"Шутки богача" - читать интересную книгу автора (Ахманов Михаил)

Глава четвертая

quot;Да, забавная семейка”, — размышлял Каргин, устроившись на траве под серебристыми ивами. Кэтин коттедж в другом конце лужайки стоял тихим, молчаливым; алый “ягуар” исчез, и никто не отзывался на стук и разные соблазнительные предложения.

Кэти скрылась, зато на месте был журнал, полученный от Холли Робине — какая-никакая, а все же альтернатива одиночеству. Прежде чем залечь в кустах и насладиться чтением, Каргин, памятуя о Нэнси и ее револьвере, тщательно запер дверь, которая, по его российскому разумению, выглядела слишком хлипкой и ненадежной. Правда, ломиться в дом для рыжей не было нужды; она могла его обогнуть и пристрелить обидчика прямо здесь, под ивами у бассейна.

Пытаясь не вспоминать о страстных калифорнийских девушках, Каргин быстро просмотрел журнал. Нужная статья под заголовком “Потомок пушечных королей” нашлась в середине; ее украшало цветное изображение на целую полосу — Патрик Халлоран собственной персоной, в рамочке из мортир, мушкетов, кольтов и кавалерийских сабель. Портрет, вероятно, скомпилировали с каких-то давних фотоснимков; Патрик на нем был не стар и выглядел цветущим рыжеволосым джентльменом лет сорока пяти. Зрачки у него оказались серыми с зеленью, и Каргин, представив лица Мэри-Энн и ‘Боба, решил, что цвет волос и глаз — фамильный признак Халлоранов. Может быть, все ирландцы были такими, светловолосыми или рыжими, с серо-зелеными глазами. В период тайных стажировок в Лондоне Каргин не отличал их от британцев, но под его командой в роте “Би” служила пара молодцов из Типперэри, рыжих и осыпанных веснушками от бровей до пупа.

Полюбовавшись на портрет, он изучил историю династии — эти сведения занимали две страницы, а дальше автор, некий Сайрус Бейли, слегка касался дипломатической карьеры Патрика и плавно переходил К важнейшей и наиболее интересной для “Форчуна” теме — то есть к финансам. Что до истории, то выяснилось, что первый из Халлоранов, прапрадед нынешнего, переселился за океан в самом начале прошлого столетия, в эпоху наполеоновских баталий, но прожил в Штатах недолго: породил единственного сына, завербовался в армию, защищал Детройт от англичан, а когда город был оставлен, бился на Великих Озерах под командой легендарного Оливера Перри, на его флагманском корабле. Погиб он со славой и в великий день — 10 сентября 1813 года в бухте Путин-Бей, где Перри разгромил британскую эскадру.

Жизнь прадеда Патрика, Бойнри Халлорана, была счастливой и долгой, хоть он отличался изрядной воинственностью — в юности дрался с семинолами, потом — с мексиканцами, в дивизии генерала Тейлора, из рук которого получил наградную саблю и звание капитана. Когда началась война между Севером и Югом, Бойнри было за пятьдесят, и он уже не рвался на поля сражений, а основал в Нью-Йорке фирму “Халлоран Арминг Корпорейшн” и правил ею тридцать лет, снабжая войска северян, а после — переселенцев в западные края, винтовками и ружьями.

Шон Халлоран расширил семейный бизнес, перенес штаб-квартиру компании в Сан-Франциско в тысяча девятисотом году и построил первую фабрику, где делали полевые орудия, револьверы, винтовки и “мэшин-ганс” — иными словами, пулеметы. Фабрика была полностью разрушена в девятьсот шестом во время страшного землетрясения, но Шон ее восстановил и даже благополучно пережил биржевой крах, случившийся в марте девятьсот седьмого. С началом первой мировой войны дело его расширилось, но богатеть он стал еще раньше, получив контракт на пушки и винтовки для американской армии — в период интервенции в Мексику и сражений с отрядами Панчо Вильи.

