"Шутки богача" - читать интересную книгу автора (Ахманов Михаил)

Глава одиннадцатая

Каргин блаженствовал у крохотного костерка, мерцающего в глубине пещеры. Его царапина была промыта и перевязана, голова покоилась на круглых девичьих коленях, в ногах, прислоненная к стене, поблескивала винтовка, а под руками — так, чтоб дотянуться — стояли вскрытые банки с тушенкой и персиками. Часовые, Тейт и Слейтер, несли дежурство у входа в грот, японец подбрасывал ветки в огонь, и даже Нэнси была при деле — гладила шею Каргина и щекотала за ухом.

Пир души, именины сердца! Не хуже, чем в Валгалле. Пива, правда, нет, зато имеются компот и рыжая валькирия…

Единственный диссонанс вносили Боб и Хью. Сквозь наплывавшую дрему Каргин лениво прислушивался к ним; голос Арады был холоден и спокоен, Паркер горячился, и в его раздраженном баритоне то и дело проскальзывали визгливые нотки. На этот раз спорили не о наследственных правах и не о том, кому положено снимать и назначать, а о вещах конкретных. Вопросов было два, очень знакомых любому россиянину: кто виноват и что делать? В случившемся Бобби винил уже не столько нерадивых стражей-латиносов, сколько старого Патрика и, не скупясь на сочные эпитеты, нес дядюшку по кочкам — за неуступчивость в делах с клиентами и жадность; Арада пытался его защитить, доказывая, что если человек не беспринципен, не склонен к алчности и не способен обувать сограждан, то он — не бизнесмен. Во всяком случае, пушками ему не торговать; мылом — еще куда ни шло.

Дискуссия по первому вопросу была бесплодной, как арктические льды; второй был, в принципе, поинтересней, но спорщики и тут стояли каждый на своем. Арада считал, что делать ничего не нужно, а лишь сидеть в пещере, следить за небом и поедать консервы. Связь с островом отсутствует, и в штаб-квартире должны забеспокоиться — хотя бы необъяснимым молчанием в день юбилея босса. Значит, надо прятаться и ждать сутки-двое — и кто-то непременно прилетит или Из Фриско, или из Кальяо. Ясное дело, прилетит! Не та фигура мистер Халлоран, чтобы забыли о нем и о его “бездее”!

Мнение Боба сводилось к тому, что за день и даже за час может случиться чертова уйма неприятностей. Или затопят остров ипритом, или заразят чумой, или найдут пещеру, или кого-то изловят — не все же киллерам везенье! — подвесят за ребро и попытают, куда запрятался мистер Паркер. Словом, нужно не ждать беды, а действовать, причем энергично и быстро! Тем более, что кроме побудительных мотивов есть реальный базис (тут Боб поглядывал на “ингремы” и прочие трофеи Каргина) и есть конкретный план. Ну и, само собой, есть полководец, новый босс, глава династии.

План босса заключался в том, чтобы похитить вертолет. Подобную мысль Каргин уже обсуждал с Тэру-мото, но Бобби, дойдя до нее своим умом, внес определенные коррективы. В “вертушках” он кое-что он понимал — достаточно, чтоб не пытаться удрать на пассажирском “помеле” от боевого; и потому он собирался похитить “Гриф”. В теории такая возможность имелась: одна из машин, вернувшихся с десантом, стояла теперь перед виллой, согласно наблюдениям Слейтера. Где опустилась вторая, техасец в сумерках не разобрал, да и первую увидеть с пирамидальной скалы не мог, но утверждал, что она приземлилась на центральной аллее, между магнолиями и кипарисами — значит, к ней можно было подобраться скрытно. Подобраться, перебить часовых и стартовать на материк…

Такая идея вдохновляла Боба по двум причинам: во-первых, он был ее автором, а во-вторых, присутствовал в ней героический элемент, нечто в духе бесстрашных бойскаутов из Голливуда. Вот это как раз и не нравилось Каргину. Бойскаутам он не доверял — ни их бесстрашию и выдержке, ни их намерениям и целям. Кроме интуитивных подозрений существовали и другие сложности, вполне реальные, но не из тех, какие могут вразумить бойскаутов. К примеру, топливо — даже при полной заправке “Гриф” мог не долететь до континента. Тут уж как с ветром повезет; а ветры в летний сезон бывали чаще не западными, а южными.

