"Хозяка" - читать интересную книгу автора (Табоякова Ольга Александровна)

Глава 5. Колхозница

Следующий день можно сказать был еще хуже вчерашнего. Я сделала два открытия.

Первое, что дед и некоторые остальные товарищи, такие как Лирх, Грон и Латифун железобетонно уверены, что я буду о них дальше заботится. Это и есть цель моей скромной жизни.

Второе открытие оказалось еще хуже первого. Я не могла донести до них мысль, что это далеко не так. Нет, попробовать я попробовала. Чукмедал махнул рукой на все мои объяснения и заявил:

— Чего ты переживаешь, я буду заниматься новой сетью.

— Какой сетью, дед? — приятно было кого-то в своей жизни называть дедом.

Чукмедал рассказывал больше двух часов о себе. Все наши детективщики обзавидовались бы такой жизни, какую он прожил.

Все дело начиналось с его отца. Фанфран любил своего старшего сына, которому и передал свое развивающееся дело. Фанфран был везунчиком и получил то к чему так долго стремился. Фанфран стал высшим чином в клане Сандавана. Естетственно, что высшим чином в этом мире Сайхае. Чукмедал получил наследство очень рано, когда ему едва исполнилось девятнадцать. Чукмедал понял, что не хочет жить, как его отец, поэтому стал перекраивать систему на Сайхае.

Первым делом он убрал всех конкурентов. Это была отдельная повесть в стиле Марио Пьюзо. Чукмедал женился сам на дочери своего главного конкурента, при чем женился по любви. Она родила ему сына, который погиб в младенчестве. Чукмедал сосредоточился на работе и смог свести две империи. Он занимался торговлей, и ее темной стороной — контрабандой, а также магией.

На то, чтобы устранить конкурентов ушло десять лет. Весь бизнес так или иначе контролировался Чукмедалом. Он сумел выстроить такую сеть, которую до сих пор не расшифровала стража. Не было доказательств. Сеть постоянно менялась, трансформировалась. Люди на более низких ступенях не знали, что ими тоже управляют, и делает это он — Чукмедал. Легко поймать нечто статичное, а вот изменяющееся не получается. По моим представлениям Чукмедал реализовал принцип броуновского движения в организации своей мафии. Я до сих пор так и не поняла, как это может работать. Но на Сайхае организация работала более чем успешно уже больше двадцати пяти лет.

Пришло время, и Чукмедал снова женился на милой девушке. Она родила ему троих: Укула, Шер и Альну. Чукмедал признался, что сильно любил и вторую жену. Первая погибла после трех лет их брака. Чукмедал считает, что ее погубила печаль от смерти их сына.

Странно, но Чукмедал не перенес свою любовь ко второй жене на своих детей. Они все получились не настоящими, так он выразился, когда рассказывал о них. Долгие годы у него была надежда на внуков. Лукаво мне улыбнувшись, он сказал, что с моим появлением надежда оправдалась.

С годами Чукмедал отмылся от подозрений в организации большой, просто огромной преступной сети, и занялся еще более грязным делом — политикой.

Он с помощью интриг пробился в две Палаты. Лет двадцать он вел активную политическую жизнь. Чукмедалу дважды предлагали стать главой Сайхая, но он неизменно отказывался. Он и так был этим главой, зачем афишировать это лишний раз.

— А почему ты так недоволен своими детьми? — я хотела услышать дедовский ответ.

— Потому, что они не туда применили свои способности, — пожал он плечами.

Пока мы говорили, вернее, он рассказывал рядом все также безучастно сидели телохранитель Лирх и поверенный Латифун. Чукмедал продолжил свой анализ:

— Они, каждый из них, не пустой человек, но неудачник. Моя вторая жена и мать моих детей взяла с меня слово и это прописано в брачном договоре. Я поклялся, что не буду навязывать своим детям своих мыслей об их будущем. Я позволил им вырасти, как растет трава. И к чему это привело?

Чукмедал состроил умопомрачительную гримасу, я пожала плечами.

