила я.

— Да так, — неопределённо ответил он, прилаживая сумку к седлу. — Где-то на кухне должен стоять пузырёк из тёмного стекла — там мазь от вывихов и ушибов. Ты бы взяла: сколько можно инвалида изображать?

Я ошалела от такой заботы: сделала скептически-удивлённое лицо (подняла левую бровь и прищурила правый глаз) и даже перестала перетаптываться с ноги на ногу. Кейрен уже вскочил в седло, глянул на меня, усмехнулся.

— Только двери больше не ломай, — добавил он и пришпорил лошадь.

Я несколько минут стояла на пороге, прислонившись к косяку, и смотрела, как одинокий силуэт всадника растворяется в вечерней полутьме. Зябко поёжившись — погода теплом не радовала — я отправилась туда, куда меня собственно и послали, то бишь на кухню. Согласно Кейреновым предписаниям, я перевернула всё вверх дном в поисках загадочной склянки и, ругаясь сквозь зубы, ещё раз обыскала каждый сантиметр. Естественно, я так ничего и не нашла, поэтому, обозлённая, с силой топнула одной ногой и тут же, поморщившись запрыгала на другой. Ну и ладно, подумаешь, от пары лишних синяков ещё никто не умирал… а если умирал, то я и так скоро отправлюсь к ним в гости… Уже почти перешагнув порог, я глянула в стоящий у печки горшок… и увидела там небольшую приплюснутую баночку с искомой мазью. Я раздражённо выдохнула, сделала шаг от двери, сунула руку за склянкой, неловко дёрнулась. Удерживаемая кончиками пальцев баночка осталась без своеобразного футляра: горшок с оглушительным звоном-треском разлетелся на десятки мелких осколков.

— Ой… — протянула я и, печально оглядев плоды своей антиобщественной деятельности, поспешила покинуть место преступления.

Как назло, в столовой я нос к носу столкнулась с дедом. Он добродушно мне улыбнулся.

— Ты, дочка, верно, голодная? Так приходи через часок, я приготовлю что-нибудь.

Отводя глаза, я кивнула и чуть не бегом припустила в свою комнату.

О горшке мне и слова не сказали. Я поужинала в гордом одиночестве — дед отчего-то ко мне не присоединился (может, обиделся на погром на кухне) — а затем поднялась наверх, переоделась в бессовестно стыренную из гардеробной ночнушку, легла и затушила свечу. За окном, как и положено, была ночь — чёрное небо, усыпанное звёздами; тонкий яркий месяц; лунная дорожка по воде; косые тени от деревьев. Вроде, смотрелось это красиво, но как-то неестественно, и я отвернулась лицом к стене, на которой то и дело появлялись блики отраженного от воды света. Всё вышло так странно и неожиданно. Внезапно и как-то совсем обыденно сбылась мечта всей моей жизни, и, что примечательно, я этого даже не заметила, пока мне не разъяснили ситуацию. Днём мне было жалко тратить время на размышления, зато сейчас спать совсем не хотелось и можно было прикинуть, что делать дальше. В местной тюрьме я уже посидела и особого удовольствия от этого не получила, поэтому оставаться в компании находящейся не в ладах с законом личности не хотелось. Да и незачем мне оставаться на одном месте, теряя бесценное время, которого и так мало. Для начала надо найти где-нибудь карту и как следует её изучить, чтобы знать, куда направляться. Потом, пригодился бы транспорт — лошадка, например, — можно, конечно, путешествовать и пешком, но это выйдет больно медленно и утомительно. Также нужны деньги, или хотя бы сухой паёк на первое время. В голове начал зарождаться план под кодовым названием «Вор у вора шапку украл».