Но Боба эта мелочь не смущала. Все возражения Арады лишь распаляли его; ему хотелось пострелять и погеройствовать, а что до противника, то он представлялся Бобу чем-то вроде фанерной мишени в “Старом Пью”: торчит шагах в двадцати и ждет, когда в него всадят пулю.

quot;Не стоило б Араде спорить”, — мелькнула мысль у Каргина. Он понимал, что Роберт Паркер относится к особой человеческой породе, к людям упрямым и ревнивым, не признающим поражений и ошибок и мнящим себя победителями всюду и всегда. Таких противодействие ожесточает и заставляет настаивать на своем; глухие к доводам рассудка, они смирялись только перед силой — грубой силой, способной превратить в осколки стеклянный храм их самомнения.

Глупец, фанфарон, самовлюбленный идиот, как утверждала Кэти… Знал ли Хью об этих президентских слабостях? Вроде, не тайна для проницательного человека… не больший секрет, чем остальные президентские привычки…

Выходит, знал. А если знал, к чему дебаты?

Игривая ручка Мэри-Энн нырнула за ворот комбинезона. Каргин извлек ее, со вздохом приподнялся, отхлебнул компота и промолвил:

— “Вертушка” сама по себе не летает…

— Несомненно! — с энергией поддержал Арада, наблюдая, как Том ломает ветки и подбрасывает их в костер. — Несомненно! — огонь вспыхнул, высветив на миг лицо аргентинца: он улыбался. — Представим, мистер Паркер, что вы перестреляли часовых, отбили вертолет… представим, что ни один из нас не пострадал, не ранен и не истекает кровью… представим, наконец, что баки — полные, и курс нам ясен… Представим все эти чудные вещи и спросим: кто поведет машину? Я, во всяком случае, за это не возьмусь.

quot;Помнит о баках, умник!..” — с одобрением подумал Каргин.

— Вы? Кто говорит о вас? — Бобби презрительно сморщился и отчеканил:

— Я поведу!

— Боюсь, что вместо Кальяо мы попадем в Ханой или Гонконг… Либо, что вероятней, на корм акулам, — Хью повернулся к Мэри-Энн, пытаясь разглядеть ее в темноте. — Что вы скажете, мисс Паркер? Вы летали с братом? Вам не страшно? Готовы рискнуть?

— Если накачаюсь бренди. Но Тейт, старый пройдоха, припрятал бутылку и говорит, что Керк велел грызть персики…— она ущипнула Каргина за ухо. — Ковбои так не поступают с девушками!

Хью пожал плечами. Блики от крохотных языков огня скользили по его лицу.

Том сунул в костер очередную ветку и откашлялся. Голос его был ровен и тих.

— Паркер-сан, Арада-сан…— два коротких поклона к ту и другую сторону. — В нашем положении главное — согласие. Три дружных пса, как говорят китайцы, одолеют тигра…— снова короткий поклон, на этот раз адресованный Каргину. — Смею заметить, что у нас есть пилот. Такой пилот, который мог бы доставить нас в Кальяо. Если Керк-сан не возражает…

— Я возражаю! — Боб стукнул кулаком по колену. — Заткнись, Тэрумото! Твоего мнения никто не спрашивает! Твое дело — не болтать, а стрелять, когда будет приказано! Понял?

— Понял, — с удрученным видом отозвался Том. — Я буду стрелять, Паркер-сан, — он что-то тихо произнес, сначала на японском, потом на английском, и Каргину послышалось: “Холод пробрал в пути… У птичьего пугала, что ли, в долг попросить рукава?”

Хью хмыкнул и пожал плечами.

— Ну, ладно, ладно, вернемся к делам насущным… А дела таковы: мы имеем план, и я бы хотел узнать соображения дона капитане. Как-никак, он среди нас единственный офицер.

— Опасная затея, — зевнув, подвел итог Каргин. — Я бы попробовал взлететь и тут же связаться с материком. Может, получится — в вертолете есть передатчик… Но все равно — опасная затея!

— Почему?

— Неопределенные факторы риска. Ничего не известно о том, как охраняется объект, хватит ли горючего и где второе “помело”… Вторая машина, я хочу сказать.

— Разве это важно?

— Важнее некуда!.. Вторую “вертушку” необходимо уничтожить — скажем, расстрелять ракетами. Если нас догонят…— Каргин потер слипающиеся глаза — спать хотелось неимоверно — и добавил:

— В общем, так, джентльмены: с “вертушкой” я управлюсь, но не в бою. Против опытного пилота мне не выстоять, а пилоты у неприятеля отличные, вы уж мне поверьте. Если нас догонят, всем конец.