Но самым удачливым в этой династии оказался Кевин Халлоран, отец Патрика. Он прожил семьдесят восемь лет, был женат четыре раза, создал финансовую империю ХАК и во время второй мировой производил уже не только полевые пушки, но также минометы, гаубицы и самоходную артиллерию с соответствующим боекомплектом. Умер он в пятьдесят восьмом, оставив сыну процветающее и перспективное предприятие.

Дабы завершить историю рода, Бейли отмечал, что Кевин Халлоран являлся не только ловким, но также предусмотрительным дельцом. С полным основанием считая, что в оружейном бизнесе связи драгоценнее капиталов, он направил сына по дипломатической стезе и продвигал его вперед с достойным похвалы усердием. В двадцать два года, закончив Йель в разгар мировой войны, Патрик очутился в Москве, в должности помощника секретаря посольства; в сорок пятом его перевели в Лондон, в сорок шестом — в Токио, затем последовали Турция, Иран, Египет, и хотя восхождение по дипломатической лестнице не было ярким, блестящим и стремительным, оно все же являлось довольно быстрым и неуклонным. В пятьдесят седьмом Патрик занял пост американского консула в Ла-Плате, Аргентина, и имел все шансы к сорока годам удостоиться должности посла — если не в Париже или Бонне, то по крайней мере в Афинах, Осло или Дублине. Судьба, однако, распорядилась иначе: Кевин умер, и королевский трон освободился для Патрика.

Далее обозреватель писал, что заслуга нынешнего босса ХАК вовсе не в том, что он довел годовой оборот компании до шести миллиардов, а в выгодном вложении прибылей. Шесть миллиардов являлись только вершиной айсберга, причем не из самых высоких — так, оборот корпорации “Боинг” составлял тридцать миллиардов, но при этом крупный пакет ее акций принадлежал Халлорану. Надежды Кевина оправдались: связи Патрика в странах третьего мира оборачивались дивидендами в виде выгодных контрактов, контракты приносили прибыль, прибыль расчетливо вкладывалась в фирмы союзников и конкурентов, что позволяло держать и тех, и других на коротком поводке. В начале девяностых, когда Патрику перевалило за семьдесят, ХАК ничего не производила и даже торговала без прежней нахрапистой энергии, зато в ее активах были сосредоточены контрольные пакеты “Армамент системе энд продакшн”, “Кольте индастриз”, “Глок ГмбХ”, “Хаук Инжиниринг”, “Макдоннел Дуглас” и трех десятков других компаний, производителей оружия. ХАК превратилась в огромный холдинговый центр; бывшие поставщики и партнеры были скуплены на корню, сделки их контролировались, политика, по мере нужды, подвергалась корректировке, а прибыли утекали в карман Халлорана.

О его личной жизни сообщалось немногое. В молодые годы он был человеком контактным, поклонником искусства и прекрасных дам, любителем выпить в приятном обществе, но с двух сторон свечу не жег; с его именем не было связано ни одного скандала — ни пьяных дебошей, ни соблазненных жен коллег, ни вывоза в дипломатическом багаже культурных ценностей. Вероятно, он обладал талантом не афишировать свои прихоти и не болтать лишнего, а рты недовольных и оскорбленных умело затыкал деньгами. Однажды, будучи в зрелых годах, он чуть не женился, но, поразмыслив, переменил решение: ему стукнуло пятьдесят, невесте — восемнадцать, и бурная супружеская жизнь могла отвлечь Халлорана от более важных дел. Но как сообщалось в статье, он не прервал знакомство с отставленной невестой мисс Барбарой Грэм и даже, когда та вышла замуж и сделалась счастливой матерью, принял участие в ее потомках. Однако с течением лет он стал подозрительным и нелюдимым, чему способствовали ряд покушений и пара авиакатастроф, то ли случайных, то ли подстроенных неведомыми доброхотами. К счастью, все окончилось благополучно,но Халлоран, вняв предостережениям судьбы, решил, что наступило время поддерживать лишь те контакты с миром, какие не грозят здоровью. Он обзавелся частным владением среди океанских вод и, удалившись туда, стал такой же недосягаемой загадочной фигурой, как Говард Хьюз, названный обозревателем миллиардером-невидимкой. Но Халлоран, в отличие от Хьюза, вел жизнь весьма активную и твердо правил корпорацией; мощь его была велика, энергия — неиссякаема, и никто не рискнул бы заподозрить его в старческом слабоумии. Он был — и оставался — человеком жестким, даже жестоким; старый волк, не растерявший ни прыти, ни зубов.