— Не такие уж они и плохие, — мне хотелось сделать приятное этому старому человеку.

Вскорости (на следующий день) мне уже довелось понять всю ошибочность своих суждений.

— Нет, Чех, — Чукмедал был старше и опытнее, он предчувствовал. — Они никакие, а это и плохо. Я хочу доживать свои последние годы в святой уверенности, что они будут замечательными, а не скучными.

— Чукмедал, а как же Укул?

— Твой отец? — переспросил он и задумчиво потер нос. — Твой отец он слабоват, не хватает у него деловой хватки. Он много лет крутится в моей организации, но так и не занял какой-либо достойной должности. Укулу надо было становиться художником или владельцем таверны, а не мафиозо младшего звена.

— Почему такой разный выбор: художник и хозяин таверны? — меня поразило это замечание.

Пока он объяснял, я лениво ковырялась в тарелки с пирожными. Чукмедал был чрезвычайно озабочен хорошенько откормить меня потому, как счел, что мне будет тяжело рожать ребенка. Он хотел нянчиться с правнуками.

— Так мы говорили о сети? — мне вспомнилось, как он мне возразил. — Это что?

— Я буду налаживать хорошую новую сеть, девочка. Это будет развлечение для старика, — Чукмедал погладил меня по руке.

— Погодите, а как же существующая? — я готова была взорваться. Ничего не понимаю.

— Так в другом месте вряд ли существует такая сеть. Это уникальный опыт. Раз ты все продаешь, то мы будем жить где-то далеко отсюда, — очень просто ответил дед.

У меня от его безыскусности заломило зубы. Я все же из другого, совсем другого мира и не понимаю, как он может вверять мне свою жизнь. Наши старики, в том числе и моя неродная бабка, отец, родители знакомых, никто так не сделает.

— Ну, хорошо, — я не нашлась, что сказать. Пришлось согласиться.

Чукмедал с Латифун остались обсуждать какие-то финансовые дела, а я поднялась к Укулу. Грона, когда разносил чай, сказал, что отец меня ждет у себя.

Солнце ярко светило в окна, на стенах плясали солнечные зайчики. Отец и Рыжий развалились в креслах. Они курили сигары с запахом чайных листьев и хвойных иголок.

— Кхе, кхе, кхе, — я закашлялась.

Рыжий сразу засуетился: подскочил и открыл два окна. Сквозняк стал уносить курительную смесь.

— Что случилось? — удалось спросить мне.

— Чай? — отец показал на столик.

От чая и всего прочего меня мутило. Почему каждый считает, что обязан прямо таки напоить и накормить меня?

— Нет, спасибо. Просидела два часа с дедом, а он не выпустил, пока я не съела все, что принес Грона. Думаю, что Гроне надо доплачивать, чтобы порции были поменьше и ходил подольше, — я плюхнулась в кресло напротив Укула.

— Мы слышали, — флегматично заметил он.

— Чего слышали? — это уже постаралась уточнить я.

— Не-а, мы не ошиблись, — встрял Рыжий. — Вы точно одно семейство!

— Что? — закричали мы с «отцом» в унисон.

Решив, что здесь не место и не время обсуждать ошиблись они или нет, я спросила:

— Так в чем дело?

— Рыжий принес дурные вести, — информировал Укул.

Теперь они напряглись и не скажешь, что пять минут назад расслаблено сидели и курили.

— Мурка?

— Какая Му. Нет, — Укул хмыкнул и почесал ухо. — Нет, с твой кисой все в порядке. Ворчун хороший человек. Он животных любит. Дело не в ней.

— А в чем? — я успокоилась. Что бы там ни было, это напрямую меня не касается.

— В ком, конкретнее, — поправил меня Рыжий. — Здесь такое дело. Кое-кто говорит, что был запрос в Центральное управление Стражи на тебя.

— И что? — все еще плохо разбираясь в этих ЦУСах и ЦУТах (Центральное управление тюрем), я требовала детальных объяснений.

— Это значит, что кто-то из нашей семьи хочет тебя убрать, — обыденно объяснил Укул.