Наступило молчание — только потрескивали сучья в крохотном костре да слышались яростное сопение Боба и странные звуки из мангр. Может, верещали жабы, может, пищали птицы, устраиваясь на покой… Наконец Арада протянул:

— Неопределенные факторы риска… слишком неопределенные… Но ваши рекомендации, дон капитано, тоже определенными не назовешь. Вчера вы заметили, что надо изучить обстановку, а лишь потом принимать решения. Согласен! Теперь обстановка, я думаю, изучена в деталях, — он бросил взгляд на “ингремы” и груду запасных обойм. — Да, в деталях… И что же вы нам скажете?

— Скажу, что кое в чем согласен с вами. Лучшая тактика — сидеть, не высовываться, ждать… в крайнем случае — обороняться. Позиция наша практически неприступна, есть оружие, возможность маневрировать, плюс шестеро боеспособных мужчин. Трое — пожалуй, четверо — профессионалы, так что по-быстрому нас не взять. А время поджимает.

— Нас?

— Нет, их. Если продержимся день-другой, они уберутся. Пожалуй, уберутся… В конце концов, главная цель достигнута. Мы — так, мелочь… Объедки с барского стола…

Бобби дернулся. Аргентинец взглянул на него, прочистил горло, будто подавляя смешок, и произнес:

— Если продержимся, уберутся… Вы в этом уверены, дон капитане?

— Смысл таких операций — секретность и быстрота, — пояснил Каргин. — За это заказчик и платит.

Он лег, вытянулся на бугристом каменном полу и смежил веки. Бубнящие что-то голоса отодвинулись, стали далекими, неразличимыми, потом совсем пропали, будто южная ночь, окутавшая Иннисфри черной шелковой вуалью, поглотила их и растворила в теплом воздухе. Звуки ушли, сменившись снами. Каргин блуждал в тропическом лесу, но не таком, как в кратере — лес скорее был ангольский, с чудовищными деревьями, чьи кроны уходили в небеса, а корни змеились по земле подобно объевшимся удавам. Корни мешали бежать, однако он чувствовал, что останавливаться нельзя, что в беге — его спасение; погоня шла по пятам, терпеливая и незримая, как нож убийцы, запрятанный в рукаве.

Кем были его преследователи? Башибузуками Кренны? Черными бойцами хуту?

Фанатиками-моджахедами? Солдатами ИРА?

Едва он об этом подумал, как перед ним явился Халлоран — живой, здоровый и огромный, в рамке из черепов и берцовых костей. Не человек, а монстр.

— Что ты знаешь об ИРА, идиот? — прорычал он в самое ухо Каргину. — Что ты знаешь об ир-рланд-цах? Ир-рландцы — великое др-ревнее племя! Не то что славянские недоумки! Каждый ир-рландец — эр-рл с благор-родной кр-ровью…

quot;Кр-ровью, кр-ровью, кр-ровью…” — раскатилось в джунглях, будто подгоняя Каргина. Халлоран не унимался, прыгал за спиной, наступал на пятки, вопил:

— Пр-родай пер-рсам ор-рудия… Ар-рабам — вер-ртолеты… Пр-родай!..

Пр-родай!..

— Сам продавай, — буркнул Каргин и вдруг провалился в яму.

Но то была не яма — пропасть. И он летел в нее мириады лет, пока не подернулись пеплом все звезды Галактики.

Каргин проснулся внезапно, как если бы грянули набатные колокола или сработал тревожный сигнал, поданный Всевышней Силой. Не генералиссимусом-Творцом, но кем-то из его генштаба, каким-то сержантом или капралом, святым или ангелом-хранителем. Словом, тем, кому положено опекать воюющих и путешествующих.

Он сел, нащупал прислоненную к стене винтовку и положил ее на колени. Костер прогорел, в пещере царила кромешная тьма, и только в рваном проеме входа раскаленными углями мерцали звезды. “Выходит, не погасли”, — мелькнула мысль.

Рядом тихо посапывала Мэри-Энн, и откуда-то доносилось быстрое невнятное бормотание. Других звуков Каргин не слышал, будто все разом умерли или погрузились в летаргический сон — такой, в котором и дыхания не различишь.