В последнем абзаце Каргин прочитал о вещах, уже ему известных, — британских антипатиях Халлорана, связях с ИРА и о наследном принце династии мистере Роберте Генри Паркере. За сим перечислялся поименно совет директоров — Ченнинг, Мэлори и еще пяток незнакомых Каргину персон.

Отложив журнал, он лег на спину и закрыл глаза. Информация не давала поводов для оптимизма, но погружаться в меланхолию тоже не было причин. С одной стороны, его теперешний наниматель — явная сволочь, акула капитализма; с другой — прежние были не лучше. Отнюдь не лучше! Они посылали Легион туда, куда по законам la belle France нельзя было послать французов, и Легион, во имя демократии и мира, творил расправу над виновными и невиновными. Последних почему-то оказывалось больше — видимо, от того, что всякий виновный старался переселиться в рай не в грустном одиночестве, а в окружении толпы подданных. Так же, как Патрик Халлоран: если бы кто-то в самом деле попробовал снять с него скальп, это стоило бы жизней всего населения Иннисфри…

В этот миг раздумья Каргина были прерваны раздавшимся шорохом в кустах. Он быстро перевернулся на живот, начал приподниматься, но что-то тяжелое с размаху обрушилось на него, кто-то оседлал спину, чьи-то колени стиснули ребра, чья-то рука вцепилась в волосы, и тут же в затылочную ямку ткнулось твердое, холодное, с распознаваемым на ощупь очертанием револьверного ствола. Покосившись налево и направо, он разглядел две стройные ножки, услышал учащенное дыхание и замер, чувствуя, как вдавливается в затылок ствол. Он был абсолютно беспомощен.

quot;Добралась-таки, рыжая стерва!” — мелькнула мысль.

Он скрипнул зубами. Не всякий конец годится солдату, а этакий просто позорен. Впрочем, почетная смерть тоже не прельщала Каргина, и потому он был готов вступить в переговоры. Однако противник его опередил.

— Не двигаться! — послышался грозный, но знакомый голосок. — Шевельнешься-мозги полетят!

Каргин облегченно перевел дух и пробормотал:

— Я буду отомщен. У Кремля руки длинные… Может, лучше договоримся? Чего ты хочешь? Денег?

— Крови! Крови изменника! — острые Кэтины зубки куснули его за ухо.

— Это почему же я изменник? — Каргин осторожно освободился, посматривая на бутыль в руках девушки. Ее длинное горло и правда напоминало револьверный ствол.

— Ты флиртовал с рыжей! — заявила Кэти, размахивая бутылкой. — Фокси, бармен из “Старого Пью”, мне все доложил! Как она к тебе прижималась и хихикала, и тянула в машину! А ты не очень-то сопротивлялся!

— Этот Фокси или кривой на оба глаза, или большой шутник. Она меня чуть не пристрелила, — возразил Каргин и приступил к подробному повествованию, не скупясь на краски и детали. Бутылка в Кэтиных руках была верным признаком мира: калифорнийское белое в одиночку не пьют. Не пьют и без закуски. Значит, что-то его ожидало в соседнем коттедже — может быть, лобстер или тунец. Он вдруг почувствовал, что страшно проголодался.

Кэти слушала его, покачивая головой.

— Стреляли в старого Патрика… вот ублюдки… Мама узнает, руки им не подаст!

— Причем тут твоя мать? — Каргин с интересом взглянул на девушку.

— При том… Она знакома с семейством Халлоранов. С самим боссом…

— И потому Бобби не может избавиться от тебя? Выбросить на улицу?