— Что делать? — мне не было страшно, мне было противно.

— Сиди тихо, никуда не ходи одна, — стал давать инструкции Рыжий. — Ничего ни от кого не бери, никому ничего не обещай. Не ешь то, что не едят все. Не пей, не гуляй….

— Я поняла, — в этих указаниях не было особо ничего полезного.

Сейчас, сидя в доме Вазипия и Ираса, я подумала, что несмотря на то, что я выполнила все советы Рыжего, все равно попалась.

А тогда я пожала плечами, но на рассерженные вопли Укула и Рыжего о своем легкомыслии, поклялась, что буду осторожна-осторожна-преосторожна.

Рыжий ушел по моей просьбе, нам надо было кое-что обсудить с Укулом.

— Понимаешь, я не могу взять себе твоего отца, — сейчас я пыталась донести до Укула свои проблемы. — Я не буду принимать наследство, если это обязательное условие. Ты же понимаешь, что это нереально.

«Отец» поморщился:

— Поздно, Чех. Ты согласилась в тот момент, когда ответила Латифуну на старый, как мир вопрос.

Да, это большой повод для размышления. В их глазах оправданием не служит то, что я не из этого мира.

— Раз пришла сюда, значит, живи по нашим законам, — резюмировал на мои возражения Укул.

— Хорошо, — я обреченно вздохнула. — Как ты себе все это представляешь? Я не останусь здесь ни за что!

— А чем тебе не нравится Сайхай? — обиделся Укул.

Мы прервались потому, как пришел Грона и принес опять чай.

— Я не люблю чай, — мне было тошно смотреть на блюдечки, заварочник, молочник, печенье и прочее.

— Да? — сверкнул глазами дворецкий. — А что вы предпочитаете?

— Кофе и только три раза в день, — мне не надо было, чтобы Грона с таким же упрямством приносил мне кофе по пятнадцать раз за день. — Я люблю кофе с солью, Грона.

— Это как? — озадачились мои слушатели.

Пришлось рассказать.

Грона ушел задумчивый, но поднос не унес:

— Покушайте, пока я кофе приготовлю, — серьезно сказал он.

Укул дождался, когда закроется дверь, и только тогда захохотал:

— Видела бы ты свое лицо!

— Папа! — я озверела. — Ты уходишь в сторону от наших проблем!

— Прости, Чех, — Укул успокоился. — Я никогда не видел Грона таким озабоченным.

— Укул, не отходи от темы. Я спрашиваю тебя, как все можно повернуть назад?

«Отец» поднялся, нашарил в тумбочке свою хвойную сигару и закурил.

— Нет шансов, Чех. Все уже сделано.

— А если я признаюсь, что не твоя дочь? — отчаянье не самый лучший советчик, всегда впадаешь в крайности.

— Тоже нет шансов, — отрезал Укул.

— Почему?

— Потому, как дед тебя признал, — спокойно пояснил он.

Я подскочила на месте. Сегодняшний день не складывался и все тут.

Продолжить разговор мы не успели, в дверь постучали. Это пришел Грон, чтобы сообщить о том, что меня ждут мои «родные» тетки Шер и Альна.

— Зачем? — страшно не хотелось туда идти.

Укул тоже стал протестовать:

— Мы еще не договорили.

Грон невозмутимо повторил, что его миссия передать о сообщении Шер и Альны дорогой племяннице Чех.

— Где они меня ждут? — я сердито сверкнула глазами на дворецкого. Он поежился.

— Внизу в главной зале, — последовал четкий ответ. — Они собираются провести экскурсию по дому с тем, чтобы вы его не продавали.

— На хр… в смысле зачем мне эта экскурсия? У. отец, что за бред?

— Они в своем праве, — Укул пожал плечами. — Если ты не пойдешь, то это можно счесть серьезным оскорблением, девочка моя. Тогда будет поднят вопрос о твоем предвзятом отношении к близким родственникам. Твое решение о продаже всего имущества скорее всего будет признано необоснованным. Нельзя давать им такой шанс.