Поднявшись, он пристроил винтовку на сгибе локтя и направился к выходу, откуда доносилось бормотанье и где маячила темная фигура. Однако не Стила Тейта, кому полагалось дежурить в эту ночь — повар был массивен, а силуэт, рисовавшийся на фоне звездных небес, принадлежал скорее человеку худощавому и узкоплечему. Он шевельнул рукой, в лунном свете блеснули золотые перстни, и Каргин догадался — Арада.

Молится, что ли? А где же Тейт? Где Тейт, черт его побери?!

Под ногами скрипнул щебень, и бормотание оборвалось.

— Молились, дон Умберто? — спросил, приблизившись, Каргин.

— Да, капитан. Я — человек религиозный…— он перекрестился, одновременно шаря левой рукой у пояса. — Вы знаете, чем различаются три основные христианские конфессии? У вас, у православных, говорят: молись, и Бог простит. У лютеран иная заповедь: трудись, и за труды воздается. То и другое, дон капитано, крайности, точки зрения умов ленивых или алчных… Мы, католики, предпочитаем золотую середину: молись, трудись, и грехи твои будут отпущены, а труд не пропадет втуне.

— Верная мысль, — произнес Каргин, осматривая хаос базальтовых глыб, оврагов и поваленных деревьев, над которыми возносились ребристые свечи кактусов. — Я даже согласен стать католиком, если вы скажете, куда подевался Тейт. Я с ним сейчас побеседую!

— Ах, это…— референт неопределенно улыбнулся. — Они ушли, капитан, все ушли. Паркер, Тейт и остальные… Взяли оружие и ушли. Примерно полчаса назад. Я полагаю, мистер Паркер жаждет прокатиться на вертолете. На “помеле”, пользуясь вашей терминологией.

Челюсть у Каргина отвисла. Хью с холодным интересом наблюдал за ним.

— Хотите спросить, отчего не разбудили вас? Тут множество причин, мой дорогой, и все, надо признаться, веские. Во-первых, вы утомились, крепко спали, и босс решил вас не тревожить. Во-вторых, он опасался возражений с вашей стороны и даже, скажем прямо, физического противодействия… Вы бы возражали, не так ли?.. Поэтому он будить вас не позволил, хотя такая попытка была.

— Томо…— пробормотал Каргин, — Томо-сан…— Стараясь успокоиться, он глубоко вдохнул теплый ночной воздух.

— В-третьих, — будто не слыша, продолжал референт, — наш босс ревнив к чужим успехам. Он неудачник, но лезет в супермены, как таракан в блюдце с патокой… Надеюсь, вы это заметили? И понимаете, что суперменам конкуренты не нужны?

Винтовка в руках Каргина словно налилась тяжестью. Он повесил ее на плечо, нащупал рукоять мачете, затем коснулся пояса: нож, две кобуры, берет, рация и обоймы в подсумках. Все было на месте.

— Скажите, дон Умберто, зачем они с ним пошли? Тейт, Слейтер, Тэрумото?

Верят его дебильным планам?

Губы Арады скривились.

— Пора бы вам усвоить, капитан: у босса дебильных планов не бывает, только гениальные. Босс велел — пошли… А я остался. К счастью, я не умею стрелять. Я бесполезен — так же, как сеньорита Мэри-Энн…— он вытянул руку, погладил длинный винтовочный ствол, торчавший над плечом Каргина. — В конце концов, готов признать решение босса мудрым, если хотите — гениальным. Не испугавшись риска, он сам повел людей но лучшего из лучших оставил тут. Зачем? Разумеется чтоб охранять его сестру. Ну, и меня заодно… Отличная версия, капитан, не так ли?

Каргин молча натянул берет и стал спускаться вниз лавируя среди базальтовых обломков. Близилось полнолуние, и от висевшего в небе бледного диска, чуть ущербного с боку, струился призрачный свет. На часах — три сорок. Tertia vigilia, третья стража, как говорили в римских легионах… Он выспался и чувствовал себя вполне отдохнувшим.

— Куда вы, дон капитане? Зачем? — крикнул вслед аргентинец. — Не спорьте с судьбой. Судьба неудачников не любит…

— Что ты знаешь об удаче, тощий фраер? — пробормотал Каргин на русском, добавив пару непечатных фраз. Света хватало, и первую часть пути он одолел минут за десять, двигаясь быстро и бесшумно, стараясь ступать по крупным камням. Нижний край осыпи упирался в пальмовую рощу, и здесь идти было трудней: под деревьями — мрак, колючий кустарник и груды гниющих листьев, перемешанных с песком. Ствол винтовки цеплялся за ветви и лианы; пришлось снять ее с плеча и тащить под мышкой, оберегая прицел.