Но Кэти на этот вопрос не ответила, а принялась перемывать косточки Мэри-Энн, сообщив под занавес, что не завидует ее будущему супругу. Если вообще сыщется кретин, падкий на богатство рыжей ведьмы, — в чем лично она испытывает большие сомнения. С такими девицами, как Мэри-Энн, под венец не идут!

Каргин содрогнулся и сказал, что ни с кем под венец не собирается. “Это мы еще посмотрим!” — ответила Кэти, схватила его за руку и потащила к своему коттеджу. В холодильнике у нее в самом деле оказался лобстер.

Планирование операции Каргин завершил во вторник, уложившись в отведенные сроки. Все было увязано, согласовано, взвешено, дважды проверено и занесено в компьютер. Расчет строился на внезапности атаки и высокой квалификации исполнителей, которых, как предусматривал план, было не больше четырех десятков. Им полагалось добраться к Иннисфри на субмарине класса “Сейлфиш”, радиус действия которой составлял десять тысяч миль; такие дизельные подлодки использовались лет пятнадцать тому назад для радиолокационного дозора и, как установил Каргин, две из них не были демонтированы и сдавались флотом США в аренду в качестве исследовательских судов. Справка, выданная компьютером, подтверждала, что субмарины — в отличном состоянии, только без торпед и пушек — ждут арендаторов на базе ВМФ Оушенсайд, между Лонг-Бич и Сан-Диего, и что цена аренды вполне приемлема — восемь миллионов за неделю, без экипажа и горючего.

На первом этапе операции подлодка являлась залогом успеха, но — подлодка особого типа. Такая, как “Сейлфиш”, длиною в сотню метров, с просторными трюмами, где могли разместиться что батискафы, что вертолеты, с системой подачи вертушек из трюмов на палубу, с затопляемым люком, через который могли выбраться пловцы-аквалангисты — и, конечно, с кубриком на восемьдесят коек. С субмариной, лишенной вооружения, могли управиться два десятка человек, задача которых была не слишком сложной: проникнуть в бухту, выпустить группы пловцов, дождаться их сигнала, всплыть и поднять вертолеты. Затем убраться на рас-стояние миль четырех от берега и, оставаясь в глубине, э, снова ждать — на этот раз команды к эвакуации десантников.

Их отряд делился поровну на группы “тюленей” и “коршунов”. Пловцам-“тюленям” полагалось скрытной высадиться на берег в рассветный час, уничтожить блок-посты у мола и на мысах по обе стороны ведущего в Ап-Бей пролива, потом заминировать казарму и ряд других объектов — штаб управления обороной, офис мэра Иннисфри, почту и офицерские коттеджи; словом, каждый пункт, откуда островитяне могли связаться с материком. По завершении этой фазы операции субмарина должна была всплыть, и тут в игру вступали “коршуны” на двух вертолетах “Гриф”. Многоцелевые машины с артиллерийским и ракетным вооружением, способные перебросить дюжину бойцов, — лучше для десанта не придумаешь! Они взлетали с палубы “Сейлфиша”, и через шестьдесят секунд “тюленям” полагалось взорвать поселок, захватить аэродром и начинать глобальную зачистку. Тем временем первое “помело” уничтожало антенну ретранслятора, высаживало десантников на крыше дворца, затем поворачивало к югу, дабы разделаться с двумя блок-постами, — у горного озера и в районе Лоу-Бей. Вторая “вертушка” атаковала пост за рекой, у пересечения дорог, после чего высаживала бойцов в дворцовом парке и отправлялась на север, к последнему блок-посту. С момента взрыва до разрушения дальних опорных точек должно было пройти не больше двенадцати минут; затем вертолеты возвращались и начинали барражировать над виллой и поселком — в качестве средств наблюдения и огневой поддержки.