Укулу самому не хотелось меня отпускать, но выхода не было.

— Чего от них ждать?

Я спросила отца, но ответил Грон:

— Они затаскают тебя по лестницам, нарасскажут историй. По лестницам иди вслед за ними, не открывай сама двери.

— Как это возможно?

— Будь надменной, — последовал доброжелательный совет дворецкого.

Мне даже показалось, что послышалось. Он также невозмутимо застыл у дверей.

— Я пошла?

— Угу, — Укул достал из кармана какой-то предмет и принялся его разбирать.

Несмотря на то, что мне хотелось посмотреть, пришлось идти.

— Ажа, присмотри за девочкой, — скомандовал Укул.

Он страшно боялся за Чех.

— Куда она? — раздался голос из динамика.

— Шер и Альна потащут ее по всему дому, — сообщил Укул.

— Принято, шеф, — отозвался Ажа.

Укул глубоко вздохнул и встал у окна. Он погрузился в свои мысли так, что не заметил, что закрылись окна соседней комнаты.

Укул думал о том, что Чех угрожает опасность. Он не мог сказать, что произойдет, но боялся. Ситуация с девочкой складывалась более, чем необычная. Девочка говорила, что она знает своего отца, но Укул начал сомневаться правда ли это. Девочка и сама может жить в заблуждении. Гадалка не могла ошибится, а все приметы сходятся.

В соседней комнате Лирх напряженно думал. Он подслушал очередной разговор Укула с дочерью и не пришел в восторг. Теперь надо решить говорить ли Чукмедалу. Лирх мгновенно принял правильное решение. Он ничего не скажет. Не зачем портить светлую линию судьбы. Ему — Лирху — поручили присматривать за девочкой, он продолжит выполнение своих обязанностей.

Родственники явно не осмелятся сейчас причинить ей вред, но присмотреть надо. Что же они такое задумали?

Лирх встал у зеркала и перевоплотился в паука. Теперь его никто не заметит, а он сможет преспокойно наблюдать за проводимой по дому экскурсией.

Я шла по длинному коридору. Сам коридор был плохо освещен, а все окна занавешены чем-то гадким. Впереди шла Альна, а за мной Шер. Точно узники, скованные одной цепью.

Какого… они потащили меня в этот дурацкий поход по дому? Не хочу!

— А это Восточное крыло, — сладко пела Шер за моей спиной. — Здесь комнаты для особо знатных гостей.

Я перевела про себя «для особо дальних гостей».

— Да? — мой вежливый вопрос никому не адресовался. Хотелось помолчать. Мы шлялись уже два с половиной часа. Были осмотрены Северное и Центральное крыло. Оставалось Западное и Восточное. Южного крыла не было. Ничего не понимаю в местной архитектуре.

— Лапушка, ты должна знать, что у Восточного крыла есть свои особенности. За это оно так ценится, — продолжала разливаться соловьем Шер.

— Какие? — я приостановилась и чихнула. Слуг мало, пыли много.

— Так здесь расположены тайные покои, где прятали особо ценных или опасных людей, — поделилась Альна. Произнесла она это так, словно величайшее чудо на свете.

Предчувствие меня не обмануло, они потащили меня смотреть эти тайные покои.

Мы стояли в коридоре с нишами и статуями в них. Каждая статуя была произведением искусства. Все сделаны из цельных огромных кусков полудрагоценных камней. Я узнала бирюзу и малахит. Обалдеть какие у них камушки встречаются.

— У этой статуи Великого Воина Гада, — патетично начала Альна. — У этой статуи как раз и находится вход в тайные помещения.

— А чем был знаменит этот Великий Воина Гада? — я тянула время, ну, не хочу осматривать эти тайные помещения.

Шер подняла брови, тем самым выражая мнение о моем образовании:

— Великий Воин Гада несколько лет жил на Сайхае. Он из другого мира. Кажется с Фагана?