Затем кусты расступились, почва под ногами сделалась прочной, и он понял, что выбрался на серпантин. Тут можно было бежать, хотя светлей не стало — кроны деревьев почти смыкались над узкой дорогой, и в их разрывах в такт шагам прыгали редкие звезды. “Чужие звезды, — подумалось Каргину, — те же, что в Африке”. И место чужое, и дело, в сущности, не его… Хотя где они — его место и его дело?

Поднимаясь в гору, он размышлял о человеческом неразумии, алчности и жажде власти, способных испакостить множество всяческих мест, таких приятных еще в недавнем прошлом. Взять хотя бы Иннисфри и эти южные моря: рай у Господа за пазухой, крепче крепкого, дальше дальнего… Но и тут нашелся черт, свой дьявол с подручной нечистью — поубивал, пожег, и сделались из рая сущие Балканы. Или, например, Кавказ… Тоже бывший рай, всесоюзная здравница… А нынче — трупы под каждым кустом да невольники в ямах…

Каргин злобно сплюнул и выругался. Со здравницей были давние счеты — за Юру Мельниченко, погибшего в Карабахе, за Вальку Дроздова и Пашу Нилина, и за других, погибших, преданных, но не забытых. А может, то бушевала и ярилась в нем казацкая кровь, не позволяя признать поражения. Но поражение было, чего там спорить… А где поражение, там и бегство — к примеру, в Легион:

Он поднялся до обзорной площадки над Лоу-Бей. Вид отсюда был изумительный:

Внизу зеркало бухты в темной базальтовой раме, на юге вздымаются скалы Хаоса, а с севера лежит Нагорная тропа — будто серый пояс с серебряной пряжкой-озером, брошенный поверх утесов. Лунный свет придавал пейзажу волшебное очарование, и Каргину вдруг вспомнились стихи, прочитанные как-то Томом:

О, не забудь,

Как в моем саду

Ты сломала ветку азалии белой…

Чуть-чуть светил

Тонкий серп луны.

Он даже покрутил головой, словно пытаясь разглядеть этот сад, азалию и девушку, сломавшую ветвь, ни все это было за гранью сиюминутной реальности. Может быть, не существовало вообще или осталось в прошлом, вместе с мирными землями Кавказа и солнечной тихой Югославией.

Когда он добрался до озера, черный бархат небес стал выцветать, луна еще больше поблекла, и над восточными скалами начали гаснуть звезды. Мрак сменился сумерками, над озером поплыл туман, расползаясь по берегам, окутывая тропу, подвесные мостики и развалины блок-поста. Каргин миновал его, отметив, что взрыв был мощный — некоторые обломки отлетели шагов на пятьдесят. Но основная масса раздробленных бетонных блоков и скрученной арматуры осталась у скал, завалив до верха оружейный ящик, и где-то под ней лежали трупы Спайдера и Халлорана. В ящике могло найтись что-то полезное, но докопаться до него, как и До тел погибших, не представлялось возможным. Во всяком случае, без бульдозера и подъемного крана.

За озером начались мосты и тоннели, и Каргин, отшагав с километр и решив, что этого достаточно забрался на скалу. Вершина ее походила на обломанный меч, стиснутый в каменном трехпалом кулаке; под ним и был пробит очередной тоннель, не слишком длинный, но и не короткий, метров восемь-десять. Вход и выход из тоннеля обрамляли бетонные арки, и с козырька любой из них парк и виллу можно было разглядывать как на ладони. Само собой, с поправкой на предрассветные сумерки.

Но вертолеты Каргин увидел сразу: один приземлился на верхней террасе, за павильоном-обсерваторией, второй, подтверждая наблюдения Криса, стоял посреди аллеи, ближе к дворцовой лестнице. Деревьев тут не было, зато с южной стороны пышным цветом цвел розарий, великолепное место для скрытных дислокации и засад. К тому же охраны у “помела” не замечалось — факт невероятный, если вспомнить, что Кренна был человеком предусмотрительным.