Утро нереального пейзажа за окном вновь выдалось солнечным. Это начинало раздражать. Завтракала я одна — дед, встреченный мной на кухне, сообщил, что Кейрен ещё отсыпается. В столовой было душно, поэтому я решила немного освежиться, прогулявшись на улицу. Но до речки, в которой хотела умыться, я так и не добралась: войдя в конюшню, я там и осталась, прикованная восторженным взглядом к одному из стойл. Я никогда не видела такого красивого коня: не слишком высокий, крепкий и мощный, на ощупь он был весь словно бархатный; бабки имели белый окрас, почти вся остальная часть ноги — чёрная, как и низ морды, и кончики ушей. Хвост и длинная пушистая грива также были чёрными. А всё остальное имело светлый, рыжевато-бежевый цвет. Конь смотрел на меня грустными глазами, а когда я протянула к нему руку, то устало ткнулся носом в ладонь.

— Правда, красавец? — неожиданно раздалось у меня за спиной.

Демонстрируя свою издёрганность, я подпрыгнула, резко оборачиваясь. У входа, прислонившись к двери спиной, стоял Кейрен, насмешливо ухмыляясь.

— Да, — согласилась я, вновь поворачиваясь лицом к стойлу. — Ты привёл его ночью?

— Нерадивые хозяева были недостойны такого коня. Они забыли закрыть стойло, позволив ему отправиться на ночную прогулку, — Кейрен воровато блеснул глазами. — Я смогу выгодно продать этого коня коллекционерам.

— Кому?!

— Некоторые богатые люди коллекционируют лошадей редкой породы или окраса. У них огромные конюшни, животных выгуливают от силы раз в неделю, от чего те быстро ослабевают и становятся непригодными для верховой езды. Так что на практике вся их коллекция тегра ломаного не стоит. Зато сколько они платят за новые «экспонаты»! — Кейрен мечтательно закатил глаза в предвкушении заработка.

Меня передёрнуло. Н-да, общество защиты животных ещё не основали…

— Когда ты собираешься его продать? — осторожно спросила я.

— Завтра утром мне надо будет уехать… по делам. Заодно с кем-нибудь договорюсь. А что?

— Да так, ничего. Кстати, — поспешно сменила тему я, — может, ты покажешь мне карту? Хотелось бы более конкретно узнать, где я нахожусь.

Кейрен обречённо вздохнул, и в его глазах отчётливо читалось глубокое сожаление, что меня не расстреляли. Я наивно захлопала ресницами и просительно улыбнулась, заставив его неохотно кивнуть.

— Ладно, — проговорил он, открывая дверь и жестом приглашая меня за собой. — Между прочим, я из ночного похода не только коня приволок.

Кейрен многозначительно замолчал, ожидая моей реакции.

— Тебе удалось вернуть мои вещи? — неподдельно обрадовалась я.

— И не только. Вот, тебе сувенирчик принёс.

Я с опаской взяла в руки мятую бумажку, вынутую Кейреном из кармана. Под крупным заголовком «Осторожно!» был намалёван мой «фоторобот» — довольно похоже, надо сказать! — и внизу, более мелкими буквами подпись: «Побег особо опасного преступника! Вознаграждение за любую информацию о местонахождении!».

— Это развешано по всему городу, — пояснил Кейрен, злорадно поглядывая на моё ошарашенное лицо.

— А почему про тебя ни слова? — только и выдавила я.

— Да меня-то все уже и так знают, я в постоянном розыске. Сколько раз меня ловили, а я снова смывался!

— Почему же до сих пор никто не учёл твоих магических способностей? Ведь ты, наверняка, сбегаешь раз за разом именно с их помощью.

Кейрен самодовольно усмехнулся.

— Если бы кто-нибудь знал о них, то непременно принял бы меры.

«Логично», — подумала я, и перед моим мысленным взором предстал плакат времён СССР «Не болтай!». Между тем, мы вошли в библиотеку. Кейрен выдвинул нижний ящик одного из стеллажей и вытащил оттуда охапку бледно-жёлтых свитков и сложенных в несколько раз бумаг. Он с сожалением посмотрел на маленький столик, занятый неубранной мной с вечера книгой и подсвечником, и со вздохом развернулся к двери.

Комфортно разместиться со всей кипой карт нам удалось лишь в столовой. Кейрен выбрал один из листов — особо измятый и истрёпанный — и расстелил его на столе, а остальную кучу небрежно скинул на кресло.