Альна кивнула, а Шер продолжила общеобразовательную лекцию:

— Великий Воин Гада любил драконессу. Ее имя было Смея. Она приходилась родной сестрой Великому дракону Чаву. Это, конечно, их сокращенные имена. У драконов они очень-очень длинные. Так вот, Смея в силу великой любви отправилась с Великим Воином Гадой и натворили они не мало дел. Пару лет они жили в этом мире. Смея и Гада были знакомы с моим прадедом и дедом. Говорят, что сам Гада качал на руках нашего отца, а твоего деда Чукмедала. Так вот, поэтому здесь появилась его статуя.

— А что такого делали Смея и Гада, что остались так надолго в памяти? — мне было наплевать на мифических героев, я надеялась растянуть разговор подольше, вдруг кто мимо пойдет. Будет хорошим поводом уйти, так и не осмотрев тайные комнаты.

— О! Они были весьма бандитской парочкой, — рассмеялась Альна. Я впервые слышала ее смех. Не понравилось. — Смее нравилось смущать людей. Она ходила в человеческом обличье, меняла моду, пользовалась магией. Их какое-то время разыскивали за многочисленные ограбления торговцев и банкиров. Они способствовали привлечению сюда мафиозного капитала. С их изображением даже выпускаются памятные монеты. Обрати внимание на большие золотые.

— Да? А что случилось потом?

— Потом они ушли. Никто не знает куда и почему. Некоторое время в этом поместье оставался Чава, бывший братом Смеи и другом Гада. Куда он делся потом тоже неизвестно, — грустно закончила Альна. — Правда, говорят разное, но… — ей было нечего добавить, Шер грозно посмотрела на свою сестричку.

— Пойдем, — подтолкнула меня к нише Шер.

Она разомкнула потайной механизм. Статуя отошла в сторону. Там еще дольше никто не прибирался, я расчихалась от пыли.

— Чху! Чху!

— Я пойду первая, — сказала Альна.

— Я подожду здесь, — ответила Шер.

Я на это купилась и пошла за ней. Мы были на средине лестницы, когда погасла лампа в руках у Альны.

— Что? — я остановилась, не хватало еще упасть вниз и сломать ноги.

Было подозрительно тихо. Альна должна быть на три ступеньки ниже. Я протянула руку, никого нет.

— Альна? Альна?

В ответ тишиа.

— Чех? — послышалось справа от меня.

Я дернулась было, но меня что-то ударило по плечу. Паук! Омерзительно большой. Он будто раздувался.

— Альна? — я крикнула погромче. Надо идти наверх, но дверь то закрыта.

Я осторожно поднялась до верха лестницы. Дверь была закрыта. Милые родственнички. Выбирусь убью на фиг!

Паук постоянно попадался на глаза. Все время был рядом. Тьфу! Не люблю насекомых, да еще таких больших, но этот похоже меня охраняет.

— Чего делать? — я спросила негромко у паука.

Тот уставился на меня своими ломанными глазищами и зашевелил лапками. Чего-то хочет сказать. Паук стал опустился на своей сетке к моим рукам и стал их оплетать. Я зажмурилась. Бррр! Потом в голове зашуршало: «все время влево, не бойся».

Я сделала шаг с лестницы влево. Под ногами ничего нет, но я медленно перемещаюсь. Паук как-то тянул свою же сеть. Через три долгих минуты я стояла на другой лестнице. Паук забрал свою сеть. Я долго и старательно дышала, чтобы не заблевать все вокруг.

В голове опять зашуршало: «вверх и тяни за глаз». Вверх я поднялась, там было рельефное изображение драконьей морды. Я потянула за левый глаз, он был чуть больше выпучен. Ниша открылась и я в коридоре за спиной у красотки Шер. Не знаю, что в меня вселилось, но я подошла и стукнула ее под колено.

— Ааа, — застонала женщина. Еще один удар в живот. Плевать на эту дрянь.

Дернув, чтобы открыть потайной ход, я засунула туда эту грязную с….и захлопнула дверь.

Паук был рядом со мной.

— С меня причитается, — я сказала это хрипло. Не замечала раньше за собой садистских наклонностей.

Паук пошевелил лапками, как аплодировал.