Каргин лег, пристроил винтовку на обводе козырька, подрегулировал прицел. Тут же стало ясно, где затаился часовой — сидел в “помеле”, в десантном отсеке у сдвинутой дверцы и, похоже, спал. Во всяком случае, откинулся на спину, как это бывает, когда сидящего сморит сон; головы его не было видно, только торчал под мышкой автомат, а ниже — обтянутые комбинезоном колени. Каргин мог прострелить любое на выбор.

Он повел стволом, рассматривая кабину пилота с пушкой внизу, подвешенный на консоли ракетный блок, шасси, выступ топливного бака и узкий стрекозиный хвост. В кабине и десантном отсеке было темно, но на корпусе он мог пересчитать каждую вмятину и заклепку. Света хватало, хотя заря еще как следует не разгорелась.

quot;А разгорится, так будет сложней, — подумал Каргин, присматриваясь к зарослям роз. — Сейчас было бы самое время… Полумрак, предрассветный час, даже птички не щебечут… И олух-охранник спит, как младенец… С чего бы? У Кренны, само собой, не та дисциплина, что в Легионе, но все же не “дикая дивизия”… За сон на посту — расстрел на месте! Ну, не расстрел, так штраф в размере месячного содержания…”

Кусты зашевелились, гибкая фигурка выскользнула из них, и Каргин одобрительно хмыкнул. Тома пустили вперед — верное решение! Кого же, если не его? Стремительный, как атакующая змея! Сейчас приколет часового, сядут в “вертушку”, раскочегарят мотор, поднимутся… Дай Бог, долетят! Или радируют на континент… А что до погони, так с ней короткая беседа… Отчего не побеседовать, с этакой “пушкой” в руках?..

Он погладил приклад, наблюдая, как из кустов появляются крохотные фигурки нападавших, все — с автоматами. Том одолел расстояние до “помела” тремя прыжками, а может, и не прыгал вовсе, а катился по земле или летел; моргнуть не успеешь, а он уже тут, и нож перерезает горло… Но разглядеть, что именно он перерезал, Каргину не удалось; увидел только быстрый блеск клинка, а через миг — как валится из вертолета безвольное тело. Безвольное, мягкое и почему-то безголовое…

Том обернулся, вскинул руку и что-то закричал подбегавшим к нему; его глаза расширились, лицо стремительно бледнело.

quot;Кукла, — понял Каргин, холодея. — Кукла, набитый тряпьем манекен! Купили, гады! Поймали на куклу!” Он скрипнул зубами, и тут раздался треск автоматных очередей.

Том был застрелен в упор, в затылок, и умер мгновенно. Тейт споткнулся на бегу и рухнул; его спина и шея будто взорвались, расчерченные красными воронками — били из двух “тарахтелок”, и помощней, чем “ингремы”. Слейтера, кажется, ранили в ноги — он свалился под консолью, но еще оставался жив, когда из “вертушки” полезли солдаты в черном. Двое — из кабины пилота, четверо — из десантного отсека…

Паркер успел повернуть, и пули, выпущенные солдатами, разворотили ему плечо и левый бок. Его отшвырнуло к кустам, в мертвую зону, недоступную для наблюдения, однако Каргин за ним уже не следил. Мертвая зона и мертвый президент… Кончились скаутские игры…

Поймав в перекрестье прицела точку между ухом и глазом, он плавно, на выдохе, нажал на спуск.

Грохот выстрела. Отдача. Сильная… Будто носорог лягнул…

— Это что же выходит? — бормотал Каргин, слегка разворачивая винтовку. —

Это выходит натуральная засада… А почему? Откуда знали? Птичка принесла? Так птички разговаривать не умеют…— Выдох. Грохот. Удар в плечо. — Значит, не птичка…— Он закусил губу. — Майор у нас, видно, умница… Кукольник! Рыболов! А все равно непонятно… Хотел бы поймать, так посадил бы рядом два “помела”…

Выдох. Грохот. Отдача.

Он успел уложить троих, но остальные действовали на удивление слаженно и ловко — сообразили, что бьет снайпер, которого из “тарахтелок” не достать, и, пригибаясь, юркнули в кусты. Криса утащили с собой, и Каргин сперва не понял, зачем он им, а когда догадался, в розарии уже ни единая ветвь не колыхалась.