Таков был, в общих чертах, план операции, и в среду утром Каргин доложил его коммодору. Они устроились у компьютера и заваленного бумагами стола в той же комнатке-сейфе, в которой он трудился; Шон Мэлори попыхивал сигарой, Каргин пил кофе и, тыкая в клавиши, давал пояснения. На экране всплывали то карта Иннисфри, раскрашенная коричневым и зеленым, с алыми отметками блок-постов и голубой ленточкой ручья, то изображения отдельных объектов: вид на поселок с высоты; волнолом, маяк и квадратное здание склада; ангары, электростанция и мастерские рядом со взлетным полем; мост, переброшенный через ручей, и серпантин уходящей в гору дороги; каменное полукружье дворца с колоннадой, портиками и широкой лестницей по обе ее стороны высились изваяния сфинксов с застывшими в улыбке получеловечьими-полузвериными ликами. Затем эти пейзажи сменили ровные строчки цифр и буквенных обозначений: расчет потребных сил и средств, тактико-технические данные “Грифов” и субмарины, повременный график действий, опись боекомплекта — в расчете на одного десантника и общая, итоговая. Мэлори неторопливо изучал всю эту информацию, особенно задержавшись на описании “Сейлфиша”; видимо, перископы, штурвалы и рули были особенно дороги коммодорскому сердцу.

— Неплохо, капитан, — вымолвил он наконец. — Совсем неплохо. Должен заметить, что вы оправдали мои надежды, — пристроив дымящуюся сигару в пепельнице, Мэлори наморщил лоб. — Ну, экипаж для субмарины мы найдем… “Грифы” тоже не вопрос… А что… хм-м… с непосредственными исполнителями? Можете кого-то рекомендовать?

— Могу, — отозвался Каргин. Игра шла как бы всерьез, по-настоящему, без дураков, и он против этого не возражал. Впрочем, какие возражения? Правила тут диктовались не им. — Могу, — повторил он и вызвал на экран данные по эскадрону Кренны.

Этот меморандум, хоть и составленный на память, неплохо отражал специфику подразделения бельгийца: перечень операций, способы действий, деление на роты и взводы, имена командиров, число бойцов. У Кренны было человек двести, и выбрать из них четыре десятка особых умельцев не составляло проблем; по крайней мере, треть его людей, пришедших из морской пехоты, умела обращаться с аквалангами. Были у него парашютисты и снайперы, подрывники и пилоты, а самым лучшим считался Горман, некогда — лейтенант бундесвера, разжалованный и изгнанный за слишком явное пристрастие к “Майн кампф”. Насколько помнилось Каргину, Фриц Горман был пилотом от Бога и в воздухе мог управиться с любой “вертушкой”, что с “Апачем”, что с “Тигром”, что с двадцать восьмым “Ми”. Стрелял он тоже неплохо — всаживал ПТУР в любую щель размером в пятнадцать дюймов.

— Впечатляет…— пробормотал Мэлори, изучив характеристику Кренны и список его подвигов. — Очень энергичный субъект… И сколько он стоит? Вместе с командой своих ублюдков?

— Тысяч шестьсот. Двойная ставка, с учетом секретности акции и санитарных мероприятий.

— Легион как-то его контролирует?

— Никак. Есть работа — нанимают, нет — гуляй. Его парни трудятся сдельно.

— Хм-м…— пробормотал коммодор, огладил череп и потянулся к сигаре. С минуту он пускал дым в потолок, любуясь сизыми кольцами, которые медленно расплывались под круглым белым светильником, потом стукнул пальцем по экрану, по строчке с именем бельгийца. — Хм-м… И где он теперь?

Каргин покачал головой, в задумчивости потрогав шрам на скуле.

— Либо в Намибии, под Омаруру… была там какая-то заварушка на рудниках

quot;Де Бирс”… либо в Бозуме. В Бозуме у него пункт постоянной дислокации.

— Бозум — это где?

— ЦАР, река Уам, сто шестьдесят километров к западу от шоссе на Банги, — доложил Каргин, затем подумал и прибавил:

— Банги — это их столица. Четыреста тысяч жителей — банда, байя, сара и так далее. форпост для операций в Заире.