— Вот, смотри. Это карта Кедрасы. Мы находимся примерно здесь, в Туманном лесу, — он ткнул пальцем в одну из косеньких ёлочек около тонкой чёрточки реки. Я вгляделась в карту. Южнее от нас расположились обширные болота и затерянная в их недрах деревня. Вся цивилизованная часть страны находилась на севере и западе.

— Это столица — Вормин, — Кейрен указал на особо крупно изображённый город на карте и тут же перевёл палец на вычурно изображённый замок рядом с ним. — А здесь мы с тобой сидели в подвале.

— ВШМЗиПН?! — недоумённо прочла я надпись на карте.

— Сокращённое от «Ворминская Школа Магии, Знахарства и Прикладной Некромантии».

— Мило, — прокомментировала я и продолжила изучение местной географии.

Моё внимание привлекла территория на самом западном краю листа, оставленная неизвестным картографом незакрашенной. Здесь не было обозначено ни дорог, ни городов, и только одна-единственная надпись гласила: «Другие Долины».

— А территории на западе вы ещё не освоили? — спросила я.

— Там расположены Другие Долины — вотчина иных рас.

— Негров, что ли? — не поняла я.

— Кого? — не сообразил Кейрен. — Я о таких ничего не слышал. В Долинах живут эльфы, вампиры, драконы и им подобные. По закону они не могут пересекать границу.

— А отчего вдруг такое разделение?

— У других рас с людьми слишком много разногласий, — усмехнулся Кейрен. — На мой взгляд, без них спокойней. Трудно представить, что когда-то по небу свободно летали драконы, а в любом лесу можно было встретить дриаду. Они не такие, как мы, им не место среди людей.

Он постоял пару секунд молча, после чего предложил мне продолжить изучение географии самостоятельно, и ушёл, прикрыв дверь. Я склонилась над картой, задумчиво провела пальцем по границе Долин. Не очень-то у них тут справедливое общество — прямо нацизм какой-то. В ворохе карт я нашла одну особо ветхую, чуть не рассыпающуюся в руках. Надпись в левом верхнем углу гласила: «Другие Долины — проклятый край, где никогда не заходит луна». Несмотря на столь затейливый заголовок с отрицательной эмоциональной окраской, карта была весьма подробной; вся территория делилась на разного размера кусочки — собственно, Долины, каждая из которых принадлежала одной расе. Судя по всему, эта далеко не маленькая территория отличалась живописностью пейзажей и разнообразием ландшафтов, поэтому как раз сюда стоило устроить экскурсию. Тем более, поглазеть на средневековье интересно, но посмотреть на настоящих эльфов или драконов куда занимательней. Любопытно, а там действительно всегда ночь?

Эту карту я отложила, как и первую, а остальные отнесла обратно в библиотеку. Пора было готовить «побег», который я запланировала на следующий день. Заглянув в свою комнату, я обнаружила на кровати пухлую сумку — последнее напоминание о моём мире. Я присела, положила её на колени, открыла. Всё её содержимое, вытряхнутое на кровать рядом со мной, образовало небольшую горку, имеющую в основании вызывающе чернеющий пистолет, а на вершине — миниатюрный сотовый-раскладушку. Последний был практически разряжен и вовсю возмущался отсутствию сети. Я выключила его и отбросила на другой край кровати — он абсолютно не вписывался в местный интерьер и резал глаз, как, впрочем, и весь остальной хлам, составляющий мой багаж. Сначала я собиралась разделить вещи на две кучки — что брать с собой, и что можно бросить здесь, но оставить так ничего и не решилась: листы бумаги, как и одноразовые платочки в целлофановой упаковке, могли пригодиться (да хотя бы костёр разводить); кошелёк и документы просто так выкинуть не позволяла привычка; писать перьями, которые здесь, вероятно, в ходу, я, разумеется, не умела, посему ручку и остальное содержимое пенала тоже пришлось брать с собой; ну а плеер и телефон было жалко по необъяснимым причинам. Насчёт пистолета я, естественно, даже не рассуждала — в незнакомом мире, где меня в первый же день посадили в тюрьму, какое-никакое оружие могло понадобиться. Скептически оглядев кучу барахла, которую собиралась брать с собой, я поняла, что мне явно понадобиться новая сумка — более вместительная и соответствующая местной эпохе. Да и одежду надо подобрать походную — не в юбке же верхом ехать (разве что по-дамски — хе-хе — до первой кочки). Я приоткрыла дверь, воровато посмотрела влево, вправо и выскользнула в коридор. Здесь, к счастью, никого не было, и я прошла в комнату-гардероб незамеченной. Всё необходимое нашлось без труда — ещё бы при таком ассортименте! Помимо одежды и сумки я взяла тонкое походное одеяло — предок спального мешка. Я сгребла вещи в охапку, пересекла коридор и вновь скрылась в своей комнате, не забыв аккуратно запереть дверь, дабы никто не вошёл и не увидел моих сборов.