Верно говорят: гнев — плохой советчик. Мог бы Слейтера избавить от мучений…

Приподняв голову, он посмотрел на замерший в аллее “Гриф” с поникшими винтами и снова склонился к прицелу. Топливный бак, надежная броня… С другой стороны, калибр двенадцать и семь [7]… Пробьет или не пробьет?

Не пробило, но вмятина вышла основательная. Он расстрелял обойму, всадив в одно и тоже место еще семь пуль, сменил магазин, и с девятого выстрела поднял машину в воздух. Правда, не так, как хотелось Паркеру, не целиком, а по частям, в дыму и пламени. Впрочем, мнения Роберта Генри Паркера были теперь интересны лишь для могильных червей.

quot;Всех подставил, гаденыш гребаный, — размышлял Каргин, присматриваясь ко второму “помелу”. — А были неплохие парни… Особенно Томо… Томо-самурай, секьюрити с гарвардским дипломом… В плохой час встретила Кику-сан Халлорана… в дурной, несчастливый… И остальным не повезло… всем халлорановым родичам, слугам, помощникам, всем обитателям Иннисфри…”

Огненный гейзер над пылающим вертолетом съежился и опал.

Прощай, Томо…

Второй “Гриф”он по-серьезному достать не мог — виднелись из-за обсерватории кабина да кончик винта. Позицию не переменишь, ни влево, ни вправо не уйдешь; сидел он на этой дороге как комар на бритвенном острие. Пожалуй, засиделся, пора бы назад…

Каргин сполз с утеса и торопливо направился к озеру. На часах — пять ноль три, время, когда Халлоран бегал по этой дороге, а сам он, пристроившись у телескопа, мирно обозревал окрестности. Еще пару дней назад… Как давно это было!

Он уже миновал озеро и путь до обзорной площадки и начал спускаться вниз, когда в подсумке пискнула рация.

Голос Кренны был холоден и сух.

— Никак не успокоишься, капитан?

— Покой — он для усопших, а я пока что жив, — откликнулся Каргин. — Вроде бы у тебя потери, майор? Что-то там взорвалось и сгорело?

Бельгиец хмыкнул.

— Ты о “вертушке”? Эта потеря не моя. Заказчик платит.

— Щедрый у тебя заказчик.

— Щедрый, — согласился Кренна.

— А кроме финансов ничем не балует? Советами там, подсказками?

Кренна рассмеялся будто отбил на барабане походный марш.

— Вот ты о чем… о нашей последней маленькой операции… Нет, то был не заказчик. Некий мсье Умберто Арада… Знаешь такого?.. — пауза. — Чувствую, что знаешь… Так вот, он позвонил и предложил обмен: я гарантирую жизнь ему и некой сеньорите, а он дает информацию. Очень важную информацию про нашего неуловимого клиента. В какой момент его поймать и как… Мы поторговались и договорились.

Каргин вытер пот со лба. Ну, Хью, хитрец!.. Деловой мужчина! Подзадорил бойскаута, помолился в мобильник, и разом двух зайцев пришиб! От Боба избавился и сам цел… Для Нэнси еще и спасителем будет… Верный ход, чтобы добиться руки и сердца… Одно слово, католик: молись, трудись, и грехи твои будут отпущены, а труд не пропадет втуне!

quot;Ну, я тебе отпущу грехи!” — подумал он и буркнул в рацию:

— Значит, договорились? И ты исполнишь договор?

— Тебе-то не все равно? Ты в этот договор не вписан, ты в основном контракте значишься, — с насмешкой проинформировал Кренна. И, после секундной паузы, прибавил:

— Тут нам один недоумок попался из тех, что увязались за клиентом. Говорит невнятно, но с большой охотой. Про пещеру в прибрежных скалах, про рыжую сеньориту и мсье Умберто… Тебя там поблизости нет?.. Наверное, нет. Ты ведь с моими людьми развлекался… еще три трупа на тебе… А вот об этом мы с мсье Арадой не договаривались. Так что я считаю…

Громкое гуденье заглушило его слова, и Каргин, задрав голову, увидел, что над ним проплывает вертолет. Снизу он выглядел толстым черным жуком, в которого сзади воткнули спичку; призрачные зонтики винтов были незаметны на фоне рассветного неба, и казалось, что жука поддерживают в воздухе лишь непропорционально узкие крылышки консолей. Машина летела высоко и направлялась к югу. К Хаосу!

— Чтобы мне в Хель провалиться! — рявкнул Каргин и, не разбирая дороги, ринулся вниз по склону.