— Ты и в Заире бывал? — Мэлори, оторвавшись от экрана, поскреб голую макушку. — Гнусное местечко, говорят… конечно, не в смысле нашего бизнеса… бизнес в том районе процветает! И чем ты там занимался, сынок?

— Иллюстрировал детские книжки, — буркнул Каргин. — Еще работал землемером, фермы отводил: шесть футов в длину, три — в ширину и глубину.

Хмыкнув, его собеседник одобрительно кивнул.

— Полезное занятие… Это я не о книжках, о фермах… Выходит, ты уже тогда трудился на корпорацию.

— Тогда корпорация мне не платила, — Каргин поиграл клавишами, и на экране возникла заставка: скалистый остров среди изумрудных волн, похожий на развалины средневековой крепости. Точь-в-точь как на картине, висевшей в кабинете Мэлори. Секунд десять он любовался этим пейзажем, подсвеченным серебристым отблеском электронной трубки, затем перевел взгляд на коммодора:

— Эта работа завершена. Что дальше?

— Дальше? Ночью, в два ноль-ноль, отбудешь на Иннисфри. Самолетом. Да, еще одно… Твой аванс увеличен до пятнадцати тысяч долларов.

quot;Неплохо, — подумал Каргин. — Похоже, мне удалось обскакать гипотетических конкурентов”. Изобразив на лице благодарность, он огладил тщательно выбритые щеки и поинтересовался:

— Там, на Иннисфри… в каком качестве я должен служить?

— В качестве помощника Альфа Спайдера. Этот Спайдер забавный тип… Любит повеселиться и поболтать, но палец в рот ему не сунешь… Кстати, он отвечает за безопасность мистера Халлорана, — сделав недолгую паузу, коммодор уставился на остров, темневший в серебряном мареве экрана, и неторопливо произнес:

— Хочу, чтобы ты понял, мой мальчик, в чем смысл существования Иннисфри… В том, чтобы Патрик Халлоран жил в покое, не вспоминая о мерзавцах, жаждущих вырвать ему печенку, высосать кровь и сплясать качучу на хладном трупе. А такие есть, уж ты мне поверь! Лично я знаю троих, и каждый поклялся на Библии, торе или коране, что Патрик своей смертью не умрет. Вот почему мы наняли тебя — и других парней, с которыми ты встретишься на острове. Ты будешь с ними работать под началом Спайдера. Крупный специалист, не глуп, осторожен и в прекрасной физической форме… из бывших агентов, что охраняли Рейгана…

— Вероятно, достойная личность, — заметил Каргин. — И с большими полномочиями.

Он постарался, чтобы последняя фраза не прозвучала вопросом. Как утверждал майор Толпыго, никто не благоволит любопытным, и долго они не живут.

— С очень большими, — кивнул Мэлори и затянулся сигарой. — В экстремальных случаях Спайдер командует всеми, вплоть до Арады, Квини и Тауэра, — заметив приподнятую бровь Каргина, он пояснил:

— Остин Тауэр — поселковый мэр, Хью Арада — секретарь и референт, а Квини — дворецкий. Очень надежные люди, и близкие мистеру Халлорану. Он их ценит.

— Учту, — буркнул Каргин.

— Теперь о гарнизоне… В нем четыре офицера, подчиненных напрямую Спайдеру: капитан Акоста и лейтенанты Моруэта, Гутьеррес и Сегри.

— Испанцы?

Коммодор ухмыльнулся.

— Испанцы — это у вас, в Старом Свете. А здесь — кубинцы и парни из Сальвадора, Гондураса, Никарагуа… Все наемники на острове — латинос. Сброд, разумеется, головорезы и изгои, но это неплохо. Совсем неплохо! Кому обещали виселицу, тот не боится пуль. ‘Однако…— его круглое лицо вдруг сделалось озабоченным, — однако есть проблемы… скучают, пьют… Акоста хороший командир, но с пьянством ему не справиться. Должно быть, русского опыта не хватает.

Мэлори подмигнул Каргину, поднялся и раздавил в пепельнице окурок.