— Сочтемся, — я так перевела его реакцию. — Куда на выход?

Паук пробирался по потолку, я за ним. Вскорости я была в уже знакомом крыле.

Ужин начался с опозданием. Не явились во время Шер и Альна. Про Альну сообщили, что она повредила себе руку, а вот Шер сильно хромала. Об экскурсии не было сказано ни одного плохого слова.

Чукмедал, правда, иногда воинственно поглядывал на меня, а Укул смотрел очень озабоченно, тревожно.

Тон за ужином задавал Чукшер и Мина. Эта пара славно спелась. Мина лепетала что-то о цветах и закатах, а Чукшер рассказывал о лошадях и фамильном озере. Я старательно поддакивала.

— Так ты там была? — подивилась Мина.

— Вчера, — коротко ответила я.

— И что? — все затаили дыхание.

— Интересные вещи посмотрела, — я улыбнулась чуть ли не через силу. Еще одно неприятное воспоминание.

— Смотрела? — Мина обозлилась. Я не могла понять причины.

Мине хотелось выть и на месте убить эту самозванку. Она не позволит, чтобы та жила. Мине оставалось жить несколько лет. Она не позволит жить этой счастливой твари, раз она умирает. Завтра, все будет завтра, а сейчас надо улыбнуться и спросить что-нибудь нейтральное.

Чукмедала сильно встревожил доклад Лирха. Хорошо, что девочка еще не убила этих дурных девок. Чукмедал иногда не верил, что те его дети. Пожалуй, он простит Укула. Тот все же привел кого-то нормального в семью. Чукмедал сильно жалел, что умерла Марилена — подружка Укула. Он то думал, что она станет ему хорошей женой и опорой Чукмедалу. Тогда он не знал о девочке. Если бы сын признался раньше, что у него есть дочь, то все могло бы быть совсем по другому.

Чукмедала задело, что девочка выросла в таких ублюдочных условиях. Больше он не позволит такого с ней творить. Пожалуй, он сходит к Грону. Сегодня ночью и договорится за всю возможную плату, чтобы тот берег девочку.

Чукшер ласково смотрел на Чех. В своих мыслях он давно уже ее четвертовал и сжег на огне. Завтра, все завтра. Он использует эту дуру Мину, и все вернется на круги своя.

Грон наблюдал за всем этим маскарадом. Он подумал, что вовремя вернулся к Чукмедалу. Надо помочь этому человечку, пока не поздно. Грона окликнули, но он не среагировал. Это здесь его звали Гроном, а в других местах его звали Чавом. Чав подумал, что надо назначить встречу с Чукмедалом в подвале. Хорошо бы проверить, как очередная порция настойки.

Судьба девочки его сильно занимала, а для этого надо помочь старику. Осмелится ли старик попросить? Грон был уверен, что старик не только попросит, но предложит высшую цену за благополучие девочки. Грон про себя улыбнулся. Старик не знает, что их старая клятва ничего не значит. Грон жил, как умел. С другой стороны, старик мог бы его боятся, если бы знал, что он — Чав — давно свободен, да по сути дела и не был связан клятвой.

Я запивала мясную нарезку сладким вином и мрачно думала о том, что еще завтра предстоит день с этими сволочами. Сегодня я подписала какие-то бумаги. Это заняло ровно три минуты. Завтрашний день надо провести у себя в комнате. Я придумала причину. Сошлюсь на головную боль или отравление.

Это чуть подняло мне настроение.

Мне было очень любопытно, кто такой этот паук. Ведь помог мне и еще как. Моему любопытству пришлось замолчать, когда ко мне обратился Чукшер:

— Чех, так ты все решила?

— Решила, — я пожала плечами. — Обсуждению не подлежит.

После этого дня я собиралась пустить по миру этих людей. За жестокость лучше всего платить еще большей жестокостью, только так можно выжить.

Чукмедал вздрогнул. Он смотрел на меня, когда я это сказала.

«Глаза не лгут», — подумал старик. «Как ее помотало по жизни. Надо родственников от нее защитить. Хотя с другой стороны, если она им ответит без последствий для себя, то и пусть». Чукмедал улыбнулся.