Время до вечера я убивала тем, что бесцельно бродила по дому, листала книги в библиотеке, просматривала карты. Перед сном я наворовала себе сухой паёк из кладовой, после чего направилась в свою комнату и легла. Было ещё рано, но это меня не смущало — завтра нельзя долго спать.

Я открыла глаза, когда над морем за окном, что порядком успело мне надоесть, едва-едва поднялось солнце. Организм будто почувствовал важность момента и решил для разнообразия удовлетвориться сном до рассвета. Одевшись, я подхватила сумку и осторожно выглянула за дверь. Ни в коридоре, ни на лестнице никого не было. Я медленно, крадучись спустилась вниз, направилась к конюшне. Пройти без остановок через комнату с оружием мне не удалось: пересекая её, я встала на полпути и жалобно уставилась на приглянувшийся мне давеча клинок. Он висел на стене, такой одинокий среди другого оружия, и прямо приковывал к себе взгляд…

С непривычки я постоянно обращала внимание на то, что ножны при ходьбе били меня по ноге. Лошади Кейрена в конюшне не было, что ещё раз свидетельствовало о его отъезде. Я открыла крайнее стойло и в нерешительности застыла на пороге. Сам конь-то был на месте — он смотрел на меня довольно скептически (чего хорошего можно ожидать от этих людей?), но нигде поблизости я не видела какой-либо сбруи. Пройдясь по всей конюшне, я не обнаружила ни сёдел, ни узды. Я вышла в коридор, заваленный сеном, осмотрелась: мне показалось, что в углу под слоем сухой травы что-то темнеет. Добираться до этого места мне пришлось на четвереньках, а в результате под конец пути я кубарем скатилась с соломенной горки, врезавшись в стену. Немного покряхтев, я всё же доползла до угла, разгребла слой сена и с радостью обнаружила там завёрнутое в потник седло. Оригинальное место для его хранения! Но больше ничего найти не удалось, хоть я и перевернула всё вверх дном так, что солома равномерно заняла всю площадь коридора.

Я оставила стойло открытым, и конь уже успел добрести до самой речки. Не забыв напоследок прихватить небольшой холщовый мешочек с овсом — один из тех, что неопрятной горкой были сложены у ворот, — я догнала его и начала неумело седлать. Мне всё никак не удавалось затянуть подпругу — то ли сил не хватало, то ли я делала что-то не так. Наконец, я справилась с задачей, но что делать дальше не знала, конь же, привыкший ходить под седлом, стоял спокойно и не спешил проявлять инициативу.

— Конь, а конь, — неуверенно обратилась я к нему, заглядывая в его морду, — будешь слушаться меня без поводьев? Назову я тебя, пожалуй, Арктуром. Хочешь быть тёской звезды?

Конь ничего не ответил, только отвернулся от моего назойливого взгляда. Я решительно вскарабкалась в седло, побалансировав несколько секунд на одном стремени, и осторожно похлопала Арктура по крупу позади себя. Конь фыркнул, тряхнул головой и медленно побрёл вдоль реки вниз по течению — кажется, как раз в нужную мне сторону.