— До вечера свободен, капитан. Отдохни, с какой-нибудь девочкой повеселись… На острове выбор скромный, так что не упускай случая…— он снова подмигнул. — Как тебе Кэти Финли?

— Бездна обаяния, — откликнулся Каргин.

— Ты еще не знаешь, какая бездна, — сказал Мэлори и вышел.

Каргин, откинувшись на спинку кресла, прижмурил веки и сквозь зыбкую чадру ресниц вгляделся в выплывающий из компьютерного экрана остров. Звонить Кэти и веселиться ему отчего-то не хотелось. Взгляд его был прикован к Иннисфри. Голубое небо над ним вдруг выцвело, будто затянутое мутной пеленой, яркий зеленый наряд сполз с вулканических склонов, явив бесплодную наготу каменных осыпей, черных ноздреватых глыб и мрачных трещин, солнце на сером облачном покрывале расплылось в багряный круг. “Афган!” — стукнуло под сердцем. Где-то там яма с валом земли, летящей под взмахами кетменей, резкий безжалостный свет, танец пылинок в воздухе; они взлетают, кружатся и оседают на смуглой коже могильщиков-землекопов, на лаковых автоматных прикладах, на лицах тех, кто в яме — безглазых, с изрезанными щеками. Мелькает блестящая сталь, падают комья почвы, глухо стучат, рассыпаются в прах, хоронят…

Каргин замотал головой, и видение исчезло, сменившись блеском лазурных небес и отливающей изумрудом океанской ширью. “Это еще что за дьявольщина?.. К чему бы?..” — пробормотал он, поднялся и начал мерить шагами тесную комнатенку. Семь шагов от стола до стены, пять — до бронированных дверей, и восемь — обратно до стола… Постепенно мысли его приобрели иное направление, афганский пейзаж поблек и стерся; теперь он размышлял об Иннисфри, знакомом ему лишь по снимкам да картам, зато во всех подробностях, о поселке у бухты, вилле в горах и о людях, с которыми встретится завтра.

Он негромко назвал их по именам, стараясь зафиксировать каждое в памяти:

Альф Спайдер, человек больших полномочий… Хью Аррада, секретарь и референт… Квини, дворецкий… Остин Тауэр, мэр… Люди, близкие Халлорану… Троица лейтенантов — Моруэта, Гутьеррес, Сегри… И капитан Акоста, проигравший матч с зеленым змием…

quot;Не его ли придется мне сменить?.. — мелькнула мысль. — Возможно… Во всяком случае, русский опыт? будет кстати, как и познания в испанском языке”.

Ровно в час двери разъехались, пропустив Кэти. Она встала у порога; длинные пряди с мягким каштановым блеском переброшены на грудь, брови сведены, глаза опущены, взгляд — быстрая змейка, скользящая в тени ресниц. Мнилось, будто хочет она что-то сказать, в чем-то признаться, да не решается — то ли из девичьей скромности, то ли по иным причинам, какие могут найтись у молодой калифорнийской леди из благородного семейства. Но Каргин почему-то решил, что скрытое ею и недосказанное — вовсе не объяснение в любви.

— Ночью улетаешь?

— Улетаю, — он кивнул и начал складывать разбросанные тут и там карты и бумаги.

— Тогда не стоит терять времени.

Губы девушки дрогнули, приоткрылись в улыбке, но взгляд ее Каргин поймать не смог. Змейка в холодной скользкой чешуе…

— Не стоит, хотя мы его все равно потеряем. Время, — он пошевелил пальцами, — это такая материя, которую не купишь, не продашь, не найдешь и не вернешь. Можно только потерять. Вместе с человеком…

— Слишком ты мрачен, солдат, — Кэти, пряча глаза, по-прежнему улыбалась своей зовущей улыбкой. — Мы еще встретимся. Разве не так?

— Встретимся, — согласился Каргин и про себя добавил: “Может быть, где-нибудь, когда-нибудь. Скажем, в будущем тысячелетии”.

Выключив компьютер, он шагнул к двери.