Ночью Чукмедал спустился в подвал вслед за Гроном. Там в подвале Грон проверял свои бутылки и слушал старика:

— Сохранить девочку сможешь? — старик хоть и говорил спокойно, но волновался.

— Сохраню, но здесь ей нельзя оставаться, — ответствовал Грон.

— Я несколько раз говорил тебе, что ты свободен. Та клятва не имеет значения, но сейчас я хочу попросить ради нее и себя, помоги девочке, — старик крутился в своем кресле.

Грон сбросил личину. В подвале обитался дракон, правда, пока размерами с человека. Дракон замахал крылом и что-то запел. Надо наслать на эти бутылки достаточно драконьей силы. Скоро можно закладывать новую порцию зелья. Но это придется делать не здесь. Пора на Фаган. Или нет, скоро пора будет в другое место. Грон знал, что мальчик, которому он недавно подарил часть души старого друга Гада, идет по предназначенному пути. Их дороги пересекутся. Бутылочки уже пригодились мальчику, и возможно еще пригодятся.

А сейчас речь о девочке. С ней совсем другая история.

— Я помогу этой девочке, — пообещал дракон. — Ты знаешь, что я не нарушаю своих обещаний.

— Я знаю, — согласился более или менее успокоенный Чукмедал. — Ты уйдешь?

— Иногда буду возвращаться, — пообещал дракон Чав. — Ты же знаешь, что твоя семья связующая нить с моим прошлым и мост в будущее. Не сейчас, конечно, но мост. Надо его беречь. Я обещаю.

Перед Чукмедалом опять был его верный дворецкий Грон.

— Хорошо, спасибо, — старик наклонил голову.

Лирх, сидя в углу, вздохнул. Когда ушел старик, Лирх выполз из своего убежища.

— Я бутылку положил, — информировал он своего друга Чава.

— Маяки поставил? Эти найдут?

— Найдут, — чуть нахмурился Лирх. — Много дел присматривать за девочкой и мальчиком этим.

— Это не все, — у ответной улыбке дракона засверкали звезды. — У нас еще два объекта.

— Кто бы мог подумать, что я ввяжусь во все это, — вздохнул Лирх. — Как дальше? Они тоже за мной?

— Нет, за мальчиком постоянно присматривают двое: часть души Гада и наш общий враг. Они знают, что надо делать. За этой девочкой смотреть тебе, до конца ее дней. Потом береги ее детей и ее внуков. Понял?

— Понял, — с точки зрения Лирха это был сумасшедший план, но Чав всегда прав. Кто не прав, тот умирает. Дракон еще жив, значит, прав. — А остальные?

— Еще двое: наш враг и еще одна девочка. Думаю, что надо ту вторую девочку свести с известным тебе мальчиком. Тогда Гада и наш враг будут за ними следить. Экономия ресурсов.

— Ты загнул, — ухмыльнулся Лирх.

— Я знаю, — Чав отнюдь не был старым, он был древним, но с чувством юмора, иначе не выжил бы.

— А почему ты решил, что наш враг будет тебе помогать, а не гадить? — Лирха действительно волновал этот вопрос.

— Потому, что он тоже дракон, — отозвался уже дворецкий Грон. — Завтра грядут тяжелые события. Все изменится. Это путь девочки, но ты подсуетись, чтобы все прошло гладко.

— Слушаюсь, — Лирх стал пауком и ушел по системе вентиляции.

Грона еще прислушался к себе. Он завтра проведет здесь последний день и исчезнет. Озеро перестанет без него функционировать, ничего придумают какое-нибудь объяснение.

Ему предстояло много чего сделать. Сейчас его основной заботой станет общий враг и мальчик Евгений. На мгновение дракон заглянул в будущее и захихикал. Он добьется своего. Не может не добиться, в конце концов, иначе он не найдет Смею, не поможет Гаду, и не достигнет общемировских целей. Ему нужен мир, куда смогут вернутся драконы.